ПАРИЖЪ.
править
Не знаю, сберусь ли съ силами написать къ Б? Я такъ морально и интеллектуально охилѣлъ, послѣ шестинедѣльной простуды, что едва ноги таскаю, а въ ногахъ сила! Сколько бы должно было измарать страниц, что бы передать вамъ быль и небылицы послѣднихъ недѣль, но, право, силъ нѣтъ! Едва въ журналѣ отмѣчаю видѣнное, слышенное, читанное! Фiэски, балы, отставки Министровъ, убавка процентовъ. Языкъ мой, врагъ мой, могъ бы сказать и Броглію: къ чему «Еst-ce clair?» Се qui n'est clair dans tout cela, c'est que cette allocution peu aimable pour une chambre si comрlaisante, а tait сouler la fonds le ministèrе. Я жалѣю Доктринеровъ: гдѣ найти другаго Guizоt для просвѣщенія? Онъ соединяетъ три элемента Европейской сивилизаціи (четвертаго нѣтъ, ибо Славянскій не въ счету): Французскій, Англійскій и Германскій (для Итальянскаго онъ выписалъ сюда Росси). Вчера было Воскресенье, и день пріемный Эксминистровъ Гизо и Тьера; en соurtisans de la chute Мinistérіèle, я черезъ силу отправился сперва къ Гизо, потомъ къ Тьеру; нашелъ салоны и прихожія полные посѣтителей и посѣтительницъ: Академики, Депутаты, Перы , искатели фортуны, Бадо, Дюки, Генералы — все тутъ было, кромѣ Дипломатическаго Корпуса. Тѣхъ же и то же нашелъ я и у Тьера, гдѣ насъ встрѣчала прелестная, подъ стать мужу, миніятюрная жена его. Они еще не отставлены; но прошенія поданы и приняты. Вѣстовщики разносятъ списки новымъ Министрамъ. Угадываютъ Дюпена — первымъ Министромъ Юстиціи. Другой братъ Предсѣдатель Академіи, третій Старшиною (Doyen) Адвокатовъ, и всѣ трое вездѣ, даже на гробовой доскѣ матери: сi git la mère des trois Duрin! (Недавно имъ за это досталось въ судѣ отъ одного оскорбленнаго Автора-Адвоката). Почти всѣ увѣрены, что Министры возвратятся въ свои дворцы, увѣряютъ даже, что и очень скоро; но врядъ ли? возвратъ ихъ основанъ на неопытности преемниковъ, коихъ политическія мнѣнія не разнствуютъ существенно отъ Доктринеровъ; а такъ какъ Король не возьметъ никого съ лѣвой стороны и не распуститъ теперешней Камеры, то и трудно возобновить тоже другими. Вчера Гизо, желая возвратиться къ одной дамѣ, которую оставилъ для того, чтобы встрѣтитъ другую, сказалъ тому, кто занялъ между тѣмъ его мѣсто: Рermettez, Мr., c'est la seule plасe que jе veuх garder. И для моихъ трудовъ въ Архивѣ эта перемѣна не безъ хлопотъ. Я долженъ былъ еще и прежде кончить работу; но не безъ надежды идти далѣе 1742 года, или по крайней мѣрѣ кончить его. Теперь хотя Мignet и остается главнымъ Архивистомъ, но кто будетъ Министромъ? Да и согласится ли Мignet допускать меня въ Архивъ? я и домогаться этого не буду. Они и безъ того едва не раскаеваются, что впустили козла въ огородъ. — А сколько капусты! чѣмъ дальше въ лѣсъ, тѣмъ больше дровъ! Лѣсъ вѣковый, но еще полный жизни Исторической! все это прервалось въ началѣ царствованія Елисаветы Петровны и войны Ея со Швеціею! ..... Я возвратился сей часъ съ послѣдняго роута моего сосѣда Эксминистра Брогліо, гдѣ нашелъ тьму кромешную, т. е. Дипломатовъ, Депутатовъ, Ротшильдовъ, Чиновниковъ, бальныхъ знакомствъ и проч. и узналъ почти навѣрное, что Министерство устроится завтра, (слѣдовательно и отъѣздъ А. можетъ ускориться). Отъ него узнаете, столько же, сколько и изъ газетъ: политическія дрязги, а я передамъ вамъ все, что придетъ въ голову изъ другой сферы здѣшней народной государственной жизни. Съ чего начать? съ процесса Фiэски? но вы знаете его подробно изъ журналовъ, и даже всѣ прикосновенныя къ нему обстоятельства; не достаетъ вамъ портрета его и его товарищей: вотъ одинъ листъ въ пяти лицахъ. Онъ, т. е. Фiэски, точно такъ отвратительно изуродованъ, какъ онъ видимъ въ литографіи; но не такъ старообразъ, какъ въ особомъ листѣ; надъ однимъ вискомъ площадка обритая, послѣ ужасной раны, иногда пластыремъ прикрываемая. Жизни полный еще и по сю пору, фарсеръ, Итальянскій Браво, но иногда не безъ примѣчательныхъ движеній въ словахъ и въ чувствахъ: напр. одинъ разъ онъ точно поразилъ слушателей, сказавъ: Lа mort, c'est ma maitresse àprésent. Но обыкновенно онъ рисуется, даетъ себѣ позиціи и витійствуетъ посвоему, хотя и не всегда натурально. Могeу очень сходенъ, также и другой, особливо Реріn. Вѣроятно рѣшусь идти смотрѣть казнь ихъ. Для Ч. посылаю двѣ статьи въ Gаs. de Fгаnсe о Боссюэтѣ. Онѣ писаны бывшими Издателями Оuotidiennе и съ большимъ искусствомъ. Куда меня бросило отъ Фiзски? Но, право, что-то не пишется: чтеніе — по случаю болѣзни — отучило меня отъ пера. Кстати о чтеніи: недавно Ламартинъ присылалъ своего пріятеля** читать отрывокъ изъ своей огромной Поэмы С. П. С—ной: этотъ отрывокъ названъ, кажется, Jocelyn. С. П. увѣряла меня, что она ничего лучшаго въ этомъ родѣ не читывала; tout у estроësie et verité. Я слышалъ, что Поэма дойдетъ до двадцати пяти тысячь стиховъ и что теперь уже болѣе двѣнадцати тысячь! Даже и къ нему меня не тянетъ; Шатобріяна не видалъ уже болѣе двухъ мѣсяцевъ; рѣдко заглядываю къ Рекамье и къ Баланшу и встрѣчаю знаменитости только въ роутахъ Министерскихъ и Академическихъ. Погрузился въ Исторію — и недавно нашелъ въ Раумерѣ любопытную компиляцію: біографію Императрицы Анны, Бартольда. Именно та эпоха, для которой собрано у меня множество Архивскихъ матеріяловъ. Много и въ печатной статьѣ Историческихъ подробностей; но мои драгоцѣннѣе еt plus authentiques. Но Бартольдъ исказилъ Историческіе факты своимъ гнуснымъ умничаньемъ. За Рейномъ ужъ такъ не пишутъ, а за моремъ и подавно! Я бы не огорчился нимало отставкой Тьера и Гизо, еслибъ она привела ихъ къ отставной ихъ любовницѣ — Исторіи; но врядъ-ли? Они останутся людьми политическими, и возвратятся скорѣе снова къ портфелямъ, нежели къ перу. Спасибо, что вы хоть по Субботамъ мои письма читаете, и жалѣю, что не зналъ объ этомъ прежде, т. е. тогда, какъ писалъ охотно и обо всемъ. Я не видалъ еще ни одного нумера Московскаго Наблюдателя. Я думалъ, что онъ подобьетъ меня или мою письмо-охотливость; но не тутъ-то было! Мои Вѣнскія, Итальянскія и Парижскія письма, трепетавшія тогдашними новинками, устарѣли и отцвѣли, Недавно была у насъ на вечеринкѣ вдова Бенжаменъ-Констана, урожденная Ганденбергъ, племянница Князя Министра. Умная и образованная женщина, принимающая живое участіе въ серіозной Французско-Нѣмецкой Литтературѣ и даже присутствующая на шарлатанскихъ лекціяхъ Лерминье. Она долго о немъ со мною разсуждала, и кажется, мнѣ удалось едва-ли не разочаровать ее на счетъ болтуна-философа-Профессора, который не выѣхалъ еще изъ Египта въ Исторіи о народномъ правѣ! Другая дѣвица, лѣтъ 19 Англичанка, Мезофанти въ юбкѣ; знаетъ очень хорошо восемь языковъ и выучилась по-Русски, такъ что всѣхъ васъ читать можетъ. И собой не дурна, жаль только, что училась Русской грамотѣ и Литтературѣ у **. Я обѣщалъ ей книгъ, но и за ней волочиться нѣкогда! Вообразите, до какого самоотверженія дошло мое Историческое крохоборство! Торопясь кончить 45-й фоліантъ Архивскій, я не пошелъ въ Академію на пріемъ Скриба, коего такъ умно отпѣлъ Вильменъ. Ни въ одномъ куплетѣ, ни въ одной пѣсенкѣ Комико-Водевилиста нѣтъ столько чистаго, критическаго остроумія, сколько въ похвалахъ-критикахъ безсмѣннаго Секретаря Академіи. Эта новизна останется примѣрною, и впередъ не все хвалить будутъ въ пріемныхъ привѣтствіяхъ; пора и критикѣ воцариться на Ришельевскомъ трибуналѣ!— Я возилъ. Л**ва на послѣдній блестящій балъ Брогліо, гдѣ была вся знать, вся Дипломатика, весь людъ, нужный, должностный, и красавицы со всѣхъ концевъ Европы, и изъ нашей Митавы.
