РАЗБОРЪ
править
Describent radiо et surgentiа siderа dicent.
Языческіе философы и монахи прежнихъ временъ Христіанства взирали на ученость какъ на что-то таинственное, принадлежащее только малому числу любимцевъ премудрости. Почти непроницаемая завѣса сокрывала отъ очей общественности ихъ трудолюбивую жизнь, посвященную дѣятельности и открытіямъ. Самые даже поэты имѣли въ виду похвалу малаго числа своихъ согражданъ, и Гораціево: оdi рrofanum vulgus et arсео, было такъ сказать общимъ правиломъ ученыхъ. Книгопечатаніе и науки отвлеченныя, а въ особенности новая математика, положили предѣлы сему медленному ходу ума человѣческаго. Трудность учиться изъ рукописей, по большой части дорогихъ и рѣдкихъ, исчезла. Приспособленiе Алгебры къ Геометріи ввело въ математическое ученіе ясность въ доказательствахъ и слогѣ, которая распространилась на всѣ части науки. Галилей и Торичелли должны, по нашему мнѣнію, почитаться отцами теперешняго нашего просвѣщенія, ибо они первые обратились къ многолюдству и положили основаніе великимъ открытіямъ Невтона. Галилей извѣстенъ большей части читателей только по его астрономическому страданію, но не многіе знаютъ, съ какою точностію онъ опредѣлилъ наиважнѣйшія правила Статики; какъ приспособилъ свои исчисленія къ пользѣ Архитектуры и съ какою ревностною подробностію онъ излагалъ правила для твердости стѣнъ, сводовъ и куполовъ, и разныхъ строеній. Исторія наукъ на всякомъ шагу являетъ печальное доказательство, сколько времени потребно для самой очевидной истины, чтобы она сдѣлалася общественною и полезною. Въ послѣднихъ только годахъ Англійское и Французское ремесленничество начало употреблять пустые металлическіе цилиндры, и мало людей знаютъ, что Галилей первый доказалъ, что крѣпость таковыхъ подпоръ не зависитъ отъ совершеннаго наполненія ихъ внутренности, и (что еще достойнѣе удивленія) къ математическому доказательству философъ не преминулъ присовокупить взятое изъ анатоміи животныхъ и птицъ, коихъ кости и перья суть цилиндры не наполненные. Таковая же участь ожидала и гидравлическое открытіе Паскаля, ибо въ началѣ только нынѣшняго вѣка Англійскій художникъ Брама (Вramah) приспособилъ оное къ своей гидростатической машинѣ для тисненія. Новое направленіе учености обѣщаетъ содѣлать таковыя событія не столь частыми, и Философы нашихъ временъ, въ особенности Англичане и Французы, стараются сколько возможно обращаться къ многолюдству, говорить языкомъ для него понятнымъ, возраждать и удовлетворять во всѣхъ состояніяхъ жажду къ полезнымъ познаніямъ. Первый шагъ, сдѣланный на семъ новомъ поприщѣ, если мы не ошибаемся, принадлежалъ, прежде еще Фонтенеля, безсмертному сотруднику Россійской Академіи Наукъ Эйлеру, въ книгѣ Lеttres à une Рrinсessе d'Аllemagne: съ тѣхъ поръ сіе