Объ этомъ пишетъ Моисей въ своей первой книгѣ, какъ если бы онъ присутствовалъ при томъ, и видѣлъ это самъ: безъ сомнѣнія онъ получилъ это въ писаніяхъ отъ своихъ предковъ; хотя, можетъ быть, онъ и пріобрѣлъ объ этомъ духѣ нѣсколько большія познанія, нежели его предки.
2. Но какъ къ тому времени, когда Богъ сотворилъ небо и землю, не было еще ни одного человѣка, который бы это видѣлъ, то надо заключить, что Адамъ позналъ это въ духѣ, до своего паденія, когда онъ еще пребывалъ въ глубокомъ познаніи Бога; когда же онъ палъ, и былъ водворенъ въ самое внѣшнее рожденіе, онъ уже утратилъ это познаніе, и сохранилъ лишь въ воспоминаніи, какъ смутную и сокрытую повѣсть, и передалъ своимъ потомкамъ.
3. Такъ какъ очевидно, что первый міръ до потопа зналъ о качествахъ и рожденіи Бога столь же мало, какъ и послѣдній, въ которомъ мы нынѣ живемъ; ибо самое внѣшнее, плотское рожденіе не могло никогда ни объять ни постичь Божества; иначе больше было бы написано о немъ.
4. Но такъ какъ благодатью Божіей великая тайна объ этомъ высокомъ предметѣ была нѣсколько открыта мнѣ въ моемъ духѣ, согласно внутреннему человѣку, который качествуетъ совмѣстно съ Богомъ, то я не могу отказаться отъ того, чтобы описать это сообразно моимъ дарованіямъ, и хочу усердно предупредить читателя не соблазняться простотою автора.
5. Ибо я дѣлаю это не изъ желанія славы, но въ смиренное назиданіе читателю, чтобы дѣла Божіи стали нѣсколько лучше вѣдомы читателю, и царство діавола было разоблачено; и такъ какъ міръ нынѣ живетъ и движется во всей злобѣ и во всѣхъ порокахъ діавола, то чтобы онъ могъ увидѣть, наконецъ, въ чьей силѣ и въ чьемъ побужденіи онъ живетъ, и въ какой пируетъ гостинницѣ.
6. Хотя, быть можетъ, я и желалъ бы пріобрѣсти нѣкоторый барышъ на ввѣренный мнѣ талантъ, и не вернуть его назадъ Богу и Творцу моему пустымъ и безъ плода, какъ лѣнивый рабъ, который праздно простоялъ въ виноградникѣ господина своего, и пришелъ требовать платы своей, не потрудившись.
7. Если же бы діаволъ возбудилъ, быть можетъ, ругателей и поносителей, которые сказали бы, что не приличествуетъ мнѣ такъ высоко возноситься въ Божество, и мудрствовать въ Немъ, то я отвѣчу имъ всѣмъ, что я не восходилъ въ Божество, ибо, какъ слабому человѣку, мнѣ и невозможно было бы сдѣлать это; но Божество нисходило въ меня, и по любви Его открылось мнѣ все это, чего я иначе въ своемъ полумертвомъ плотскомъ рожденіи принужденъ былъ бы не касаться.
8. Но какъ во мнѣ есть побужденіе къ тому, то я предоставляю распоряжаться и дѣйствовать тому, кто знаетъ и разумѣетъ это, и хочетъ, чтобы это такъ было; я же, бѣдный человѣкъ праха и земли, ничего не могъ бы сдѣлать.
9. Но духъ призываетъ всѣхъ этихъ ругателей и поносителей предъ самое внутреннее рожденіе Божіе въ семъ мірѣ, отступиться отъ своей злобы; если же нѣтъ, то будутъ они извергнуты, какъ адская мякина, въ самое внѣшнее рожденіе, въ гнѣвъ Божій.
10. Теперь замѣть: когда Богъ разгнѣвался въ третьемъ рожденіи въ области Люцифера, которая была всѣмъ мѣстомъ и пространствомъ сего міра, то погасъ свѣтъ въ третьемъ рожденіи, и все стало тьмою; и весь салиттеръ въ третьемъ рожденіи сталъ совсѣмъ грубымъ, дикимъ, холоднымъ, жесткимъ, горькимъ, кислымъ, въ иныхъ мѣстахъ смраднымъ, поноснымъ и рвотнымъ, все сообразно дѣйствовавшему тогда рожденію источныхъ духовъ.
11. Ибо въ какомъ мѣстѣ первенствовало терпкое качество, тамъ салиттеръ бывалъ стянутъ воедино и высушенъ, такъ что произошли жесткіе, терпкіе камни; а въ какихъ мѣстахъ первенствовалъ терпкій духъ одновременно съ горькимъ, тамъ возникъ колючій песокъ: ибо неистовый горькій духъ раздробилъ салиттеръ.
12. Въ тѣхъ же мѣстахъ, гдѣ первенствовалъ звукъ съ терпкимъ качествомъ въ водѣ, тамъ возникли мѣдь, желѣзо и подобныя имъ каменныя руды. А гдѣ первенствовала вода одновременно со всѣми духами, тамъ возникла дикая земля, и вода была удержана въ плѣну въ ущельяхъ, подобно облаку; ибо терпкій духъ, какъ отецъ поврежденной природы, удержалъ ее въ плѣну своимъ острымъ стяженіемъ.
13. Главная же причина черной земли — горькій духъ: ибо яростною горечью его былъ умерщвленъ салиттеръ по своему самому внѣшнему рожденію; изъ чего возникла тогда дикая земля.
14. Зной жe особенно помогалъ въ терпкомъ духѣ созданію жесткости; но гдѣ зной имѣлъ первенство, тамъ онъ породилъ въ землѣ самый благородный салиттеръ, какъ то: золото, серебро и благороднѣйшіе камни.