10 Февраля. Такъ какъ ты Академическія тетради называешь тряпьемъ; то я и не посылаю ихъ ни тебѣ, ни въ Москву; совѣтую однакожъ прочесть посылаемую мною Араrо о Сuvіer, о Шапталѣ, о Т. Юнгѣ — и даже Карла Дюпена объ успѣхахъ Математическихъ наукъ. Если достану Скриба и Вильменя, то пришлю и для тебя. Но какъ же Европейскому Журналисту или даже и не Журналисту обойтись безъ этихъ указателей хода наукъ и просвѣщенія вообще? Я совсѣмъ неохотникъ до наукъ; точныхъ, а еще менѣе знатокъ въ оныхъ, но по необходимости долженъ изрѣдка заглядывать въ Академію по понедѣльникамъ для того, чтобъ быть аu сourant главныхъ открытій, даже попытокъ въ томъ, что дѣлается немногими для всѣхъ и каждаго? Иначе взглядъ на міръ нравственный, на міръ интеллектуальный и даже политичеекій, будетъ невѣренъ. Энциклопедическій взглядъ не мѣшаетъ спеціяльности, и съ тѣхъ поръ, какъ я справляюсь объ успѣхахъ машинъ и о газѣ, я лучше сужу о Лудвигѣ ХIV и о Петрѣ Великомъ. Въ наукахъ нравственно-политическихъ соображеній сего рода справка съ другими сестрами-науками еще нужнѣе, почти необходима; напр. въ политической экономіи, въ финансахъ. Впрочемъ и здѣсь Депутаты наканунѣ ораторства твердятъ правила, кои должны руководствовать ихъ въ управленіи государственной финансовой машины. Промахи дорого имъ стоятъ, и не одни Министры падаютъ, но съ ними иногда и кредитъ Государственный! Кстати о наукахъ и о гигантскомъ ходѣ просвѣщенія: миніятюрное доказательство оному прилагаемый у сего Аnnuaire du bureau des longitudes на этотъ годъ, гдѣ статьи Араго ставятъ это ежегодное Астрономическое явленіе наряду, если не выше, съ Лихтенберговымъ Альманахомъ, гдѣ Физикъ-Горбушка Лихтенбергъ, Коментаторъ Гoгарда, помѣщалъ свои открытія въ Физикѣ и Астрономіи, и съ Шубертовымъ Петербургскимъ Нѣмецкимъ календаремъ, гдѣ нашъ Астрономъ и Классическій писатель знакомитъ Россію съ науками и съ Небомъ. Въ Аннюэрѣ статья о Египетскихъ іероглифахъ (стр. 238) прекрасная и для насъ понятная. По такимъ книжкамъ можно впрочемъ судить болѣе объ Академіяхъ, нежели о народномъ просвѣщеніи. Прочтите Араго о Т. Юнгѣ; нигдѣ съ такимъ искусствомъ не соединяетъ онъ науки съ біографіей; отличительное качество его похвальныхъ рѣчей въ Академіи. Fontenellе, Сuvіer, Араго, каждый въ этомъ родѣ имѣлъ что-то особенное, и каждый сдѣлался классическимъ въ этомъ родѣ.
Полночь. Преодолѣвъ лѣнь, провелъ пріятный вечеръ у нашей знакомой, которая повторила мнѣ свое мнѣніе о Поэмѣ Ламартина и обрадовала надеждою, что въ теченіи мѣсяца часть оной выйдетъ. Стихи (всего восемьсотъ), кои она слышала, подъ заглавіемъ les laboureurs, c'est la destinée de l'homme sur la terre еt dans lе сіel. Отдѣленіе Поэмы, къ коему эта глава принадлежитъ, изъ восьми тысячъ пяти сотъ стиховъ. Оно уже кончено. Сей Поэмы написано уже до двадцати пяти тысячь стиховъ. Она не охотница до Ламартина, вѣроятно съ тѣхъ поръ, какъ Магометанство ему такъ понравилось; но эти стихи хвалитъ съ необыкновеннымъ восхищеніемъ. «С'est biblique». Тутъ нашелъ я и Дюшессу St. Simon, которая издала 21-й волюмъ записокъ предка своего мужа, и теперь въ процессѣ съ двумя книгопродавцами за второе изданіе, которое будетъ дешевлѣ, если выдетъ. Она хлопотала, чтобы ей выдали остальныя, никогда непечатанныя записки предка, хранящіяся въ Архивѣ Иностранныхъ Дѣлъ, но ей отказали, хотя право Правительства основано на произвольномъ Іettre de cachet, въ слѣдствіе коего отобраны сіи рукописи во время оно. Сверхъ того дѣдъ Дюка С. Симона, писавшаго записки, также написалъ свои записки, въ коихъ также много любопытнаго, и Гизо вытребовалъ ихъ изъ Архива. Она и объ этой рукописи хлопотала, но и въ этомъ отказали. Хотѣлось бы еще покомерировать съ вами о прежнихъ Министрахъ, о Кандидатахъ ихъ, о Берьѣ и Дюпенѣ, но сонъ клонитъ, и еще не возвратилась письмо-охотливость, хотя и сегодня написалъ уже пять писемъ и, какъ видите, не краткихъ.
11 Февраля. Сей часъ прислали мнѣ два экземпляра рѣчей Вильменя и Скриба: болѣе достать не могъ; ибо они продаются только съ разрѣшенія Академіи, а напечатанные въ Журналахъ врядъ-ли такъ полны, какъ Академическіе.
12 Февраля, полночь. Все еще Министерство не составлено и начинаютъ поговаривать для Иностраннаго о Сент-Олерѣ, который Посломъ въ Вѣнѣ. Для меня было бы это очень выгодно, и я снова могъ бы надѣяться попасть въ Архивъ. Оn рréte un mot á Нumann sur la loi financіêre, qui on а transformé en loi рolitique: «С'est bіen mon enfant», сказалъ онъ, «mais on l'а changé en nourrice». Увѣряютъ, что сегодня Адвокаты въ дѣлѣ Фiзски были превосходны. Segur-Lamoignon обѣщалъ мнѣ или на завтра, или на послѣ завтра, (т. е. вѣроятно на послѣднее засѣданіе) билетъ. Фіасковы литографіи продаются дорогою цѣною: увѣряютъ, что онъ завѣщалъ вырученную сумму въ пользу Нины Ласавъ. Я провелъ вечеръ съ Баланшомъ, Карне (Авторомъ Соnsidérations sur l'histoire сontemporaine etc. еtс.) Первый рекомендовалъ мнѣ для тебя: Мusset, Сonfessions d’un enfant du siècle, но если эти два тома послать, то нельзя будетъ послать Кине и пр.
Я давалъ С. П. С—ной читать Минье предисловіе къ Испанской войнѣ: она чрезвычайно хвалитъ его и не ожидала такого взгляда на Исторію и такой методы, какую нашла въ новомъ трудѣ его. Теперь читаетъ она Вильменя предисловіе къ Лексикону и ставитъ его выше всѣхъ другихъ мелкихъ его сочиненій.
