Поющий и скачущий жаворонок (Гримм; Снессорева)/ДО
| ← Смерть курочки | Поющій и скачущій жаворонокъ | Мальчикъ-великанъ → |
| Оригинал: нем. Das singende springende Löweneckerchen. — Источникъ: Братья Гриммъ. Народныя сказки, собранныя братьями Гриммами. — СПб.: Изданіе И. И. Глазунова, 1870. — Т. I. — С. 484. |
Давно это было, одному человѣку понадобилось пуститься въ долгій путь; прощаясь съ дочерьми, онъ спросилъ у каждой: какого гостинца ей привезти. Старшая пожелала жемчугу, средняя — брильянтовъ, а младшая послѣ всѣхъ и говоритъ:
— Любезный батюшка, хотѣлось бы мнѣ очень достать жавороночка, который и поётъ и скачетъ.
— Хорошо, — сказалъ отецъ, — если достану — привезу.
Поцаловалъ онъ своихъ дочерей и уѣхалъ. Кончилъ онъ дѣло; настало время возвращаться домой; купилъ онъ и жемчугу и брильянтовъ, а жаворонка, который и скачетъ и поётъ, онъ вездѣ искалъ, но нигдѣ не нашелъ и больно ему это было, потому-что младшая дочь была его любимицею. Дорога его шла черезъ лѣсъ, а посреди лѣса стоитъ великолѣпный за́мокъ, а у самаго за́мка высокое дерево, а на самой верхушкѣ дерева поётъ и скачетъ жаворонокъ.
— Э! да какъ же кстати! — закричалъ онъ радостно и, кликнувъ слугу, сказалъ ему что влѣзетъ на дерево и поймаетъ птичку.
Но не успѣлъ онъ подойти къ дереву, какъ вдругъ изъ-за дерева выскочилъ левъ и, потрясая гривою, такъ заревѣлъ, что листья на деревьяхъ задрожали.
— Растерзаю я того, кто осмѣлится утащить у меня жаворонка, который поётъ и скачетъ.
На это господинъ ему отвѣчалъ:
— А я совсѣмъ не зналъ, что эта птица тебѣ принадлежитъ и готовъ сейчасъ же исправить свою вину; не лишай только меня жизни, а ужь я не пожалѣю золота.
— Ты можешь спасти свою жизнь только съ однимъ условіемъ: обѣщай отдать мнѣ то, что ты прежде всего встрѣтишь дома; если ты согласенъ, то я не только подарю тебѣ жизнь, но и птицу, для твоей дочери, на придачу.
Но онъ отказался, говоря:
— Какъ это можно: первую-то, можетъ-быть, встрѣчу я мою младшую дочь, которая меня всѣхъ больше любитъ; она же всегда бѣжитъ ко мнѣ на встрѣчу, когда я возвращаюсь домой.
Но слуга дрожалъ отъ страха и тутъ же сказалъ:
— Ужь какъ-будто непремѣнно дочь должна встрѣтить первая; скорѣе всего увидимъ кошку или собаку.
Отецъ послушалъ уговоровъ, взялъ поющаго и скачущаго жаворонка и далъ слово льву отдать ему то, что прежде всего попадется ему на встрѣчу дома.
Когда онъ возвратился на родину и вошелъ въ домъ свой, кто прежде всѣхъ выскочилъ ему на встрѣчу, если не его любимица, его младшая дочь? она бросилась ему на шею, цаловала и миловала его; а когда увидѣла, что онъ привезъ ей поющаго и скачущаго жаворонка, то не вспомнила себя отъ радости.
Но отцу было не до радости; онъ горько заплакалъ, говоря:
— Милое мое дитятко! дорого́ю цѣною купилъ я эту птичку: за нее я обѣщалъ отдать тебя лютому льву, а какъ только ты попадешься ему въ лапы, онъ растерзаетъ тебя и съѣстъ.
Тутъ отецъ разсказалъ ей все, какъ было, и умолялъ ее не ходить въ лѣсъ, что бы такое ни случилось съ нимъ.
Но младшая дочь утѣшала его, говоря:
— Любезный папенька, если вы уже дали слово, такъ и надо держать его. Я пойду въ лѣсъ и постараюсь укротить льва, такъ-что возвращусь къ вамъ здрава и невредима.
На слѣдующее утро она просила указать ей дорогу, со всѣми попрощалась и смѣло пошла въ лѣсъ.
