Рускіе, не довольствуясь очищеніемъ праваго берега р. Одера, стали неутомимо преслѣдовать Французовъ, не давая имъ опомниться отъ претерпѣннаго пораженія въ Россіи. Начальникъ разсѣянныхъ остатковъ Французскихъ войскъ, Вице Король Итальянскій, квартировавшій во Франкфуртѣ на Одерѣ, послѣ перехода Рускихъ чрезъ эту рѣку принужденъ былъ отступить къ Берлину, потомъ къ Виттенбергу и къ Лейпцигу. Тогда Генералъ Ренье не могъ держаться на р. Шпреѣ; онъ отправилъ Баварцевъ въ Мейссенъ, а съ остальными пошелъ въ Дрезденъ, гдѣ намѣревался держаться, для чего и привелъ въ оборонительное положеніе часть города по правую сторону р. Эльбы; но когда Рускіе вытѣснили Баварцевъ изъ Мейссена, и подступали къ Дрездену, то Ренье, отозванный Наполеономъ при своемъ отъѣздѣ, на прощанье велѣлъ взорвать прекрасный Эльбинскій мостъ.
Такимъ образомъ, въ началѣ Марта, уже весь правый берегъ Эльбы былъ очищенъ Рускими отъ Наполеоновыхъ войскъ, и—освобожденная Пруссія съ благодарною слезою пала въ дружественныя объятія Россіи. Тогда-то воспламенился въ Пруссакахъ энтузіазмъ патріотизма; пристыженные временнымъ порабощеніемъ, они вооружались для мщенія съ большею яростію. Прокламаціи нашего Императора и Короля Прусскаго вызывали націю къ священной брани, и превращали каждаго мирнаго жителя въ отважнаго воина. Примѣръ Рускихъ сильно подѣйствовалъ на Пруссаковъ: отъ перваго до послѣдняго, всѣ оживились единымъ духомъ кровавой брани. Молодые люди, безъ различія состояній, спѣшили толпами на сборныя мѣста формировать батальоны и эскадроны; пожилые составили внутреннее ополченіе; даже женщины, по приличію своего пола, будучи не въ состояніи участвовать въ открытой брани, составили патріотическія общества для пожертвованія своимъ достояніемъ и трудами. Этимъ способомъ Пруссія, имѣя на первый разъ регулярнаго войска до 57,000, въ короткое время выставила ревностнаго ополченія до 70,000. Такой примѣръ благороднаго соревнованія націи возвысилъ ея достоинство передъ прочими.
На другой день по выступленіи изъ Мховъ, заняли мы съ артиллеріею великолѣпную, пустую мызу; отъ дворника узнали, что она принадлежала одному бригадному Генералу Польскихъ войскъ. Вся мебель комнатная оставалась въ цѣлости, и Берлинскіе на стѣнахъ обои, съ сиреневыми кустами и берёзками, своею живостію привлекали наше вниманіе. Въ библіотекѣ оставлено было много Нѣмецкихъ и Французскихъ книгъ. Я не могъ отказать себѣ въ удовольствіи, чтобы не сдѣлать похищенія лучшихъ сочиненій, и весьма благодаренъ былъ хозяину, который такъ поспѣшно убрался отсюда, что въ торопяхъ забылъ въ своей библіотекѣ даже кисетъ съ табакомъ и трубку.
Потомъ вступили мы въ Лиссу, довольно чистое и опрятное мѣстечко, потому что оно принадлежало Пруссакамъ Познанскаго округа; Поляковъ здѣсь было очень немного. Отсюда мы думали быть уже въ Германіи, ибо чѣмъ далѣе, тѣмъ болѣе встрѣчалось намъ во всемъ благоустройства и образованности.
1-го Марта оставили мы послѣдній городокъ Познанскаго округа, Фрауштатъ (женскій городъ), отличающійся множествомъ вѣтреныхъ мѣльницъ, которыхъ было на обоихъ выѣздахъ до двухъ сотъ, и когда по вѣтру завертѣлись ихъ крылья, то онѣ подлинно представили ужасное войско Донъ-Кихотовыхъ исполиновъ. Ежели обитательницы Фрауштата были довольно говорливы, то такое множество вѣтреныхъ мѣльницъ весьма приличествовало женскому городу.
Для ночлега остановили насъ въ Прусской деревнѣ Курсдорфъ, на границѣ Силезіи, въ десяти верстахъ отъ кр. Глогау.
Корпусъ Генерала Милорадовича, въ составъ котораго входила наша артиллерія, остановился тутъ, вмѣстѣ съ отрядами Князя Волконскаго и Графа Сенъ-При, для блокированія крѣпости.
