Итальянская поэзия XIII—XIX вв. в русских переводах: Сборник
М.: Радуга, 1992.
ДЖАКОМО ЛЕОПАРДИ
правитьБЕСКОНЕЧНОСТЬ
правитьМне этот мил всегда уединенный холм
И эта изгородь, которая скрывает
От взора моего далекий небосклон.
Недвижно здесь сижу, но мысль моя несется
Туда, за этот холм, в безбрежные пространства,
Сверхчеловеческий покой я постигаю
И тишь глубокую, — и страх объемлет сердце.
Вот ветр в кустах шумит, — и сравнивать готов
Я этот шум с покоем бесконечным;
Я думаю о вечности тогда,
Минувшие века я вспоминаю,
И настоящий век, и суету его.
Так в необъятном тонет мысль моя,
И сладко мне погибнуть в этом море.
Перевод В. Ф. Помяна
БЕСКОНЕЧНОЕ
правитьВсегда любил я холм пустынный этот
И изгороди терен, отеснивший
Пред взором край последних отдалений.
Я там сижу, гляжу — и беспредельность
Пространств за терном тесным, и безмолвии
Нечеловеческих покой сверхмирный
Впечатлеваю в дух, — и к сердцу близко
Приступит ужас… Слышу: ветр шуршащий
Отронул заросль, — и сличаю в мыслях
Ту тишину глубокого покоя
И этот голос, — и воспомню вечность,
И мертвые века, и время наше,
Живущий век, и звук его… Так помысл
В неизмеримости плывет — и тонет,
И сладко мне крушенье в этом море.
Перевод Вяч. Иванова
ВЕЧЕР НАКАНУНЕ ПРАЗДНИКА
правитьНочь безмолвна, ясна, и уж ветер утих,
И покойно плывет над садами луна,
Освещая собой гор далеких вершины.
Все умолкло кругом, дорогая моя!
Поредели огни в темных окнах домов,
И ты спишь, и тобой сладкий сон овладел.
Не терзают тебя ни печаль, ни заботы,
И не ведаешь ты, и не снится тебе,
Как я ранен тобой, ранен в сердце глубоко.
Да, ты спишь, но не я: подошедши к окну,
Шлю я небу привет и могучей природе,
Для страданий меня и для горя создавшей.
Мне сказала она: откажись от надежды!
Даже ею тебя подарить не хочу.
Пускай слезы о дне в твоих блещут глазах.
Ныне праздничный день. От забав отдыхая,
Ты, быть может, во сне теперь грезишь о тех,
Кто тебе угодил. Но, конечно, не я
Живу в мыслях твоих: не надеюсь на это.
Почему же, когда вопрошаю себя,
Еще долго ли мне остается здесь жить,
Мысль о смерти меня заставляет дрожать?
Вот я слышу вдали одинокую песнь:
То рабочий поет, день закончив пирушкой,
Под убогий свой кров возвращается он,
И сжимается вновь мое сердце при мысли,
Как на этой земле все проходит бесследно.
Так за праздничным днем день обычный идет,
Все уносит с собой быстролетное время.
Где же слава теперь наших доблестных предков?
Где могучая власть семихолмного Рима?
Где теперь гром побед, наполнявших когда-то
Материк и моря? Все умолкло навеки.
В годы детства я ждал, скоро ль праздничный день,
Столь желанный, придет. А когда он прошел,
Я метался без сна от печали и горя:
Так, в глубокую ночь прозвучавшая, песня,
Удаляясь, потом замирая в пространстве,
Мне сжимала тоской наболевшее сердце.
Перевод В. Ф. Помяна
К СИЛЬВИИ
правитьТы помнишь ли еще, о Сильвия, то время
Земного бытия, когда в твоих глазах,
Живых и ласковых, сияла красота,
Когда то радостно, то с тихою печалью
Ты юности своей встречала приближенье?
Немолчным пением твоим звучали сада
Аллеи тихие и комнатка твоя,
Когда сидела ты прилежно за работой,
Счастливая мечтой о розовом грядущем;
А чудный май кругом благоуханье лил.
Так дни твои тогда обычно протекали.
Оставив милый труд и книги, средь которых
Я годы первые с любовью проводил,
С балкона тихого отцовского жилища
Я слушал голос твой, внимательно следя
За быстрой ручкою, по полотну бегущей.