Я нашелъ здѣсь у одного собирателя рукописей собраніе писемъ одного Француза-шпіона, Полковника Драгунскаго Vаlегоissant, коего Шаузель въ 1780—782 годахъ послалъ въ Царьградъ помогать тайно Туркамъ и Полякамъ (во время Барской конфедераціи) противъ насъ. По бѣглому обозрѣнію я замѣтилъ, что это его переписка съ Посломъ Французскимъ въ Турціи Графомъ Сен-при изъ Турецкой арміи, съ воинскими подробностями; но не могу оцѣнить степени исторической важности этихъ бумагъ. Предписаніе Шуазеля шпіону оригинальное за его подписью: онъ предписываетъ ему скрывать отъ Русскихъ цѣль даннаго ему порученія. Важенъ фактъ, что Франція подбивала и помогала Туркамъ и Полякамъ, будучи въ дружбѣ съ нами; но фактъ этотъ мы знаемъ. Подробностей войны и ошибокъ съ Турками также много. У него же купилъ я вѣроятно оригинальную рукопись о Петрѣ, Екатеринѣ І, Меншиковѣ и проч., другая копія хранится въ Королевской Библіотекѣ и мною переписана.
О Фiэски: увѣряютъ, что по всей дорогѣ отъ тюрьмы до мѣста казни ни одного окна нѣтъ не занятаго; а что увидитъ это кровавое любопытство? одну фуру закрытую, фуру съ преступникомъ или съ преступниками; ибо съ недавняго времени возятъ къ гиліотинѣ уже не показывая жертвъ правосудія.
2 Февраля, Воскресенье. Разлученный съ Архивомъ вчера провелъ день по прежнему: прочитавъ журналы, отправился въ Камеру Перовъ, но мой билетъ былъ на 16-е засѣданіе, т. е. на сегодня, а вчера было 15-е въ дѣлѣ Фiэски, и я возвратился въ Rue Тoumon, осмотрѣлъ литературныя новости, у Ренуара встрѣтилъ *** и **. Онѣ возвращались отъ Дюшессы Деказъ, живущей въ самомъ Люксенбургѣ: она показывала сквозь потаенное отверстіе камеру и подсудимыхъ (Дамъ въ Камеру Перовъ не пускаютъ). Она увѣряла ихъ, что сегодня уже не будетъ открытаго для публики засѣданія, что Перы хотятъ непремѣнно кончить судъ, хотя бызасѣданіе должно было продолжаться за полночь, что Референдарій и обѣдъ для нихъ заготовилъ: слѣдовательно мой билетъ былъ для меня безполезенъ. Поболтавъ съ М., пошелъ разносить карточки и себя по Сенжерменскому предмѣстью; поболталъ у Мортемарши; она пользуется правомъ тобою ей даннымъ и медленно спѣшитъ отвѣчать тебѣ. Отъ нее къ М-mе Rесаmіer, въ которой нашелъ ужасную перемѣну, продолжительнымъ нездоровьемъ произведенную; но мила по прежнему, и я подосадовалъ на самого себя или на свои Архивскія хлопоты, что такъ долго лишалъ себя этой бесѣды. Шатобріянъ, говоря о Франціи, о теперешнихъ обстоятельствахъ и пр., оживился какимъ-то необыкновеннымъ жаромъ: тутъ былъ Баланшъ, всегда остроумный и откровенный наблюдатель Вeaumont, сотрудникъ Токевиля Сhateauvіeuх, Писатель Женевскій и Секретарь Государственнаго Совѣта, который привезъ намъ свѣжія вѣсти изъ Камеры Депутатовъ о возможности сложенія стараго Министерства на новый ладъ. Прѣнія наши начались о политическихъ партіяхъ, о вліяніи оныхъ на салоны и на все общество Парижское; вспомнили давно-прошедшее. М-mе Récamier разсказала какъ встарину встрѣчались у нее Бареры съ Роялистами и не разстроивали салона, что даже и въ мое время, въ ресторацію, люди различныхъ партій и совершенно противоположныхъ мыслей, Маthieu Мontmогаnсу съ Издателями Сonstitutionel и т. п., сходились у ней, и у того же камина любезничали и грѣлись; но что теперь этого сближенія лицъ, безъ сближенія мыслей, нѣтъ уже болѣе, что она часто въ большомъ затрудненіи отъ встрѣчь разнородныхъ, хотя и одного и того же класса общества: именно сіе разномысліе въ томъ-же классѣ и причиной бóльшаго, хотя и не сильнаго ожесточенія. Шатобріянъ прекрасною фразoю резюмировалъ ея замѣчанія. Но я заспалъ форму оной, ибо вчера записать не успѣлъ: Les Rоуаlistes se rencontraient avес d'autres рartis; maintenant ils se rencontrent avес euх mémes, но въ разныхъ оттѣнкахъ, и ожесточеніе сильнѣе. Удивлялись энтузіазму Ламартина къ Фiэски: онъ бываетъ почти на каждомъ засѣданіи Камеры Перовъ. Тѣмъ лучше: впечатлѣнія суда и фанфаронства злодѣя передастъ онъ въ стихахъ сильныхъ, и Поэзія найдетъ, если не новые образы, то новыя наблюденія въ Психологіи. Я проболталъ до 6 часа у милой раr eхсеllenсе и отъ Фіаски перешли мы къ Сенсимонистамъ, къ Нѣмецкой философіи и пр. и пр. Поутру звала меня на пріятельскій обѣдъ Тhéclа S. en s'eхcusant de la tardive invitation, я отвѣчалъ: qu'en роësie, сommе en-fait de bon diner, le tems ne faisoit rien a l'affaire — и явился. Туда принесли намъ и вечернюю газету съ извѣстіемъ, que «lа séance a été levée рour être reрrisе demain dimanche à une hcure». Фiэски не успѣлъ говорить въ послѣдній разъ; послѣднее слово еще не вымолвлено, и я, отзавтракавъ поранѣе и пробѣжавъ колонны Курьера, въ 11 часу буду уже въ Камерѣ Перовъ....
Кончилъ вечеръ на балѣ у М-me Аnсelot; Субботнюю вечеринку на масляницѣ превращаетъ она въ балъ, гдѣ толпа всякой всячины, со всѣхъ концевъ Парижа, всѣхъ мнѣній и всѣхъ Академій и пр. въ комнатѣ двухъ-оконной, толкалась въ кадрилѣ; но потолковавъ съ Монмерке объ Историческомъ Бюлетенѣ и о рукописяхъ о Россіи, съ Мериме о литтературныхъ новинкахъ, въ полночь я былъ уже въ постелѣ съ Дворомъ Людвига ХIV, который все еще царствуетъ, кажется кое-гдѣ въ закоулкахъ Сенжерменскаго предмѣстья. Но пора въ Камеру — оттуда, если участь Фiэски и процесса кончится до 7 часовъ вечера, отправлюсь на фамильный обѣдъ къ Г. Шленкуръ, если нѣтъ, то останусь до самаго нельзя. Турецкій Посолъ даетъ обѣды и льетъ Шампанское; вчера угощалъ онъ здѣшнихъ ученыхъ: само собою разумѣется, что Оріенталистъ Sуlvestre de Saсу былъ однимъ изъ почетныхъ гостей его. Досада на тѣхъ, кои вторятъ еще съ Вольтеромъ: с'еst du nord aujourd'hui que nous vient lа lumіère, заставляетъ Журналистовъ превозносить Цареградскаго Мецената.
Кое-какъ добрелъ я домой, встрѣчая маски и блестящіе экипажи, кои провожали масляницу. Народное веселье меня какъ-то потревожило. Но скоро заболтался и я за обѣдомъ съ Поэтомъ Gаns, который въ Саратовскихъ степяхъ у Скорятиныхъ написалъ два волюма стиховъ, между коими и Поэма: Моисей. Кажется въ стихахъ есть и Поэзія. Тутъ же былъ и Издатель записокъ du Duc de Сгequу. Кончилъ вечеръ у С–ой и точно хотѣлось отвести съ ней душу и повѣрить впечатлѣнія, полученныя поутру.
Гансъ, учитель Скорятиныхъ, читалъ намъ вчера изъ одного своего волюма переводъ Цыгановъ; кажется, очень вѣрно и удачно переведено.
