Kozlovsky pervye pochty t1 1913/Глава 3/II
| ← Глава 3. I | Первые почты и первые почтмейстеры в Московском государстве — Глава 3. II | Глава 3. III → |
| Источник: Козловский И. П.. Первые почты и первые почтмейстеры в Московском государстве. — Варшава: Типография Варшавского учебного округа, 1913. — Т. 1. — С. 112—120. |
Мы познакомились с обстоятельствами, среди которых последовало учреждение Рижской и Виленской почт. Теперь приступим к изучению их формальной постановки. Самые постановления, касающиеся формальной стороны дела, как для Рижской, так для Виленской почты в значительной мере представляются сходными. Познакомимся как с теми, так и с другими.
Постановления относительно Рижской почты лучше и полнее всего изложены в „статьях“, представленных Л. Марселисом князю Д. С. Великого-Гагину и препровожденных последним в Посольский приказ, а также в статьях, присланных тому же лицу из Посольского приказу.
Из первых „статей“ видно, что только письма о государевых делах пересылаются бесплатно, остальные — по таксе. Порядок приема и отсылки почт устанавливался такой:
1) Письма, назначенные из Пскова в Ригу или Курляндию, адресуются: „в Ригу, господину Ехому Радымакеру; этот последний отошлет их, куда надо. Такие письма кладутся в мешок с надписью „Рига“.
2) Письма, назначенные в Ругодив, Колывань, Юрьев-Ливонский по государевым делам, должны быть положены в мешок с надписью „Валк“, и тогда они дойдут, куда нужно.
3) Письма по государевым делам, назначенные в Великий Новгород, надо класть в мешок с надписью „Новгород“.
4) Отписки, направляемые в Москву, к великому государю, следует класть в мешок с надписью „Москва“ и прилагать роспись, в каком приказе должна быть отдана та или другая отписка.
5) Обратные письма присылаются в тех же мешках.
Такса для частных писем устанавливается следующая[1]:
1) За письма из Москвы к торговым иноземцам и всяким людям взимается по 2 алт. 4 деньги с золотника;
2) за письма из Новгорода — по 8 денег;
3) за письма в Москву или из Пскова в Новгород не взимается ничего;
4) от всяких чинов людей в Ригу и от торговых иноземцев из Риги во Псков — 2 алтына с золотника;
5) Из Пскова в Ругодив, Колывань, Юрьев-Ливонский, в Вольмер и обратно — по 2 алт. с золотника (кладутся эти письма в мешок с надписью „Валк“).
6) если из немецких городов будут посылаемы во Псков деньги с письмами, то брать со 100 золотых по 2 золотых, а со 100 ефимков по 3 ефимка и деньги предъявлять в Съезжей избе.
Изо всех этих сборов половина должна была идти в пользу того, кто будет отсылать и принимать письма заграницей, а другая половина должна быть отсылаема еженедельно Леонтию Марселису.
Интересно прибавление, сделанное к концу „статей“: если к моменту отсылки никаких писем не будет, то всё таки гонца в назначенный день надо отправить с пустыми мешками, запечатав эти мешки в сумки[2].
Рассматривая эти статьи, видим, что центральным местом для обмена корреспонденции был, очевидно, Псков, клк наиболее близкий к Шведской границе город. Этим и объясняется, почему Марселис свои „статьи“ прежде всего предъявил Псковскому воеводе. Интереснее всего, разумеется, такса. Ниже мы увидим, что даже такса времен Виниуса приводила в ужас современного ученого; такса, приведенная здесь, еще выше. Невольно обращаем внимание на то обстоятельство, что письма из Москвы заграницу таксируются, а письма в Москву — доставляются бесплатно. Это, может быть, объясняется тем обстоятельством, что письма из Москвы имели для иностранных коммерсантов огромное значение, а письма в Москву только развивали корреспонденцию[3]. Точно также письма из Пскова в Новгород, развивавшие подачу известий по направлению к границе — доставлялись бесплатно.
Последнее заявление в „статьях“ знаменует весьма важный факт в истории почт. Их движение уже не ставится в зависимость от случая, а становится регулярным. Почта получает характер беспрерывно действующего учреждения.
В других „статьях“, данных Марселису в Москве и выработанных, разумеется, не без его участия, а может быть также им самим, находятся интересные сведения о порядке хода почт[4].
Псковский воевода должен объявить, что из Риги в Новый Городок начнут приходить почтари с письмами. По средам эти письма на рубеже будут передаваться Печорскому гонцу. Во Пскове также должен быть назначен день, к которому должны быть доставляемы письма из Москвы и изо Пскова в приказ; эти письма надо посылать в Новый Городок для передачи Рижской почте. Обмен письмами с зарубежным гонцом должен производиться в среду.