На небо ясное глядел я и на нивы,
И на сады, его лучами залитые.
Виднелись издали там море, здесь гора…
Язык людей не выразит того,
Что в сердце радостном я чувствовал тогда.
Как много было дум, как много упований,
О Сильвия моя! Какой прекрасной нам
Тогда казалась жизнь и — наш грядущий жребий!
Когда я вспомню вас, блестящие надежды,
Душа моя скорбит и грусть теснит мне сердце,
И горе я свое оплакиваю вновь.
Зачем ты, жизнь, своих обетов не сдержала?
Зачем безжалостно ты обманула нас?
И прежде чем зима успела обнажить
Цветущие луга и нивы золотые,
Погибла ты, сраженная недугом,
И юности своей расцвета не видала,
И сердца твоего не радовали ласки,
Ни похвалы твоим роскошным волосам,
Ни взору робкому, исполненному неги;
И о любви с тобой беседы не вели
Подруги юные на празднике веселом.
Как рано и мои надежды улетели
И молодость цветущая моя!
Как рано ты, подруга юных дней,
Надежда ясная, покинула меня!
Так это мир? Так это наслажденья?
Любовь, которая нам сердце волновала?
Так вот судьба людей! Действительность явилась,
И, бедное дитя, погибла ты навеки —
И мне вдали рукою указала
На смерть холодную и камень гробовой.
Перевод В. Ф. Помяна
К СИЛЬВИИ
правитьТы помнишь ли те золотые годы,
О Сильвия, когда среди утех
К пределам юности ты шла, полна свободы,
Когда так радостно звучал твой звонкий смех!..
Ты помнишь ли, как песнь твоя звенела
И как окрестность вся, ей отвечая, пела!
При светлом празднике сияющей весны
В грядущую судьбу с надеждой взор вперяя,
Вся в благовониях чарующего мая,
Ты забывала мир… тебя ласкали сны;
Проворною иглой работу пробегая,
Ты песней радостной встречала светлый день
И пламенный закат и тихой ночи тень…
Заслышав песнь твою, и я бросал работу,
Бумаги, кипы книг, куда я воплотил
Пыл сердца, разума тревожную заботу,
Куда я часть души чудесно перелил;
Я слышал песнь твою с высокого балкона,
Следя, как гаснет свет в лазури небосклона!..
Еще дрожащий луч дороги золотил,
Росистые сады и моря переливы
И дальних гор хребты, ласкаясь, серебрил,
Как грудь безжалостно сжимал порыв тоскливый,
И слов в тот чудный миг язык не находил,
Но сердце пело мне, что я тебя любил!..
Ты помнишь, Сильвия, ту пору золотую,
Надежды светлые и чистую любовь,
Зачем? Когда мой дух переживет их вновь,
В моей душе печаль, я плачу, я тоскую,
Я говорю, зачем судьба нам улыбалась.
И обманула нас, и прочь любовь умчалась!..
И прежде чем зима ковер цветов измяла,
Недугом ледяным измята, не цветя,
Сошла в могилу ты, о нежное дитя,
Тебе любовь хвалы еще не расточала!..
С тобой погибло все навек в душе моей, —
Надежда робкая и радость юных дней.
Таков весь этот мир!.. Восторги и страданья
И громкие дела и даже ты, любовь, —
Ничто, коль пала ты, прекрасное созданье,
Лишь холод Истины на нас повеял вновь!..
Ты пала и рукой холодной и бессильной
Мне указать могла один лишь холм могильный!..
Перевод Эллиса
К СЕБЕ
правитьТеперь усни без грез и пробужденья,
О сердце, утомленное борьбой!
Пора пришла. Погибни заблужденье —
Надежды призрак роковой.
Надеяться душа моя устала,
Я не хочу обманов золотых.
Довольно ты, о сердце, трепетало:
Усни — земля не стоит слез твоих.
Мир этот — грязь, жизнь — горечь и мученье,
Ни счастья нет, ни радости для нас.
Желанное вкуси отдохновенье,
Отчаяньем замри в последний раз.
Одно судьба дарует нам — могилу.
О, презирай отныне, сердце, ты
Природы злой бессмысленную силу
И вечный мрак ничтожной суеты.
Перевод Л. Граве
К САМОМУ СЕБЕ
правитьЗасни навек в груди моей больной,
Замученное сердце! Обаянье
Обман свое утратил надо мной,
И нет во мне вернуть его желанья!
