Передъ хатою въ пущѣ стояли
Егеря въ самомъ строгомъ порядкѣ,
Часовые же входъ охраняли:
Умиралъ ихъ полковникъ въ той хаткѣ.
Изъ селеній крестьяне сбѣгались:
Вождь извѣстенъ былъ сельскому люду,
О здоровьѣ его всѣ справлялись.
И простой народъ плакалъ повсюду.
Приказавши коня боеваго
Осѣдлать, жизни чуя утрату,
Вождь хотѣлъ увидать его снова
И велѣлъ привести къ себѣ въ хату.
Также саблю, мундиръ свой стрѣлковый
Онъ потребовалъ. Что ни случится,
Онъ хотѣлъ, какъ Чарнецкій суровый,
Предъ кончиною съ ними проститься.
Только конь уведенъ былъ изъ хаты,
Ксендзъ съ святыми дарами явился;
Поблѣднѣли отъ горя солдаты,
А народъ на колѣняхъ молился.
Даже старые воины края,
Что съ Костюшкой дѣлили всѣ битвы,
Вмѣсто слезъ только кровь проливая,
Въ хатѣ, плача, творили молитвы.
На зарѣ звонъ въ часовнѣ раздался,
Но солдаты давно уже скрылись,
А въ окрестностяхъ врагъ показался…
Вкругъ покойника люди толпились.
Распростертъ на скамьѣ трупъ холодный,
Крестъ недвижныя руки сжимали,
Въ изголовьѣ сѣдло, плащъ походный,
Съ боку мечъ и двустволка лежали.
Но по-женски красивъ отчего же
Этотъ воинъ почившій?.. О, Боже,
Что за грудь!.. Ахъ, сомнѣній нѣтъ больше:
Хорошо всѣмъ извѣстная въ Польшѣ,
Это дѣва, герой-агитаторъ,
Вождь повстанцевъ — Эмилія Платэръ.