благотворное распространеніе свѣта сдѣлалось наипохвальнѣйшимъ рвеніемъ Французскихъ и Англійскихъ ученыхъ. Мы назовемъ изъ нихъ первымъ Карла Дюпеня, коего курсъ Геометріи и Механики, преподаваемый имъ самимъ въ Парижѣ, не имѣлъ въ виду никакого другаго рода людей кромѣ ремесленниковъ, въ коихъ онъ не предполагалъ никакого предварительнаго познанія, даже и разумѣнія обыкновенныхъ ученыхъ словъ. Мы не взойдемъ въ странную распрю съ тѣми, которые утверждаютъ, что устраненіе алгебраическихъ формулъ и неупотребленіе диференціальнаго исчисленія можетъ будто бы повредить ходу самой науки. Таковое опроверженіе кажется намъ совершенно безразсуднымъ. Мы не видимъ, чтобы число испытателей отвлеченныхъ истинъ науки уменьшалось съ умноженіемъ людей, пріобрѣтшихъ въ Дюпеневой школѣ только тѣ познанія, которыя усовершенствовали въ нихъ способность къ избранному ими ремеслу. Что до насъ касается, мы признаемся, что съ восторгомъ видали на сихъ урокахъ приходящихъ въ бѣлыхъ, отъ работы замаранныхъ фартукахъ: каменьщиковъ, плотниковъ, столарей, и проч. въ семь часовъ вечера, по окончаніи своихъ работъ слушать ученаго Профессора, который съ самою краснорѣчивою ясностію излагалъ имъ теорію о равновѣсіи, движеніи и даже тяжести газовъ, взявъ атмосферическую за единицу. Такимъ образомъ онъ не только давалъ невидимо геометрическое направленіе ихъ уму, но и облагороживалъ духъ, показывая, что и ихъ смиренное назначеніе въ жизни сцѣпляется съ самыми высокими предметами мудрости человѣческой. На семъ поприщѣ Англичане не остались назади своихъ сосѣдей. Явное превосходство Англійскаго языка по краткости словъ, для всякихъ отраслей учености, и по способности живописно изображать подробности физическихъ предметовъ; ощутительная прибыль, происходящая отъ приспособленія науки къ ремесленности, особенно съ тѣхъ поръ, когда паровыя машины подвинули Англію на высоту еще недостижимую для другихъ Европейцевъ: все сіе побудило тамъ цѣлое общество ученыхъ, подъ предводительствомъ Профессора Ларднера, выдавать постепенно курсы разныхъ частей науки, подъ названіемъ Вritisch Суcloреdiа. Таковое предпріятіе не имѣло въ виду исключительно ремесленниковъ, какъ Дюпеновъ курсъ Математики, но и людей высшихъ сословій, кои въ молодости своей науками не занимались. Всякій курсъ продается порознь, и мы осмѣливаемся особенно рекомендовать читателямъ механику Ларднера и Оптику Бревстера (Вrevster), кои отличаются ясностію слога и избраніемъ наизанимательнѣйшихъ предметовъ. Наконецъ Г-жа Сомервиль выдала маленькую книжку подъ названіемъ: О союзѣ физическихъ наукъ, заключающую въ себѣ всю премудрость цѣпи познаній человѣческихъ. Однимъ словомъ, всѣ старанія сіи клонились къ облегченію дороги во храмъ наукъ для тѣхъ, кои прежде пугались ея непроходимости.
