За Чатомъ, такъ-называемая, старая казачья дорога направляется внутрь края, къ урочищу Дузлуму, въ которомъ и по настоящее время расположенъ казачій постъ, поддерживающій почтовое сообщеніе между укрѣпленіями Чаатлы и Кара-Кала. До сформированія закаспійской бригады корпуса пограничной стражи, по всей пограничной линій поставлены были казачьи посты, несшія почти исключительно одну почтовую службу. Казармы этихъ постовъ, расположенныя въ 30—60 верстахъ другъ отъ друга, изображали собою примитивныя почтовыя учрежденія, черезъ которыя пересылалась служебная коресподенція; кромѣ того, лицамъ, проѣзжающимъ по этой линіи по дѣламъ службы, давались верховыя лошади, съ уплатою по 3 коп. съ версты за каждую. Нынѣ эта линія, за ненадобностью, снята, и лишь кое-гдѣ остаются казачьи посты съ командами въ 8—10 человѣкъ. Дузлумъ расположенъ при сліяніи Сумабра съ Чандырью и въ этомъ мѣстѣ находилось главное укрѣпленіе дѣйствующаго отряда генерала Скобелева, а раньше Ломакина. Теперь лишь рядъ полуразвалившихся зданій напоминаютъ объ этой крѣпости, сослужившей огромную службу въ качествѣ главнаго опорнаго пункта. Казарма занятая казаками содержится въ порядкѣ. Огромная офицерская комната интересна тѣмъ, что въ ней по долгу живалъ генералъ Скобелевъ… Портретъ Михаила Дмитріевича виситъ на стѣнкѣ, напоминая случайному путнику о героѣ покорившемъ Россіи Закаспійскую область и нынѣ совершенно забытомъ въ этой же области.
Въ виду необходимости продолжать свою поѣздку по самой чертѣ границы, мы принуждены были направиться къ переправѣ черезъ Сумбаръ по конной тропѣ, ведущей къ пограничному посту Хоръ-Олумъ. Мѣстность дѣлалась все пересѣченнѣе. Громадные промывы почвы, въ видѣ глубокихъ ямъ и овраговъ, заставляли нашихъ коней осторожно двигаться по тропѣ. Рѣка въ этомъ мѣстѣ глубоко прорѣзала почву и воды Сумбара быстро неслись между отвѣсными берегами, на глубинѣ 60—70 сажень отъ поверхности, поэтому переправа черезъ рѣку представляла изъ себя крутой спускъ къ руслу и еще болѣе крутой подъемъ на противоположный берегъ. Осторожно переступая съ ноги на ногу, начали спускаться наши кони, вытянувшись длинною вереницею по крутому и извилистому спуску. Мѣстами, тропа, размытая водою и осыпавшаяся, представляла собою трудно преодолѣваемую преграду. Чуть не садясь на крупы, сползали кони по крутизнамъ. Откинувшись совершенно на спину, въ полулежачемъ положеніи, крѣпко держа въ рукѣ поводья, часто съ замираніемъ сердца смотрѣли мы внизъ, ежеминутно ожидая, что невѣрно сдѣланный лошадью шагъ можетъ повлечь за собою страшную катастрофу. Стрижи и летучія мыши, испуганные шумомъ падающихъ изъ подъ ногъ нашихъ лошадей кусковъ земли, съ рѣзкими криками, цѣлыми стаями носились надъ нашими головами. Съ грохотомъ, поднимая облака ныли, падали внизъ комья сухой глины… Внизу, около воды, въ воздухѣ чувствовалась сырость и пахло гнилью. Рѣка текла въ этомъ мѣстѣ незначительнымъ ручьемъ, глубиною не болѣе полуаршина… Подъемъ на противоположный берегъ былъ также труденъ, какъ и спускъ. Слѣзши съ лошадей и держась за ихъ хвосты, съ огромными усиліями, въ теченіи болѣе часа, поднимались мы по страшно крутому подъему, ежеминутно останавливаясь, чтобы хотя немного отдышаться. Обливаясь потомъ, едва передвигая ноги отъ усталости, достигли мы, наконецъ, поверхности и тутъ же легли на землю. Кони, тяжело водя боками, долго не могли придти въ себя, утомленные двухчасовымъ спускомъ и подъемомъ.
По направленію къ горамъ мѣстность на разстояніи двухъ верстъ была совершенно ровная, а дальше тропа пролегала по ущелью, которое должно было вывести насъ къ границѣ. Солнце, между тѣмъ, скрылось и въ непроглядной темнотѣ мы двинулись далѣе по ущелью. Мрачные, безлѣсные холмы однообразно надвигались со всѣхъ сторонъ и, казалось, имъ не было конца… Проѣхавъ нѣсколько часовъ по ущелью, мы замѣтили, что въ нѣкоторыхъ мѣстахъ оно соединяется съ другими, дѣлаетъ повороты, а торная тропа, раздѣлившись на нѣсколько другихъ, почти исчезла, слабо выдѣляясь на темномъ фонѣ мѣстности.