15. Ибо когда сіяющій свѣтъ погасъ, вслѣдствіе жесткости, грубости и суровости вещества, то онъ высохъ и сплотился вмѣстѣ съ зноемъ и въ зноѣ, который есть отецъ свѣта.
16. Ты долженъ, однако, понять это: гдѣ знойный духъ имѣлъ первенство въ сладкой водѣ, въ любви, тамъ терпкій духъ стянулъ вещество воедино: такъ образовались благороднѣйшіе руды и камни.
17. Что же касается такихъ драгоцѣнныхъ камней, какъ карбункулъ, рубинъ, изумрудъ, дельфинъ, ониксъ и подобные имъ, которые суть наилучшіе, то они берутъ свое начало тамъ, гдѣ молнія свѣта взошла въ любви; ибо эта молнія рождается въ кротости, и есть сердце въ средоточіи источныхъ духовъ; вотъ почему эти камни кротки, сильны и пріятны.
18. Кто-нибудь скажетъ: почему же человѣкъ любитъ въ семъ мірѣ золото, серебро и драгоцѣнные камни преимущественно предъ всѣми другими вещами и пользуется ими для охраны и защиты своего тѣла? Въ этомъ-то и таится ядро: ибо золото, серебро, драгоцѣнные камни и всѣ свѣтлыя руды берутъ свое начало отъ свѣта, сіявшаго прежде временъ гнѣва въ самомъ внѣшнемъ рожденіи въ природѣ, то есть, въ седьмомъ духѣ природы.
19. И такъ какъ всякій человѣкъ подобенъ всему дому міра сего, то и источные духи его любятъ ядро или самое лучшее въ поврежденной природѣ, и пользуются имъ для своей защиты и охраны.
20. Но самаго внутренняго ядра, каковое есть Божество, они нигдѣ не могутъ постигнуть: ибо предъ нимъ лежитъ огонь гнѣва, какъ крѣпкая стѣна, и эта стѣна должна быть разбита жестокимъ натискомъ, если звѣздные духи хотятъ заглянуть туда; душевному же духу дверь отверста, ибо ничто не задерживаетъ его, и онъ какъ самъ Богъ въ своемъ самомъ внутреннемъ рожденіи.
21. Теперь кто-нибудь спроситъ: но какъ же мнѣ разобраться въ троякомъ рожденіи въ природѣ?
Вотъ смотри: самое внутреннее и глубокое рожденіе — въ срединѣ, и оно есть сердце Божества, рождающееся изъ источныхъ духовъ Божіихъ; и это рожденіе есть свѣтъ, и хотя онъ родится изъ источныхъ духовъ, однако, ни одинъ источный духъ самъ по себѣ не можетъ постигнуть его; но каждый источный духъ постигаетъ лишь свое присущее ему мѣсто въ свѣтѣ; всѣ же семь духовъ вмѣстѣ постигаютъ весь свѣтъ, ибо они суть отецъ свѣта.
22. Такъ и источные духи человѣка не всецѣло постигаютъ самое внутреннее рожденіе Божества, состоящее въ свѣтѣ; но каждый источный духъ своимъ душевнымъ рожденіемъ достигаетъ въ сердце Божіе, и качествуетъ совмѣстно съ нимъ въ этомъ мѣстѣ.
23. И это есть сокровенное рожденіе въ природѣ, котораго ни одинъ человѣкъ не можетъ постигнуть въ своемъ разумѣ или своей способности, но лишь одна душа человѣка, стоящая въ свѣтѣ Божіемъ, постигаетъ это, другіе же нѣтъ.
24. Второе рожденіе въ природѣ суть семь духовъ природы. Это рожденіе понятнѣе и постижимѣе, но также лишь сынамъ этой тайны: простецъ не понимаетъ его, хотя бы онъ его даже видѣлъ, обонялъ, вкушалъ, слышалъ, и осязалъ; онъ смотритъ на него, и не знаетъ, каково существо его. [„3дѣсь разумѣется поврежденный разумъ съ его собственнымъ смысломъ безъ духа Божія: относится къ ученому, какъ и къ простецу; этотъ такъ же слѣпъ въ отношеніи Божества, какъ и тотъ, и нерѣдко простецъ упреждаетъ ученаго въ познаніи, если онъ приверженъ къ Богу“.]
25. Это суть тѣ духи, въ которыхъ состоятъ всѣ вещи на небѣ и въ семъ мірѣ; и отсюда рождается третій и самый внѣшній духъ, въ которомъ поврежденность.
26. Этотъ же духъ или это рожденіе имѣетъ семь видовъ, какъ то: терпкость, сладость, горечь, зной; эти четыре рождаютъ постижимость въ третьемъ рожденіи. Пятый духъ есть любовь, возникающая отъ свѣта жизни; она рождаетъ чувствительность и разумъ. Шестой духъ есть звукъ; онъ рождаетъ звонкость и радость, и есть источникъ, восходящій чрезъ всѣхъ духовъ.
27. Въ этихъ шести и состоитъ духъ жизни и воля или разумъ и мысли всѣхъ тварей; къ тому же и всѣ искусства и измѣненія, а равно и всякое сложеніе и образованіе всего того, что пребываетъ въ духѣ въ неосязаемости.
28. Седьмой духъ есть природа, въ которой состоитъ тѣлесное существо всѣхъ шести духовъ, ибо прочіе шесть порождаютъ седьмого. Въ этомъ духѣ состоитъ тѣлесное существо ангеловъ, діаволовъ и людей, и онъ есть мать прочихъ шести духовъ, въ которой они рождаются; въ ней они рождаютъ также и свѣтъ, который есть сердце Божіе.