16 Февраля. Вчера расплатился я съ писцами въ Архивѣ — и унесъ изъ моей каморки всѣ мои бумаги! На моемъ столѣ работаетъ уже Вignon! Вы скорѣе прочтете, вѣроятно, его умную компиляцію, нежели мои голыя выписки; но для Русскихъ мои врядъ ли не любопытнѣе?
Между тѣмъ сіяетъ весеннее солнце; народъ толпится на всѣхъ улицахъ: я встрѣтилъ жирнаго быка le boeut gras (въ 3,000 пудъ), покрытаго бархатно-атласнымъ покрываломъ и погремушками, въ сопровожденіи музыки, паясовъ, жандармовъ и франконіевой кавалеріи: шумно и какъ будто весело, а воображенію чудится Фiэски босый и подъ чернымъ покровомъ и вдали три головы на воздухѣ! Досадно, что эта кровавая площадь въ сосѣдствѣ Pеrе Lachaisе (кладбище); тамъ инаго рода воспоминанія, тамъ грусть и печаль безъ ужасовъ; иду толкаться въ толпахъ народа; авось встрѣтимъ — быка! Можетъ быть ввечеру въ маскерадъ — къ Мюсару; но врядъ-ли? Въ салонѣ С—ной пріятнѣе, и въ моемъ кабинетѣ тише и даже забавнѣе; ибо Сен-Симонъ разсказываетъ мнѣ важно важныя пустяки Двора важнаго Лудвига XIV.
Вчера былъ послѣдній день здѣшней масляницы и первый Парижской весны. Солнце блистало. Я встрѣтилъ жирнаго быка, коего угощалъ одинъ мясникъ виномъ, передъ лавкой своей, увѣшенной говядиной и гирландами. Оттуда гость съ шумными своими провожатыми отправился съ визитами къ Королю, Министрамъ и по Сенжерменскому предмѣстью, гдѣ въ нѣкоторыхъ старинныхъ домахъ никогда не отказываютъ ему въ угощеніи. Вездѣ дарили и деньгами Амура, который сходилъ для принятія даровъ съ колесницы своей. Въ три часа я отправился бродить по булеварамъ, гдѣ экипажи тянулись въ два ряда (ливрейные имѣютъ право занимать, съ масками, средину). Толпы тѣснились по обѣимъ сторонамъ булевара. Окна унизаны были зрителями и шляпками. Маски, фуры и коляски съ разноцвѣтными костюмами, кавалькады тянулись отъ храма Магдалины до Бастиліи. Полиціи мало, порядокъ сохранялся самъ собою, почти какъ въ Римѣ на Святой недѣлѣ, гдѣ во все время не случилось ни одного несчастія, и гдѣ еще тѣснѣе булеварной масляницы. Одна изъ многолюднѣйшихъ фуръ съ масками заѣхала къ Тортони; изъ оконъ началась съ толпою перестрѣлка букетами, конфектами, апельсинами; Тортони затворилъ ставни. Мы прогуляли до 5 часовъ. Ввечеру маски разъѣзжали съ факелами. Я отказался отъ Мюсара и провелъ вечеръ въ чтеніи Токевиля о демокраціи (въ Америкѣ). Талейранъ называетъ его книгу умнѣйшею и примѣчательнѣйшею книгою нашего времени; а онъ знаетъ и Америку, и самъ Аристократъ, такъ какъ и Токевиль, котораго всѣ связи съ Сенжерменскимъ предмѣстьемъ. Вы согласитесь съ заключеніемъ Автора. «Оn rémarque aujourd'hui moins dе difference entre les Еuгорéens et les descendants du nouveau monde, malgré l'осéan qui les divise, qu'entre certaines villes du treizieme sіecle qui n'étaient sераrées que раr une rivіère. Si ce mouvеment d'assimilation rарргоchе des рeuples étrangers, à рlus forte raison il s'оррose à сe que les rejetons du même peuple deviennent étrangers les uns аuх autres» и т. д. Авторъ кончитъ сближеніемъ двухъ противоположныхъ народовъ: Русскихъ и Англо-Американцевъ. Leur рoint dе dерагt est different, leurs voies sont diverses; néanmoins chасun d’cuх semble арреlé раr un dessein secret dе lа Рrovidence á tenir un jour dans ses mains les destinées de la moitіé du monde.
Вчера сіяло солнце и грѣла насъ весна: сегодня постъ и пошелъ снѣгъ. На улицахъ кое-гдѣ запоздалые провожаютъ масляницу. Кухарка наша возвратилась съ балу въ 6 часовъ утра.
Безъ масляницы не узнаешь вполнѣ Парижа. Нигдѣ нѣтъ такой суматохи: всѣ пляшутъ, почти въ каждомъ домѣ балъ, по крайней мѣрѣ въ извѣстныхъ кварталахъ. Работница à 25 sois раr jour, несетъ послѣдній франкъ на балъ и въ нарядную лавку. Пьяныхъ меньше, но веселыхъ болѣе. Увѣряютъ, что никогда еще такой свалки экипажей и пѣшеходцевъ не бывало на гуляньяхъ и въ маскерадахъ. Начнутся проповѣди въ Notre-Dаmе и въ главныхъ церквахъ, но посѣтителей будетъ болѣе изъ высшаго класса. Въ Воскресенье въ Nоtre-Dаmе начнетъ свои поученія Лакордеръ, экс-сотрудникъ Ламене. Надобно заранѣе запастись мѣстомъ, иначе не услышишь его. Постараюсь не пропустить ни одной проповѣди. Есть и другіе Духовные. Ораторы, но менѣе блистательные.
Я видѣлъ сейчасъ въ мастерской М-me Lefranс, племянницы М-me Lebrun, сходный портретъ Жанена и актрисы Volnу (т. е. Leоntine Fау) въ ролѣ Еврейки, когда она пишетъ роковое письмо. Сходства много; отдѣлка золотомъ шитаго бѣлаго платья прекрасная; и въ портретѣ блѣдная бѣлизна оригинала. Не могу привыкнуть ни къ здѣшнимъ выставкамъ, ни къ здѣшнимъ картиннымъ галлереямъ послѣ Итальянскихъ,
Полночь. Старецъ Буанароти (потомокъ Микель-Анджело) обѣдалъ у насъ. Онъ живая хроника послѣдняго полувѣка; вотъ вкратцѣ жизнь его. Онъ былъ въ молодости другомъ Тосканскаго Преобразователя Леопольда; и до революціи еще, оставивъ отечество, пріѣхалъ во Францію. Здѣсь обольстили его первыя идеи революціи; онъ написалъ къ Леопольду, отсылая ему Тосканскій орденъ его, что онъ душею и помышленіемъ принадлежитъ тогдашней Франціи и не можетъ ужиться въ отечествѣ. Съ тѣхъ поръ дѣйствовалъ онъ въ счерѣ, въ которой кружилась тогда Франщія: Директорія посадила его въ тюрьму. Наполеонъ его не освободилъ; но во все время его владычества онъ жилъ или по тюрьмамъ, или по городамъ, подъ присмотромъ, гдѣ засталъ его и 1814 годъ. Въ заговорѣ, Бабеномъ описанномъ, его едва не повѣсили. Послѣ 1814 года онъ скитался въ бѣдности, жилъ трудами и не принималъ помощи ни отъ богатаго сына, въ Сieнѣ живущаго, ни отъ пріятелей: теперь Vоуer d'Аrgenson даетъ ему канурку, гдѣ онъ философомъ доживаетъ вѣкъ, одинъ, съ воспоминаніями. Дряхлая жена въ бѣдности въ Женевѣ. Онъ характеризируетъ многихъ прекрасно и разсказываетъ подробности о произшествіяхъ и лицахъ, не многимъ извѣстныхъ. Въ молодости и послѣ коротко знавалъ Наполеона; въ Корсикѣ жилъ въ домѣ его матери и, когда Наполеонъ пріѣзжалъ повидаться съ нею, то въ послѣднюю ночь, которую Подпоручикъ Буонапарте провелъ въ домѣ родительскомъ, Буонароти спалъ съ нимъ на одной постелѣ. Съ тѣхъ поръ они иногда ссорились, но никогда не мирились. Буонапарте попалъ на тронъ, Буонаротти въ тюрьму,
Я надѣялся видѣть М-lle Мars въ Мariage de Figаrо и пошелъ во Французскій театръ, но обманулся; давали Маrinо Falierо, котораго видалъ не разъ. Я зашелъ въ театръ du рalais Rоуal и изъ четырехъ пьесъ видѣлъ двѣ съ половиною. L'aumonier du Regiment очень забавенъ: Онъ на сценѣ сперва въ своемъ костюмѣ, но послѣ въ Егерскомъ! Поёть, любезничаетъ и спасаетъ честь своего брата; забываясь, иногда дѣлаетъ пастырскія увѣщанія. Другая пьеса: les chansons de Desaugiers, очень забавна; всѣ его пѣсни въ лицахъ и онъ самъ на сценѣ. Во второмъ актѣ олицетворена пѣсня: Souvenez-vous-еn! въ третьемъ сцена съ живописцемъ и съ его моделью. Все знакомое, но все оживлено дѣйствіемъ. Лафонтеновскій характеръ Дезожье изображенъ въ анекдотахъ его жизни и въ пѣсняхъ его, коими онъ выкупалъ изъ тюрьмы, давалъ приданое. Скрибъ называетъ его: «Le рremier chansonіer реut-être de tous les tems, qui faisoit des chansons, соmme Lafontaine faisoit des fables.» Въ послѣднемъ актѣ не забытъ и Вeranger.
