[38-39]
ХОРОМЫ.
Я давно замкнулъ себя въ хоромы,
Отдѣливъ удѣлъ свой отъ людей.
Я замкнулъ съ собой огонь и громы,
И горитъ цвѣтной костеръ страстей.
5 Я давно избралъ себѣ въ Пустынѣ
Голубой оазисъ островной.
И годами нѣжу въ немъ, донынѣ,
Цвѣтъ, мнѣ данный Солнцемъ и Луной.
Я исполненъ Солнечною кровью,
10 И любимъ я влажною Луной.
Кругодни я начинаю новью,
Межь стеблей лелѣя цвѣтъ дневной.
Этотъ цвѣтъ подобенъ рдяной чашѣ,
Золотые у нея края.
15 Влей вино,—оно свѣтлѣй и краше,
Слиты двое здѣсь: не я и я.
Все, что ни придетъ изъ-за Пустыни,
Что достигнетъ звономъ изо-внѣ,
Я качаю въ чашѣ злато-синей,
20 Цѣпи звуковъ замкнуты во мнѣ.
И пока негаснущій румянецъ
Стелется по синей высотѣ,
Въ міровой вхожу я стройный танецъ,
Пляской звѣздъ кончая въ темнотѣ.
К. Д. Бальмонтъ. Зарево Зорь. — М: Грифъ, 1912 