Если вѣрить странствующимъ рыцарямъ, то далеко не всѣ замки оказывали имъ гостепріимство. Но безусловно вѣрить странствующимъ рыцарямъ также было нельзя, на это имѣются факты, провѣренные и подтвержденные современными доказательствами истины; въ данномъ случай, поступаютъ такъ: соразмѣряютъ доказательства ихъ времени, очищаютъ ихъ отъ всѣхъ неправдоподобій и получается истина. Это дѣлается очень просто: всякое показаніе слѣдуетъ учесть изъ 97%, а остальное будетъ фактъ. Я сдѣлалъ такой разсчетъ, прежде чѣмъ позвонить у замка, — я подразумѣваю подъ этимъ завести знакомство со сторожами и найти какую-либо причину для доступа въ замокъ. И вотъ я очень обрадовался, когда увидѣлъ на нѣкоторомъ разстояніи всадника, ѣдущаго по направленію къ замку.
Когда мы подъѣхали ближе другъ къ другу, то я увидѣлъ, что у всадника на головѣ былъ шлемъ, украшенный перьями, и какъ кажется, онъ былъ закованъ въ сталь, но у него, кромѣ того, было небольшое добавленіе — нѣчто въ родѣ квадратной накидки, похожей па платье герольда. Но какъ я смѣялся своей забывчивости, когда я подъѣхалъ къ нему ближе и прочелъ на его накидкѣ следующее:
«Персилемонское мыло. — Всѣ примадонны его употребляютъ».
Это была моя собственная идейка, имѣвшая нѣсколько хорошихъ цѣлей въ виду просвѣщенія и для поднятія умственнаго уровня націи. Во-первыхъ, я тайкомъ разсылалъ нѣсколько странствующихъ рыцарей, о которыхъ никто не подозрѣвалъ кромѣ меня. Я выбралъ небольшое число этого народа — наилучшихъ рыцарей, какихъ только можно было найти, каждый изъ нихъ былъ снабженъ бюллетенемъ, на которомъ былъ написанъ тотъ или другой девизъ; я полагалъ, что разъ число этихъ рыцарей увеличится и станетъ замѣтнымъ, то это будетъ имѣть крайне смѣшной видъ; а также закованные въ сталь глупцы и безъ бюллетеня, сами станутъ находить смѣшными свои латы и вооруженіе.
Во-вторыхъ, такія миссіи будутъ вводить постепенно, не возбуждая ни подозрѣній, ни смутъ, необходимую чистоту и опрятность между дворянствомъ, а оттуда́ это проникнетъ и въ народъ, если только патеры будутъ сидѣть спокойно.
Если мои довѣренныя лица настигали на дорогѣ какого-либо странствующаго рыцаря, то они тотчасъ умывали его, а потомъ надѣвали ему бюллютень и заставляли его поклясться, что онъ всю свою жизнь будетъ распространять мыло и просвѣщеніе среди народа. Слѣдствіемъ этого явилось то, что число работниковъ въ поляхъ стало увеличиваться, а между тѣмъ и реформа быстро распространялась. Моя мыловарня также дѣлала быстрые успѣхи. Сначала у меня тамъ было только двое рабочихъ, но, передъ тѣмъ какъ мнѣ отправиться въ путь за приключеніями, число рабочихъ возросло до пятидесяти; работали день и ночь; однако воздухъ до такой степени былъ испорченъ около мыловарни, что съ королемъ даже дѣлалось дурно и онъ находилъ, что не можетъ болѣе этого выносить; сэръ Лаунсело былъ отважнѣе и даже шелъ гулять на крышу, хотя я его увѣрялъ, что тутъ много хуже, чѣмъ гдѣ бы то ни было, но онъ божился, что ему нуженъ вольный воздухъ; онъ постоянно сожалѣлъ, что во дворцѣ нельзя устроить мыловарни; при этомъ говорилъ, что если бы кто вздумалъ завести мыловарню въ своемъ домѣ, то будь онъ проклятъ, если бы его не задушило. Сюда приходили также и дамы, такъ что всѣ этимъ интересовались; онѣ клялись своими дѣтьми, что очень бы желали, чтобы вѣтеръ былъ въ ихъ сторону, когда мыловарня въ ходу.
Имя моего довѣреннаго рыцаря было Ла-Котъ-Майль-Трайль; онъ мнѣ сказалъ, что замокъ былъ мѣстопребываніемъ Морганъ-ле-Фэй, сестры короля Артура и жены короля Уріенса, монарха такого государства, которое было не больше округа Колумбіи, такъ что можно было стать по серединѣ этого государства и бросить кирпичъ въ слѣдующее королевство. «Короли» и «Королевства» были такъ скучены въ Британіи, какъ они были скучены въ маленькой Палестинѣ во времена Іисуса Навина, гдѣ народъ спалъ съ подогнутыми колѣнями, такъ какъ не могъ безъ паспорта протянутъ ногъ.