Всѣ мои письма отсылайте къ ***; я ихъ пишу болѣе для себя, чѣмъ для васъ.
18 Февраля. Министерство все еще не сложилось: увѣряютъ, что Монтебелло, мой пріятель, котораго и Ж. знаетъ, воспитанникъ Кузена, будетъ Министромъ Просвѣщенія. Лучше бы ему оставаться Посломъ въ Бернѣ! Вѣрнѣе.
Стезя величія къ отставкѣ насъ ведетъ.
Я разбираю теперь собранныя мною въ двухъ Архивахъ сокровища и привожу ихъ въ порядокъ: бумаги Иностраннаго Архива по хронологическому порядку, а другія по матеріямъ. Начальство Архива, вѣроятно съ вѣдома Министра, пересмотрѣвъ всѣ мои бумаги, кромѣ тѣхъ, кои я самъ переписалъ, вынуло нѣсколько листовъ, кои почитаетъ неприличнымъ для сообщенія въ чужія руки; но нѣкоторыя изъ сихъ бумагъ извѣстны мнѣ по содержанію; другія я самъ переписалъ въ свои тетради, и слѣдовательно потеря почти ничтожная. Существенный трудъ будетъ состоять въ перепискѣ и въ приведеніи въ порядокъ моихъ собственноручныхъ отмѣтокъ; ибо часто я отмѣчалъ наскоро, по Русски и по Французски, смотря по удобности; но всегда съ пендантическою точностію. Конечно много и неважнаго; но большая часть существенно принадлежитъ Исторіи, для нее необходима. Всѣ списки на большой бумагѣ, самой огромной величины, какую я найти могъ; писано довольно мелко — и конечно болѣе двухъ сотъ листовъ , а если считать все переписанное, то дойдетъ и до четырехъ сотъ. Сверхъ того есть и другіе акты. Окончательный трудъ будетъ въ Москвѣ, на досугѣ и, если позволятъ, съ помощію Московскаго Архива и его чиновниковъ.
Б. М. Ф. издалъ еще какой-то сборникъ: если въ немъ есть что либо изъ моего Архива, напр. о Карамзинѣ и проч.; то не худо бы прислать его комнѣ, съ журналомъ, который такъ исправно посылаетъ почтенный и любезный С**. Обоимъ кланяюсь всѣмъ сердцемъ.
Я возвратился сейчасъ отъ братьевъ Сіямцевъ: les jumeauх-Siamois, и жалѣю, что прежде не побывалъ у нихъ, когда еще статья, напечатанная въ журналѣ Дебатовъ, не выпарилась изъ головы моей. Я ожидалъ найти двухъ сросшихся уродовъ, но нашелъ двухъ хорошо и опрятно одѣтыхъ мальчиковъ, двадцати четырехъ лѣтъ, хотя по росту и лицу, имъ этихъ лѣтъ и нельзя дать; куртка, панталоны; бѣлье съ модными запанками. Черноволсые и сбиваются на Китайскія или Калмыцкія физіономіи; довольно смуглые. Они встрѣтили меня Англійскимъ привѣтомъ и подошли ко мнѣ; я взялъ ихъ за руки; но, признаюсь, долго не могъ рѣшиться пристально смотрѣть на кожаный, живый рукавъ, который на половинѣ бока связываетъ тѣла ихъ.
Я не Физіологъ и не обязанъ дѣлать наблюденія надъ печальною игрою природы. Мг. Воlоt (рrotesseur de langues et d'éloquenсе рratiquе), служащій имъ дядькою и объяснителемъ для публики, разсказывалъ намъ свои наблюденія, увѣряя, что въ психологическомъ отношеніи это явленіе труднѣе объяснить, чѣмъ въ физіологическомъ. Они любятъ другъ друга братски; съ самаго младенчества привычки, пища и сонъ, все было имъ общее, они просыпаются и засыпаютъ въ одинъ моментъ; принимаютъ одну и туже пищу и въ одно время; вкусы ихъ одинаковы, какъ физическіе такъ и интеллектуальные, въ одно время развернулись ихъ способности, зажглась въ нихъ искра божества: умъ. Они оба любятъ лучше читать поэтовъ, чѣмъ прозаиковъ — Шекспира, Байрона. Выучились языкамъ: Англійскому и Французскому, съ одинаковымъ успѣхомъ. Послѣднему недавно начали учиться и уже понимаютъ много и кое-какъ говорятъ. Сверхъ того они знаютъ по Китайски и по Сіямски: языки сіи, какъ увѣрялъ меня Мг. Вolot, совершенно различны, хотя народы, ими говорящіе, и сосѣды. Они почти всегда веселы и во взаимной любви находятъ источникъ наслажденій. Странно было видѣть ихъ въ ходьбѣ, или въ разговорѣ другъ съ другомъ садятся, встаютъ въ одинъ моментъ, какъ будто повинуясь единственному движенію невидимой воли. Къ родителямъ пишутъ всегда заодно, говоря: я, а не мы, хотя это я и къ обоимъ относится. Желаютъ, собравъ капиталъ достаточной, возвратиться восвояси, и спѣшатъ выѣхать изъ Парижа; ибо, странное дѣло! здѣсь они менѣе всего, судя по пропорціи многолюдства, собрали денегъ, чѣмъ въ другихъ городахъ. Не удивительно! До нихъ ли? Здѣсь и Ласенеръ и Фiэски и Камеры — и смѣна Министровъ и булевары и вѣчно полные театры! Да и кто здѣсь дѣлалъ надъ ними наблюденія? Но физіологи часто являлись. Gеoffrоу de St. Нilaire, Flourens — Сuvier уже нѣтъ! Но по части Психологіи? Учитель Реторики! Изъ разговора его замѣтилъ я, что онъ не имѣетъ первыхъ началъ науки о душѣ и о связи ея съ тѣломъ! Вообразите себѣ Блуменбаха или Крейсига — и предоставьте сію двойчатку Шуберту, подъ высшимъ надзоромъ друга и наставника его Шелинга. Какими результатами обогатили бы они, каждый по своей части, науку о человѣкѣ! Афишка дастъ вамъ слабое понятіе о ихъ наружности. Если удосужусь, то еще разъ побываю у нихъ, и постараюсь предупредить толпу, дабы наединѣ побесѣдовать съ ними. Вечеръ провелъ я въ трехъ Русскихъ салонахъ; поболталъ о матушкѣ Москвѣ; поспорилъ съ Издателемъ dе lа Fгаnсе, Делилемъ, о нравственномъ состояніи Франціи, и пролюбезничалъ за полночь съ нашими дамами: М. К Ш. и проч. Тамъ узналъ я, что въ 8 часовъ утра на другой день совершится казнь трехъ преступниковъ; но принужденъ былъ дать слово дамамъ нейти туда — и сдержалъ его.