Иноземцам, живущим во Пскове, надо объявить, чтобы они ни в каком случае не посылали своих писем в Москву и Ригу ни со своими, ни с наемными гонцами, ни с проезжими людьми; об этом надо вывесить в таможне объявление. Если кто будет пойман с такими письмами, то письма у него следует отобрать, отдать переводчику и взыскать штраф по рублю за золотник весу.
Во Пскове и Загорье на ямах выбрать по 3 человека ямщиков и привести их к присяге, чтобы помимо переданных им в приказе писем, они ни от кого иных писем не принимали. Письма они получат в мехах или бумагах, запечатанными и завязанными, и по дороге должны следить за тем, чтобы печати не попортились и связки не развязывались. Если присяжнымъ ямщикам придется посылать за себя родственников или чужих людей, то такие посыльные должны быть также приведены к присяге, и с них берутся поручные записи.
Все письма передаются переводчику Ефиму Фентурову (Фентеру).
Печорский монастырь должен на рубеже держать гонца с подводою в зачёт ямской повинности. Псковский гонец должен дожидаться печорского гонца в Печорах и принять от него зарубежные письма. Печорский гонец должен аккуратно в среду являться на рубеж и обмениваться письмами с рижским гонцом. Последний принимает от печорского гонца все письма, адресованные заграницу; те из них, которые адресованы в Ругодив, Колывань и Юрьев Ливонский, передаются в Вольмере разным почтарям.
Во Пскове зарубежная ночта осматривается в Съезжей избе; отбираются письма, адресованные во Псков, а остальные отправляются в Новгород. Упаковка почты и печати должны быть осмотрены тщательно.
Почтари одеваются в особое платье, по которому их можно везде узнавать; это должно особенно предохранять их от задержек и грабежа. Розданное платье должно быть упомянуто в поручных занисях, чтобы оно не пропало. Копии постановлений и других докумеитов должны быть у переводчика и у Леонтия Марселиса.
Сохранилась одна из записей прихода и отхода почты по ямам от Москвы до шведского рубежа и обратно[5]. Запись эта очень интересна; она наглядно изображает нам путешествие двух почтовых сумок и „записного столбца“ с приключениями. Из Москвы сумки отправились 1 августа (неизвестного года), в 1-м часу ночи; 2-го августа за 2 ч. до вечера они прибыли в Клин, 3-го в полдень — в Тверь, 4-го в Торжок, затем в Вышний-Волочек, 5-го — на Хотеловский ям, 7 августа они прибыли в Новгород. Из Новгорода во Псков они пришли 10 августа, и т. д. до рубежа. В Клин сумки были привезены уже подмоченными, а записной столбец оказался обмоченным и изодранным; на Загорский ям (перед Псковом) они прибыли с новым изъяном: у одной сумки печати были попорчены.
Обратный путь был также не совсем благополучен. Того же 10 августа почтарь привез с рубежа сумки и „грамотку немецкого письма“ в Печоры; в тот же день они уже были во Пскове и Загорье, 11-го во Мшаге, 12-го — в Новгороде, 13-го — на Крестецком яму, 14-го — на Хотеловском (и уже на одной сумке печать была попорчена); в Вышний-Волочек одна сумка прибыла уже с распоротым углом, и т. д.
Вследствие того, что запись плохо сохранилась, и многих дат в ней не достает, можно только догадываться, что назад сумки шли несколько скорее; всё-таки, в общем надо предполагать, что на это путешествие уходило около 3 недель.
Перейдем теперь к Виленской почте.
Понятие об устройстве Виленской почты дают нам: 1) проект, составленный Виленским почтмейстером Рейнгольдом Бисингом и 2) память из Посольского приказа в Ямской 9 марта 1669 года.
Проект Бисинга, составленный им по предложению переводчика Посольского приказа Лаврецкого 10 февр. 1669 г., был принят Леонтьем Марселисом, прибывшим в Вильну в марте 1669 г., по-видимому, без изменений. В актах последующего времени о Лаврецком не говорится ничего, а договор 1669 г. приписывается лично Марселису[6].
Главным пунктом для заграничной корреспонденции, по мнению Бисинга, надо считать Кенигсберг. Там печатаются ведомости, оттуда получается наибольшее количество писем. Из Кенигсберга отправлять корреспонденцию в Москву удобнее всего через Вильну, и он, Бисинг, с готовностью берет на себя это дело. Он полагает, что всякие ведомости и письма возможно доставлять из Вильны в Москву в 8 дней — 4 дня от Вильны до рубежа, и 4 дня от рубежа до Москвы. Бисинг составил особый „лист“ — проект порядка пересылки писем — на польском языке и снабдил его 2 печатями — Виленскою почтарскою и своею личною малою, употребляемою им для наиболее секретных писем. В „листе“ этом говорится следующее.