Возвратясь въ наше отечество, послѣ долговременнаго отсутствія, мы съ радостію взираемъ на возрастающій въ немъ порывъ къ просвѣщенію. По словамъ книгопродавцевъ, требованіе Русскихъ книгъ удесятерилось въ нынѣшнее царствованіе; число писателей умножилось; но къ сожалѣнію, сколько намъ извѣстно, все сіе ограничивается литтературою и нѣкоторыми историческими произведеніями. Даже въ обѣихъ столицахъ, блистательнѣйшіе молодые умы обѣщаютъ своему отечеству только плоды историческихъ, политическихъ и литтературныхъ трудовъ. Науки, такъ сказать, остаются назади, исключительнымъ занятіямъ школъ, или удѣломъ людей, посвятившихъ себя какой либо отдѣльной части государственной службы. Таковое несогласіе съ ходомъ по сему предмету умовъ въ Европѣ, тогда, какъ во всемъ другомъ наши соотечественники храбро борются съ нею, вовсе для насъ неудобoпонятно, и мы изложимъ слышанныя нами объясненія, не позволяя себѣ рѣшить справедливости оныхъ. Нѣкоторые полагаютъ, что издавна у насъ введенная постепенность въ гражданскую жизнь, совсѣмъ неизвѣстная для Европы, мѣшаетъ способностямъ молодыхъ людей развиваться, и совершенствоваться посвященіемъ многихъ лѣтъ, потому что и при самомъ успѣхѣ не получили бы они въ обществѣ того вѣса и тѣхъ преимуществъ, которые ежедневными и по большой части незначущими канцелярскими упражненіями они необходимо пріобрѣтутъ съ теченіемъ времени и съ полученіемъ гражданскихъ чиновъ; что лихорадочное стремленіе, неизбѣжно мучащее служащихъ и ихъ родственниковъ, къ достиженію таковыхъ повышеній, иногда и не распространяющихъ круга ихъ дѣятельности, но всегда лестныхъ для малаго честолюбія, отнимаетъ спокойствіе духа, необходимое для наукъ. Бентамъ думалъ противное, думалъ, что таковыя постепенныя поощренія полезны, но послѣ вящшихъ изысканій перемѣнилъ свое мнѣніе. Онъ прибавляетъ, что невозможность для самыхъ ревностныхъ начальниковъ, не токмо молодаго студента, но и взрослаго мужа поставить прямо на ту высоту, гдѣ бы великія природныя дарованія, освѣщенныя науками, сдѣлали его истинно полезнымъ, отнимаетъ желаніе имъ предаваться; и наконецъ говоритъ, что гражданскіе чины, питая еще тщеславіе и по окончаніи службы доставленіемъ въ обществѣ почетнаго отличія, лишаютъ смиренную науку того блеска, которымъ бы она сама по себѣ сіяла въ уравненномъ гражданскомъ быту дворянства, или другихъ сословій.
Другіе, особливо иностранцы, упрекаютъ соотечественниковъ нашихъ въ недостаткѣ нужной
настойчивости; но можно ли, кажется, сдѣлать таковой упрекъ сотрудникамъ и потомъ исполнителямъ предпріятій Петра Великаго? Третьи говорятъ еще, что наши профессоры отвлеченныхъ и естественныхъ наукъ, пріобыкши взирать на нихъ только съ точки зрѣнія пользы для военной или морской службы, не пекутся о ихъ дальнѣйшемъ распространеніи, и сіе обвиненіе кажется также неосновательнымъ въ землѣ, гдѣ Эйлеръ оставилъ свой благотворный примѣръ Академіи. Какъ бы то ни было, въ недоумѣніи истинной причины исключительнаго вкуса къ литтературѣ, мы съ нашей стороны имѣемъ въ предметѣ сею статьею возбудить не токмо въ юношахъ, но и въ созрѣломъ читателѣ желаніе къ занятіямъ, которыя новое просвѣщеніе такъ облегчило, что и нѣжный полъ не находитъ большаго затрудненія, въ понятіи правилъ просто и ясно изложенныхъ. Лесть не наше дѣло, но мы безъ всякаго опасенія опроверженій отъ Европейскихъ ученыхъ говоримъ утвердительно, что никакая царствующая Фамилія въ Европѣ и вообще никакое правленіе не приготовило въ теченіе одного вѣка столь великое количество матеріальныхъ средствъ для удовлетворенія жажды къ физическимъ познаніямъ, сколько Августѣйшая Фамилія Романовыхъ своему народу. Академія, Университеты, Кабинеты, инструменты всякаго рода, дорогою цѣною купленные, богатыя библіотеки, все приглашаетъ не токмо въ обѣихъ столицахъ, но и во многихъ губернскихъ городахъ юношу и старца во храмъ, гдѣ уже не можетъ пугать ихъ таинственный шарлатанизмъ древней учености.