5-го Марта повели нашу артиллерію назадъ, мимо Фрауштата, и поставили въ пустой деревнѣ Нейлаубѣ, въ окрестностяхъ Глогау. Здѣсь простояли мы тринадцать дней весьма скучно, въ крестьянскихъ, пустыхъ избахъ. Французы, составлявшіе гарнизонъ крѣпости, частымъ фуражированіемъ раззорили всѣ ближайшія селенія.
Изъ нашей артиллеріи только батарейная рота, съ Капитаномъ Свистуновымъ, находилась въ дѣйствіи подъ крѣпостью; у него перебили довольно людей и лошадей, и одному офицеру 24-хъ фунтовое ядро оторвало руку. Бомбардированіе было сильное, городъ зажгли во многихъ мѣстахъ, однако Комендантъ не сдавался, и даже весьма грубо отвѣчалъ чрезъ нашего парламентера. Брать крѣпость штурмомъ недоставало у насъ войска, а для разбитія стѣнъ не было осадной артиллеріи; притомъ, въ тогдашнее время, Русскіе солдаты цѣнились дорого. Безъ осадныхъ орудій безполезно было тратить полевые артиллерійскіе снаряды. Вслѣдствіе чего Генералъ Милорадовичъ рѣшился содержать крѣпость въ тѣсной блокадѣ: запереть гарнизонъ въ предѣлахъ ретраншамента, и предоставить времени для вынужденія его къ сдачѣ голодомъ и болѣзнями.
Между тѣмъ главныя силы нашихъ войскъ приближались къ Эльбѣ, за которою непріятель сосредоточивалъ свои резервы. Императоръ нашъ и Король Прусскій желали овладѣть Саксоніею, и тѣмъ принудить Короля Саксонскаго отложиться отъ Рейнскаго Союза, чтобы примѣромъ этимъ вовлечь въ свой союзъ владѣтельныхъ Князей Германіи; для того надлежало собрать силы въ большомъ количествѣ. И такъ Корпусу Генерала Милорадовича приказано было, оставя блокаду крѣпости Глогау, слѣдовать для занятія Дрездена.
18-го Марта еще разъ прошли мы черезъ Фрауштатъ до с. Залишь, помѣщика Барона фонъ Олена. Офицерамъ нашей роты вмѣстѣ съ командиромъ ея, Подполковникомъ Т***, досталось квартировать въ пустой, огромнои мызѣ. Во дворѣ оставались старый дворникъ и кухарка, съ тремя прекрасными дѣвушками, которыя, при нашемъ вступленіи, мяли въ сараѣ ленъ для пряжи. Въ домѣ вся мебель оставалась въ цѣлости, такъ-же какъ библіотека, съ которою я не упустилъ помѣняться книгами: вмѣсто Французской Флоры и другихъ медицинскихъ книгъ, я взялъ изъ библіотеки Барона сочиненія Гёте, Шиллера, Виланда, полагая, что хозяинъ не будетъ въ претензіи за такую мѣну.
Послѣ дневки, 20-го Марта, пришли мы въ с. Бойадель. Вступая въ настоящую Силезію, мы съ удовольствіемъ замѣтили отличное благоустройство въ жительствѣ Прусскихъ поселянъ, которые, можно сказать, наслаждаются бытіемъ своимъ въ полной мѣрѣ. Это видно было по обширности ихъ домашнихъ заведеній, по чистотѣ и порядку во всемъ хозяйствѣ, по опрятству въ одеждѣ, и также—по плодовитости семействъ. Конечно истинное благоденствіе не скрывается подъ нищенскою наружностію. Не льзя сказать, чтобъ счастливы были поселяне, живущіе въ тѣсныхъ, мрачныхъ, полуразвалившихся хижинахъ, или землянкахъ, куда едва проницаетъ свѣтъ дневный; чтобъ счастливы были закоптѣвшія отъ дыма, покрытыя лохмотьями человѣческія существа, съ усиліемъ труда снискивающія скудное себѣ пропитаніе, и часто терпящія голодъ, не потому чтобы земля отказывала имъ въ дарахъ своихъ, но по существующему порядку вещей.
Для насъ странно было видѣть въ Силезіи поселянъ, по нашему мужиковъ, въ синихъ курткахъ изъ тонкаго сукна, въ лосинныхъ панталонахъ, и въ ботфортахъ; каждый пожилой мужикъ носилъ треугольную шляпу съ кокардою, имѣлъ на затылкѣ косу, и важно курилъ трубку. Правда, что пожилые Пруссаки, вообще, были тощіе, съ длинными, угрюмыми лицами; за то дѣвушки Пруссачки прекрасны, какъ майскія розы, миловидны, румяны, и все блондинки. Юношей не было видно; всѣ они, одушевленные патріотизмомъ, шли въ ополченіе.