А левъ-то былъ заколдованный царевичъ: днемъ онъ становился львомъ и съ нимъ всѣ его люди превращались въ львовъ, а ночью опять всѣ принимали человѣческій образъ.
При появленіи молодой красавицы, левъ ласково принялъ ее и она была отведена во дворецъ. А какъ наступила ночь, левъ превратился въ прекраснѣйшаго юношу и свадьба ихъ была отпразднована съ великою пышностью. Они жили очень счастливо: ночь бодрствовали, а день спали.
Чрезъ нѣсколько времени пришелъ левъ и сказалъ ей:
— Завтра пиръ горой въ домѣ твоего отца, потому-что твоя старшая сестра замужъ выходитъ, такъ если ты желаешь, поди туда; мои львы проводятъ тебя.
На это она отвѣчала, что съ радостью повидается съ отцомъ, и отправилась къ нему, а львы провожали ее.
Да ужь какая же была радость въ домѣ, когда она явилась! Вѣдь всѣ родные считали что левъ растерзалъ ее и что ее давнымъ давно нѣтъ въ живыхъ. Но она разсказала имъ, какой у нея красавецъ мужъ, какъ они счастливо живутъ и оставалась у отца все время, пока свадьба длилась, потомъ вернулась въ лѣсъ.
Когда вторая сестра замужъ выходила, то младшая опять была приглашена на свадьбу, но она на отрѣзъ сказала льву, своему мужу:
— Ну, на этотъ разъ ни за что безъ тебя не пойду; ты непремѣнно долженъ со мной идти.
Но левъ сталъ отговариваться, говоря, что онъ подвергся бы тамъ большой опасности потому что если хоть одинъ лучъ зажжонной свѣчи упадетъ на него, то онъ будетъ превращенъ въ голубя и въ продолженіе семи лѣтъ будетъ летать по поднебесью съ голубями.
— Ты только поди со мной, — говорила она, — а ужь я стану беречь тебя и не допущу до тебя ни малѣйшаго свѣта.
Левъ согласился и они пошли вмѣстѣ, взявъ съ собою и своего ребёнка.
Она приказала тамъ построить залу съ такими крѣпкими и толстыми стѣнами, что чрезъ нихъ ни одинъ лучъ свѣта не могъ туда проникнуть: тутъ долженъ былъ сидѣть царевичъ все время, пока горѣли свадебныя свѣчи. Но дверь была сдѣлана изъ сырого дерева, которое, высыхая, раскололось и дало крошечную трещину, которую никто не замѣтилъ.
Свадьба была отпразднована съ великою пышностью; и когда свадебный поѣздъ возвращался изъ церкви со свѣчами и факелами прямо въ бальную залу, лучъ свѣта не толще волоска упалъ на царевича и лишь только коснулся до него, царевичъ въ тотъ же мигъ превратился въ голубя; и когда жена пришла провѣдать его, стала искать его — царевича нѣтъ какъ нѣтъ, а вмѣсто него сидитъ бѣлый голубь.
— Семь лѣтъ долженъ я летать по бѣлу свѣту, — сказалъ ей голубь, — но каждые семь шаговъ я буду ронять по одному бѣлому перышку и по одной капелькѣ алой крови, которыя будутъ показывать тебѣ дорогу, и если ты будетъ вѣрно идти по слѣдамъ, то избавишь меня отъ колдовства.
Тутъ голубь вылетѣлъ въ отворенную дверь, а царевна послѣдовала за нимъ и что ни семь шаговъ, то выпадали капли крови и бѣлое перышко и показывали ей дорогу. Такимъ-образомъ она все шла да шла по бѣлу свѣту безъ оглядки и безъ отдыха; такъ прошло почти семь лѣтъ: стала она ужь и радоваться, думая, скоро они будутъ освобождены, а какъ далеко было до этого! Но случилось, что когда она такъ все шла, вдругъ не стало видно ни капли крови, ни бѣлаго пера, и какъ она ни таращила глаза, а голубь исчезъ изъ виду и слѣдовъ нѣтъ. Тогда она подумала:
«Тутъ люди не могутъ уже мнѣ помочь».
Пошла она къ солнцу и спросила:
— Красное солнышко, ты проникаешь во всѣ щели, сіяешь надо всѣми вершинами, такъ не видало ли ты бѣлаго голубя?