Во время отсутствія нашего произвелась въ Россіи важная перемѣна: общее вниманіе обратилось на выдѣлываніе не однихъ отечественныхъ, но даже и иноземныхъ произведеній. Мы признаемся, что не раздѣляемъ мнѣнія тѣхъ, которые почитаютъ мануфактуры за наилучшее средство къ обогащенію государства. Въ особенности, недостатокъ населенія въ Россіи и химическое изслѣдованіе почвы большей части нашихъ Европейскихъ губерній, доказывающее, что онѣ пользуются исключительнымъ, отъ самой природы полученнымъ удобреніемъ, произходящимъ отъ поташа погибшихъ растеній, не позволяютъ намъ предполагать, чтобы употребленіе капиталовъ на фабрики было наивыгоднѣйшимъ въ такомъ положеніи вещей. Мы признаемъ однако же при семъ новомъ направленіи умовъ ту выгоду, что оно должно непремѣнно возродить потребность механическихъ и химическихъ познаній. Столичный городъ Москва преобразился въ городъ мануфактурный, и дворянство Русское посвятило большіе капиталы на устроеніе фабрикъ, отъ коихъ зависитъ все ихъ благосостояніе. Большая часть сихъ владѣтелей уже люди пожилые, которые оставили службу, дабы умножить доходы своихъ наслѣдственныхъ имѣній. Если бы науки естественныя все еще заключались въ толстыхъ Латинскихъ фоліянтахъ, или зависѣЛи отъ Формулъ высокаго анализиса, мы со всѣмъ нашимъ усердіемъ не осмѣлились бы побуждать ихъ къ предприятію такихъ трудовъ, къ которымъ, увы! единая молодость способна; но благодаря новому направленію Европейскаго просвѣщенія, библіотека ихъ можетъ составиться изъ 50 или еще менѣе томовъ, in 8°, на прочтеніе коихъ два года могутъ быть достаточны, безъ всякой помощи учителя. Ободренные первымъ чтеніемъ таковыхъ книгъ, какова Дюпенева и Ларднера Механика, или даже нѣкоторыхъ дешевыхъ такъ называемыхъ магазейновъ, они привыкнутъ ихъ читать, такъ сказать, безъ остановки, какъ нѣкоторые любимые романы, съ тою еще выгодою, что не найдутъ въ оныхъ отравительной пищи народнымъ ненавистямъ, а напротивъ, поощреніе любитъ все человѣчество.
Дешевизна есть основаніе просвѣщенія нашего вѣка, ибо она предполагаетъ удобоприступность для многаго количества людей къ вещамъ полезнымъ, и отъ того явились дилижансы на дорогахъ, омнибусы въ городахъ, паровыя машины на фабрикахъ и стереотипныя изданія въ библіотекахъ. Мелочно распространять познанія, и стараться главное о томъ, чтобы общество заключало менѣе совершенно непросвѣщенныхъ, нежели малое число глубоко ученыхъ людей, есть, можно сказать, въ краткихъ словахъ изображеніе всѣхъ Европейскихъ усилій. Мы не знаемъ, сколько таковое направленіе будетъ способствовать къ возвышенію человѣческаго духа, но уже по опыту видимъ полезные онаго плоды, не только въ отношеніи ремесленности и умноженіи домашняго благосостоянія, но даже и въ важныхъ ежедневныхъ открытіяхъ, неисключительно ученому сословію принадлежащихъ. Читатель проститъ конечно усердію нашему столь длинное вступленіе къ разсмотрѣнію осьмушечной книжки, но оно казалось намъ необходимымъ для оправданія нашего труда. Книжка сія есть Ежегодникъ издаваемый нѣкоторыми членами Института, подъ простымъ названіемъ: Вureau des longitudes. Цѣна оной въ Парижѣ одинъ франкъ, несоставляющій нашего рубля; а едва ли есть во всей Европѣ періодическое изданіе, заключающее въ такомъ маломъ объемѣ столько полезныхъ свѣдѣній для всякаго рода людей. Первѣйшіе Профессоры математическихъ и физическихъ наукъ стараются помѣстить въ ономъ занимательнѣйшую статью, принимая въ соображеніе и потребность вкуса, изъявленную въ прошедшемъ году, и нужду времени. Такъ напримѣръ въ Ежегодникѣ 36 года, Профессоръ Араго излагаетъ простымъ слогомъ все извѣстное Астрономіи о той кометѣ, которою мы всѣ нѣсколько мѣсяцевъ тому любовались, или пугались, по мѣрѣ нашихъ познаній или предразсудковъ и толкованій невѣждъ. Собраніе сихъ Ежегодниковъ за нѣсколько лѣтъ составитъ уже библіотеку, достойную уваженія ума просвѣщеннаго и полезную для всякаго пищу.
