Было небо и мрачно и сѣро,
Листъ на деревѣ сухъ былъ и сѣръ,
Листъ на деревѣ вялъ былъ и сѣръ,
То была октября атмосфера,
Мракъ годовъ былъ темнѣе пещеръ;
Были сумрачны воды Обэра,
Было мрачно средь области Вэръ.
Были влажны и сумракъ Обэра
И тѣнями наполненный Вэръ.
Тамъ однажды въ аллеѣ Титана
Въ Кипарисахъ бродилъ я съ Душой,—
Въ Кипарисахъ — съ Психеей-Душой.
Было на сердцѣ пламя волкана,
Словно бурный потокъ огневой,
Словно лавы потокъ огневой,
Что клубится, катится до Іана,
До границъ дальней оси земной,
До хребтовъ отдаленнаго Іана,
До холодной границы земной.
Наша рѣчь не кипѣла безъ мѣры,
Былъ рядъ мыслей безжизненъ и сѣръ,
Рядъ мечтаній — коваренъ и сѣръ.
Позабывъ октября атмосферу,
Мы не знали, что сумракъ такъ сѣръ,—
Въ эту ночь изъ ночей такъ былъ сѣръ,
Не замѣтили мрака Обэра,
Хоть и раньше бродили мы въ Вэръ;
Мы забыли и сырость Обэра
И тѣнями наполненный Вэръ.
И когда уже ночь уходила
И на утро клонилась звѣзда,
И на утро смотрѣла звѣзда,—
Мы кончали прогулку... Свѣтило
Родилося въ туманѣ тогда.
Одиноко луна намъ свѣтила
Двоерогая — солнцу чужда, —
То Астарта въ алмазахъ свѣтила
Двоерогая — солнцу чужда!
— Вѣдь теплѣе луна, чѣмъ Діана, —
Сквозь эѳиръ совершая полетъ,
Въ мірѣ звѣздъ совершая полетъ;
Ей замѣтнѣй слеза средь тумана
На щекахъ, гдѣ червякъ не умретъ;
Пролетѣвъ звѣзды Льва-великана,
Озаряетъ намъ путь въ небосводъ,
Въ тотъ забвенія міръ, въ небосводъ,
И промчась, на зло Льву-великану,
Изъ очей намъ сіяніе льетъ,
И сквозь логово Льва-великана
Намъ любовь лучезарную льетъ!"
Но, поднявши свой палецъ, Психея
Отвѣчала: «Коварна звѣзда!
Какъ страшна и блѣдна та звѣзда!
О, не медли! Пойдемъ же скорѣе,
О, бѣжимъ же, бѣжимъ же туда!..»
Прошептала и крылья, блѣднѣя,
До земли опустила тогда;
Умирая шептала, блѣднѣя,
Опустивъ книзу крылья тогда,
Опустивъ мрачно крылья тогда…
И сказалъ я: — Вѣдь это — мечтанье!
Понесемся въ трепещущій свѣтъ,—
Погрузясь въ кристаллическій свѣтъ!
То Сивиллы и блескъ и сіянье,
Красоты и надежды привѣтъ!
Съ небосклона сіяетъ намъ свѣтъ!
Можно смѣло повѣрить сіянью,
Пусть ведетъ насъ,— опасности нѣтъ;
Можемъ смѣло повѣрить сіянью,—
Гдѣ ведетъ, тамъ опасности нѣтъ,
Коль во мракѣ сіяетъ привѣтъ!
Успокоивъ лобзаньемъ Психею,
Облегчилъ я отъ сумрачныхъ думъ,
Побѣдилъ я волненіе думъ,
И къ концу приближались мы съ нею,
Гдѣ могильный былъ камень угрюмъ,
Легендарный былъ камень угрюмъ.
— Что за надпись, сестра? — такъ Психею
Я спросилъ: Дивный камень угрюмъ! —
И въ отвѣтъ: «Улалумъ, Улалумъ!
Здѣсь погибшій лежитъ Улалумъ!..»
На душѣ стало мрачно и сѣро,
Листъ на деревѣ сухъ былъ и сѣръ,
Листъ на деревѣ вялъ былъ и сѣръ…
Я вскричалъ: — Октября атмосфера
Въ годъ послѣдній, во мракѣ пещеръ!—
И вошелъ я,—вошелъ я въ пещеру,
Я отнесъ мою ношу въ пещеру.
Въ эту ночь изъ ночей мою вѣру
Злобный духъ искушалъ средь пещеръ.
И узналъ я,— узналъ мракъ Обэра,
Влажный сумракъ средь области Вэръ,
И узналъ я и сырость Обэра
И тѣнями наполненный Вэръ!..