29. О третьемъ рожденіи. Теперь, третье рожденіе есть постижимость природы: прежде временъ гнѣва она была весьма легкой, пріятной и свѣтлой, такъ что источные духи могли видѣть сквозь все. Внутри ея не было ни камней, ни земли, и не было также нужды въ такомъ сотворенномъ свѣтѣ, какъ нынѣ; но свѣтъ рождался повсюду въ срединѣ, и все пребывало въ свѣтѣ.
30. Когда же былъ сотворенъ царь Люциферъ, онъ пробудилъ гнѣвъ Божій въ этомъ третьемъ рожденіи: ибо тѣла ангеловъ стали тварями въ этомъ третьемъ рожденіи.
31. Но такъ какъ теперь діаволы зажгли свои тѣла, въ намѣреніи тѣмъ самымъ господствовать надъ всѣмъ Божествомъ, то Творецъ возжегъ этого третьяго духа или третье рожденіе природное также и въ своемъ гнѣвѣ, и удержалъ діавола плѣнникомъ внутри его, и устроилъ ему въ немъ вѣчный пріютъ, дабы онъ не былъ выше всего Божества. [„Разумѣй: во внѣшнемъ источникѣ, ибо самое внѣшнее есть также и самое внутреннее“.]
32. Но такъ какъ діаволы изъ гордости и своеволія сами зажгли себя, то и были окончательно извергнуты изъ рожденія свѣта, и не могутъ ни объять ни постигнуть его вовѣки.
33. Ибо свѣтъ сердца своего, которое качествовало совмѣстно съ сердцемъ Божіимъ, они погасили сами, и на мѣсто его породили яростнаго, жгучаго, терпкаго, горькаго и жесткаго, смраднаго, діавольскаго духа.
34. Но ты не долженъ думать, что отъ того вся природа, или мѣсто сего міра, стала однимъ только горькимъ гнѣвомъ Божіимъ; нѣтъ, но вотъ смыслъ этого: гнѣвъ не постигаетъ самаго внутренняго рожденія въ природѣ, ибо любовь Божія еще пребываетъ во всемъ мѣстѣ сего міра въ средоточіи сокрыто; такимъ образомъ и домъ, куда принадлежитъ господинъ Люциферъ, еще не вовсе отлученъ; но во всѣхъ вещахъ сего міра любовь и гнѣвъ еще находятся вмѣстѣ, и непрестанно борются и сражаются другъ съ другомъ.
35. Но діаволы не могутъ схватить бореніе свѣта, но лишь бореніе гнѣва, гдѣ они палачи и выполняютъ приговоръ, произносимый въ гнѣвѣ Божіемъ надъ всѣми безбожными людьми.
36. Ни одинъ человѣкъ не въ правѣ также говорить, что онъ родился въ огнѣ гнѣва всеобщаго поврежденія по предначертанію Божію; нѣтъ, поврежденная земля не всецѣло состоитъ въ огнѣ гнѣва Божія; но лишь въ своей внѣшней постижимости, въ которой она такъ жестка, груба и горька. При чемъ каждый можетъ замѣтить, что этотъ ядъ и ярость не принадлежатъ къ любви Божіей, въ которой лишь одна кротость.
37. Я не говорю тѣмъ самымъ, что всякій человѣкъ рождается святымъ отъ чрева матери; но каково дерево, таковъ и плодъ его. И если мать теперь родитъ діавольское дитя, это вина не Бога, но ея злобы.
38. Но если дикую вѣтвь посадить въ сладкую почву, и привить къ ней нѣсколько пригодныхъ на то отпрысковъ добраго вкуса, то вырастаетъ доброе дерево, хотя вѣтвь и была дикою. Ибо все здѣсь возможно: доброе такъ же легко превращается въ злое, какъ и злое — въ доброе.
39. Ибо всякій человѣкъ свободенъ и есть какъ бы свой собственный Богъ, превратится ли онъ въ сей жизни въ гнѣвъ или въ свѣтъ: какое платье надѣнетъ человѣкъ, такимъ оно и сдѣлаетъ его на видъ; и какое тѣло посѣетъ человѣкъ въ землю, такое и вырастетъ, хотя и въ иной формѣ и ясности, однако все сообразно качеству сѣмени.
40. Ибо если бы земля была такъ всецѣло покинута Богомъ, она никогда не приносила бы добрыхъ плодовъ, но одни лишь злые; а такъ какъ земля состоитъ еще въ любви Божіей, то гнѣвъ Его не будетъ вѣчно горѣть въ ней, но побѣдившая любовь извергнетъ огонь гнѣва.
41. Тогда лишь займется пылающій адъ, когда любовь отдѣлится отъ гнѣва: но въ семъ мірѣ любовь и гнѣвъ пребываютъ другъ въ другѣ во всѣхъ тваряхъ; кто изъ нихъ побѣждаетъ въ борьбѣ своей, тотъ по праву наслѣдуетъ домъ свой, будь то царство небесъ или ада.
42. Я не говорю тѣмъ самымъ, будто и звѣри должны были бы въ рожденіи своемъ наслѣдовать царство небесное, такъ какъ они злы и добры, подобно поврежденной землѣ: но когда они бываютъ снова посѣяны въ мать свою, землю, они суть земля.
43. Но этотъ самый салиттеръ въ добромъ звѣрѣ не будетъ ради этого отведенъ въ собственность діаволу; но въ отдѣленной части будетъ вѣчно цвѣсти въ природѣ Божіей [„то есть, образъ его будетъ какъ тѣнь пребывать на святой землѣ, въ чудесахъ, какъ въ вѣчной магіи“], и приносить иные небесные образы: но салиттеръ звѣрей гнѣва Божія будетъ приносить вѣчные адскіе плоды въ гнѣвѣ Божіемъ.