Со вступленіемъ нашихъ въ Силезію, природа стала развивать свои прелести. Весенніе ковры мягкой зелени разстилались по полямъ, и уже почки древесныхъ листьевъ, трескаясь, зеленѣли. Все являло свѣжесть юности, все обновлялось—только ненависть людей старѣлась: одни на другихъ шли для взаимнаго истребленія.
22-го Марта, при с. Мильцихъ, переправились мы черезъ Одеръ по плашкотному мосту. На обоихъ берегахъ выставлены были бѣлыя доски, съ означеніемъ таксы: по скольку грошей слѣдуетъ платить за переправу съ воза, съ скотины, съ человѣка. Берега Одера съ обѣихъ сторонъ покрыты дубовымъ лѣсомъ, и вода, ниже и выше переправы, потопляла деревья, почти до половины роста ихъ.
Въ одинъ переходъ отсюда, прошли мы чрезъ хорошія мѣстечки Вартенбергъ, Нейзальцъ, и остановились для ночлега въ мѣст. Нейштетелѣ. Жители, Пруссаки, въ треугольныхъ шляпахъ, и женщины въ чепчикахъ, смотрѣли на насъ съ большимъ удивленіемъ, и въ квартирахъ прислуживались весьма усердно. Они насъ кормили вездѣ, какъ будто по заказу, опредѣленными порціями супа, баранины и чернослива. Къ нашей отрадѣ, въ мѣстечкѣ явился трактиръ. Содержатель, для приманки посѣтителей, вмѣсто вывѣски, выставилъ черную доску съ желтою Русскою надписью: Побѣда Рускихъ!—и наши офицеры невольно входили къ затѣйливому ресторатёру играть на билліардѣ, курить трубку, и пить кофе. Кажется, въ мѣстечкѣ все приготовлялось для принятія гостей: улицы и площадь, вымощенныя камнемъ, были чисто выметены, а около ратуши ходилъ угрюмый часовой, въ длинномъ, до пятъ, синемъ кафтанѣ, и въ треугольной шляпѣ; будучи перепоясанъ желтымъ ремнемъ, онъ носилъ обѣими руками заржавленную саблю.
Потомъ пришли мы въ гор. Шпроттау, на р. Боберѣ. Земля около города песчаная, и вблизи сосновый лѣсъ. Знакомые предметы эти напоминали намъ о Россіи.—Здѣсь мы дневали. Квартиры отведены были каждому офицеру особо, на площади, въ каменныхъ двуэтажныхъ домахъ. Городъ, вымощенный камнемъ, довольно опрятенъ; только строенія ветхи, закоптѣвшихъ колеровъ зеленаго, розоваго и желтаго, лавки большею частію были пусты, безъ купцовъ и безъ товаровъ. Пруссаки, не ознакомясь съ Рускими, кажется, опасались быть разграбленными, и не довѣряли союзничеству. Ассигнаціи наши они только разсматривали, и то не съ большимъ любопытствомъ; товаровъ-же за нихъ не давали никакихъ, а требовали своихъ талеровъ, или Русскаго серебра. Впрочемъ, на квартирахъ, по обязанности, всѣ они были услужливы, не льзя сказать гостепріимны: кто живетъ съ строгимъ разсчетомъ и ставитъ копѣйку ребромъ, тотъ не расщедрится для угощенія незваныхъ гостей. Особенное достоинство Нѣмцевъ, въ замѣну ихъ скупости, есть говорливость и вникательность въ мѣлочныя подробности ничтожныхъ предметовъ; но дѣвушки, Нѣмочки, восхитительны, какъ Душенька Богдановича: почти каждою надобно любоваться. Съ какою тщательностію и вкусомъ онѣ одѣты! Сколько томности во взорахъ, скромности въ рѣчахъ, нѣжности въ движеніяхъ! Сколько прелести въ цѣломъ существѣ ихъ! Это, кажется, настоящія Весталки.... Польки прекрасны и поражаютъ, подобно молніи, блескомъ своихъ прелестей; Нѣмочки-же плѣняютъ вкрадчиво, подобно тихому пламени древнихъ Гебровъ. Первыя дѣйствуютъ болѣе на чувства, вторыя на душу; пылкій юноша скорѣе плѣнится Полькою, но разсудительный будетъ обожать Нѣмочку.
25-го Марта прошли мы черезъ гор. Бунцлау, на р. Боберѣ, и въ нѣсколькихъ верстахъ отъ него расположились въ с. Нидеръ-Шенфельдъ. На пути видѣли, влѣво къ югу, синій хребетъ Исполинскихъ горъ (Riesengebirge; la chaîne des Sudètes), отдѣляющихъ Силезію отъ Богеміи.