— Нѣтъ, — отвѣчало красное солнышко, — не видало я голубя; но вотъ тебѣ ящичекъ: отвори его, когда будешь въ большой бѣдѣ.
Она поблагодарила солнышко и пошла дальше; шла, шла, пока вечеръ насталъ и ясный мѣсяцъ засіялъ на небѣ.
— Ясный мѣсяцъ, — сказала она, — ты свѣтишь цѣлыя ночи надъ всѣми полями и лѣсами, не видалъ ли ты бѣлаго голубя?
— Нѣтъ, — отвѣчалъ мѣсяцъ, — голубя я не видалъ, а вотъ тебѣ яйцо: разбей его, когда будешь въ большой бѣдѣ.
Она поблагодарила мѣсяцъ и пошла дальше, шла, шла, пока насталъ полночный вѣтеръ и подулъ на нее.
— Вѣтеръ, вѣтеръ! ты всюду вѣешь и надъ деревьями и между листьями, не видалъ ли ты бѣлаго голубя?
— Нѣтъ, — отвѣчалъ полночный вѣтеръ, — я не видалъ никакого голубя: но, погоди немного, пока я спрошу у трехъ другихъ вѣтровъ, можетъ-быть они видѣли его.
Подоспѣли восточный и западный вѣтры, но они тоже не видали голубя, а явился южный вѣтеръ и сказалъ:
— Я видѣлъ бѣлаго голубя: онъ улетѣлъ на Черное море и тамъ опять превратился въ льва, потому-что семь лѣтъ не покончилось; а тамъ, на Черномъ морѣ, онъ находится въ вѣчной борьбѣ съ крылатымъ дракономъ, а этотъ крылатый драконъ — заколдованная царевна.
Тогда сказалъ ей полночный вѣтеръ:
— Вотъ тебѣ мой совѣтъ: ступай ты къ Черному морю, тамъ на правомъ берегу ростетъ высокій тростникъ; сосчитай ты его и какъ дойдешь до одиннадцатаго, то срѣжь его и ударь имъ крылатаго дракона; тогда его одолѣетъ левъ и оба послѣ этого опять примутъ человѣческій видъ. Не теряя времени, осмотрись вокругъ и увидишь великую птицу грифъ, который сидитъ на Черномъ морѣ; тогда садись на его спину вмѣстѣ съ твоимъ мужемъ: птица грифъ перенесетъ васъ по морю прямо домой. Вотъ тебѣ еще орѣхъ: когда вы будете по срединѣ моря, брось туда орѣхъ и тотчасъ же изъ него выростетъ высокое орѣховое дерево и поднимется надъ водою; на этомъ деревѣ отдохнетъ грифъ: если ему негдѣ будетъ отдохнуть, то онъ не въ силахъ будетъ донести васъ до дому, и если ты забудешь орѣхъ бросить въ море, то грифъ уронитъ васъ обоихъ въ море.
Она опять пошла въ дорогу и все сбылось такъ какъ говорилъ ей ночной вѣтеръ. На морскомъ берегу она стала считать тростникъ и срѣзала одиннадцатый, потомъ ударила имъ дракона — и левъ одолѣлъ его, и тогда они оба опять приняли человѣческій образъ. Но лишь только царевна, бывшая дракономъ, освободилась отъ колдовства, она сейчасъ же подхватила прекраснаго царевича подъ-руку, сѣла съ нимъ на великую птицу грифъ и улетѣла съ нимъ.
На берегу осталась бѣдная странница такъ долго странствовавшая и теперь опять покинутая всѣми; сѣла она на берегу и горько заплакала. Наконецъ она опять поободрилась и сказала:
— А я все-таки дойду и буду итти такъ далеко, пока вѣтеръ дуетъ и такъ долго, пока пѣтухъ кукурекаетъ, буду все идти, пока найду моего милаго мужа.
И она пошла; долго-долго она ходила, пока пришла, наконецъ, къ за́мку, гдѣ царевичъ съ царевной жили, и услыхала она, что тутъ готовится великій пиръ на весь міръ и будетъ отпразднована ихъ свадьба. Тогда она сказала:
— Господи, помоги мнѣ!
Тутъ открыла она ящикъ, который красное солнышко ей подарило, а въ ящикѣ лежитъ платье, такое же блестящее, какъ само солнышко. Вынула она платье, нарядилась и взошла въ за́мокъ — и всѣ люди, даже невѣста, съ удивленіемъ осматривали ее. Платье такъ понравилось невѣстѣ, что она подумала: «какъ бы хорошо было, еслибъ у меня было такое подвѣнечное платье», и потомъ спросила у гостьи, не продажное ли у нея платье?
