Свѣча горитъ! Дрожащею рукою
Я окончалъ завѣтныя черты.
Болѣзнь и парка мчались надо мною,
И много въ грудь тѣснилося. и ты
Напрасно чашу мнѣ несла здоровья
(Такъ чудилось), съ веселіемъ въ глазахъ,
Напрасно стала здѣсь у изголовья,
И поцѣлуй любви горѣлъ въ устахъ...
Прости навѣкъ! Но вотъ одно желанье:
Приди ко мнѣ, приди въ послѣдній часъ,
Чтобъ усладить предсмертное страданье,
Чтобъ потушить огонь сомкнутых глазъ,
Чтобъ сжать мою хладѣющую руку…
Далеко ты! не слышишь голосъ мой!
Не при тебѣ узнаю смерти муку!
Не при тебѣ оставлю міръ земной!
Когда жъ письмо въ очахъ твоихъ печальныхъ
Откроется… прочтешь его… тогда,
Быть можетъ, я при пѣсняхъ погребальныхъ,
Сойду въ мой домъ подземный навсегда...
Но ты не плачь: мы ближе другъ от друга,
Мой духъ всегда готовъ къ тебѣ летать,
Или, въ часы безпечнаго досуга,
Сокрыты прелести твои лобзать.
Настанетъ ночь; пріѣдешь изъ собранья
И къ ложу тайному придешь одна,
Посмотришь въ зеркало, и жаръ дыханья
Почувствуешь и не увидишь сна,
И пыхнетъ огнь на дѣвственны ланиты,
Къ груди младой прильнетъ безвѣстный духъ,
И надъ главой мелькнетъ призра̀къ забытый,
И звукъ влетитъ въ твой удивленный слухъ.
Узнай въ тотъ мигъ, что это я изъ гроба
На мрачное свиданье прилетѣлъ:
Такъ! душная земли нѣмой утроба
Не всѣхъ тѣней презрительный удѣлъ!
Когда жъ въ саняхъ, въъ блистательномъ катаньи,
Проѣдешь ты на парѣ вороныхъ,
И за тобой въ любви живомъ страданьи,
Стоитъ гусаръ, безмолвенъ, мраченъ, тихъ;
И по груди обоихъ васъ промчится
Невольный хладъ, и сердце закипитъ,
И ты вздохнешь, гусара взоръ затмится,
Он черный усъ рукою закрутитъ;
Услышишь звукъ военнаго металла,
Увидишь блѣдный цвѣтъ его чела:
То тѣнь моя безумная предстала
И мертвый взоръ на путь вашъ навела!
Ахъ! много, много я сказать желаю,
Но медленно слабѣетъ жизни духъ.
Я чувствую, что къ смерти подступаю,
И падаетъ перо изъ слабыхъ рукъ…
Прости... Я бѣгалъ за лучами славы,
Несча̀стливо, но пламенно любилъ…
Все измѣнило мнѣ, вездѣ отравы,
Лишь лиры звукъ мнѣ неизмѣненъ былъ!
1829
.jpg)
