Я знаю, что Брама умнѣе, чѣмъ всѣ безконечно-имянные боги.
Но Брама—Индіецъ, а я—Славянинъ. Совпадаютъ ли наши дороги?
О, Брама—Индіецъ, а я—Скандинавъ, а я—Мексиканецъ жестокій,
Я—Эллинъ влюбленный, я—вольный Арабъ, я—жадный, безумный, стоокій.
5 Я—жадный, и жить я хочу безъ конца, не могу я насытиться лаской.
Не разумъ люблю я, а сердце свое, я плѣненъ многозвучною сказкой.
Всѣ краски люблю я, и свѣтъ Бѣлизны не есть для меня завершенье.
Люблю я и самые темные сны, и алый цвѣтокъ преступленья.
Оранжевый, желтый, и красный огонь мнѣ желаненъ, какъ взоръ темносиній. 10 Не знаю, что́ лучше: снѣга ли вершинъ или вихри надъ желтой пустыней.
И стебель зеленый съ душистымъ цвѣткомъ—прекрасенъ, прекрасна минута.
Не странно ли было бъ цвѣтку объявить, что онъ только средство къ чему-то.
И если ты викинга счастья лишишь—въ самомъ царствѣ Валгаллы рубиться,
Онъ скажетъ, что Небо бѣднѣе Земли, изъ Валгаллы онъ прочь удалится. 15 И если пѣвцу изъ Славянской страны ты скажешь, что умъ есть мѣрило,
Со смѣхомъ онъ молвитъ, что сладко вино, и пѣсни во славу Ярила.
К. Д. Бальмонтъ. Полное собраніе стиховъ. Томъ пятый. Изданіе второе — М.: Изд. Скорпіонъ, 1911