— Кажется мы ухитрились забраться не въ то ущелье, въ которое слѣдуетъ, и поэтому заблудились, сердито сказалъ генералъ останавливая лошадь.
Всѣ мы давно уже инстинктивно чувствовали, что сбились съ дороги… Перспектива ночевать среди дороги, да еще съ пустымъ желудкомъ, была не изъ пріятныхъ.
— Нужно сдѣлать нѣсколько выстрѣловъ, услышатъ на Хоръ-Олумѣ и пріѣдутъ на выстрѣлы, рѣшаетъ онъ, слѣзая съ лошади.
Вскарабкавшись на ближайшій хребетъ и снявъ съ плеча винтовку, одинъ изъ конвойныхъ производитъ нѣсколько выстрѣловъ вверхъ… Глухо звучатъ выстрѣлы трехлинейки и горное эхо, подхвативъ ихъ, повторяетъ гдѣ-то далеко по ущелью. Черезъ нѣсколько минутъ, далеко за поворотомъ, слышатся отвѣтные выстрѣлы… Это уже не эхо… Постъ гдѣ-то совсѣмъ близко. Сѣвъ снова на лошадей, мы поворачиваемъ въ ближайшее ущелье и черезъ нѣсколько минутъ начинаемъ явственно слышать топотъ нѣсколькихъ скачущихъ лошадей и звонъ оружія…
„Стой… кто ѣдетъ“.?! — рѣзко слышится окликъ, и изъ за темноты выдѣляется фигура всадника, одѣтаго въ бѣлый китель.
— „Ваше прев—во, въ №—скомъ отрядѣ происшествій никакихъ не случилось — начинаетъ онъ рапортовать, узнавая начальство.
Это командиръ отряда штабъ-ротмистръ Т....., выѣхавшій на выстрѣлы… Постъ недалеко, въ полуверстѣ за горою. Мы быстро двигаемся по направленію гостепріимно мигающаго огонька, и черезъ нѣсколько минутъ располагаемся въ землянкѣ, въ которой размѣщенъ постъ Хоръ-Олумъ, недалеко отъ чистаго свѣтлаго родника, просачивающагося изъ скалы…
Хребетъ Кюрендагъ и его продолженіе, носящее названіе Сангудагскихъ горъ, почти совершенно безлѣсны. Темныя каменныя громады лишь кое-гдѣ покрыты рѣдкими порослями арчи (горнаго кипариса), да порою изъ расщелинъ скалъ сиротливо выглядываютъ кусты инжира (винныхъ ягодъ), указывая на присутствіе подпочвенной влаги. Изъ подъ камней, разбросанныхъ у подошвы горныхъ хребтовъ, разбуженныя стукомъ конскихъ копытъ, съ любопытствомъ выглядываютъ ящерицы, поражая своею разнообразною окраскою самыхъ яркихъ цвѣтовъ. Блестя своею металическою чешуею и свиваясь красивыми кольцами, иногда показываются небольшія змѣи, быстро исчезая среди камней. Лошади въ такихъ случаяхъ пугливо прядутъ ушами какъ будто инстинктивно чувствуя присутствіе опаснаго врага, борьба съ которымъ затруднительна.
Сѣрые, зеленоватые и желтые скорпіоны, меланхолично постукивая своимъ хвостомъ, медленно выползаютъ изъ норъ, сердито извивая свой хвостъ при малѣйшемъ признакѣ опасности. Тишина царствуетъ полная, и лишь иногда гдѣ-то высоко, высоко слышится клекотъ горныхъ орловъ, съ вышины высматривающихъ себѣ добычу.
Порою на страшной высотѣ появляется горный баранъ и, остановившись на мгновеніе, быстрымъ прыжкомъ перескакиваетъ черезъ пропасть и исчезаетъ изъ вида.
