Стансы (Судьбой наложенные цепи — Боратынский)

У этой страницы нет проверенных версий, вероятно, её качество не оценивалось на соответствие стандартам.

Стансы («Судьбой наложенные цепи…»)
автор Евгений Абрамович Боратынский (1800—1844)

См. Из собрания стихотворений 1835 г. Печатается по изд. 1884 г., где озаглавлено «Родина». В копии Н. Л. Баратынской (Пушк. Дом Акад. Наук, 26322) — «Мара». В другой копии Н. Л. (там же, 21733) — «Родные степи». Впервые — в журнале «Московский телеграф», 1828, № 2, с. 191—192 под принятым нами заглавием и с разночтениями в ст. 1, 17, 31, и с пропуском (очевидно цензурным) ст. 21—24. В изд. 1835 г. — без заглавия и с разночтением в ст. 23.

Википроекты
- Данные

Стансы

Судьбой наложенные цепи
Упали с рук моих, и вновь
Я вижу вас, родные степи,^[1]
Моя начальная любовь.

Степного неба свод желанный,
Степного воздуха струи,
На вас я в неге бездыханной
Остановил глаза мои.

Но мне увидеть было слаще
Лес на покате двух холмов
И скромный дом в садовой чаще —
Приют младенческих годов.

Промчалось ты, златое время!
С тех пор по свету я бродил
И наблюдал людское племя
И наблюдая восскорбил.

Ко благу пылкое стремленье^[2]
От неба было мне дано;
Но обрело ли разделенье,
Но принесло ли плод оно?..

Я братьев знал; но сны младые
Соединили нас на миг:
Далече бедствуют иные,
И в мире нет уже других.

Я твой, родимая дуброва!
Но от насильственных судьбин
Молить хранительного крова
К тебе пришёл я не один.

Привёл под сень твою святую
Я соучастницу в мольбах:
Мою супругу молодую
С младенцем тихим на руках.

Пускай, пускай в глуши смиренной,
С ней, милой, быт мой утая,
Других урочищей вселенной
Не буду помнить бытия.

Пускай, о свете не тоскуя,
Предав забвению людей,
Кумиры сердца сберегу я
Одни, одни в любви моей.

Весна 1827

↑ «Мара» («Родина», «Родные степи») — имение Баратынских (Тамбовской губ., Кирсановского уезда), в котором родился и провёл своё детство поэт. В стихотворении имеется в виду приезд Баратынского в Мару, после долгого отсутствия, весной 1827 г., вместе с женой и новорожденной дочерью. «Судьбой наложенные цепи…» (в других редакциях — «обременительные», «самовластные») и след. — предшествовавшее женитьбе Баратынского освобождение от тяготившего его и связанного с положением рядового принудительного пребывания в Финляндии (см. биографию).
↑ «Ко благу пылкое стремленье…» и след. выражает настроение Баратынского в связи с поражением декабрьского восстания. Под «братьями» Баратынский разумеет «бедствующего» в крепостном заключении Кюхельбекера и казнённого Рылеева (об отношении к Кюхельбекеру см. «Послание Кюхельбекеру» в сб. 1827 г.). Указание на это имеем в приложенной к изд. 1884 г. (стр. 471) биографии Баратынского. Посвящённые декабристам стихи:

Далече бедствуют иные,
И в мире нет уже других…

перефразируют эпиграф к «Бахчисарайскому фонтану»: «иных уж нет, другие странствуют далече».

Подобное использование этого эпиграфа, очевидно, было подсказано Баратынскому статьей Н. Полевого «Взгляд на русскую литературу 1825—1826 годов. Письмо в Нью-Йорк к С. Д. П.» («Моск. Телеграф», 1827, № 1), в котором читаем: «Смотрю на круг друзей наших, прежде оживлённый, весёлый, и часто с грустью повторяю слова Сади или Пушкина, который нам пересказал слова Сади: «одних уж нет, другие странствуют далеко». Об этой статье Булгарин доносил в III отделение: «Сожаление о погибших друзьях, на стр. 9, было всем понятно и доставило большой ход журналу. В статье всё жалуются на два последние года, т. е. 1825—1826 — время отлучки Тургенева (Н. И.) и ссылки бунтовщиков. Всё так ясно изъяснено, что не требует пояснений» (М. Лемке, «Николаевские жандармы», П., 1909, стр. 258).

[n1-1] «Мара» («Родина», «Родные степи») — имение Баратынских (Тамбовской губ., Кирсановского уезда), в котором родился и провёл своё детство поэт. В стихотворении имеется в виду приезд Баратынского в Мару, после долгого отсутствия, весной 1827 г., вместе с женой и новорожденной дочерью. «Судьбой наложенные цепи…» (в других редакциях — «обременительные», «самовластные») и след. — предшествовавшее женитьбе Баратынского освобождение от тяготившего его и связанного с положением рядового принудительного пребывания в Финляндии (см. биографию).

[n2-2] «Ко благу пылкое стремленье…» и след. выражает настроение Баратынского в связи с поражением декабрьского восстания. Под «братьями» Баратынский разумеет «бедствующего» в крепостном заключении Кюхельбекера и казнённого Рылеева (об отношении к Кюхельбекеру см. «Послание Кюхельбекеру» в сб. 1827 г.). Указание на это имеем в приложенной к изд. 1884 г. (стр. 471) биографии Баратынского. Посвящённые декабристам стихи:

Далече бедствуют иные,
И в мире нет уже других…

перефразируют эпиграф к «Бахчисарайскому фонтану»: «иных уж нет, другие странствуют далече».

Подобное использование этого эпиграфа, очевидно, было подсказано Баратынскому статьей Н. Полевого «Взгляд на русскую литературу 1825—1826 годов. Письмо в Нью-Йорк к С. Д. П.» («Моск. Телеграф», 1827, № 1), в котором читаем: «Смотрю на круг друзей наших, прежде оживлённый, весёлый, и часто с грустью повторяю слова Сади или Пушкина, который нам пересказал слова Сади: «одних уж нет, другие странствуют далеко». Об этой статье Булгарин доносил в III отделение: «Сожаление о погибших друзьях, на стр. 9, было всем понятно и доставило большой ход журналу. В статье всё жалуются на два последние года, т. е. 1825—1826 — время отлучки Тургенева (Н. И.) и ссылки бунтовщиков. Всё так ясно изъяснено, что не требует пояснений» (М. Лемке, «Николаевские жандармы», П., 1909, стр. 258).

[1]

[2]