На другой день помѣщикъ деревни, Баронъ фонъ Ц***, позвалъ насъ къ себѣ обѣдать. Домъ, комнаты, мебель и все показалось намъ такъ-же ветхо, какъ самъ хозяинъ съ хозяйкою, съ дочерью и съ моською. Всякой живетъ по своему вкусу, характеру и по лѣтамъ. Напримѣръ, у молодаго, пылкаго, вѣтренаго повѣсы нѣтъ никакого порядка въ комнатахъ: все разбросано, измято, поломано, хотя впрочемъ все щегольскаго вида и дорогой цѣны. У военнаго офицера въ квартирѣ, кромѣ чемодановъ, трубокъ, просыпаннаго табаку, сабель, и валяющихся по полу двоекъ съ дамами и валетами, ничего не встрѣчается; напротивъ, у человѣка гражданскаго, степеннаго, особенно кто думаетъ жениться, является въ комнатахъ мебель краснаго дерева, занавѣски, картинки, горки съ фарфоромъ, и проч. Но у пожилыхъ людей, вкусившихъ всю сладость и всю горечь супружеской жизни, мебель ветшаетъ вмѣстѣ съ ними, и всякая перемѣна, или новость, для нихъ крайне непріятна, потому что измѣняетъ привычку видѣть все по старому, а старое напоминаетъ о радостяхъ, пролетѣвшихъ съ свѣжимъ возрастомъ, радостяхъ, которыя не возвращаются болѣе въ лѣтахъ преклонныхъ, когда силы ослабѣваютъ, органы чувствъ притупляются, огнь жизни угасаетъ.... Такъ, по мебели въ домѣ можно судить иногда о характерахъ людей.
Нашъ Баронъ фонъ Ц***, угрюмый, длинный Нѣмецъ, встрѣтилъ гостей холоднымъ привѣтствіемъ, приглашая только одного Подполковника сѣсть на софу. Баронша, въ чепчикѣ, сидѣла вдали за круглымъ столикомъ, и проворно вязала чулки, а пожилая дочь ихъ шила тутъ-же новое платье; первая сдѣлала легкое наклоненіе головою, а вторая только повернула шейку и удостоила насъ косвеннымъ взглядомъ. Полагая, что никто изъ гостей не умѣетъ говорить по-Нѣмецки, Баронъ, нѣсколько минутъ наблюдая строгое молчаніе, широко зѣвалъ; Баронша не спускала глазъ съ гостей и, казалось, съ удовольствіемъ разсматривала молодыхъ офицеровъ, а почтенная дѣвушка прилежно занималась своею работою. Одинъ изъ товарищей нашихъ рѣшился прервать молчаніе и, приступивъ къ Бароншѣ, сказалъ по-Нѣмецки: «Что̀ за прекрасная погода сегодня!»—Ja wohl!—отвѣчалъ Баронъ протяжно.—Sie sprechen Deutsch!—(вы говорите по-Нѣмецки?) сказала Баронша съ улыбкою.—Ah! Sie sprechen Deutsch!—повторила умильно дѣвушка, поднявшись прямо на стулѣ и положивъ свою работу на столъ. Общее ихъ удивленіе заставило насъ усмѣхнуться. Мнѣніе Барона и Баронши о нашемъ невѣжествѣ дало намъ поводъ находить у нихъ самихъ много смѣшнаго; мы, въ продолженіе обѣда и во весь день, часто усмѣхались между собою. По признанію ихъ, они не ожидали, чтобы Рускіе, живучи среди вѣчной зимы, между лѣсами и болотами, могли имѣть какое-либо образованіе, особенно знать иностранные языки. Между тѣмъ сѣли за столъ: вассеръ-супъ и жидкіе соусы насъ довольно забавляли; но когда Баронъ фонъ Ц***, взявъ кусокъ пшеничнаго хлѣба, спросилъ у Подполковника: имѣется-ли въ Россіи такой чистый хлѣбъ?—то мы всѣ оказали невѣжливость громкимъ смѣхомъ, и потомъ удивленному Барону стали объяснять изобиліе Россіи въ прекрасномъ хлѣбѣ, говоря ему, что одна Москва могла-бы прокормить калачами всю Германію, и что пшеничный хлѣбъ нашъ несравненно превосходнѣе того, который имѣемъ честь кушать у него. Баронъ, пожавъ плечами, едва съ нами соглашался.
Ввечеру, почтенная дѣвушка хотѣла показать, что и она учена чему нибудь, взяла гитару, и пропищала звонкимъ голосомъ Нѣмецкую арію. Мы восхищались на заказъ, и въ замѣну этого одинъ изъ насъ поквитался съ нею Русскою пѣсенкою, которая кажется не оскорбила Нѣмецкаго слуха. Такимъ образомъ знакомство наше стало пріятнѣе, и остатокъ дня былъ проведенъ довольно весело между шутками и музыкою.
