Откуда то издали доносятся звуки музыки; сливаясь съ завываніями и свистомъ вѣтра, бушующаго вокругъ башни, они наполняютъ воздухъ дикой дрожащей мелодіей.
Старинная библіотека въ замковой башнѣ; низкая массивная дубовая дверь пріоткрыта, и видны ступени внизъ и еще куда то дальше, наверхъ. Сводчатые тяжелые потолки, маленькія окна въ глубокихъ каменныхъ нишахъ, кое гдѣ на стѣнахъ и подъ потолкомъ паутина. Всюду старыя большія книги: на полу, въ тяжелыхъ окованныхъ желѣзомъ сундукахъ, на маленькихъ деревянныхъ пюпитрахъ. Часть стѣнъ, углубленныхъ въ видѣ нишъ, также представляютъ собою книгохранилище, мѣстами закрытое тяжелыми завѣсами.
У одного изъ раскрытыхъ сундуковъ, полнаго пожелтѣвшихъ бумагъ, на низенькой скамеечкѣ, сидитъ Лоренцо; возлѣ него, на подставкѣ, стоитъ кованный изъ желѣза фонарь, бросающій то яркія полосы свѣта, то черныя тѣни отъ поперечинъ. Нѣкоторое время длится молчаніе; слышна только отдаленная музыка да шорохъ переворачиваемыхъ Лоренцо листовъ. Одѣтъ Лоренцо такъ же, какъ и на балу.
ЛОРЕНЦО (поднимая голову). Какой ужасный вѣтеръ сегодня! Уже третью ночь бушуетъ онъ и становится все сильнѣе, и такъ страшно походитъ на музыку моихъ мыслей. Мои бѣдныя мысли. Какъ испуганно бьются онѣ въ этомъ тѣсномъ костяномъ ящикѣ. Давно ли Лоренцо былъ юношей, и вотъ прошло немного времени, и вотъ только два раза обернулось солнце вокругъ земли, а онъ уже старикъ и подъ бременемъ страшныхъ испытаній, ужасной правды о дѣлахъ человѣческихъ и божьихъ, горбится его молодая спина. Бѣдный Лоренцо! Бѣдный Лоренцо!
ЛОРЕНЦО (отрываясь на мгновеніе). Если все правда въ этихъ пожелтѣвшихъ листкахъ, то кто же властитель міра: Богъ или Сатана? И кто же я, тотъ, что называлъ себя Лоренцо, герцогомъ Спадары? Ужасна правда дѣлъ человѣческихъ. Полна печали моя юная душа.
ЛОРЕНЦО. Такъ это правда! Такъ это правда, мать моя! Я считалъ тебя святою, мать моя, и клялся твоею памятью, и также тверда была моя клятва, какъ если бы клялся я на моемъ рыцарскомъ мечѣ. И ты, моя святая мать — ты была любовницей конюха, пьяницы и вора. И мой благородный отецъ, вернувшись изъ Палестины, чтобы умереть въ родномъ гнѣздѣ, узналъ объ этомъ и простилъ тебя — и страшную тайну унесъ въ могилу. Чей же я сынъ, о, моя святая мать: сынъ рыцаря, всю кровь свою отдавшаго Господу или же сынъ грязнаго конюха, отвратительнаго обманщика и вора, обокравшаго господина во время его молитвы? Бѣдный Лоренцо! Бѣдный Лоренцо!
Задумывается. По лѣстницѣ слышны быстрые шаги, и въ комнату, схватившись за голову, въ той самой позѣ, въ какой онъ покинулъ залъ, вбѣгаетъ Лоренцо. Отнимаетъ руки отъ лица, видитъ сидящаго Лоренцо и испуганно кричитъ.
ЛОРЕНЦО ВОШЕДШІЙ. Кто это?
ЛОРЕНЦО БЫВШІЙ (поднимаясь въ испугѣ). Кто это?
Лоренцо Вошедшій бросается на Лоренцо Бывшаго и роняетъ на землю фонарь: комната слабо озарена только тѣмъ свѣтомъ, который падаетъ изъ открытой двери. Короткая глухая борьба, и два тѣла разъединяются.
ЛОРЕНЦО ВОШЕДШІЙ. Ваша шутка слишкомъ дерзка, синьоръ. Снимите маску! Я приказываю вамъ, или я заставлю снять ее. Я отдалъ вамъ мой замокъ, но я не отдавалъ себя, и надѣвъ мою личину вы оскорбляете меня. Есть только одинъ Лоренцо, только одинъ герцогъ Спадары — это я. Долой маску, синьоръ!
ЛОРЕНЦО БЫВШІЙ (дрожащимъ голосомъ). Если ты только страшный призракъ, то заклинаю тебя во имя Божіе — исчезни. Лоренцо только одинъ. Герцогъ Спадары только одинъ — это я!
ЛОРЕНЦО ВОШЕДШІЙ (бѣшено). Долой маску, синьоръ! Я слишкомъ долго поддавался вашей неприличной шуткѣ, и мое терпѣніе истощилось. Долой маску, синьоръ, или обнажайте шпагу — герцогъ Лоренцо сумѣетъ наказать васъ за дерзость!
ЛОРЕНЦО БЫВШІЙ. Во имя Божіе.
ЛОРЕНЦО ВОШЕДШІЙ. Во имя Дьявола, хочешь ты сказать, несчастный. Шпагу, синьоръ! Шпагу! Иначе я на мѣстѣ заколю васъ, какъ провинившуюся собаку.
ЛОРЕНЦО БЫВШІЙ Во имя Божіе!
ЛОРЕНЦО ВОШЕДШІЙ (въ неистовствѣ). Шпагу синьоръ! Шпагу!
Въ полумракѣ слышенъ свистъ и лязгъ встрѣчающихся шпагъ; оба Лоренцо яростно нападаютъ другъ на друга, но Лоренцо Бывшій видимо слабѣетъ. Короткія глухія восклицанія.
— Во имя Божіе!
— Долой маску!
— Ты убилъ меня, Лоренцо!
Падаетъ и умираетъ. Лоренцо становится ногой на трупъ и, вытирая шпагу, говоритъ неожиданно грустно и мягко.
ЛОРЕНЦО. Мнѣ жаль васъ, синьоръ-самозванецъ: по вашей рукѣ, по вашему сильному дыханію, я вижу, что вы были молоды, какъ и я. Но ваше несчастье въ томъ, мой бѣдный синьоръ, что герцогъ Лоренцо усталъ смѣяться надъ милыми шутками своихъ гостей. Жалкою жертвою маскарадной шутки безславно погибъ ты, юноша, но все же мнѣ жаль тебя, и если бы я зналъ, гдѣ живетъ твоя мать, я отнесъ бы ей твое послѣднее дыханіе. Прощайте, синьоръ.
Уходитъ. Нѣкоторое время стоитъ тишина, затѣмъ все окутывается мракомъ и звуки дикой музыки становятся громче и ближе.