5 Я—жадный, и жить я хочу безъ конца, не могу я насытиться лаской.
Не разумъ люблю я, а сердце свое, я плѣненъ многозвучною сказкой.
Всѣ краски люблю я, и свѣтъ Бѣлизны не есть для меня завершенье.
Люблю я и самые темные сны, и алый цвѣтокъ преступленья.
Оранжевый, желтый, и красный огонь мнѣ желаненъ, какъ взоръ темносиній.
10 Не знаю, что́ лучше: снѣга ли вершинъ или вихри надъ желтой пустыней.
И стебель зеленый съ душистымъ цвѣткомъ—прекрасенъ, прекрасна минута.
Не странно ли было бъ цвѣтку объявить, что онъ только средство къ чему-то.
И если ты викинга счастья лишишь—въ самомъ царствѣ Валгаллы рубиться,
Онъ скажетъ, что Небо бѣднѣе Земли, изъ Валгаллы онъ прочь удалится.
15 И если пѣвцу изъ Славянской страны ты скажешь, что умъ есть мѣрило,
Со смѣхомъ онъ молвитъ, что сладко вино, и пѣсни во славу Ярила.
5 Я — жадный, и жить я хочу без конца, не могу я насытиться лаской.
Не разум люблю я, а сердце своё, я пленён многозвучною сказкой.
Все краски люблю я, и свет Белизны не есть для меня завершенье.
Люблю я и самые тёмные сны, и алый цветок преступленья.
Оранжевый, жёлтый, и красный огонь мне желанен, как взор тёмно-синий.
10 Не знаю, что лучше: снега ли вершин или вихри над жёлтой пустыней.
И стебель зелёный с душистым цветком — прекрасен, прекрасна минута.
Не странно ли было б цветку объявить, что он только средство к чему-то.
И если ты викинга счастья лишишь — в самом царстве Валгаллы рубиться,
Он скажет, что Небо беднее Земли, из Валгаллы он прочь удалится.
15 И если певцу из Славянской страны ты скажешь, что ум есть мерило,
Со смехом он молвит, что сладко вино, и песни во славу Ярила.
Славяне, вамъ свѣтлая слава,
За то, что вы сердцемъ открыты,
Веселымъ младенчествомъ нрава
Съ природой весеннею слиты.
Славяне, вам светлая слава,
За то, что вы сердцем открыты,
Весёлым младенчеством нрава
С природой весеннею слиты.