Въ послѣдніе дни Марта не было похода. Войски наши двигались впередъ весьма осторожно, и часто дневали.
Пользуясь свободнымъ временемъ, я раза два ѣздилъ верхомъ въ Бунцлау, для мѣны ассигнацій на талеры и для разныхъ покупокъ. Городъ, съ каменною стѣною и съ кирпичными высокими домами, показался мнѣ весьма древнимъ. Проѣзжая по улицамъ, я разсматривалъ разныя вывѣски; Нѣмцы замѣтили мое любопытство и между прочимъ указали на одинъ домъ, гдѣ славный механикъ показывалъ удивительные часы, которые дѣлалъ онъ восемь лѣтъ, и употребилъ на одни матеріялы болѣе тысячи талеровъ. Я вошелъ по узкой лѣстницѣ въ небольшую комнату; самъ механикъ встрѣтилъ меня весьма учтиво, и, желая показать удивительный механизмъ своихъ часовъ, просилъ взглянуть на большіе стѣнные часы, и, въ сторонѣ при нихъ, на ящикъ за занавѣскою. Онъ завелъ машину, отдернулъ занавѣсъ, и часы заиграли печальную музыку. Ящикъ былъ аршина полтора въ квадратѣ, въ видѣ райка; въ немъ двигались, въ продолженіе музыки, фигуры въ полъ-аршина величиною, выходившія изъ-за кулисъ. Механикъ изъяснялъ дѣйствіе фигуръ, представлявшихъ Страсти Христовы, со всею подробностію. Въ первомъ актѣ приходитъ Іуда предатель, и съ нимъ множество народа съ фонарями; во второмъ представленъ Іисусъ Христосъ предъ судилищемъ, и Пилатъ моетъ себѣ руки; въ третьемъ актѣ Іисуса распинаютъ, и при немъ стоитъ плачущая Марія съ Іосифомъ. Для каждаго акта механикъ заводилъ часы, которые, по смыслу представленія, играли разнообразную музыку, а между тѣмъ фигуры, безъ всякой посторонней помощи, выходили изъ-за кулисъ, дѣйствовали, и уходили посредствомъ колесъ подъ ногами; въ каждой куклѣ скрывались потаенныя пружины, посредствомъ которыхъ онѣ представляли свои роли. Механизмъ всего, точно, былъ удивителенъ. Я отблагодарилъ механика за піесу талеромъ, и сожалѣлъ только, что онъ не употребилъ своего таланта и долговременныхъ трудовъ для сооруженія чего либо существенно полезнѣйшаго для себя и своихъ соотечественниковъ.
Въ продолженіе нѣсколькихъ дней нашего квартированія въ д. Нидеръ-Шенфельдъ, мы узнали много пріятныхъ новостей, какъ-то: Государя Императора нашего ожидали въ Бунцлау изъ Калиша, гдѣ онъ заключилъ дружественный союзъ съ Королемъ Прусскимъ, имѣя передъ тѣмъ, 3-го Марта, торжественный въѣздъ съ нимъ въ гор. Бреславль, при громѣ пушекъ и радостномъ восклицаніи многочисленнаго народа. Пруссаки ополчались всенародно; Французы собирали великія силы за Рейномъ. Летучіе отряды Корпуса Графа Витгенштейна выгнали Французовъ изъ Берлина, Ганновера, потревожили Гамбургъ, и уже Графъ Чернышевъ съ Казаками залетѣлъ на самый Рейнъ къ Майнцу. Говорили, что Казаки отняли у Французскихъ гвардейцевъ драгоцѣнное знамя, которое Государь нашъ отправилъ въ подарокъ къ Австрійскому Императору. Между тѣмъ нашихъ войскъ перешло за Вислу до 126,000. Мы достали Берлинскія газеты, въ которыхъ напечатана была 26-го Марта прокламація союзныхъ Монарховъ къ Саксонцамъ. Въ газетахъ писали, что во Франкфуртѣ на Майнѣ, въ Вестфаліи и въ Королевствѣ Баварскомъ происходятъ возмущенія; даже въ самой Франціи завелась Королевская партія, вслѣдствіе манифеста Короля Людовика XVIII-го, и многіе Французы надѣли бѣлые кокарды. Тучи скоплялись надъ главою Наполеона, однако еще всѣ націи страшились его.
