его отецъ. Но преимущественно П. занимался исторіей у X. А. Чеботарева и краснорѣчіемъ и стихотворствомъ у А. А. Барсова. Блестящіе успѣхи онъ оказалъ также и въ изученіи языковъ: французскимъ, нѣмецкимъ и англійскимъ языками онъ владѣлъ въ совершенствѣ; Виргилія зналъ въ подлинникѣ и восторгался его пластичностью и красотою слога. Нѣкоторое время онъ слушалъ и медицинскія науки, но вскорѣ ихъ оставилъ. Въ Университетѣ П., продолжая чтеніе книгъ, зачитывался Ломоносовымъ, Богдановичемъ, Сумароковымъ, Державинымъ, Расиномъ, Корнелемъ. Эти авторы способствовали развитію и укрѣпленію его художественнаго вкуса. Особенно увлекался онъ Сумароковымъ, изъ котораго зналъ наизусть много монологовъ и часто декламировалъ его въ кругу своихъ товарищей, изъ коихъ особенно близокъ онъ былъ съ П. И. Страховымъ, впослѣдствіи профессоромъ Московскаго Университета. Наравнѣ съ чтеніемъ П. увлекался и театромъ и пользовался всякимъ случаемъ побывать въ этомъ «дѣйствующемъ училищѣ благонравія» и посмотрѣть на «забавы, исправляющія нравы» — какъ онъ понималъ театръ. Въ то время студенты Университета нерѣдко игрывали на своемъ Университетскомъ театрѣ, и П. сталъ выступать на театральныхъ подмосткахъ. Его одобрили, а это, по его собственному признанію, «удивительно питало его маленькое самолюбіе». Въ 1779 г. П. окончилъ курсъ въ университетѣ. Въ это время у него уже бродила мысль сдѣлаться актеромъ, но прежде чѣмъ принять окончательно это рѣшеніе, онъ попробовалъ сперва заняться педагогіей и сдѣлался преподавателемъ исторіи. Педагогическія занятія не могли, однако, доставить П. даже матеріальнаго обезпеченія, не говоря уже о нравственномъ удовлетвореніи, такъ какъ въ то время — пору всеобщей французоманіи — русскимъ учителямъ приходилось плохо. Вскорѣ, поэтому, онъ промѣнялъ уроки на актерскую службу, къ которой тогда уже былъ значительно подготовленъ. По выходѣ изъ Университета, П. не покидалъ своихъ любимыхъ поэтовъ. Сумароковъ своимъ переводомъ «Гамлета» познакомилъ его тогда съ могучимъ геніемъ Шекспира. Цѣлыя ночи проводилъ онъ надъ его трагедіями, выучивалъ ихъ наизусть, декламировалъ, стараясь отыскать въ душѣ своей звуки на каждое чувство, отзывъ на каждую страсть. Стремясь къ осуществленію своихъ желаній, П. съ жадностью поглощалъ все, что было написано тогда объ искусствѣ. Аристотель, Квинтиліанъ, Сульцеръ, Буало и Лагарпъ были настольными его книгами. Такимъ образомъ, онъ постепенно выработалъ свою систему, соотвѣтствовавшую его природнымъ дарованіямъ. Дебютировалъ П. въ Москвѣ, на сценѣ Медоксова театра, а отсюда въ началѣ 1780-хъ годовъ (1782) онъ перешелъ въ Петербургскій русскій театръ, гдѣ замѣнилъ актера Лапина (игравшаго молодыхъ любовниковъ), который вскорѣ уѣхалъ на его мѣсто, въ Москву. Обладая счастливою наружностью и сценическимъ дарованіемъ при обширномъ образованіи, П. въ Петербургѣ скоро пріобрѣлъ симпатіи публики, а директоръ театра В. И. Бибиковъ, страстный любитель и знатокъ драматическаго искусства, сталъ его меценатомъ. — На первыхъ порахъ П. много заимствовалъ у Дмитревскаго. Еще съ юности постоянно стояло въ умѣ его знаменитое восклицаніе Княжнина: «Счастливъ Княжнинъ, что живетъ во времена Дмитревскаго!» Когда же онъ увидѣлъ «сего соперника Росціевъ и Гарриковъ» на сценѣ, эффектная и обдуманная игра его запечатлѣлась въ умѣ П. такими неизгладимыми чертами, что ея отпечатокъ навсегда оставилъ слѣдъ на его собственномъ творчествѣ. И Дмитревскій, съ своей стороны, зоркими глазами опытнаго художника разглядѣлъ большія способности П. и вскорѣ уступилъ ему свои лучшія роли. Но немного спустя, въ самомъ концѣ 1784 или началѣ 1785 г., П., по неизвѣстнымъ причинамъ, перебрался снова въ Москву, въ Медоксовъ театръ, откуда около 1786 г. опять отправился въ Петербургъ, гдѣ на этотъ разъ пробылъ до 1793 или 1794 г., когда окончательно переселился въ Москву. Во второй, шестилѣтній періодъ пребыванія П. въ Петербургѣ талантъ его окрѣпъ вполнѣ, и тогда же прочно установилась и его громкая слава, которою онъ съ тѣхъ поръ не переставалъ пользоваться. П. А. былъ творцомъ и обладалъ плодовитымъ воображеніемъ.