Теперь скажемъ нѣсколько словъ о важнѣйшихъ статьяхъ сего Математическаго Календаря.Нѣкоторые изъ нашихъ читателей не имѣютъ, можетъ быть, яснаго понятія о Метрической системѣ: постараемся въ нѣсколькихъ словахъ объяснить покрайней мѣрѣ цѣль оной. Потребность имѣть мѣру постоянную, точную, общую для всего государства, и которую бы можно было найти и тогда, когда бы всѣ физическія изобрѣтенія оной изчезли, побудила Институтъ во Франціи, и потомъ Королевское общество въ Англіи опредѣлить единицу размѣра изъ чего нибудь неизмѣняемаго. Французы избрали меридіанъ долготы земнаго шара, измѣрили градусъ онаго въ разныхъ широтахъ съ величайшею подробностію, и раздѣлили оный на сорока-милліонныя части, которую взяли за единицу мѣры длины и назвали метромъ. Мы назовемъ способъ сей астрономическимъ, и онъ конечно представляетъ въ себѣ нѣчто великое, показывающее силу человѣческаго ума. Англичане, опытомъ удостовѣрясь въ долготѣ маятника, бьющаго секунды на высотахъ Гренвича, приняли таковый маятникъ основаніемъ своихъ мѣръ. Читатель конечно не ожидаетъ отъ насъ подробности изложенія системы таковыхъ размѣровъ, но и то, что мы уже сказали, достаточно къ убѣжденію его о пользѣ оныхъ; ибо ни длина меридіана, ни длина маятника, бьющаго секунды, не перемѣнится одна никогда, а другая въ теченіи нѣсколькихъ вѣковъ, такъ, чтобы часть, взятая за единицу, не представляла тойже длины, которую имѣла она при началѣ введенія системы. Для вѣса употребили и тѣ и другіе кубическую часть той же единицы, наполнивъ таковую форму дистилированною водою въ опредѣленномъ мѣстѣ и подъ опредѣленнымъ градусомъ теплоты. Всякой удобно кажется пойметъ, что при избраніи тяжести воды для единицы вѣса, они равномѣрно охранились отъ невѣрности и измѣненія въ теченіи нѣсколькихъ вѣковъ всѣхъ другихъ матеріальныхъ размѣровъ тяжести[1]. Читатели наши найдутъ въ началѣ Ежегодника сравнительную таблицу сей Философической системы мѣръ съ тѣми, которыя ввели обычаи и съ которыми и въ самыхъ просвѣщеннѣйшихъ земляхъ простолюдинъ съ трудомъ разстается. Греческія названія, для самой продолжительности и распространенія системы неизбѣжныя, долго затрудняли Французскихъ поселянъ и даже городскихъ жителей; но теперь мы сами съ радостію имѣли случай удостовѣритьeя, что и самые бѣднѣйшіе между тѣми и другими знаютъ наизусть большую часть десятеричныхъ раздѣленій длины и вѣса. Такимъ образомъ принятыя, въ разныхъ губерніяхъ различсствующія, хотя того же названія мѣры вѣса и длины, въ контрактахъ совсѣмъ уже не употребляются, и худо опредѣленныя слова: toise, аrpеnt, gгоs, livrе совершенно въ нѣсколько лѣтъ исчезнутъ[2]. Въ таблицѣ о повышеніи морскихъ водъ, тѣ изъ нашихъ читателей, которые сомнѣвались бы въ пользѣ Астрономіи, убѣдятся въ противномъ. Они усмотрятъ, что исчисленіе Лапласа о совокупномъ дѣйствіи солнца и