31-го Марта вышли мы изъ с. Нидеръ-Шенфельдъ. Переходъ былъ черезъ Бунцлау, три мили до Саксонскаго мѣстечка Вальдау; на половинѣ пути перешли рѣчку Квейсъ, составляющую границу Силезіи. На первомъ шагу въ Саксонію встрѣтилъ насъ слѣпой музыкантъ-кларнетистъ, съ мальчикомъ, который велъ его. Это явленіе, близъ рощицы, на лужку, было довольно романическое. Не слыхавши давно пріятной музыки, мы охотно набросали мальчику въ шляпу нѣсколько грошей за талантъ слѣпца-виртуоза. Нѣсколько верстъ далѣе встрѣтилъ насъ горбатый нищій, поющій церковный гимнъ козлинымъ гласомъ; надобно было дать и этому. Еще далѣе явилось нѣсколько босыхъ, пригожихъ мальчиковъ, которые протягивая къ намъ руки, просили гроши; но видя нашу непреклонность, стали передъ нами вертѣться колесомъ, ходить на рукахъ внизъ головою, и были столько неотвязчивы, что мы, сжалившись надъ ними, наградили и ихъ. Эта встрѣча нищихъ и уродовъ, на первый разъ хотя и произвела въ насъ непріятное впечатленіе, однако мы полюбили Саксонію, нашедъ въ городахъ и селахъ ея благоустройство. Уже въ первомъ мѣстечкѣ Бальдау замѣтно было, что Саксонцы жили просторнѣе, изобильнѣе и лучше Пруссаковъ: домы ихъ были четырехъ-этажные, а близъ мѣстечка частыя селенія, по теченію рѣчекъ, простирались на нѣсколько верстъ; при каждомъ домѣ находился садъ и много пристроекъ. Въ обширномъ хозяйствѣ поселянъ отличный порядокъ и чистота; каждая вещь имѣетъ опредѣленное мѣсто. Между тѣмъ день ото дня развивалось болѣе весеннихъ красотъ: яркая зелень уже покрывала всѣ луга, и только деревья еще не распускались совершенно.
1-го Апрѣля вступили мы въ гор. Герлицъ, довольно обширный и окруженный каменною стѣною; внутри есть хорошія, хотя довольно ветхія зданія, и пять церквей съ большими пѣтухами на шпицахъ, вмѣсто креста. Мѣстоположеніе вокругъ города прелестное: съ юга отъ Богемскихъ горъ простираются къ городу холмистыя отлогости, покрытыя рощами, а съ прочихъ сторонъ окружаютъ его плодоносныя долины, пересѣкаемыя рѣчками, на которыхъ, между садами, скрываются безпрерывныя селенія съ красными черепичными крышами на домахъ. Въ городѣ расположилась корпусная штабъ-квартира, а для артиллеріи нашей отвели селеніе Гербиндорфъ. Мы прошли версты четыре отъ города до показанной намъ деревни, близъ которой находилась небольшая, красивая гора Ландскрона, увѣнчанная до половины кустарникомъ, а на вершинѣ имѣющая башню.
У Саксонскихъ поселянъ въ деревнѣ, или, по нашему, у мужиковъ, нашли мы славныя квартиры съ мебелью и зеркалами, шкафы съ фаянсовою и стекляною посудою; при дверяхъ стѣнные часы; на столѣ скатерть, куверты съ салфетками и оловянныя ложки: все чисто и опрятно. Кушанье было хорошо приготовлено, и къ нему явилось желтое, кисловатое вино, Эльбинскаго винограда. Мы удивились такому благосостоянію простыхъ поселянъ. Почтенный хозяинъ явился къ намъ въ голубой курткѣ, въ кожаныхъ панталонахъ и въ треугольной шляпѣ, безъ кокарды, а хозяйка въ чепчикѣ, въ корсетѣ и въ бѣломъ передникѣ. Въ селеніи многія женщины носили на головѣ повязки, на подобіе Русскихъ кокошниковъ, но юпки у нихъ только до колѣнъ, и ноги обнаженныя. Дѣвушки весьма пригожи, стройны, и дороднѣе чѣмъ въ Силезіи.
Передъ вечеромъ ходилъ я на Ландскрону, которая показалась мнѣ вышиною не болѣе 300 саженъ; она имѣетъ видъ конуса. На вершинѣ есть башня, открытая со всѣхъ сторонъ, съ которой видны прекрасныя окрестности: въ планѣ разстилавшіяся деревеньки, рощицы, поля и луга, между которыми вились рѣчки, обсаженныя ивами; вдали синія Богемскія горы, вблизи городъ, и при немъ голубая полоса р. Нейссе, все это представлялось мнѣ живою панорамою. Заходящее солнце, позлащавшее всѣ предметы, яркая зелень юной весны, свѣжій, чистый воздухъ, и пріятная пестрота общей картины меня восхищали. Я радовался, что встрѣчаю весну въ благословенной Саксоніи, на горѣ Ландскронѣ.