44. Ибо когда земля будетъ зажжена, то въ гнѣвѣ будетъ горѣть огонь, а въ любви — свѣтъ: тогда все разлучится, ибо одно не будетъ болѣе мочь постигать другое. Въ настоящее же время все имѣетъ двойной источникъ: что ты здѣсь строишь или сѣешь въ духѣ, будь то словами, дѣлами или мыслями, то будетъ твоимъ вѣчнымъ домомъ.
45. Ты видишь, такимъ образомъ, и понимаешь, откуда произошли земля и камни: но если бы этотъ зажженный салиттеръ долженъ былъ остаться, такимъ образомъ, во всей глубинѣ сего міра, то все мѣсто было бы темною долиною, ибо свѣтъ былъ бы также плѣненъ въ третьемъ рожденіи.
46. Не такъ, чтобы плѣненъ былъ и свѣтъ сердца Божія въ его самомъ внутреннемъ рожденіи; но свѣтъ, который въ третьемъ рожденіи сіялъ въ самой внѣшней постижимости, онъ сплотился вмѣстѣ съ нею: потому и любятъ люди всѣ вещи, состоящія въ этомъ салиттерѣ.
47. Но такъ какъ вся глубина была весьма темною въ третьемъ рожденіи, ради поврежденнаго салиттера земли и камней, то Божество не могло потерпѣть, чтобы это было такъ, но создало землю и камни вмѣстѣ въ одной глыбѣ.
48. Объ этомъ пишетъ Моисей: Am Anfang schuf Gott Himmel und Erden („Въ началѣ сотворилъ Богъ небо и землю“, Быт. 1, 1). Надо въ точности разсмотрѣть эти слова, что они значатъ: ибо слово Аm собирается въ сердцѣ, и доходитъ до губъ, здѣсь оно плѣняется, и, звуча, возвращается назадъ до своего исходнаго мѣста.
49. Это означаетъ теперь, что звукъ изошелъ изъ сердца Божія, и объялъ все мѣсто сего міра; но какъ оно оказалось злымъ, то звукъ снова отступилъ назадъ въ свое мѣсто.
50. Слово An вырывается изъ сердца къ устамъ, и оставляетъ долгій слѣдъ; когда же оно произносится, то замыкается въ срединѣ на своемъ престолѣ верхнимъ нёбомъ, и остается наполовину снаружи и наполовину внутри.
51. Это означаетъ, что сердце Божіе возымѣло отвращеніе къ поврежденности, и отвергло отъ себя поврежденное существо; но снова объяло и удержало въ срединѣ у сердца.
52. Подобно какъ языкъ разбиваетъ слово, и держитъ его наполовину снаружи и наполовину внутри, такъ и сердце Божіе не захотѣло отвергнуть вовсе зажженный салиттеръ, но лишь злобу и недугъ діавола: прочему же надлежитъ быть снова возстановленнымъ по семъ времени.
53. Слово fang быстро устремляется изъ сердца къ устамъ, и также задерживается нёбомъ въ задней части языка, а когда отпускается, то дѣлаетъ еще быстрый толчокъ отъ сердца къ устамъ.
54. Это означаетъ быстрое изгнаніе діавольскаго шлака вмѣстѣ съ поврежденнымъ салиттеромъ: ибо сильный и быстрый духъ сильно отталкиваетъ отъ себя дыханіе, и сохраняетъ у себя въ задней части нёба истинный звукъ слова или произношеніе, то есть, истинный духъ слова.
55. Этo означаетъ, что поврежденная яростность навѣки изгнана изъ свѣта Божія, но что внутренній духъ, обремененный ею противъ своей воли, долженъ быть снова водворенъ въ свой первый домъ.
56. Послѣдній отзвукъ ang означаетъ, что и самые внутренніе духи не вовсе чисты отъ поврежденія, и потому нуждаются въ очищеніи или истребленіи гнѣва въ огнѣ, каковое произойдетъ въ концѣ сего времени.
57. Слово schuf собирается надъ и подъ языкомъ и сближаетъ зубы въ обоихъ нёбахъ, и такимъ образомъ сжимается; когда же оно собралось и произнесено, то оно снова съ быстротою молніи раскрываетъ ротъ.
58. Это означаетъ сильное стягиваніе воедино терпкимъ духомъ поврежденнаго салиттера въ одну глыбу: ибо зубы задерживаютъ слово и весьма медленно пропускаютъ духъ сквозь себя. Это означаетъ, что терпкое качество крѣпко сдерживаетъ вмѣстѣ землю и камни, и однако заставляетъ духовъ земли зеленѣть и цвѣсти изъ терпкаго духа, что знаменуетъ возрождение или возстановленіе духовъ земли.
59. А что ротъ снова быстро раскрывается послѣ слова, знаменуетъ глубину надъ землею, и что Господь Вогъ хочетъ тѣмъ не менѣе обитать въ ней, и сохранить себѣ свое правленіе, и удержать діавола плѣнникомъ въ огнѣ гнѣва.
60. Слово Gott собирается въ срединѣ вверху на языкѣ, и вырывается изъ сердца наружу, и оставляетъ ротъ открытымъ, и остается на своемъ царскомъ престолѣ, и звучитъ изъ себя и въ себя: когда же оно произнесено, то производитъ еще толчокъ между верхними зубами и языкомъ.
61. Это означаетъ, что когда Богъ сотворилъ небо и землю, а также и всѣхъ тварей, Онъ однако остался на своемъ Божественномъ, вѣчномъ, всемогущемъ престолѣ, и никогда не покидалъ его, и что Онъ одинъ есть все. Послѣдній толчокъ знаменуетъ остроту Его духа, съ которою Онъ во мгновеніе ока все совершаетъ во всемъ своемъ тѣлѣ.
62. Слово Himmel собирается въ сердцѣ, и вырывается до губъ, и здѣсь замыкается; и слогъ mel вновь раскрываетъ губы, и удерживается посрединѣ на языкѣ, и духъ исходитъ изъ устъ по обѣимъ сторонамъ языка.
