Сахалин (Дорошевич)/Игроки/ДО
| ← Храпы | Сахалинъ (Каторга) — Игроки | Жиганы → |
| Опубл.: 1903. Источникъ: Дорошевичъ В. М. I // Сахалинъ. — М.: Товарищество И. Д. Сытина, 1903. — С. 277. |
На каторгѣ, гдѣ все продается и покупается, и притомъ продается и покупается очень дешево, человѣкъ, у котораго есть деньги, да еще шальныя, не можетъ не имѣть вліянія.
«Игрокъ», кромѣ игры, ничѣмъ больше и не занимается. Шулера — они всѣ. И когда «игрокъ» играетъ съ «игрокомъ», это, въ сущности, только состязаніе въ шулерничествѣ. Въ то время, какъ одинъ мечетъ подтасованными картами, другой дѣлаетъ вольты, мѣняя карты, подъ которыя подложенъ кушъ. Но да спасетъ Богъ замѣтить: «Да онъ мошенничаетъ!» Тюрьма изобьетъ до полусмерти:
— Не лѣзь не въ свое дѣло!
Если «игрокъ» особенно ловкій шулеръ, онъ носитъ почетное имя «мастака».
Около «игрока» кормится слишкомъ много народу, чтобы онъ не имѣлъ вѣса и значенія. Во-первыхъ, «игрокъ» никогда не отбываетъ каторжныхъ работъ, — онъ нанимаетъ за себя «сухарника». Затѣмъ «игрокъ» всегда имѣетъ «поддувалу», иногда даже нѣсколько, которые убираютъ его мѣсто на нарахъ, стелютъ постель, бѣгаютъ за обѣдомъ, завариваютъ чай. «Игрокъ» даетъ заработокъ майдану, получающему 10 процентовъ съ банкомета и пять съ «понтеровъ». Благодаря «игроку», зарабатываетъ и «стремщикъ», который караулитъ у дверей, пока идетъ игра, и получаетъ за это тоже мзду. Черезъ «игрока» пускаютъ въ оборотъ свои деньги и «отцы», — ростовщики, когда появляется неопытный или новичокъ, — а у «игрока» нѣтъ достаточно денегъ, — они «кладутъ банкъ» и выигрываютъ навѣрняка. Наконецъ, «игрокъ» человѣкъ «фартовый». Деньги у него шальныя, — ему «ничего не составляетъ» и такъ, здорово живешь, человѣку три, пять копеекъ дать.
Въ лицѣ всей этой оравы «игрокъ» всегда имѣетъ свою партію, которая готова его поддержать, когда угодно, въ чемъ угодно. Онъ можетъ измѣнять постановленія тюремнаго схода, — за него много народа. Съ нимъ страшно ссориться. Велитъ отлупить — отлупятъ. Къ нему нужно подольщаться: прикажетъ помиловать — помилуютъ. Къ тому же отъ него «завсегда мало-мало перепасть можетъ», что среди нищихъ, конечно, играетъ огромную роль.
И «кочевряжатся» же зато «игроки», пока они въ силѣ. И «измываются» же надъ товарищами. Какихъ только дикихъ формъ издѣвательства не приходитъ имъ въ голову. Былъ у меня въ одной изъ тюремъ знакомый «игрокъ», за которымъ я охотился, какъ за интереснымъ типомъ. Бѣдняга «попалъ въ полосу», ему не везло. «Игроки» всегда франты, а тутъ съ него даже лоскъ сошелъ. Ходитъ злой, раздражительный, вѣчно хмурый. Съ себя ужъ даже проигрывать началъ, — часы серебряные продулъ, предметъ величайшей гордости. Плохо!
— Что, братъ, въ «жиганы» попадаешь?
— Къ тому идетъ!
Только прихожу какъ-то въ тюрьму, — батюшки, да это онъ ли? Не узналъ даже сразу. Развалился на нарахъ, покрикиваетъ. «Поддувала» еле-еле всѣ его капризы исполнять успѣваетъ.
— Что, — кричитъ, — Матвѣй Николаевичъ сегодня обѣдать будетъ?
«Поддувала» подноситъ обычную лаханочку съ баландой.
«Матвѣй Николаевичъ» приподнялся, поглядѣлъ и въ лаханочку плюнулъ.
— Собакъ этимъ кормить. Кому, дура, подалъ? Станетъ Матвѣй Николаевичъ это ѣсть? Дальше что есть?
«Поддувала» положилъ на нары нарѣзанный черный хлѣбъ.
— Чайку, Матвѣй Николаевичъ, пожалуйте!
«Матвѣй Николаевичъ» сшибъ хлѣбъ ногой съ наръ.
— Нешто это Матвѣй Николаевича ѣда? Учить васъ, дураковъ, некому! Станетъ Матвѣй Николаевичъ дураковскую пищу ѣсть? Подавай колбасу!
«Поддувала» подалъ копченую колбасу и бѣлый хлѣбъ.
— То-то!
«Поддувала», подбирая съ пола куски чернаго хлѣба, только улыбнулся въ мою сторону.
— Забавники, молъ!
А кругомъ сидятъ голодные люди.
— Ты чего жъ ему, — спрашиваю потомъ «поддувалу», — баланду подаешь, чтобы плевалъ, да хлѣбъ, чтобъ по полу валялъ! Знаешь, что онъ при деньгахъ кочевряжится и кромѣ своего ничего не ѣстъ. И подавалъ бы ему сразу колбасу съ бѣлымъ хлѣбомъ.
— Нешто можно? — даже испугался «поддувала». — Не приведи, Господи. «Ты это что же? — сейчасъ спроситъ. — Кто я такой есть? Арестантъ я, иль ужъ нѣтъ?» — Арестантъ, молъ. — «А если я арестантъ, почему жъ ты мнѣ арестантской пишшіи не подаешь? А? Можетъ, я не погнушаюсь, ѣсть буду? Почему ты, такой-сякой, знать можешь, что Матвѣй Николаевичъ, человѣкъ сильный, на умѣ содержитъ? Колбасу подавать, такой-сякой! Мое добро не беречь, — можетъ, я казеннымъ пропитаюсь, а ты мое добро травить хочешь!» И пойдетъ! На цѣлый часъ волынку затретъ! Ну, и подаешь ему пайку съ баландой. Для порядка. Ему вѣдь что, — ему только чтобъ власть свою показать! Порядокъ извѣстный! Выигралъ!
А то въ другой разъ послали какъ-то одного «игрока» въ тайгу на работу. Отвертѣться никакъ не удалось. Такъ онъ на товарищѣ «жиганѣ» съ полверсты верхомъ поѣхалъ. Нанялъ и поѣхалъ.
— У меня, — говоритъ, — ноги болятъ.