2-го Апрѣля пришли мы въ небольшой, красивый городокъ Лебау, лежащій у подошвы предгорій, близъ границъ Богеміи. Окрестности города весьма пріятныя: холмы съ рощицами, и долины, пересѣкаемыя рѣчками. Лебау, какъ говорили намъ, существуетъ болѣе 700 лѣтъ, жители почти всѣ купцы и промышленники. Строенія каменныя, высокія, сплошныя; улицы вымощены камнемъ и весьма чисты. По увѣренію жителей, городъ ихъ всегда былъ славенъ красавицами; точно, нигдѣ намъ не встрѣчалось ихъ столько, даже между простыми служанками, какъ здѣсь. Мужчины также благообразны, и юноши-Нѣмчики весьма пригожи; за то часто встрѣчаются здѣсь уроды, горбатые или хромые. Произношеніе или нарѣчіе Нѣмецкаго языка здѣсь гораздо правильнѣе и чище, нежели въ Силезіи. Полиція по образцу французской: жандармы въ свѣтлосинихъ мундирахъ, съ желтыми аксельбантами и большими эполетами; но часовые около ратуши всегда угрюмые антики, въ синихъ, длиннополыхъ кафтанахъ.
Въ домахъ здѣсь единственныя прислужницы женщины. Цѣлый домъ въ рукахъ одной служанки: она убираетъ комнаты, она носитъ дрова и воду, она и кушанье готовитъ. Воду служанки носятъ здѣсь въ овальныхъ ушатахъ, ведра въ три величиною, которые на ремняхъ надѣваютъ онѣ на плеча, за спину, и снизу поддерживаютъ руками. Въ услугу нанимаются, большею частію, бѣдныя дѣвушки, которыя впрочемъ ведутъ себя честно и благопристойно, одѣваются опрятно, и не безъ щегольства, особенно въ праздничные дни; изъ домовъ отпускаютъ ихъ въ церковь, или на гулянье, гдѣ онѣ привлекаютъ къ себѣ жениховъ, и, накопивъ службою нѣсколько талеровъ приданаго, съ добрымъ именемъ выходятъ за мужъ за какого либо честнаго ремесленника.
Гуляя по городу съ товарищемъ, нарочно мы замѣчали женщинъ и дѣвушекъ; рѣдкая изъ нихъ не была красавицею: все блондинки съ румяными, веселыми личиками, въ разговорахъ всегда съ улыбкою и милою стыдливостію. Товарищъ мой, одинъ изъ Бароновъ, будучи довольно сантименталенъ, признавался, что онъ весь-бы истаялъ, и превратился-бы въ эхо отъ любви, если-бы на долго здѣсь остался. Мы замѣтили притомъ, что красавицы-Жидовки въ нашей Польшѣ, кажется, переняли, для привлекательности, покрой платья отъ прелестныхъ Саксонокъ, ибо носятъ такія-же кофточки, нагрудники и фартуки.
Послѣ дневки 4-го Апрѣля, мы прошли мимо гор. Бауцена, окруженнаго каменною стѣною, и для ночлега остановились въ с. Блезау. Въ городѣ расположилась корпусная штабъ-квартира. Здѣсь жители говорятъ особеннымъ Славяно-Нѣмецкимъ нарѣчіемъ; они называютъ себя Вендами или Вандалами. Наши солдаты весьма удивились, нашедши тутъ почти земляковъ своихъ, съ которыми могли объясняться по-Русски, и понимать ихъ; при чемъ дѣлали свое заключеніе, что вѣрно когда нибудь эта сторона была Россіею, и н худо-бы теперь снова завоевать ее.
Далѣе прошли къ мѣстечку Бишофсверде. Поселяне здѣсь очень богаты, живутъ въ большихъ двуэтажныхъ домахъ съ обширными пристройками и садами; не только для гостей, но и сами употребляютъ Эльбинское вино. Смотря на ихъ обильное сельское житье, въ которомъ едва-ли могутъ сравниться съ ними многіе изъ нашихъ мѣлкопомѣстныхъ дворянъ, не льзя не удивляться, какъ могли простые поселяне, по нашему мужики, достигнуть такого благосостоянія!—Ужъ Русская-ли земля не плодородна, и Русскій-ли крестьянинъ не трудолюбивъ! Но все онъ бѣденъ и далекъ отъ подобнаго благосостоянія. Кто можетъ объяснить причину этого?—Всякому извѣстно, что по мѣрѣ просвѣщенія народа совершенствуется порядокъ вещей, отъ котораго зависитъ его благо, а разность между Саксонскимъ поселяниномъ и Русскимъ мужикомъ въ этомъ отношеніи столь велика, какъ между студентомъ и простымъ школьникомъ.
6-го Апрѣля подошли мы къ р. Эльбѣ, и расположились квартирами въ д. Лешвицъ, въ 3-хъ верстахъ ниже Дрездена. Берега рѣки здѣсь прелестны; домики деревушки разсѣяны по всей крутизнѣ праваго берега, между фруктовыми и виноградными садами.