63. Это означаетъ, что самое внутреннее рожденіе затворено для самаго внѣшняго мерзостнымъ грѣхомъ, и непостижимо для внѣшняго поврежденнаго рожденія.
64. Но такъ это слово имѣетъ два слога, и второй слогъ mel снова раскрываетъ ротъ, то это означаетъ, что врата Божества были снова растворены.
65. Но что слогомъ mel оно снова собирается на языкѣ верхнимъ нёбомъ, и удерживается, и духъ исходитъ возлѣ по обѣимъ сторонамъ, это означаетъ, что Богъ хочетъ этому поврежденному царству или мѣсту въ Богѣ дать снова царя и великаго князя, который снова разомкнулъ бы самое внутреннее рожденіе яснаго Божества, и тогда Духъ Святой снова изошелъ бы въ сей міръ по обѣимъ сторонамъ, то есть, изъ самой внутренней глубины Отца и Сына, и сей міръ возродился бы вновь чрезъ новаго царя.
66. Слово und собирается въ сердцѣ, и плѣняется языкомъ въ верхнемъ нёбѣ, и сплочивается воедино; когда же бываетъ отпущено, то производитъ еще одинъ толчокъ отъ сердца къ устамъ. Это означаетъ теперь раздѣленіе между святымъ и земнымъ рожденіями.
67. Слогъ, хотя исходитъ изъ сердца, но задерживается языкомъ въ верхнемъ нёбѣ, такъ что нельзя понять, какое это слово: это означаетъ, что земное и поврежденное рожденіе не можетъ постигнуть самаго внутренняго рожденія; но оно безумно и слѣпо.
68. Послѣдній толчокъ изъ сердца означаетъ, что хотя въ сыновствѣ своемъ оно и можетъ качествовать совмѣстно съ самымъ внутреннимъ рожденіемъ, но не можетъ постигать его въ своемъ разумѣ: вотъ почему этотъ слогъ нѣмъ, и не имѣетъ смысла, и употребляется лишь для раздѣленія.
69. Слово Erden вырывается изъ сердца, и собирается позади надъ языкомъ, въ задней части нёба, и дрожитъ: въ произнесеніи перваго слога Er языкъ не принимаетъ участія, но прижимается совсѣмъ въ глубинѣ къ нижнему нёбу, и прячется какъ предъ врагомъ.
70. Второй слогъ den собирается языкомъ и верхнимъ нёбомъ, и оставляетъ ротъ открытымъ: и духъ сложенія въ образъ исходитъ чрезъ носъ, и не хочетъ въ этомъ словѣ выходить вмѣстѣ съ нимъ чрезъ уста; и хотя онъ и выходитъ нѣсколько чрезъ уста, однако истинный звукъ истиннаго духа исходитъ наружу лишь чрезъ обоняніе или чрезъ носъ.
71. Это великая тайна: слово Er означаетъ зажженныя терпкое и горькое качества, суровый гнѣвъ Божій, и оно дрожитъ въ задней части нёба, и языкъ пугается этого, и прижимается къ нижнему нёбу, и бѣжитъ какъ предъ врагомъ.
72. Слово den собирается опять-таки на языкѣ, и духъ извлекаетъ силу изъ слова, и исходитъ съ нею инымъ путемъ чрезъ носъ, и такъ поднимается съ нею въ мозгъ предъ царскій престолъ.
73. Это означаетъ, что самый внѣшній салиттеръ земли извергнутъ навѣки изъ свѣта и святости Божіей.
74. Но что духъ схватываетъ силу слова, и инымъ путемъ чрезъ носъ восходитъ въ мозгъ предъ престолъ чувствъ, это означаетъ, что Богъ хочетъ извлечь сердце земли изъ гнѣва злобы, и употребить его къ своей вѣчной царственной хвалѣ.
75. Замѣть: Онъ хочетъ извлечь изъ земли ядро и самое лучшее, или добраго духа, и вновь возродить къ своей чести и славѣ.
76. О человѣкъ, одумайся теперь: какое ты посѣешь въ землю сѣмя, такое и взойдетъ тебѣ, и вѣчно будетъ цвѣсти и приносить плоды, либо въ любви, либо въ гнѣвѣ.
77. Но когда доброе будетъ отдѣлено отъ злого, ты будешь жить тогда въ своемъ пріобрѣтенномъ здѣсь удѣлѣ, будь то на небѣ или въ адскомъ огнѣ: куда ты теперь домогаешься, туда пойдетъ и душа твоя послѣ смерти.
78. Или ты мнишь, что мой духъ извлекъ это изъ поврежденной земли, или изъ старой войлочной шапки? Поистинѣ, нѣтъ; но въ это время моего описанія духъ качествовалъ совмѣстно съ глубочайшимъ рожденіемъ Божіимъ; въ немъ почерпнулъ я мое познаніе, и оттуда извлечено оно: не въ великой земной радости, но въ мукахъ рожденія и въ скорби.
79. Ибо что мнѣ пришлось претерпѣть за это отъ діавола и отъ адскаго качества, которое господствуетъ въ моемъ внѣшнемъ человѣкѣ, какъ и во всѣхъ людяхъ, этого ты не поймешь, развѣ только если самъ попляшешь въ этомъ хороводѣ.
80. Если бы наши философы и ученые играли всегда не на скрипкѣ гордости, а на скрипкѣ пророковъ и апостоловъ, другое было бы, пожалуй, въ мірѣ познаніе и другая философія. Къ тому же по слабости моей, и по причинѣ малаго ученія, а также и робости языка, я почти ничто; но въ познаніи я не вовсе простецъ; я только не могу излагать его изящно и глубокимъ языкомъ, но довольствуюсь моимъ даромъ, и я философъ для простецовъ.