луны на океанъ, не только приспособлено къ мореплаванію; но и къ успокоенію портовыхъ жителей во Франціи, которые изъ приложенной таблицы узнаютъ и число мѣсяца и самую высоту прибавленія воды въ портахъ. Конечно астрономическій способъ неможетъ быть употребленъ для Балтійскаго моря; но какъ многіе философы убѣждены, что во всѣхъ физическихъ явленіяхъ можно изъ долголѣтнихъ, постоянныхъ и разномѣстныхъ примѣчаній извлечь періо дическій законъ, то и мы надѣемся, что стараніями нашихъ ученыхъ, прекрасный городъ, Петромъ Великимъ воздвигнутый, не будетъ всегда жить въ темномъ невѣдѣніи о эпохѣ наводненія и даже о правдоподобной высотѣ онаго.
Въ заключеніяхъ, извлеченныхъ изъ таблицъ, движенія народонаселенія во Франціи, находится содержаніе новорожденныхъ мужескаго пола къ женскому какъ 17: 16. Мы не скроемъ отъ нашихъ читателей нашего сомнѣнія, чтобы сей плодъ 17-лѣтняго наблюденія былъ достаточенъ къ отверженію содержанія новорожденныхъ мужескаго пола къ женскому какъ 21—20, которое не только въ Европѣ, но даже и въ Америкѣ, славный Баронъ Гумбольдъ нашелъ вездѣ справедливымъ. Мы полагаемъ, что еще надобно вящшіе опыты къ принятію того, который находится въ семъ Ежегодникѣ. Не взирая на сіе разнствованіе, коему болѣе или менѣе всегда статистическіе вопросы подвержены, мы рекомендуемъ однакожъ нашимъ читателямъ таблицу[3] о правдоподобіи жизни, по которой всякой можетъ самъ собою охранить себя отъ обмана, когда захочетъ положить свой капиталъ въ таковой доходъ, который бы со смертію его уничтожился[4]. Статья о кометѣ, возвратившейся прошлаго Декабря, любопытна не токмо по астрономическимъ, но и по историческимъ своимъ отношеніямъ. Профессоръ Астрономіи Араго соединилъ въ оной все, что доселѣ извѣстно. Нѣтъ уже болѣе сомнѣнія, что комета сія есть та самая, которая испугала Европу въ 1456 году и въ которой суевѣріе тогдашняго времени находило какую-то связь съ успѣхами Оттоманскаго оружія. Хотя слава Галлея, давшаго имя свое сей кометѣ, въ исчисленіи ея 75-лѣтняго вращенія и не оспорима; однако же мы не можемъ не порадоваться тому, что западная ученость неисключительно учавствовала въ сей важной услугѣ, оказанной Астрономіи. Нашъ братъ Славянинъ, славный Польской Астрономъ Гевелліусъ, болѣе всѣхъ другихъ облегчилъ Галлею трудъ астрономическаго исчисленія, которое въ древнія времена почлось бы пророческимъ. Мы сами любовались на хранящійся въ Варшавской обсерваторіи глобусъ, принадлежавшій Гевелліусу, на которомъ Польской Астрономъ чертилъ теченіе Галлеевой кометы. Араго утверждаетъ, что прошлогоднешнее оной явленіе не принесло новыхъ доказательствъ для новой теоріи Гершеля о эфирѣ, существующемъ въ пространствѣ міровъ. Теорія сія, въ особенности основанная на наблюденіяхъ Прусскаго Астронома Энке, по случаю кометы, носящей его имя и являющейся всякія 7 