Откуда-то издали доносятся звуки музыки; сливаясь с завываниями и свистом ветра, бушующего вокруг башни, они наполняют воздух дикой дрожащей мелодией.
Старинная библиотека в замковой башне; низкая, массивная дубовая дверь приоткрыта, и видны ступени вниз и еще куда-то дальше, наверх. Сводчатые тяжелые потолки, маленькие окна в глубоких каменных нишах, кое-где на стенах и под потолком паутина. Всюду старые большие книги: на полу, в тяжелых, окованных железом сундуках, на маленьких деревянных пюпитрах. Часть стен, углубленных в виде ниш, также представляют собою книгохранилище, местами закрытое тяжелыми завесами.
У одного из раскрытых сундуков, полного пожелтевших бумаг, на низенькой скамеечке, сидит Лоренцо; возле него на подставке стоит кованный из железа фонарь, бросающий то яркие полосы света, то черные тени от поперечин. Некоторое время длится молчание; слышна только отдаленная музыка да шорох переворачиваемых Лоренцо листов. Одет Лоренцо так же, как и на балу.
Лоренцо (поднимая голову). Какой ужасный ветер сегодня! Уже третью ночь бушует он и становится все сильнее, и так страшно походит на музыку моих мыслей. Мои бедные мысли. Как испуганно бьются они в этом тесном костяном ящике. Давно ли Лоренцо был юношей, и вот прошло немного времени, и вот только два раза обернулось Солнце вокруг Земли, а он уже старик, и под бременем страшных испытаний, ужасной правды о делах человеческих и божьих горбится его молодая спина. Бедный Лоренцо! Бедный Лоренцо! (Читает. Отрываясь на мгновение.) Если все правда в этих пожелтевших листках, то кто же властитель мира: бог или сатана? И кто же я, тот, что называл себя Лоренцо, герцогом Спадары? Ужасна правда дел человеческих. Полна печали моя юная душа. (Читает. Затем откладывает бережно листки и говорит.) Так это правда! Так это правда, мать моя! Я считал тебя святою, мать моя, и клялся твоею памятью, и так же тверда была моя клятва, как если бы клялся я на моем рыцарском мече. И ты, моя святая мать, — ты была любовницей конюха, пьяницы и вора. И мой благородный отец, вернувшись из Палестины, чтобы умереть в родном гнезде, узнал об этом и простил тебя — и страшную тайну унес в могилу. Чей же я сын, о моя святая мать: сын рыцаря, всю кровь свою отдавшего господу, или же сын грязного конюха, отвратительного обманщика и вора, обокравшего господина во время его молитвы? Бедный Лоренцо! Бедный Лоренцо! (Задумывается.)
По лестнице слышны быстрые шаги, и в комнату, схватившись за голову, в той самой позе, в какой он покинул зал, вбегает Лоренцо. Отнимает руки от лица, видит сидящего Лоренцо и испуганно кричит.
Лоренцо Вошедший. Кто это?
Лоренцо Бывший (поднимаясь в испуге). Кто это?
Лоренцо Вошедший бросается на Лоренцо Бывшего и роняет на землю фонарь: комната слабо озарена только тем светом, который падает из открытой двери. Короткая глухая борьба, и два тела разъединяются.
Лоренцо Вошедший. Ваша шутка слишком дерзка, синьор. Снимите маску! Я приказываю вам, или я заставлю снять ее. Я отдал вам мой замок, но я не отдавал себя, и, надев мою личину, вы оскорбляете меня. Есть только один Лоренцо, только один герцог Спадары — это я. Долой маску, синьор! (Наступает.)
Лоренцо Бывший (дрожащим голосом). Если ты только страшный призрак, то заклинаю тебя во имя божие — исчезни. Лоренцо только один. Герцог Спадары только один — это я!
Лоренцо Вошедший (бешено). Долой маску, синьор! Я слишком долго поддавался вашей неприличной шутке, и мое терпение истощилось. Долой маску, синьор, или обнажайте шпагу — герцог Лоренцо сумеет наказать вас за дерзость!
Лоренцо Бывший. Во имя божие.
Лоренцо Вошедший. Во имя дьявола, хочешь ты сказать, несчастный. Шпагу, синьор! Шпагу! Иначе я на месте заколю вас, как провинившуюся собаку.
Лоренцо Бывший. Во имя божие!
Лоренцо Вошедший (в неистовстве). Шпагу синьор! Шпагу!
В полумраке слышен свист и лязг встречающихся шпаг; оба Лоренцо яростно нападают друг на друга, но Лоренцо Бывший, видимо, слабеет. Короткие глухие восклицания:
— Во имя божие!
— Долой маску!
— Ты убил меня, Лоренцо! (Падает и умирает.)
Лоренцо (становится ногой на труп и, вытирая шпагу, говорит неожиданно грустно и мягко.) Мне жаль вас, синьор-самозванец: по вашей руке, по вашему сильному дыханию я вижу, что вы были молоды, как и я. Но ваше несчастье в том, мой бедный синьор, что герцог Лоренцо устал смеяться над милыми шутками своих гостей. Жалкою жертвою маскарадной шутки бесславно погиб ты, юноша, но все же мне жаль тебя, и если бы я знал, где живет твоя мать, я отнес бы ей твое последнее дыхание. Прощайте, синьор. (Уходит.)
Некоторое время стоит тишина, затем все окутывается мраком, и звуки дикой музыки становятся громче и ближе.