его отец. Но преимущественно П. занимался историей у X. А. Чеботарева и красноречием и стихотворством у А. А. Барсова. Блестящие успехи он оказал также и в изучении языков: французским, немецким и английским языками он владел в совершенстве; Вергилия знал в подлиннике и восторгался его пластичностью и красотою слога. Некоторое время он слушал и медицинские науки, но вскоре их оставил. В Университете П., продолжая чтение книг, зачитывался Ломоносовым, Богдановичем, Сумароковым, Державиным, Расином, Корнелем. Эти авторы способствовали развитию и укреплению его художественного вкуса. Особенно увлекался он Сумароковым, из которого знал наизусть много монологов и часто декламировал его в кругу своих товарищей, из коих особенно близок он был с П. И. Страховым, впоследствии профессором Московского Университета. Наравне с чтением П. увлекался и театром и пользовался всяким случаем побывать в этом «действующем училище благонравия» и посмотреть на «забавы, исправляющие нравы» — как он понимал театр. В то время студенты Университета нередко игрывали на своем Университетском театре, и П. стал выступать на театральных подмостках. Его одобрили, а это, по его собственному признанию, «удивительно питало его маленькое самолюбие». В 1779 г. П. окончил курс в университете. В это время у него уже бродила мысль сделаться актером, но прежде чем принять окончательно это решение, он попробовал сперва заняться педагогией и сделался преподавателем истории. Педагогические занятия не могли, однако, доставить П. даже материального обеспечения, не говоря уже о нравственном удовлетворении, так как в то время — пору всеобщей французомании — русским учителям приходилось плохо. Вскоре, поэтому, он променял уроки на актерскую службу, к которой тогда уже был значительно подготовлен. По выходе из Университета, П. не покидал своих любимых поэтов. Сумароков своим переводом «Гамлета» познакомил его тогда с могучим гением Шекспира. Целые ночи проводил он над его трагедиями, выучивал их наизусть, декламировал, стараясь отыскать в душе своей звуки на каждое чувство, отзыв на каждую страсть. Стремясь к осуществлению своих желаний, П. с жадностью поглощал всё, что было написано тогда об искусстве. Аристотель, Квинтилиан, Сульцер, Буало и Лагарп были настольными его книгами. Таким образом, он постепенно выработал свою систему, соответствовавшую его природным дарованиям. Дебютировал П. в Москве, на сцене Медоксова театра, а отсюда в начале 1780-х годов (1782) он перешел в Петербургский русский театр, где заменил актера Лапина (игравшего молодых любовников), который вскоре уехал на его место, в Москву. Обладая счастливою наружностью и сценическим дарованием при обширном образовании, П. в Петербурге скоро приобрел симпатии публики, а директор театра В. И. Бибиков, страстный любитель и знаток драматического искусства, стал его меценатом. — На первых порах П. много заимствовал у Дмитревского. Еще с юности постоянно стояло в уме его знаменитое восклицание Княжнина: «Счастлив Княжнин, что живет во времена Дмитревского!» Когда же он увидел «сего соперника Росциев и Гарриков» на сцене, эффектная и обдуманная игра его запечатлелась в уме П. такими неизгладимыми чертами, что её отпечаток навсегда оставил след на его собственном творчестве. И Дмитревский, с своей стороны, зоркими глазами опытного художника разглядел большие способности П. и вскоре уступил ему свои лучшие роли. Но немного спустя, в самом конце 1784 или начале 1785 г., П., по неизвестным причинам, перебрался снова в Москву, в Медоксов театр, откуда около 1786 г. опять отправился в Петербург, где на этот раз пробыл до 1793 или 1794 г., когда окончательно переселился в Москву. Во второй, шестилетний период пребывания П. в Петербурге талант его окреп вполне, и тогда же прочно установилась и его громкая слава, которою он с тех пор не переставал пользоваться. П. А. был творцом и обладал плодовитым воображением.
