Что внимая пѣснѣ, время даромъ тратилъ.
А за ними слѣдомъ повторили галки,—
Что, молъ, пѣсни эти и скучны и жалки,
Что давно ихъ слушать прочимъ надоѣло 20 И онѣ мѣшаютъ только дѣлать дѣло…
Зрѣло недовольство съ каждою минутой,
Соловья извѣстность находя раздутой,
Наконецъ созвали общее собранье
И пѣвцу рѣшили объявить изгнанье.
25 Но бѣды не чуя, нашъ пѣвецъ смиренный, Изливая душу въ пѣснѣ вдохновенной, Не видалъ, какъ злоба разросталась глухо, Какъ его повсюду принимали сухо,— И когда впервые вѣсть о приговорѣ 30 До него достигла—онъ, скрывая горе, Выслушалъ спокойно злыя нареканья И не отвѣчая, улетѣлъ въ изгнанье. А друзья, что втайнѣ о пѣвцѣ жалѣли, Заявить объ этомъ громко не посмѣли.
35 Съ соловьемъ разставшись, не шутя сначала
Темная дубрава вдругъ возликовала.
Но не долго длилось это увлеченье,
Пробудилось смутно чувство сожалѣнья
И невольной скуки, многимъ очевидно 40 Стало вдругъ неловко и какъ будто стыдно…
Не лились, какъ прежде лѣтними ночами
Соловья напѣвы звучными волнами,
А съ закатомъ солнца изъ лѣсной опушки
Рѣзко и крикливо квакали лягушки, 45 Стрекоталъ кузнечикъ, и дрозды безплодно
Подражать пытались пѣснѣ благородной,
Пѣснѣ соловьиной… Заскучали розы,
Лепестки роняя на траву, какъ слезы…
Сумрачно и пусто стало въ этой чащѣ 50 Безъ знакомой пѣсни, звучной и бодрящей.
Тутъ, сначала втайнѣ, а потомъ и гласно Раздалися крики, что совсѣмъ напрасно Соловья изгнали; началися споры, (Дѣло доходило до открытой ссоры), 55 И въ концѣ рѣшили: слать гонца за море— Соловью повѣдать о всеобщемъ горѣ, Умолять вернуться будущей весною, Примирясь на вѣки съ чащею родною…
И пѣвецъ вернулся. Онъ великодушно 60 Все простилъ душою, дѣтски простодушной.
И по всей дубравѣ какъ его встрѣчали,
Какъ неудержимо громко ликовали! Какъ луга одѣлись пышною травою,
А дубы и липы—яркою листвою, 65 Какъ благоухали синія фіялки,
И въ пылу восторга стрекотали галки,
Какъ ручьи журчали, и царицы-розы
Съ лепестковъ роняли радостныя слезы!
См. также одноимённые страницы.