лѣтъ, предполагаетъ постепенное уменьшеніе фигуры и бѣга кометъ, т. е. что онѣ, какъ и мы, носятъ признаки своей старости, теряютъ мало по малу посредствомъ тонкаго эфира, обнимающаго все пространство, быстроту своего бѣга, и въ силу всеобщаго закона притяженія, приближаются къ блистательному гробу своему — солнцу. Любопытный читатель найдетъ о семъ предметѣ краснорѣчивую рѣчь Гершеля въ собраніи, о которомъ мы уже говорили подъ названіемъ Вritisch Cусloреdiа. Мы надѣемся, что имя сего славнаго мужа не пострадаетъ во мнѣніи людей просвѣщенныхъ, отъ дерзкой наглости какого-то шарлатана въ Америкѣ или въ Голландіи, который въ нынѣшнемъ году выдалъ книжку, въ коей описаны разные предметы, будто бы видѣнные Гершелемъ въ лунѣ, какъ то: строенія, крѣпости, летающія существа, намъ подобныя и пр. Къ стыду Европы книжка сія съ жадностію раскупилась въ обществѣ людей порядочныхъ, вѣрующихъ такому безстыдному обману. Остроумная статья о Гіероглифахъ[5] не заключаетъ ничего особенно новаго, но примѣчательна по нашему мнѣнію тѣмъ, что она показываетъ, какіе успѣхи Французы, покрайней мѣрѣ ученые, сдѣлали съ временъ Наполеоновыхъ въ отношеніи народнаго и просвѣщеннаго великодушія. Сія какъ будто бы необходимость въ сосѣдственной ненависти, безстыдно признаваемая многими за полезное правило, и которую Министръ Питъ называлъ черною клеветою на те человѣческое сердце, такъ мало уже дѣйствуетъ на мнѣніе, что въ спорѣ между Юнгомъ и Шамполіономъ о первенствѣ открытія Египетскаго фигурнаго письма, явно принадлежащемъ послѣднему, Французской ученый почти съ робостію излагаетъ свое мнѣніе и оканчиваетъ такъ, что, отдавъ справедливость памяти Шамполіона, поставляетъ однакожъ Англійскаго философа выше своего соотечественника. Остальное содержаніе сего Ежегодника въ особенности писано для мореплавателей, но и въ ономъ найдутъ читатели много полезныхъ свѣдѣній о физической Географіи земнаго шара.
Мы не можемъ при окончаніи удержаться отъ удовольствія выписать приращеніе пространства Парижа.
| При Юліи Кесарѣ, за 56 лѣтъ до нашего лѣтосчисленія, первая окружность Парижа содержала | Гектары. | |||||
38 78 | ||||||
| При | Юліанѣ въ | 375 | г. | 2 | окружн. | 15 28 |
| — | Филиппѣ Авг. въ | 1221 | г. | 3 | — | 252 85 |
| — | Карлѣ VI ——— | 1383 | » | 4 | — | 439 20 |
| — | Генрихѣ III ——— | 1581 | » | 5 | — | 483 60 |
| — | Людовикѣ XIII — | 1634 | » | 6 | — | 567 80 |
| — | Людовикѣ XIV — | 1686 | » | 7 | — | 1103 70 |
| — | Людовикѣ XV — | 1717 | » | 8 | — | 1338 12 |
| — | Людовикѣ XVI — | 1788 | — | 3370 43 | ||
| Нынѣ . . . . . . . . . . | 3450 00 | |||||
Взглянуть на сію картину труднаго и медленнаго возрастанія баловня вѣковъ и на одностолѣтній Петербургъ, по нашему мнѣнію, есть самое лучшее средство, дабы постигнуть въ единой мигъ все величіе духа Петра Великаго и могущество Его народа.
