Перед хатою в пуще стояли
Егеря в самом строгом порядке,
Часовые же вход охраняли:
Умирал их полковник в той хатке.
Из селений крестьяне сбегались:
Вождь известен был сельскому люду,
О здоровье его все справлялись.
И простой народ плакал повсюду.
Приказавши коня боевого
Оседлать, жизни чуя утрату,
Вождь хотел увидать его снова
И велел привести к себе в хату.
Также саблю, мундир свой стрелковый
Он потребовал. Что ни случится,
Он хотел как Чарнецкий суровый
Пред кончиною с ними проститься.
Только конь уведён был из хаты,
Ксёндз с святыми дарами явился;
Побледнели от горя солдаты,
А народ на коленях молился.
Даже старые воины края,
Что с Костюшкой делили все битвы,
Вместо слёз только кровь проливая,
В хате, плача, творили молитвы.
На заре звон в часовне раздался,
Но солдаты давно уже скрылись,
А в окрестностях враг показался…
Вкруг покойника люди толпились.
Распростёрт на скамье труп холодный,
Крест недвижные руки сжимали,
В изголовье седло, плащ походный,
С боку меч и двустволка лежали.
Но по-женски красив отчего же
Этот воин почивший?.. О, Боже,
Что за грудь!.. Ах, сомнений нет больше:
Хорошо всем известная в Польше,
Это дева, герой-агитатор,
Вождь повстанцев — Эмилия Плятер.