Отсюда Дрезденъ кажется не великъ. Онъ раздѣляется рѣкою на двѣ половины: по ту сторону большая часть называется Старымъ городомъ, а по сю сторону Новымъ, который бѣлокаменными палатами своими точно кажется новѣе и лучше стараго. Изъ всѣхъ строеній Стараго города отличаются: соборъ Св. Петра, съ острыми шпицами колоколень и высокимъ корпусомъ, стоящій противъ большаго каменнаго моста съ арками; еще другой соборъ Фраункирхе, съ обширнымъ куполомъ, на подобіе бывшей Исакіевской церкви въ С. Петербургѣ. Всѣ прочія зданія, по тому берегу рѣки, закрыты густыми каштановыми аллеями; берега надъ водою обнажены, и не имѣютъ набережной; въ этомъ отношеніи наша Нева несравненно красивѣе и величественнѣе.
Квартира въ д. Лешвицъ досталась мнѣ у крестьянина въ небольшомъ, красивомъ, чистомъ домикѣ, на самой крутизнѣ берега, среди фруктовыхъ деревъ и виноградныхъ лозъ, которыя вились по наружной стѣнѣ шпалерами; надъ домомъ, вверху, деревья были еще безъ листьевъ, а внизу черешни и яблони одѣвались млечнымъ и красноватымъ цвѣтомъ; крыжовникъ яркою зеленью своею покрывалъ берега ручейка, стремящагося съ шумомъ подъ гору. Передъ каждымъ домикомъ были мостики черезъ канавы, которыми они ограждались. Изъ оконъ открывались на Эльбу прелестные виды. Жители здѣсь промышляютъ единственно виноградомъ и фруктами. Въ окрестностяхъ Дрездена, по сю сторону рѣки, земля песчаная, покрытая сосновымъ лѣсомъ, позволяетъ разводить только картофель; но по ту сторону Эльбы разстилаются плодоносныя, хлѣбородныя равнины лучшей почвы. Поселяне здѣсь сами дѣлаютъ вино, которое хотя довольно кисловато, но непротивно: старое Эльбинское, густое и желтаго цвѣта, въ Росіи продается за Рейнское. Можно сказать, поселяне здѣсь благоденствуютъ; они дружелюбны въ обхожденіи—и почему не такъ? Коль скоро человѣкъ доволенъ своимъ состояніемъ, то онъ не имѣетъ причины ненавидѣть другихъ и самъ быть предметомъ ненависти. Если нужды его удовлетворены, душа спокойна; тогда внутреннее ощущеніе своего блага, разливаясь по всему существу его, отражается въ веселыхъ чертахъ лица: онъ дѣлается добръ и дружелюбенъ къ окружающимъ его людямъ. Только нужда дѣлаетъ преступниковъ и злодѣевъ. Хозяинъ мой не зналъ какъ угостить меня, и былъ весьма разговорчивъ. Онъ разсказывалъ мнѣ, что пять недѣль назадъ (7-го Марта) Генералъ Ренье взорвалъ мостъ ихъ, единственную драгоцѣнность всей Саксоніи, украшеніе р. Эльбы, мостъ, существовавшій 450 лѣтъ и сто̀ящій 30,000 талеровъ, до котораго прежде никто не смѣлъ касаться враждебною силою. Я спросилъ: «Какъ-же вы позволили Французамъ это сдѣлать, имѣя въ городѣ свой гарнизонъ, гражданскую милицію?»—Въ городѣ не знали злаго умысла—отвѣчалъ хозяинъ—но послѣ ужаснаго взрыва жители схватили инженернаго офицера, сдѣлавшаго мину, и бросили его въ рѣку; они то-же хотѣли сдѣлать съ самимъ Ренье, но онъ успѣлъ укрыться во дворцѣ, загородившись войсками; однако жители бросали каменьями въ окна къ нему; послѣ чего многихъ изъ нихъ, за эту дерзость, посадили въ тюрьму, а Ренье тайно уѣхалъ въ Парижъ. О, долго Саксонцы—продолжалъ Нѣмецъ—будутъ помнить эту обиду! Они уже начинаютъ мстить: наши солдаты, видя погибающее отечество и ничтожность могущества Наполеонова, оставляютъ ряды его; уже внутри Королевства тайно формируется 60,000 войска, которое присоединится къ Рускимъ.»—Я однако не во всемъ вѣрилъ доброму патріоту.
Мы на Эльбу принесли съ собою зиму: за ночь выпалъ большой снѣгъ. Странно было видѣть по утру слѣдующаго дня всю зелень подъ бѣлымъ покровомъ снѣга; но только что солнце поднялось выше, какъ весь снѣгъ исчезъ и напоилъ землю.