81. Закрой здѣсь немного твои плотскіе глаза, ибо они здѣсь тебѣ ни къ чему не пригодны, будучи слѣпы и мертвы, но открой глаза твоего духа, и я истинно покажу тебѣ твореніе Божіе.
82. Замѣть: когда Богъ согналъ теперь воедино, въ одну глыбу, поврежденный салиттеръ земли и камней, возникшій въ самомъ внѣшнемъ рожденіи чрезъ возженіе, то третье рожденіе въ природѣ въ глубинѣ надъ землею не было чисто и свѣтло, такъ какъ въ немъ горѣлъ еще гнѣвъ Божій.
83. И хотя самое внутреннее рожденіе было свѣтло и ясно, однако самое внѣшнее, состоявшее въ огнѣ гнѣва, не могло объять его, но было совсѣмъ темнымъ.
84. Ибо Моисей пишетъ: — Und es war finster auf der Tieffe („И было темно надъ глубиною“, Быт. 1, 2). Слово auf означаетъ самое внѣшнее рожденіе, а слово in — самое внутреннее.
85. Но если бы самое внутреннее рожденіе было темно, то гнѣвъ Божій вѣчно почивалъ бы въ семъ мірѣ, и вовѣки не стало бы свѣтло; но гнѣвъ не коснулся такъ сердца Божія.
86. Потому онъ остался сладостнымъ, привѣтнымъ, благостнымъ, кроткимъ, чистымъ и милосерднымъ Богомъ по своему сердцу въ самомъ внутреннемъ рожденіи въ мѣстѣ сего міра, и кроткая любовь Его проникаетъ изъ Его сердца въ самое внѣшнее рожденіе гнѣва, и гаситъ гнѣвъ. Вотъ почему Онъ сказалъ: да будетъ свѣтло (Быт. 1, 3).
87. Замѣть здѣсь смыслъ въ высочайшей глубинѣ: слово сказалъ — sprach сказано по человѣчески. Вы, философы, откройте глаза, я хочу въ моей простотѣ научить васъ языку Божію, каковъ онъ долженъ быть.
88. Слово sprach собирается между зубами: ибо они стискиваются, и духъ съ шипомъ выходитъ наружу сквозь зубы, и языкъ изгибается посерединѣ, и заостряется спереди, какъ бы прислушиваясь, что тамъ шипитъ, и боясь.
89. Но когда духъ собираетъ слово, онъ закрываетъ ротъ, и собираетъ слово въ задней части нёба надъ языкомъ въ полости, въ горькомъ и терпкомъ качествахъ.
90. Тогда языкъ пугается, и прижимается къ нижнему нёбу: и тогда духъ вырывается изъ сердца, и заключаетъ слово, собравшееся въ задней части нёба въ терпкомъ и горькомъ качествахъ въ гнѣвѣ; и устремляется сквозь ярость наружу, сильный и могущественный, какъ царь или князь, и раскрываетъ уста, и господствуетъ могучимъ духомъ изъ сердца во всемъ рту и внѣ рта, и создаетъ могущественный и долгій слогъ; подобно духу, пробившему гнѣвъ, и противъ котораго гнѣвъ выпускаетъ свой скрежетъ въ терпкомъ и горькомъ качествахъ, въ задней части нёба въ полости на языкѣ, но остается при своемъ правѣ, и на своемъ мѣстѣ, и пропускаетъ сквозь себя кроткаго духа изъ сердца, и гремитъ вослѣдъ ему своимъ скрежетомъ, и помогаетъ образованію и составленію слова, но при всемъ своемъ громѣ не можетъ сойти съ своего престола, и остается плѣнникомъ въ своей полости, и проявляетъ себя ужасающимъ образомъ.
91. Это великая тайна. Замѣть здѣсь смыслъ: если ты постигаешь это, то правильно разумѣешь Божество; если же нѣтъ, то не слѣпъ ли ты еще въ духѣ? Не суди, иначе ты наскочишь здѣсь на крѣпкія ворота, и будешь плѣненъ; если схватитъ тебя огонь гнѣва, ты останешься въ немъ вѣчно.
92. Смотри же, человѣкъ, какія духъ раскрываетъ предъ тобой врата неба, ада и земли, а также и всего Божества.
93. Ты не долженъ думать, что Богъ въ то время говорилъ по человѣчески, что это было лишь безсильное слово, подобно какъ у человѣка. Слово человѣка хотя и собирается такимъ же образомъ, въ той же соразмѣрности, въ томъ же качествѣ и тѣмъ же способомъ, но только полумертвый человѣкъ не разумѣетъ его; а это разумѣніе весьма благородно и драгоцѣнно, ибо оно рождается единственно лишь въ познаніи Святого Духа.
94. Слово же Бога, произнесенное Имъ въ то время въ силѣ, оно обнимаетъ небо и землю, и небо всѣхъ небесъ, и даже все Божество.
95. Собирается же оно прежде всего между стиснутыми зубами и шипитъ: это означаетъ, что Духъ Святой въ началѣ творенія прошелъ сквозь жесткую, замкнутую стѣну третьяго и самаго внѣшняго рожденія, которое состоитъ въ огнѣ гнѣва въ семъ мірѣ. Ибо написано: И было темно надъ глубиною, и Духъ Божій виталъ надъ водою (Быт. 1, 2).
96. Глубина означаетъ самое внутреннее рожденіе, а тьма означаетъ самое внѣшнее, поврежденное, въ которомъ горѣлъ гнѣвъ; вода означаетъ укрощеніе духа.
97. А что духъ съ шипомъ проходитъ сквозь зубы, это означаетъ, что Духъ проходилъ изъ сердца Божія сквозь гнѣвъ; а что зубы остаются стиснутыми, пока духъ шипитъ, и не раскрываются, это означаетъ, что гнѣвъ не объялъ Святого Духа.