Между тѣмъ, то спускаясь съ высоты въ долину, то снова поднимаясь на вершину хребта, мы, наконецъ, спускаемся въ глубокую котловину, среди которой темно-зеленая группа деревьевъ рѣзко выдѣляется изъ окружающей пустыни. Эго постъ Сангудагъ. Расположенный около хорошо разработаннаго родника, превращеннаго въ бассейнъ довольно значительныхъ размѣровъ, постъ и офицеръ помѣщаются въ высокомъ свѣтломъ каменномъ домѣ. Благодаря присутствію воды, растительность, посаженная на плодородномъ грунтѣ, достигла значительныхъ размѣровъ, производя своимъ видомъ особенно отрадное впечатлѣніе. Группа карагачей, широко раскинувъ свои вѣтви, окружаетъ бассейнъ, имѣющій видъ небольшого пруда со свѣтлой, какъ кристалъ, холодною, ключевою водою. Бассейнъ выливаетъ излишекъ своей воды небольшимъ ручьемъ, по берегамъ котораго въ нѣсколькихъ десяткахъ саженей отъ казармы, сиротливо пріютились три туркменскихъ кибитки. Свѣжесть воды и окружавшей ее зелени чувствовалась даже на значительномъ разстояніи, сразу придавъ бодрость нашимъ конямъ, измученнымъ длинною дорогою. Съ чувствомъ особеннаго, совершенно неизвѣстнаго людямъ, живущимъ въ культурныхъ мѣстахъ, наслажденія раскинулись мы на коврѣ подъ тѣнью густой листвы. Испытывая какую-то пріятную истому и общую слабость во всемъ организмѣ, мы занялись чаепитіемъ, поглощая массу горячей влаги, утоляющей жажду.
— Вотъ это, могу сказать,—прямо рай, особенно если вспомнить Богомъ проклятый Чатъ, да и всю Атрекскую линію, заговорилъ докторъ.
— Здѣсь жить и умирать не нужно!
— Да, это вы вѣрно говорите—въ общемъ жить не дурно, но все же, если вспомнить, что отъ ближайшаго человѣческаго жилья находишься на разстояніи 200 верстъ, а отъ желѣзной дороги 500, такъ даже страшно станетъ, задумчиво отвѣтилъ штабъ-ротмистръ, видимо отвыкшій въ этой глуши отъ людей и поэтому съ какимъ то особеннымъ удивленіемъ посматривавшій на всѣхъ насъ.
— Газеты, письма доходятъ до меня черезъ два мѣсяца, а пропитаніе достать здѣсь трудновато. Больше разными консервами пробавляемся, а нижніе чины запасы сала имѣютъ и изъ него варятъ борщи съ разными травками, которыя растутъ по ручью… Ну, а затѣмъ, каша изъ риса. Вотъ вамъ и все. Охоты здѣсь трудныя и поэтому дичь попадается рѣдко. Въ кои то вѣки удается подстрѣлить горнаго барана или козла, ну тогда и праздникъ настоящій бываетъ. Отъ людей же совершенно отвыкаешь, начинаешь прямо-таки ихъ бояться. За весь годъ, который я здѣсь, раза три командиръ отдѣла, да разъ командиръ бригады были, вотъ и всѣ. Рѣдко, рѣдко когда туркменскую перекочевку гдѣ нибудь въ горахъ встрѣтишь. Однимъ словомъ, настоящая пустыня. Здѣсь самое хорошее мѣсто для самоизученія. Волей-неволей поглубже въ себя заглянешь и подумаешь кое о чемъ, о чемъ бы, живя среди людей, и въ голову не пришло думать. А кромѣ того, въ часы досуга занимаешься наблюденіями за различными явленіями природы, да надъ жизнью животнаго мира, немногіе представители котораго встрѣчаются на здѣшнихъ мѣстахъ.
— Змѣй пропасть, недовольнымъ тономъ заговорилъ докторъ, брезгливымъ жестомъ указывая на свернувшуюся красивыми кольцами около дерева небольшую змѣю ярко-краснаго цвѣта“.
— Змѣй? протянулъ штабъ-ротмистръ въ раздумьи, какъ будто что-то припоминая.
— Да, змѣй здѣсь много, но только въ этомъ раіонѣ ядовитыя попадаются рѣдко. Здѣсь много, такъ называемыхъ степныхъ удавовъ—это, доложу вамъ, животное, съ которымъ крайне непріятно встрѣтиться. Длиною они бываютъ до 3-хъ аршинъ и больше, при толщинѣ до четверти. Положимъ, что съѣсть такой удавъ человѣка не можетъ, а помнетъ, да и напугаетъ порядочно. При всемъ томъ, зубы у него, какъ у собаки, и кусаютъ они преисправно. У насъ недавно случай такой былъ: Шелъ одинъ солдатъ по направленію къ Хоръ-Олуму подъ вечеръ и въ темнотѣ вѣроятно довольно неделикатно потревожилъ покой такого удава. Такъ тотъ его основательно помялъ, а ужъ покусалъ лучше хорошей собаки. Напугался бѣдняга страшно, потомъ въ лазаретѣ въ нервной горячкѣ мѣсяца два вылежалъ. Разновидность степныхъ удавовъ встрѣчается на югѣ Россіи и на Кавказѣ, гдѣ они носятъ названіе желтопузовъ.
Просидѣвъ подъ тѣнью деревьевъ остальную часть вечера, и тутъ же устроившись на ночлегъ, мы на другой день съ раннею зарею двинулись дальше.