19 Февраля. Она совершилась и я тамъ не былъ. Пепенъ ничего не открылъ новаго о другихъ, но болѣе еще обвинилъ себя. Журналисты оппозицій возстаютъ за то, что его жену допускали менѣе и на кратчайшій срокъ къ нему, чѣмъ Нину къ Фіэски. Но пора развеселить васъ цвѣтами Луизы Соlet (née Рervil). Я нашелъ ихъ вчера въ окнѣ книгопродавца: Fleurs du midi, Роёsie par Louise Сolet, и вспомнилъ, что мнѣ, кажется, когда-то о нихъ говаривалъ Шатобріянъ, коего именемъ, то есть похвалою, желала она украсить заглавіе своей книжки. Шатобріянъ отказалъ, но такъ, что и отказъ служитъ ей комплиментомъ. Два письма его напе чатаны въ предисловіи. Въ нихъ, кромѣ комплиментовъ, есть что-то похожее и на глубокое чувство, и почти на мысль: Реrmettez moi, toute fois de Vous dire, avес ma vіeillе eхреriènсe, que Vous louez beaucouр trop le malheur; lа рeine ignorée vous а dictée des stanсes рleines de charmе et de mеlancolіе; la douleur сonnue n'insріrе рas si bіen. Nе dites рlus: Laissez les jours de joie à des mortels obsсurs. (Тourmens du Роёte р. 10.)
«Il faut maintenant рrier pour Vous mêmе, Маdamе, quant à moi, je demande au ciel qu'il nе séраrе jamais рour Vous le bonheur dе lа gloire.»
Я, кажется, вамъ писалъ о кандидатствѣ Моле въ Академіи, на ваканцію Лене. Il y avoit hier trois concurrens, Мolé, Нugо et Duраtу. Мr Мolé qui saisissait déjа lа рrésidenсе — n'est рas mémе Academicien; с'еst Duрatу qui a obtenu 'la majorité. Оn dit que ce sont les Асаdemiсіens du tiers раrti qui n'ont рas voulu de lui, en disant: «Il n'а рas voulu de nous рour сollegues, nous ne рouvions рas vouloir de lui рour confrère». J'еn suis d'autant plus fасhé рour Вallanchе, саr ceuх qui lui ont conseillé de ne pas se mettre sur les rangs, nе l'опt fait que dans l'ésрoir de faire entrer Мr Мolé. Je n'ai pas рû еncore me procurer son ouvrage des années 1806 et 1809. Оn dit qu'il у est le Рlaton de l'absolutisme.
19 Февраля. Вeчeръ. Сего дня обѣдалъ я у Лежитимистовъ и съ Лежитимистками и кончилъ вечеръ у Полурусскихъ съ Русскими. Сообщу вамъ четверной каламбуръ: «Рour étre aimé de son рeuple il faut au Roi des Grecs quatrе choses: соton, soіе, fil et laine» (Оu'Оthon soit philhelène).
Поутру осматривалъ бронзовый Surtout, который Посолъ нашъ заказалъ за сорокъ тысячъ франковъ dans lе gout de lа Rеnaissanсе, первому бронзовому мастеру въ Парижѣ. Журналы разхвалили его и богачи съѣзжаются въ магазинъ любоваться. Послѣ завтра увидитъ его и Король. Въ самомъ дѣлѣ отдѣлка прекрасная. Тутъ же и бронзово-малахитовый храмъ, сдѣланный по заказу Д—ова для одного изъ дворцовъ въ С. Петербургѣ.
Въ Генварской книжкѣ этого года Lопdon Rеvіew нѣсколько превосходныхъ статей, въ числѣ литтературныхъ: о лекціяхъ Гизо и о новой книгѣ Гюго les chants du Сreрuscule. Описавъ наружность и характеръ и всю жизнь Гюго, онъ разбираетъ его какъ Поэта и, кажется, довольно безпристрастно: прекрасная характеристика Байрона и Вeranger и опять о Гюго. Кончитъ предвѣщаніемъ близкой литтературной кончины Гюго. Но мнѣ недосугъ выписывать именно тѣ сужденія, съ коими хотѣлось васъ познакомить и кои такъ безпристрастно, съ Англійскимъ практическимъ взглядомъ на Поэзію и на Поэтовъ, изложены. Въ концѣ разборъ сочиненія Гюго. Какъ ни говори, а все онъ имѣлъ болѣе права занять мѣсто въ Академіи, чѣмъ Дюпати, почти забытый водевилистъ, коему Скрибъ проложилъ туда дорогу. Если бы въ Академіи шло дѣло объ однихъ талантахъ, то Лирикъ Гюго конечно можетъ быть сосѣдомъ Ламартина и пр. Но тамъ, по завѣщанію Монтьона, раздаютъ призы скромной добродѣтели: согласится ли юная дѣва принять вѣнецъ изъ рукъ того, о коемъ можно бы сказать: «Мать дочери претитъ стихи его читать!»
Скажутъ, что Академія не церковь; что тамъ не проповѣдуютъ, и что Пѣвецъ Орлеанской дѣвы былъ красой ея — но съ тѣхъ поръ Сuvier исполнялъ строгое завѣщаніе добродушнаго Монтьона, и Академія навсегда приняла на себя сію обязанность. Скажутъ, что Гюго образцовый мужъ, образцовый отецъ семейства; но Академія, но Публика знаютъ его по нѣкоторымъ пьесамъ, по множеству стиховъ, кои не могутъ быть образцовыми въ нравственномъ отношеніи.
22 Февраля. Я не успѣлъ кончитъ дневника моего, ибо съ утра до вечера былъ три дня въ хлопотахъ. М-me. S. приняла меня въ своей уборной, которую убрала она во вкусѣ Маркизши Лудв. ХV. и обѣщала отправить съ Лебуромъ нѣсколько книжекъ, о коихъ увѣдомлю въ концѣ письма. Отъ нея прошелъ я къ Б. которая познакомила меня съ прелестными стихами Гишпанскими и съ Адвокатомъ Ораторомъ Веrrуеr, коего по сіе время знавалъ я только аu Рalais de Justiсе и въ Камерѣ Депутатовъ. Она учится по Гишпански и перевела мнѣ нѣсколько оригинальныхъ стиховъ, кои хотѣлось бы мнѣ запомнить. Къ ней сбирается весь высшій кругъ, по Воскресеньямъ, до обѣда; но немногихъ принимаетъ она въ тотъ же часъ по Субботамъ. Я радъ былъ встрѣтить Берье и поболтать съ нимъ о дѣлѣ и о музыкѣ. Онъ любитъ жить и любитъ жизнь въ большомъ свѣтѣ и съ Артистами; страстенъ къ Итальянской музыкѣ и въ связи съ Россини и проч. но охотникъ говорить и о дѣлахъ Государственныхъ; не смотря на Легитимизмъ, видитъ его съ высока, такъ какъ и всѣ вещи и людей, имѣющихъ вліяніе на были и небылицы вѣка сего. Отъ любезной вѣтреницы прошелъ онъ къ С. которая не надивится универсальности и его глубокомыслію и таланту, съ коимъ и то и другое выражаетъ онъ въ рѣчахъ своихъ и въ разговорѣ. Возвращаясь отъ М. встрѣтилъ я (полу-отставнаго тогда, а сегодня уже совершенно отставнаго) Министра Гизо; мы пожали другъ другу руку и онъ приглашалъ меня въ свой скромный домикъ Rue Ville l'Еvêgue, гдѣ я видалъ его чаще, нежели въ Министерскихъ палатахъ его Сенжерменскаго предмѣстья. Вечеръ провелъ у С., и кончилъ у Ш. съ Русскими дамами и съ Литтераторомъ St. Feliх; но одинъ изъ примѣчательнѣйшихъ дней въ моей Парижской жизни — Воскресенье первое поста, 21 Февраля. Въ одно утро слышалъ я двѣ проповѣди: одну въ Соборѣ Notre Damе, гдѣ молодой (34 лѣтъ) Лакордеръ проповѣдывалъ, или лучше сказать импровизировалъ съ необыкновеннымъ краснорѣчіемъ, съ чувствомъ непритворнымъ и съ вѣрою истинною и внутреннею. Я пріѣхалъ туда въ одиннадцать съ половиною и нашелъ уже почти всю церковь полною; кое-какъ пробрался я поближе къ каѳедрѣ, у коей пріятель заготовилъ для меня стулъ. Въ часъ вся церковь огромная и пространная, съ хорами и переходами, наполнилась большей частію молодежью; на хорахъ были и дамы. Парижскій Архіерей съ причетомъ и четверо другихъ Епископовъ прибыли къ проповѣди. Лакордеръ, хотя слабый грудью и разстроенный потерею недавно матери, говорилъ часъ съ искреннимъ, сильнымъ убѣжденіемъ. Я еще ничего подобнаго во Французскихъ церквахъ не слыхалъ. Въ Берлинѣ слыхалъ я часто Шлейермахера, въ Англіи и въ Шотландіи другихъ знаменитыхъ проповѣдниковъ; но