98. А что языкъ прижимается въ нижнемъ нёбѣ, и спереди заостряется, и не даетъ воспользоваться собою для шипа, это означаетъ, что самое внѣшнее рожденіе, со всѣми тварями, которыя въ немъ, не можетъ объять Святого Духа, исходящаго изъ самаго внутренняго рожденія, изъ сердца Божія, ни задержать Его своею властью и возбранить Eму.
99. Ибо Онъ проникаетъ сквозь всѣ замкнутые покои и рожденія, и не нуждается ни въ какомъ раскрытіи, равно какъ не могутъ удержать Его и зубы, чтобы Онъ не прошелъ сквозь нихъ.
100. А что зубы остаются раскрытыми, когда Онъ съ шипомъ проходитъ сквозь зубы, это означаетъ, что Онъ исхожденіемъ своимъ изъ сердца Божія въ твореніи сего міра снова раскрылъ врата неба, и прошелъ сквозь врата гнѣва Божія, и крѣпко задвинулъ гнѣвъ Божій засовами, и оставилъ запертымъ, и крѣпко затворилъ діаволу его вѣчно возженный домъ гнѣва, изъ котораго онъ не сможетъ выйти вовѣки.
101. Далѣе, это означаетъ, что Духъ Святой имѣетъ какъ бы раскрытыя врата въ домѣ гнѣва въ семъ мірѣ, гдѣ Онъ творитъ дѣло свое, непостижимо для вратъ адовыхъ, и гдѣ Онъ собираетъ себѣ святое сѣмя, въ вѣчную хвалу себѣ, безъ согласия крѣпкихъ вратъ адовыхъ, и совершенно непостижимо для нихъ.
102. Подобно какъ духъ совершаетъ сквозь зубы исхожденіе свое, и осуществляетъ принятое рѣшеніе, и однако зубы не могутъ двигаться, или постигнуть волю духа, такъ и Духъ Святой, не постигаемый діаволомъ и гнѣвомъ Божіимъ, непрерывно созидаетъ себѣ святое сѣмя и храмъ въ домѣ сего міра.
103. А что все слово sprach собирается въ задней части нёба надъ языкомъ въ полости посреди терпкаго и горькаго качествъ, и скрежещетъ, это означаетъ, что Богъ собралъ мѣсто міра сего въ срединѣ у сердца, и снова построилъ себѣ домъ, въ хвалу себѣ, вопреки всему рычанію и ропоту діавола, и господствуетъ тамъ своимъ Святымъ Духомъ.
104. Подобно какъ духъ могущественно и сильно исходитъ изъ сердца, сквозь ропотъ и скрежетъ терпкаго и горькаго качествъ, и исхожденіемъ своимъ господствуетъ въ терпкомъ и горькомъ качествахъ, непостижимо для нихъ, какъ могущественный царь, — такъ и Духъ Божій господствуетъ могущественно въ самомъ внѣшнемъ рожденіи сего міра, въ домѣ гнѣва, и порождаетъ себѣ въ немъ храмъ, непостижимый для дома гнѣва.
105. А что терпкій и горькій духъ такъ ропщетъ, когда духъ проходитъ изъ сердца сквозь его домъ и господствуетъ съ властью, это означаетъ, что гнѣвъ Божій вмѣстѣ съ діаволами въ домѣ сего міра сопротивенъ любви, и что оба они во все время міра сего будутъ сражаться и биться другъ съ другомъ, какъ два враждующихъ воинства; отсюда беретъ также начало свое человѣческая и звѣриная вражда и борьба всѣхъ тварей.
106. А что терпкое и горькое качества вмѣстѣ собираются въ слово, и согласуются другъ съ другомъ, и однако одинъ лишь духъ сердца произноситъ слово въ устахъ, это означаетъ, что всѣ твари, происшедшія единственно чрезъ слово, какъ то: звѣри, птицы, рыбы, гады, зелень и трава, а также деревья и кустарники, слагаются изъ всего тѣла злыми и добрыми; и что во всѣхъ нихъ будетъ пребывать и гнѣвное, поврежденное качество, а также и любовь Божія, и однако все будетъ движимо духомъ любви; и обѣ стороны будутъ тереться между собою, давить и нажимать другъ на друга.
107 И чрезъ это во многихъ тваряхъ такъ жестоко разгорится огонь гнѣва, что все тѣло вмѣстѣ съ духомъ составитъ въ аду одинъ вѣчный салиттеръ гнѣва.
108. Ибо духъ, рождающійся въ сердцѣ, принужденъ въ тѣлѣ своемъ двигаться посреди вратъ ада, и весьма легко можетъ возжечься; это словно дерево и огонь: если не польешь водой, загорится.
109. О человѣкъ! ты не былъ сотворенъ вмѣстѣ съ звѣрями чрезъ слово изъ зла и добра; если бы ты только не вкусилъ отъ зла и добра, то не было бы въ тебѣ огня гнѣва: но такъ и ты добылъ себѣ животное тѣло; да смилуется нынѣ любовь Божія, это свершилось!
110. А что по составленіи слова въ терпкомъ и горькомъ качествахъ въ задней части нёба надъ языкомъ ротъ широко раскрывается, и вмѣстѣ съ тѣмъ исходитъ къ устамъ собранный духъ, родившійся изъ сердца, а также изъ терпкаго и горькаго качествъ, — это означаетъ, что твари будутъ жить въ великой скорби и превратности, и не смогутъ порождать себя посредствомъ одного тѣла, но посредствомъ двухъ.
111. Ибо терпкое и горькое качества отнимаютъ у духа изъ сердца силу, и заражаются ею: вотъ почему природа такъ ослабѣла нынѣ въ духѣ сердца, и не въ состояніи болѣе воздвигнуть собственное внутреннее рожденіе сердца; и поэтому природа сотворила женщину и мужчину.