Из Вильны почта будет выходить в пятницу в полдень, в 12 часу; в Минск она прибудет в субботу, в 3 часа пополудни; в Могилев — в понедельник перед полуднем, на рубеж — во вторник рано утром. Сюда же должна к этому часу поспевать Московская почта, и почтари разменяются сумками, разумеется — запечатанными. Литовский почтарь вернется в Могилев во вторник в полночь; в Минск он прибудет в четверг, в 5 ч. вечера, а в Вильну — в пятницу в полдень. Почтарям отнюдь нельзя давать никакой работы, кроме их дела, иначе почтмейстер будет отвечать за последствия. Почтари будут в красных одеждах; на кожаном поясе у них будет литовский герб и рог, в который они будут трубить, возвещая о своем прибытии. Почтмейстеры обязаны иметь надежных почтарей; в случае утери почты (если только не разбойники будут причиною этого) почтмейстер должен нести ответ. Почтарю дается особый лист, на котором отмечается час отпуска почты.
Что касается хода Виленской почты в Московских пределах, то он ничем не отличается от порядка Рижской почты; с ним можно познакомиться из памяти, посланной Посольским приказом Ямскому, 9 марта 1669 года[7]. Здесь читаем:
Учреждается почта от Москвы через Смоленск до Вильны, по образцу заграничной, для пересылки печатных и письменных ведомостей и торговых грамоток. Прием и отпуск почты должны происходить еженедельно. Для перевозки почты на каждом яму должны быть выбраны по 3 человека, которые должны присягнуть, что кроме тех писем, которые им будут даны в Посольском приказе, иных писем ни от кого принимать не будут. Письма будут им вручаемы в мехах или бумагах, завязанными и запечатанными. Почтари должны внимательно следить, чтобы печати не испортились и связки не развязались и не подмокли. Если по какой-либо причине случится почтарю послать вместо себя родственника или чужого человека, то он должен своего заместителя также привесть к присяге. Для почтарей должны быть заготовлены особые кафтаны по образцу, составленному Посольским приказом, чтобы почтарям не угрожал грабеж или задержка на дороге. Воеводам надо послать грамоты, чтобы они распорядились — велели ямщицким старостам произвести на ямах выборы почтарей, привести их к присяге, отправлять их, смотря по надобности, и днем, и ночью и надевать им назначенные для них кафтаны.
Даже при беглом сравнении выше приведенных двух наказов видно, где и на что больше обращалось внимания. Литовский наказ всё свое внимание сосредоточивает на аккуратности хода почт, а Московский — на обеспечении безопасности почт. Мы видели, и еще увидим, с какими приключениями ходили наши почты. Есть у нас запись хода Виленской почты; только сохранилась она еще хуже, чем запись Рижской почты[8]. Познакомимся с её содержанием.
Почта, вышедшая из Москвы на Вильну, прибыла в Можайск 4 августа. 6 августа она прибыла в Вязьму, 7-го — в Дорогобуж, 8-го — в Смоленск, 9-го она отпущена за рубеж, в целости.
11 августа зарубежная почта была получена в Смоленске. Уже на рубеже обнаружилось, что одна печать на половину была сломлена; половина её совсем затерялась по прибытии в Дорогобуж (13-го августа); 14 августа почта прибыла в Вязьму, 17-го (sic! не описка ли ҃ʒi вместо ҃єi?) в Можайск и т. д.
Как видно, на Виленской почте доставка обошлась гораздо благополучнее, чем на Рижской. К сожалению, эти 2 записи — единственные сохранившиеся от этого времени экземпляры в этом роде[9]; впрочем о ходе почт от яму до яму есть сведения еще в другого рода документах (см. переписку должностных лиц в след. отделе).
- ↑ Фабрициус находит ее очень высокой (Fabricius, 31). У Вейнберга приводится частное условие, раньше существовавшее у Ордина-Нащокина с Митавским почтмейстером: этот последний брал за доставку писем до Кенигсберга 18 грошей за письмо и 90 грошей за фунт с посылок (Вейнберг, 412). Для сравнения приведем одну из тогдашних европейских почтовых такс, французскую (королевская декларация 11 апр. 1676 г.): за расстояние до 25 лье (лье=4 вер. 84 саж.) — 2 су, от 25 — 60 лье — 3 су, от 60 — 80 лье — 4 су и свыше 80 лье — 5 су (Почт. Тел. Журн. 1900, июнь).
- ↑ П. С. З., т. III, № 1402.
- ↑ Впоследствии московские корреспонденты оплачивали и отправляемые и получаемые ими письма.
- ↑ Т. II, № 7 (стр. 8—9).
- ↑ Т. II, № 11 (стр. 14—16).
- ↑ Мы можем с ним познакомиться по копии, попавшей в „Выписку о первоначальном заведении… почт в России“ (Рукоп. Библиотеки Моск. Гл. Архива Мин. Ин. Дел, № 226 — 396). Подлинного проекта в Почтовых Делах не оказалось.
- ↑ Т. II, № 14, (Стр. 21—22).
- ↑ Т. II, № 11, 2-я половина.
- ↑ Есть еще записной столбец 1701 г.; о нем см. в своем месте.