Ла-Котъ былъ въ крайне удрученномъ состояніи, такъ какъ тутъ, онъ потерпѣлъ полное пораженіе. Бѣдный рыцарь не заработалъ даже на пряникъ; онъ употребилъ всѣ торговыя хитрости, чтобы вымыть одного отшельника; но тотъ умеръ. Дѣйствительно, это было ужасное пораженіе. Мое сердце обливалось за него кровью и я всѣми силами старался его успокоить. И вотъ я ему сказалъ:
— Запрещаю вамъ горевать, рыцарь, такъ какъ это еще не пораженіе. Какъ у меня, такъ и у васъ есть мозгъ, а у кого онъ есть, тотъ, не можетъ быть пораженнымъ, а только одерживаетъ побѣды. Увидите, какъ мы повернемъ это кажущееся пораженіе въ громкую рекламу; въ рекламу для нашего мыла. Мы прибавимъ къ вашему бюллетеню: «Подъ покровительствомъ депутата» Какъ вамъ это нравится?
— Хорошо придумано!
Такимъ образомъ мнѣ удалось разогнать дурное расположеніе духа рыцаря. Это былъ хорошій парень и въ свое время онъ участвовалъ во многихъ битвахъ. Онъ болѣе всего прославился въ одной экскурсіи, которая нѣсколько напоминала мое настоящее странствованіе; рыцарь совершилъ эту экскурсію въ сообществѣ одной дѣвушки, по имени Маледизанъ, которая такъ же быстро работала языкомъ, какъ и Сэнди, хотя между ними и было большое различіе; первая только любила насмѣхаться и говорить оскорбленія, тогда какъ музыка Сэнди являлась болѣе мягкою и нѣжною. Я прекрасно зналъ его исторію и поэтому я съумѣлъ объяснить себѣ то сожалѣніе, которое выразилось на его лицѣ при прощаньи со мной. Онъ предполагалъ, что теперь и для меня настали тяжелыя времена, какія были когда-то для него.
Сэнди и я обсуждали его исторію, когда ѣхали по дорогѣ; она сказала мнѣ, что всѣ невзгоды Ла-Кота посыпались на него съ самаго начала его странствованія; шутъ короля побѣдилъ его въ первый день, а въ такомъ случаѣ, согласно обычаю, дѣвушка, сопровождавшая его, должна была перейти къ побѣдителю, но Маледизанъ не согласилась на это; она даже послѣ всѣхъ его пораженій не ушла отъ него.
— Но, — сказалъ я ей, — а вдругъ побѣдитель откажется принять свою добычу?
Она отвѣтила, что этого не можетъ быть, онъ обязанъ принять, потому что это постановлено правилами. Я принялъ это къ свѣдѣнію. Если музыка Сэнди начнетъ мнѣ слишкомъ надоѣдать, то я постараюсь, чтобы какой-нибудь рыцарь побѣдилъ меня, и буду надѣяться, что она уйдетъ къ нѣму.
В надлежащее время мы были опрошены съ валовъ часовыми замка и, послѣ недолгихъ переговоровъ, насъ приняли. Я рѣшительно не могу сказать ничего пріятнаго относительно этого посѣщенія. Но это не было разочарованіемъ, потому что я зналъ миссисъ Фэй по ея репутаціи и не ожидалъ другого пріема. Она держала въ страхѣ все государство, такъ какъ увѣряла каждаго, что обладаетъ великимъ даромъ колдовства. Всѣ ея дѣйствія были очень дурны и всѣ инстинкты демонскіе. Она была вся пропитана хитростью и лукавствомъ. Вся ея жизнь была запятнана преступленіями, между которыми убійство считалось самымъ обыкновеннымъ. Мнѣ было любопытно ее видѣть, не менѣе любопытно, чѣмъ видѣть сатану. Но къ моему великому удивленію, эта женщина была красавица; черныя мысли не съумѣли придать ея взгляду отталкивающаго выраженія, а годы не сморщили ея атласистой кожи, не уменьшили ея свѣжести. Иногда ее принимали за внучку стараго Уріенса, а другіе считали ее сестрой ея сына.