112. И это означаетъ также злую и добрую волю во всей природѣ, а равно и во всѣхъ тваряхъ; и что отнынѣ будетъ непрестанная борьба, битва и умерщвленіе, отъ чего сей міръ зовется поистинѣ долиною скорби, исполненною крестной муки, преслѣдованій, усилій и труда. Ибо когда духъ творенія вступилъ въ среду, онъ принужденъ былъ слагать твореніе посреди царства ада.
113. И такъ какъ самое внѣшнее рожденіе въ природѣ двойственно, то есть, зло и добро, то отсюда непрестанная пытка, гнетъ, скорбь и стонъ, и всѣ твари принуждены въ сей жизни претерпѣвать мученія, и сей злой міръ зовется по справедливости смертнымъ рвомъ діавола.
114. А что терпкій и горькій духъ въ задней части нёба на языкѣ остается на своемъ престолѣ, и посылаетъ лай свой чрезъ слово къ устамъ, и однако можетъ сдвинуться оттуда, это означаетъ, что хотя діаволъ, какъ и гнѣвъ Божій, будетъ господствовать во всѣхъ тваряхъ, однако не будетъ имѣть въ нихъ полной власти, и будетъ вынужденъ оставаться въ своей темницѣ, и лаять на всѣхъ тварей, и мучить ихъ, но не побѣждать; если только онѣ сами по собственной волѣ не захотятъ остаться въ его мѣстѣ.
115. Подобно какъ кроткій духъ сердца проникаетъ сквозь терпкое и горькое качества, и побѣждаетъ ихъ, и хотя и заражается терпкимъ и горькимъ духомъ, однако проходитъ насквозь какъ побѣдитель; но если бы захотѣлъ добровольно остаться въ аду въ терпкомъ и горькомъ духахъ, и отдаться въ плѣнъ, а не сражаться, то вина была бы его;
116. Такъ бываетъ и съ тѣми тварями, которыя постоянно хотятъ лишь сѣять и пожинать въ адскомъ огнѣ, особенно же съ человѣкомъ, который живетъ въ постоянномъ вожделѣніи гордости, жадности, зависти и гнѣва, и не хочетъ ни разу побороться и сразиться съ ними духомъ и огнемъ любви; онъ самъ навлекаетъ на себя гнѣвъ Божій и пылающій адскій огонь на тѣло и душу.
117. А что языкъ такъ жестоко прижимается къ нижнему нёбу, когда вырывается слово, это знаменуетъ душевнаго духа тварей, въ особенности человѣка. Слово, которое собирается въ верхнемъ нёбѣ, и качествуетъ совмѣстно съ терпкимъ и горькимъ духами, знаменуетъ семь духовъ природы или звѣздное рожденіе, въ которомъ господствуетъ діаволъ, и гдѣ Духъ Святой противится ему, и побѣждаетъ діавола.
118. Языкъ же знаменуетъ душу, которая порождается семью духами природы, и есть ихъ сынъ; и когда семь духовъ чего-нибудь хотятъ, языкъ принужденъ двигаться по ихъ волѣ, и содѣйствовать имъ.
119. Если только звѣздные духи не становятся лживыми, и не начинаютъ любодѣйствовать съ діаволомъ, они прячутъ душевнаго духа, и хранятъ его сами въ своихъ узахъ въ плѣну, какъ сокровище, когда сражаются съ діаволомъ; подобно какъ они прячутъ языкъ, когда борятся съ терпкимъ и горькимъ качествами, какъ свою лучшую драгоцѣнность.
120. Вотъ тебѣ краткое и все-же правдивое наставленіе о томъ словѣ, которое произнесъ Богъ, въ познаніи духа точно написанное, и согласно моимъ дарованіямъ и ввѣренному мнѣ таланту точно сообщенное.
121. Теперь спрашивается: что же сказалъ Богъ? Онъ сказалъ: Да будетъ свѣтло, и стало свѣтло (Быт. 1, 3).
122. Глубина: свѣтъ произошелъ изъ самаго внутренняго рожденія, и снова зажегъ самое внѣшнее.
123. Замѣть: онъ снова сообщилъ самому внѣшнему природный, свойственный ему свѣтъ. Ты не долженъ думать, что свѣтъ солнца и природы и есть сердце Божіе, свѣтящее въ сокровенномъ. Нѣтъ, ты не долженъ поклоняться природному свѣту: онъ не сердце Божіе, но лишь зажженный свѣтъ въ природѣ, сердце и сила котораго состоятъ въ тучности сладкой воды; и всѣхъ прочихъ духовъ въ третьемъ рожденіи, ихъ не называютъ Богомъ, хотя они рождены въ Богѣ и изъ Бога; однако они лишь дѣло рукъ Его, которое не можетъ досягнуть назадъ въ глубочайшее рожденіе и охватить ясное Божество, подобно какъ плоть не можетъ постигнуть душу.
124. Но это не должно быть понято такъ, будто Божество тѣмъ самымъ отдѣлено отъ природы; нѣтъ, но они — какъ тѣло и душа: природа есть тѣло, сердце Божіе есть душа.
125. Теперь кто-нибудь спроситъ: какой же это свѣтъ былъ зажженъ тогда? Было ли то солнце или звѣзды? Нѣтъ: солнце и звѣзды были сотворены лишь на четвертый день изъ этого самаго свѣта; нѣкій свѣтъ взошелъ въ семи духахъ природы, не имѣвшій собственнаго мѣста или престола, но сіявшій повсюду, однако не ярко, подобно солнцу, но подобно небесной лазури, и свѣтло по роду источныхъ духовъ, пока не послѣдовало затѣмъ настоящее сотвореніе и зажженіе огня въ водѣ въ терпкомъ духѣ вмѣстѣ съ солнцемъ.