Католическаго, сильнаго Оратора слышу я въ первый разъ, и какого же? Не подражателя другимъ образцовымъ Французскимъ ораторамъ; а самобытнаго, оригинальнаго. Въ Лакордерѣ есть много Боссюэтовскаго, но это Боссюэтъ, прочитавшій Ламене и знающій умственныя буйства нашего вѣка, Раціонализмъ и Мистицизмъ Германіи, Сен-Симонистовъ и проч. Иногда онъ удивляетъ глубокомысліемъ, какъ Паскаль, и смѣлыми, оригинальными оборотами и выраженіями, кои въ другомъ показались бы площадными. Онъ приводилъ слушателей въ какой-то энтузіазмъ и точно поражалъ ихъ словомъ своимъ. Съ какимъ глубокимъ знаніемъ натуры и характера нѣкоторыхъ системъ философскихъ обозрѣлъ онъ ихъ хотя бѣгло, но достаточно для убѣжденія слушателей. Онъ характеризировалъ Раціоаналистовъ и Мистиковъ. Первыхъ находитъ уже въ вѣкѣ Августа, а потомъ за три столѣтія до насъ. Послѣднихъ доводитъ онъ до самаго пункта, гдѣ они прикосновенны, такъ сказать, самой Церкви, и здѣсь остановился онъ въ сей блистательной и вѣрной характеристикѣ до слѣдующаго Воскресенья. Были движенія истинно Ораторскія, но какъ ихъ упомнить! Я записалъ нѣкоторые обрывки, кои напоминаютъ мнѣ только мысль его; но порывы краснорѣчія неосязаемы, и должны быть представлены въ связи съ главною мыслію. Въ заключеніи прекрасно сказалъ онъ, кажется, о Словѣ Божіемъ, въ коемъ красоты неистощимы. «Il n'у а rien de nouveau sous le Soleil, mais le Sоleil est tous les jours nouveau». Мнѣ хотѣлось передатъ вамъ хотя нѣсколько красотъ его ораторства, но невозможно. Боюсь также испортить, какъ записки Шатобріяна. Изъ Собора, проникнутый и разтроганный Лакордеромъ, прошелъ я въ дру гую церковь въ Сенжерменскомъ предмѣстьѣ, St. Тhomas d'Аuguin; самая модная аристократическая. Тамъ проповѣдуетъ Rеvellіon, Іезуитъ, поступившій въ орденъ изъ Генералъ-Адвокатовъ и даже жившій на испытаніи и въ уединеніи болѣе 10 лѣтъ. Онъ пользуется большимъ кредитомъ у Легитимистовъ, и церковь также была полна, какъ Notre Dame, но преимущественно Аристократками и Легитимистами. И здѣсь едва нашелъ мѣсто близъ каѳедры. Іезуитъ декламировалъ sur les malheurs du tems, sur la sосіété ebranlée dans ses bаses et sur des lieuх сommuns dans ce genre; раrceau'il n'у avoit que рeu d'élus, и эти избранные едва ли не въ Сенжерменскомъ предмѣстьѣ. Онъ сравнивалъ этотъ остатокъ немногихъ вѣрныхъ съ плодами, оставшимися на деревѣ, которое уже отрясено бурею и садовниками. Но эти плоды, кои, не смотря на потрясеніе дерева, не спали съ него, не дозрѣли и обыкновенно кислы: «Се sont des fruits рeu můrs et aigres», прошепталъ я вслухъ. Сосѣдка моя поморщилась. Выслушавъ проповѣдь, я сказалъ: «c'est un sermon рour le faubourg.» Сосѣдка моя отворотилась отъ меня, а я поспѣшилъ на обѣдъ къ Лукуллу Т—ну; mais l'imрression рroduite sur mon âme étoit encorе toute vivantе; j'аi bіen senti et je l'аi su арrès que tous les sermons de Lасогdaire sont imрrovisés; il n'en fait рréalablement quе la charpentе et puis il parle d'insріration, sans s'embarasser du publiс qui l'éсoute, ne poursuivant que lа рensée, et рroduisant des émotions qu'il éрrouve lui méme; il présente le Сhristianisme сommе la faсе la plus lumineuse, quе lа verité ait revêtue, арrès avoir traсé en grands traits les ombres du Рaganisme, dans toutes ses révolutions. Lacordairе рrechera encore sept fois, jusqu’арrès Рaques, et puis une fois dans la chарelle de l'institut Сhateaubriand. Рuis il comрte раrtir роur Romе et y rester, deuх, trois et peut être même cinq ans, роur se remettre et у étudier. Il n'aurа рas de grands maitres роur l'éloquenсe chrеtienne, mais il serа à lа source de grandes insрігаtions, et аррrendrа à connaitre l'église de Romе sous d'autres рoints de vue. La dernière fois il у а été avес Lamenais.
Мs. Тrolорр раrle aussi d’un sermon de Lасordaire, mais elle dit encore moins de celui qu'elle a entendu: elle se borne à décrire le temple et lа foule et mе сіtе quе son рropre bavаrdage.
Послѣ такихъ духовныхъ предметовъ какъ описывать обѣдъ Т—на и трюфли и Стразбургскую говядину? Вечеръ у С. съ милой Л. и съ отцемъ ея; der Ulre ueberall und Nirgenbs! Онъ былъ всѣмъ и при всѣхъ и во всѣ эпохи Французской Исторіи, послѣ революціи. Помнитъ все, знаетъ всѣхъ — и охотно разсказываетъ что видѣлъ, слышалъ за годами.
Вы уже знаете о новомъ Министерствѣ: маленькіе журналы, распредѣляя по мѣстамъ старыхъ, разсадили кого въ Банкъ, кого въ иное мѣсто, Мr. Рersil au jardin des plantes.
Вчера слышалъ я еще одного превосходнаго проповѣдника въ церкви Успенія Богородицы, также модной и аристократической: это Аббатъ Кёръ (Сoeur) 29 лѣтъ. Онъ говоритъ съ непріятнымъ напѣвомъ, но съ такою возвышенностію въ мысляхъ , съ такою силою и опредѣлительностію выраженій, что многіе — но не я — ставятъ его выше Лакордера. Il est toujours à lа méme hauteur. Откуда взялись всѣ эти таланты? Съ тѣхъ поръ, какъ Правительство не покровительствуетъ имъ — каѳедры наполнены прекрасными духовными витіями и церкви слушателями. Кёръ проповѣдуетъ три дня въ недѣлю и въ концѣ поста изъ проповѣдей его составится нѣчто цѣлое, полное. Къ сожалѣнію въ Воскресенье онъ говоритъ въ одно время съ Лакордеромъ. Любители духовнаго ораторства дѣлятся здѣсь на Лакордеристовъ, Равиньонистовъ, Кёристовъ и пр. У перваго больше малодежи и публика несравненно многочисленнѣе. Мs. Тrolорр обманываетъ, говоря, что онъ жестикулируетъ: нельзя быть проще и непринужденнѣе. Отъ проповѣди прошелъ я къ Рекамье, гдѣ встрѣтилъ въ первый разъ жену Шатобріяна, худощавую, умную старушку: супругъ обращается съ ней съ большою и искреннею почтительностію. Тутъ былъ и М. Н. . . . Секретарь здѣшняго Государственнаго Совѣта, который наканунѣ представлялся своему начальнику, новому Министру Юстиціи, Sauzet, сказавъ ему: quе с'était au 27 garde des Sceauх qu'il faisait son compliment; а Н.... не старикъ.
Ввечеру слышалъ я Норму въ Италіянскомъ театрѣ. М-llе Сrizi и Лаблашь превосходно пѣли; но Рубини плохъ въ этой оперѣ. Гризи играла прекрасно; жаль только, что соперница ея въ любви худо вторила, и отъ того Норма во Флоренціи удалась лучше. Я восхищался и по воспоминанію. Къ послѣднему Duо послѣдняго акта явилась въ ложѣ Герцогиня Брогліо и красавица-Президентша Тьеръ, съ матерью. Взглянувъ на нее и вспомнивъ фортуну Тьера, какъ-то страшно за его будущее. Чего пожелать еще счастливцу міра сего! Но знаете ли, чего онъ самъ себѣ желаетъ? Военнаго Министерства! Онъ и спитъ и видитъ быть другимъ Lоuvоis или Саrnot, безпрестанно обдумываетъ планы войны; посылаетъ проекты военныхъ дѣйствій въ Гишпанію и ползаетъ по картѣ, какъ передъ нимъ искатели фортуны. Исторія Французской Революціи дала ему вкусъ къ этому занятію, и Министерство Иностранныхъ Дѣлъ показалось ему ближайшимъ путеводителемъ къ военному. Такъ увѣряли меня ближніе его люди.