— Его нельзя купить ни за серебро, ни за золото, а только за кровь и плоть, — отвѣчала она.
А невѣста спросила: что бы это значило?
— Позволь мнѣ проспать ночь въ той комнатѣ, гдѣ спитъ женихъ твой.
Въ первую минуту невѣста и слышать не хотѣла, но ей такъ хотѣлось получить нарядное платье, что она, наконецъ, согласилась, только камердинеръ получилъ тайное приказаніе поднести жениху на ночь соннаго зелья.
Наступила ночь; царевичъ крѣпко заснулъ, тогда привели въ спальню его жену. Сѣла она подлѣ него на постель и стала говорить ему:
— Семь лѣтъ слѣдовала я за тобою, перебывала я и у краснаго солнышка, и у яснаго мѣсяца, и у всѣхъ четырехъ вѣтровъ и все разспрашивала о тебѣ и помогла тебѣ побѣдить дракона, и неужь-то ты совсѣмъ забылъ меня?
Но царевичъ такъ крѣпко спалъ, что ему только сквозь сонъ казалось будто вѣтеръ шумитъ въ еловой рощѣ.
А вотъ и заря показалась; тогда ее увели изъ спальни и пришлось ей сдержать данное слово и отдать свое золотое платье. Видя, что и это средство не помогло ей, она еще пуще закручинилась, вышла на лугъ, сѣла на землю и горько заплакала.
Сидитъ она на лугу и плачетъ; вдругъ вспомнилось ей про яйцо, которое ясный мѣсяцъ подарилъ ей: она разбила его и вдругъ изъ него выскочила насѣдка съ двѣнадцатью цыплятами и всѣ изъ чистаго золота: цыплята кружились вокругъ насѣдки, толкали другъ друга какъ бы скорѣе завернуться подъ крылья матери и такъ это было мило, что лучшей картины нельзя было видѣть въ цѣломъ свѣтѣ.
Тогда бѣдняжка встала и стала гоняться по лугу за цыплятами до-тѣхъ-поръ, пока невѣста увидала ихъ изъ окна, и такъ ей понравились цыплята, что она тотчасъ вышла и спросила: не продажные ли они?
— Ни за серебро, ни за золото нельзя ихъ купить, а только за кровь и плоть, — отвѣчала она. — Позволь мнѣ провести одну ночь въ той комнатѣ, гдѣ спитъ твой женихъ.
Невѣста сказала: «хорошо», а сама опять хотѣла обмануть ее, какъ и въ прошлую ночь. Но когда царевичъ ложился спать, то спросилъ у своего камердинера, что это за шумъ и шелестъ слышалъ онъ сквозь сонъ въ прошлую ночь. Тогда камердинеръ разсказалъ ему все, что было, какъ онъ долженъ былъ поднести ему соннаго зелья, потому-что какая-то бѣдная женщина должна была тайно провести ночь у него въ спальнѣ, да и въ нынѣшнюю ночь тоже получилъ онъ приказаніе дать ему такого же зелья. Царевичъ сказалъ ему на то:
— Вылей зелье за кровать.
Ночью она была опять впущена въ спальню, и какъ только стала разсказывать всѣ печали и труды, испытанныя ею, вдругъ онъ узналъ голосъ своей возлюбленной жены, вскочилъ съ постели и сказалъ:
— Теперь только я совершенно избавился отъ колдовства! До-сихъ-поръ мнѣ все казалось какъ-будто хожу я во снѣ, потому-что это чужестранная царевна напустила на меня такія чары, что я принужденъ былъ забыть тебя. Хвала Богу, избавившему меня во-время отъ окончательнаго безумія.
Тогда они, пользуясь темнотою ночи, скорѣе вышли изъ за́мка, потому-что боялись отца чужестранной царевны, который былъ злой колдунъ; сѣли они на грифа, который понесъ ихъ черезъ Черное море, а какъ вынеслись они на самую средину, царевна бросила орѣхъ въ море: тотчасъ же выросло огромное орѣховое дерево, на которомъ отдохнула птица грифъ, а послѣ отдыха перенесла ихъ домой, гдѣ они нашли своего ребёнка, который выросъ и похорошѣлъ, и съ той поры жили они благополучно до самой смерти.