Солнце еще не жгло, а освѣщало окрестности, золотя ихъ своими пурпуровыми лучами. Отливая багрянцемъ вырисовывались передъ нами хребты горъ. Отвѣсныя гладкія крутизны стояли порою съ обѣихъ сторонъ ущелья, по которому пролегала наша дорога. Растреснувшіяся горныя породы нависали надъ самою годовою. Казалось, достаточно легкаго, незначительнаго толчка, чтобы эти массы нагроможденныхъ другъ на друга камней устремились внизъ и раздавили весь нашъ караванъ своею тяжестью. Порою горы мѣняли свой желтовато-грязный оттѣнокъ и передъ нами вырисовывались скалы то совершенно сѣраго, то почти краснаго цвѣта. Огромныя плиты какого-то камня привлекали общее вниманіе. Слои этихъ плитъ, какъ будто сложенные правильными рядами, казалось были распилены и сложены рукою человѣка.
— Это шифферъ или аспидъ, какъ его называютъ, какъ будто угадалъ нашъ вопросъ штабъ-ротмистръ.
— Здѣсь его громадныя залежи, есть цѣлыя горы изъ сплошнаго шифера. Мы изъ него выламывали фундаменты для постройки нашихъ постовъ; но только жаль, что онъ мягокъ. Хотя въ то же время благодаря этому, онъ отлично поддается обдѣлкѣ. Вѣдь у насъ тутъ офицеръ на всѣ руки. Нужно строить, приказало начальство, я и превратился въ архитектора, и ничего, цѣлыхъ четыре казармы выстроилъ; теперь офицерскій домъ заканчиваю. Въ общемъ вышло не дурно. Хотя скажу вамъ, пришлось преодолѣть страшныя трудности. Доставка деревяннаго матеріала за 500 верстъ вызвала въ особенности много хлопотъ, да и стоила порядочно. Верблюдъ больше 50 кирпичей или двухъ, трехъ досокъ взять не можетъ. Вотъ при такихъ условіяхъ и приходилось вести постройку. Да и рабочихъ за деньги достать нельзя. Никто не хочетъ ѣхать въ эту трущобу. Въ особенности же сильно пришлось помучиться со стеклами. Чуть не на рукахъ ихъ несли. Здѣсь нужно считать стоимость стекла на вѣсъ золота, да и то выйдетъ дешево. Построить—все построили, да потомъ до сихъ поръ съ контролемъ никакъ къ соглашенію придти не можемъ. Кабы они знали наши мѣста, такъ другое сказали, а то, сидя гдѣ-нибудь въ Баку, даже и не въ состояніи себѣ представить здѣшныхъ дорогъ и тѣхъ условій, при которыхъ велась постройка. Требуютъ, напримѣръ, отъ меня росписокъ съ подписями лицъ въ полученіи денегъ да еще засвидѣтельствованныя нотаріусомъ или полиціей. А гдѣ ее возьмешь, когда съ одной стороны рабочій персъ неграмотенъ, а съ другой—здѣсь ни нотаріуса, ни полиціи на 300 верстъ въ наличности не имѣется…
— Дальше, въ горахъ попадаются и другія горныя породы? полюбопытствовалъ докторъ, внимательно осматривавшій кусокъ какого-то камня.
— Да, есть достаточно. Много встрѣчается видовъ гранита. Мраморы есть всѣхъ цвѣтовъ и оттѣнковъ, много малахита, а ужъ такія породы, какъ алебастръ, и говорить нечего—ихъ цѣлыя сплошныя горы. Каменный уголь мѣстами приходилось видѣть, но этого мало. Вотъ вы въ рукахъ теперь держите, это кусокъ кварца съ вкрапленной въ немъ свинцовой рудой. Желѣзная же и мѣдная руды встрѣчаются часто. Старики туркмены мнѣ также говорили, что въ этихъ горахъ, въ очень, вѣроятно, отдаленныя времена, добывали много серебряной руды…
— Въ одно изъ своихъ скитаній по здѣшнимъ мѣстамъ я наткнулся на пещеру, которая, какъ оказалось была входомъ въ шахту. Весьма вѣроятно, что когда-то здѣсь производилась добыча какой нибудь горной породы, потому что, спустившись въ шахту, я увидѣлъ нѣсколько галерей, идущихъ въ разныя стороны, причемъ въ колодцѣ, ведущемъ куда-то въ глубину, виднѣлись остатки какой-то лѣстницы; кромѣ того, тамъ же валялся какой-то сосудъ и подобіе топора, превратившагося въ одну ржавчину… Пещеръ же и подземныхъ ходовъ естественныхъ также масса, но конечно никѣмъ изслѣдованій не производилось — слишкомъ глухи здѣсь мѣста и слишкомъ удалены они отъ центровъ культурной жизни“.