Послѣзавтра Президентъ Камеры Депутатовъ даетъ балъ и въ гіерархическомъ порядкѣ приглашеній поставилъ Камеру свою выше всего; за нею Камеру Перовъ, потомъ Принцевъ, Дипломатическій Корпусъ и пр. На пригласительной картѣ Наслѣднаго Принца Орлеанскаго выставленъ № 840, ибо онъ по алфавитному порядку Членовъ Камеры Перовъ послѣ Депутатовъ — и въ буквѣ О (Орлеанскій) 840-й изъ приглашенныхъ на балъ. Прiятели Гизо поговариваютъ уже, что онъ будетъ первымъ преемникомъ Тьера; между тѣмъ онъ переѣхалъ уже въ свой скромный домикъ и будетъ тамъ жить доходомъ своимъ изъ двѣнадцати тысячь франковъ и Профессорскимъ жалованьемъ, изъ коего часть удѣляетъ заступающему его мѣсто Le Nоrmant. Можетъ быть, онъ снова возметъ и каѳедру, но друзья его того не желаютъ.
Сегодня слышалъ я, что Ламене также переводитъ Мильтона. Пріятели Шатобріяна опасаются этого соперничества; слѣдовательно, будетъ два перевода въ прозѣ и одинъ въ стихахъ — Делиля. Сказываютъ, что скоро выйдетъ переводъ Шатобріяна, но къ курьерскому отправленію уже не поспѣетъ. Я много слышалъ о Шатобріянѣ сегодня отъ людей, коротко его знавшихъ здѣсь и въ Италіи. Арто (Аrtaud), бывшій Секретаремъ Посольства въ Римѣ при немъ и при другихъ, много разсказываетъ о первыхъ впечатлѣніяхъ, кои Римъ произвелъ на Шатобріяна. Когда онъ увидѣлъ храмъ Св. Петра, то его бросило будто бы въ жаръ; онъ на площади попросилъ пить: ему подали яблоко, и онъ съ жадностію съѣлъ его.
Une dame, tout en саusant, nous а donné се soir une charmante définition du mysticisme: c'est le christianisme en état de vареuг.
Еще маленькой комеражъ: Философъ Кузень, который придерживается предержащихъ властей, восхищаясь сегодня, въ присутствіи своего наставника неизмѣняемаго Rоуer-Сollard, Тьеромъ и политическимъ направленіемъ, которое онъ даетъ Франціи, воскликнулъ: «c'est l'Еmріre!»— Мoins l'Еmреreur — отвѣчалъ R. Сollard.
Два часа пополудни. Jе vіens d’entendre encore une fois l'Аbbé Сoeur. Il а рarlé aujourd'hui sur le caractèrе et l'influence du Sасеrdoce chrétien et а рassé en revuе les grands luminaires de l'Оrient et de l'Оccident — jusqu'a Вossuet, dont il a fait un рortrait magnifiquе. С'est vraiment une jouissance morale et intellectuelle que ces sermons! Je ne me suis рas endormi un instant. Les dames quêteuses étaient charmantes!
Пять часовъ пополудни. Знаете ли, кого я видѣлъ сей часъ? кривую Нину (Ласавъ), любовницу и предательницу Фiэски. Вообразите себѣ, что въ новомъ Сafé de lа Rеnaissanсе, близъ биржи, богатоубранномъ, взяли, сommе demoiselle de сomрtoir, Нину, посадили ее за бюро, вмѣстѣ съ другой хозяйкой — и говорятъ, что она получаетъ за эту выставку самой себя 1,000 фр. въ мѣсяцъ!— За входъ въ Саfé платятъ по 1 фр. съ особы, — «sans сompter la сonsommation» кричатъ негодующіе habitués du Сafé. Вчера была у входа такая толпа, что принуждены были приставить трехъ караульныхъ. Увѣряютъ, что многіе, особливо Англичане, говорили колкости Нинѣ, осматривая пристально черты ея и кривой глазъ, и будто бы ей сдѣлалось дурно, такъ, что ее должно было на полчаса вывести изъ конторки ея. Сегодня только одинъ караульный у входа. Безъ билета не впускаютъ; любопытные толпились и я съ ними. Мнѣ какъ-то совѣстно было смотрѣть ей прямо въ глаза, или въ глазъ, ибо одинъ почти совсѣмъ закрытъ. Она красива и румянецъ во всю щеку, но, кажется, не стыдливости. Одѣта нарядно, въ шелковомъ кофейномъ платьѣ. Она смотритъ на всѣхъ довольно скромно, не нахально. Я прошелъ разъ пять мимо ея; какъ-то стало жалко за нее, что такое безстыдство въ красивой и румяной молодости! Но что сказать о тѣхъ, кои основываютъ свои расчеты на этомъ безстыдствѣ и проводятъ, въ такомъ тѣсномъ сосѣдствѣ, весь день съ дѣвкой, которая за пять дней предъ симъ разставалась съ отсѣченною головою! Все это матеріялы для будущаго Тацита-Христіанина.
Полночь. Въ первый разъ по отставкѣ Министровъ, провелъ я вечеръ у Брогліо, въ его собственномъ домѣ, который напомнилъ мнѣ 1830 годъ. Я нашелъ тамъ сначала не многихъ, но встрѣтилъ Вильменя. Хозяйка спросила его, читалъ ли онъ Жоселеня, который теперь во всѣхъ салонахъ. Онъ началъ хвалить эпизодъ объ Оссіанѣ (стр. 75 и слѣд. въ 1-й части) и стихи (47 и слѣд. стр.). Брогліо отыскала ихъ, прочла и при стихѣ: «Аguoi renonсеt-on quand on se jette à Dieu?» сказала: Рour quoi ne pas dire simplement, quand on sе donne á Dieu? Вильмень находитъ, что Ламартинъ позволяетъ себѣ странныя выраженія, образы и проч., что онъ менѣе придерживается классицизма, что его избаловали и пр. Брогліо также отдаетъ преимущество Медитаціямъ и Гарлоніямъ его передъ новыми отрывками Поэмы. Смѣялись надъ какими-то стихами, гдѣ Ламартинъ дѣлаетъ сравненіе съ вывѣшеннымъ бѣльемъ и пр. Я не отыскалъ ихъ. Нельзя передать бѣглаго и остроумно-легкаго разговора. Начали съѣзжаться дамы, Депутаты; вотъ и Принцесса Ваграмская, кузина Короля Баварскаго — до стиховъ ли? Я поблагодарилъ хозяина за его одолженіе и уѣхалъ пить чай къ Кн. М. Здѣсь познакомился съ Юристомъ-Адвокатомъ Генекеномъ и возвратился домой дочитывать брошюру Лев. Веймара, къ вамъ посылаемую.
Вы вѣроятно прочли статью въ Дебатахъ о Поэмѣ Ламартина. Аimé Мartin превозноситъ ее съ безстыдной экзажераціей, называя эти отрывки: «le рlus beau livre qui soit sorti de la main des hommes, un livre comme Рlaton l'aurait fait si Рlaton fut venu арrès l'Еvangile.» Руссо (или кто, *[2] не помню) могъ сказать это о подражаніи Христу; но гдѣ же Платонъ и Ѳома Кемпейскій, всегда равный своему предмету, въ томъ сборникѣ прекрасныхъ чувствъ и мыслей, неровнымъ и часто падающимъ перомъ писанныхъ? Вотъ тайна энтузіазма Эме-Мартена. Онъ хлопоталъ, чтобы Академія назначила ему призъ за его анти-христіанскую книгу о воспитаніи и ухаживалъ за Ламартиномъ, который, имѣвъ слабость дать въ пользу его голосъ, увлечетъ, можетъ быть, и другихъ. Рецензію книги — написала благодарность.
Простите! пора укладывать пакеты. 36-я страница всякой всячины! Все въ Москву, когда сами прочтете или недочтете.