Лишь только мы прошли ворота замка, какъ насъ привели къ ней. Король Уріенсъ также тутъ присутствовалъ; это былъ старикъ съ добродушпымъ лицомъ, но съ властнымъ взглядомъ; былъ тутъ также и его сынъ сэръ Уэйнъ ле-Бланшлэнъ, который крайне интересовалъ меня, вслѣдствіе той традиціи, что онъ однажды бился съ тридцатью рыцарями, а также и по его странствію съ сэромъ Гауэйнъ и съ сэромъ Маргаусъ, о чемъ оповѣстила меня Сэнди. Но Морганъ представляла изъ себя главный интересъ, она была самая замѣчательная личность изъ всѣхъ присутствовавшихъ; ясно было видно, что Морганъ была главою дома. Она предложила намъ сѣсть и потомъ милостиво стала разспрашивать. Ея голосъ походилъ на щебетаніе птички, на звукъ флейты или на что-либо подобное. Я былъ почти увѣренъ, что эту женщину оклеветали, что на нее налгали. Ея рѣчь такъ и лилась, такъ и лилась; но вотъ появился молодой и красивый пажъ, одѣтый въ радужные цвѣта, онъ шелъ легко и плавно, какъ волна, и подалъ королевѣ что-то на золотомъ блюдѣ и хотѣлъ опуститься на колѣни, но потерялъ равновѣсіе и упалъ. Королева бросила въ него кинжаломъ такъ легко и свободно, какъ другой захватываетъ гарпуномъ крысу. Бѣдное дитя пригнулось къ полу, путаясь въ своей шелковой одеждѣ съ сильными судорогами въ лицѣ отъ страданія, и умерло. Всѣ, за исключеніемъ стараго короля, не могли удержаться отъ восклицанія сожалѣнія. Но его суровый взглядъ остановилъ это восклицаніе на полу-звукѣ. Сэръ Уэйнъ по знаку матери вышелъ въ переднюю позвать слугъ унести тѣло, а королева опять защебетала весело и спокойно.
Я видѣлъ, что она была прекрасная хозяйка, потому что, разговаривая съ нами, въ тоже время наблюдала угломъ глаза за слугами, чтобы тѣ не производили шума, беря тѣло и вынося его; затѣмъ они пришли съ чистыми тряпками вытирать полъ, но ихъ отослали назадъ, чтобы они взяли что-нибудь другое; когда же они кончили вытирать полъ и хотѣли было уйти, то она указала на багровое пятно подлѣ слезы, чего они не досмотрѣли своими огорченными глазами. Теперь мнѣ было ясно, что Ла Котъ Майль Тойль не удалось видѣть хозяйки дома.
А между тѣмъ, Морганъ все продолжала щебетать такою же музыкою, какъ и всегда. А что за взглядъ былъ у ней? Когда она обращала его съ упрекомъ на слугъ, то этотъ взглядъ ужасалъ и пугалъ ихъ, какъ пугаетъ внезапная молнія, прорвавшая тучу. Я испыталъ это на самомъ себѣ. Тоже самое было и съ этимъ старымъ Уріенсомъ; онъ постоянно находился въ какомъ-то страхѣ; едва она обращалась къ нѣму, какъ онъ уже начиналъ волноваться.
Но вотъ въ самомъ разгарѣ разговора я сказалъ какой-то комплиментъ по адресу короля Артура, совершенно забывъ о томъ, что Морганъ ненавидѣла своего брата. Этого небольшого комплимента было совершенно достаточно. Она сдѣлалась мрачна какъ грозная туча, позвала свою стражу и сказала:
— Свести этихъ негодяевъ въ башню!
Меня бросило въ дрожь отъ этихъ словъ, такъ какъ у этой башни была своя репутація. Я не могъ ничего ни выговорить, ни сдѣлать. Но Сэнди была не такая. Лишь только стража хотѣла меня взять, какъ она встала съ самою спокойною увѣренностью и сказала:
— Сохрани Богъ! Что вы дѣлаете, маніаки? Васъ ждетъ погибѣль! Вѣдь это Патронъ!
Это была счастливая идея и вмѣстѣ съ тѣмъ самая простая; но она никогда не пришла бы мнѣ въ голову. Я отъ рожденія отличался скромностью; правда, не всегда, но при безчестіи, а это было одно изъ бсзчестій.
Это произвело на королеву магическое дѣйствіе: съ ея устъ исчезла улыбка и лицо приняло совершенно другое выраженіе, но она никогда не хотѣла признаться въ томъ, что боится кого- нибудь и потому сказала:
— Ба! ты съумѣлъ выбрать себѣ служанку! Если я обратилась съ такими словами къ тому, кто обладаетъ могуществомъ, равнымъ моему, и кто побѣдилъ Мерлэна, то, конечно, это было сдѣлано не иначе, какъ въ шутку. Благодаря моимъ чарамъ, я предвидѣла вашъ приходъ, поэтому-то я и узнала васъ, лишь только вы вошли. Я разыграла эту маленькую шутку въ надеждѣ, что вы развернете тутъ все ваше искусство, призвавъ на стражей таинственный огонь и превративъ ихъ на мѣстѣ въ пепелъ; такое чудо стоитъ много выше моей собственной ловкости и мнѣ было любопытно это видѣть.
Однако, стража оказалась менѣе любопытной и поспѣшила уйти, лишь только получила позволеніе удалиться.