моихъ мыслей. Мои бѣдныя мысли. Какъ испуганно бьются онѣ въ этомъ тѣсномъ костяномъ ящикѣ. Давно ли Лоренцо былъ юношей, и вотъ прошло немного времени, и вотъ только два раза обернулось солнце вокругъ земли, а онъ уже старикъ и подъ бременемъ страшныхъ испытаній, ужасной правды о дѣлахъ человѣческихъ и божьихъ, горбится его молодая спина. Бѣдный Лоренцо! Бѣдный Лоренцо!
ЛОРЕНЦО (отрываясь на мгновеніе). Если все правда въ этихъ пожелтѣвшихъ листкахъ, то кто же властитель міра: Богъ или Сатана? И кто же я, тотъ, что называлъ себя Лоренцо, герцогомъ Спадары? Ужасна правда дѣлъ человѣческихъ. Полна печали моя юная душа.
ЛОРЕНЦО. Такъ это правда! Такъ это правда, мать моя! Я считалъ тебя святою, мать моя, и клялся твоею памятью, и также тверда была моя клятва, какъ если бы клялся я на моемъ рыцарскомъ мечѣ. И ты, моя святая мать — ты была любовницей конюха, пьяницы и вора. И мой благородный отецъ, вернувшись изъ Палестины, чтобы умереть въ родномъ гнѣздѣ, узналъ объ этомъ и простилъ тебя — и страшную тайну унесъ въ могилу. Чей же я сынъ, о, моя святая мать: сынъ рыцаря, всю кровь свою отдавшаго Господу или же сынъ грязнаго конюха, отвратительнаго обманщика и вора, обокравшаго господина во время его молитвы? Бѣдный Лоренцо! Бѣдный Лоренцо!
Задумывается. По лѣстницѣ слышны быстрые шаги, и въ комнату, схватившись за голову, въ той самой позѣ, въ какой онъ покинулъ залъ, вбѣгаетъ Лоренцо. Отнимаетъ руки отъ лица, видитъ сидящаго Лоренцо и испуганно кричитъ.