Погибло все, что в помыслах моих
Казалось мне и дорого и свято,
И к рухнувшим надеждам дней былых —
Я чувствую глубоко — нет возврата!
Мне лжи не надо! Ясно все теперь,
Неумолимо ясно все мне стало,
Умри же, сердце бедное! Поверь,
Довольно ты напрасно трепетало!
Нет смысла в горестном биении твоем,
И… целый мир не стоит сокрушенья!
Жизнь — ложь и горечь… только грязи ком
Весь шар земной… лишь призрак — все творенье!..
В последний раз, в отчаяньи немом
Ты содрогнись над участью бесцельной
Всего, что рок, в могуществе слепом,
Обрек на смерть и гибель безраздельно…
И, подавив бессильный ужас свой,
Простясь навек с страданием напрасным,
Сумей застыть в груди моей больной
В презрении холодном и бесстрастном
К себе, к другим… и к грубой силе той,
Что, слепо всем в природе управляя,
Все сущее лишь к бездне роковой
Небытия ведет, не уставая.
Перевод Н. Курочкина
К САМОМУ СЕБЕ
правитьТеперь отдохнешь навсегда,
Усталое сердце мое.
Исчез и последний обман,
Который я вечным считал.
Исчез, и, я знаю, отныне
Уж нет дорогих обольщений:
Не только надежда во мне,
Но даже желанье угасло.
Усни же теперь навсегда:
Довольно ты билось, о сердце.
Уж нет ничего, что бы было
Достойно биений твоих,
И вздохов не стоит земля.
Жизнь — горечь и скука, и только.
Мир грязен. Отныне умолкни,
В последний отчаявшись раз.
Судьба дала нашему роду
Единственный дар: это смерть.
Отныне себя презирай,
Природу, ужасную силу, —
Которая втайне царит
На гибель всеобщую, — и
Тщету беспредельную мира.
Перевод В. Ф. Помяна
САМОМУ СЕБЕ
правитьТеперь ты успокоишься навеки,
Измученное сердце!..
Исчез обман последний,
Который вечным мне казался, — он исчез,
И чувствую глубоко, что во мне
Не только все надежды
Обманов дорогих,
Но и желанья самые потухли.
Навеки успокойся. Слишком сильно
Ты трепетало. Здесь ничто не стоит
Биенья твоего. Земля
Страданий наших недостойна:
Жизнь — горечь или скука. Ничего
В ней больше нет. Мир — грязь.
В отчаяньи навеки успокойся:
Нам ничего судьбою, кроме смерти,
Не суждено. Отныне презираю
Я сокровенное могущество природы,
Бессмысленное, правящее всем,
Чтоб уничтожить все,
И беспредельную тщету вселенной!
Перевод Д. Мережковского
САМОМУ СЕБЕ
правитьТеперь навсегда отдохни ты,
Усталое сердце мое. Погиб уж последний обман,
А вечным считал я его. Погиб он. И знаю:
Не только надежда — желанье обманов нам милых
Угасло в груди. Отдохни же навеки;
Довольно ты билося, сердце. Ничто не
Достойно биений твоих, и вздохов
Не стоит земля. Жизнь — горечь и скука,
И все тут. Мир — грязь лишь одна.
Отныне утихни; в последний раз ввергнись
В отчаянье, сердце. Нам — роду людскому —
Судьбою дана только смерть.
Отныне себя презирай ты, природу,
Ту грубую силу, что властвует тайно
На общую гибель, и мира тщету без предела.
Перевод М. Ватсон
К САМОМУ СЕБЕ
правитьИ вот, ты можешь навсегда почить,
Усталое, измученное сердце.
Последнее исчезло обольщенье,
Которое казалось вечным мне!..
Исчезло! И в груди моей не только
Надежды, но желанья даже нет!
Усни теперь! Довольно билось ты!
Нет ничего, что было бы достойно
Здесь на земле биенья твоего.
Не стоит даже вздоха эта жизнь.
Она горька, и грязен мир. Усни же,
Отчаявшись в последний раз! Судьбой
Дано в удел нам умирать — и только.
Презрения исполнен я к тебе,
Природа, — злая сила, что, во мраке
Таясь, царит на гибель человека, —
И к беспредельной мира суете!
Перевод А. Плещеева