БУСЛАЕВЪ Ѳедоръ Ив. (род. 1818 въ пенз. губ. † 1898) ордин. академикъ‚ профессоръ моск. университета, знаменитый ученый, получившій обширную извѣстность, благодаря своимъ многочисленнымъ и разнообразнымъ ученымъ трудамъ, имѣющимъ тѣсное соприкосновеніе съ задачами нашей духовной науки. Русская литература и искусство были главнымъ предметомъ его ученыхъ работъ; за ними идутъ — славяно-русская палеографія («Матеріалы для исторіи письменъ») и труды педагогическаго характера (грамматика, христоматія) и — по западно-европейской литературѣ и искусству (Досуги). Буслаевъ положилъ прочныя основы научной разработки памятниковъ русской литературы. Въ его первыхъ произведеніяхъ (О преподаваніи отечественнаго языка, 1844 г.‚ О вліяніи христіанства на славянской языкъ, 1848) видны ясные слѣды его близкаго знакомства съ извѣстною школою Гриммовъ, съ ея сравнительнымъ и историческимъ методомъ, устанавливающимъ тѣсную связь языка съ народными вѣрованіями и преданіями: исторія языка признается нѣкоторымъ показателемъ исторіи народнаго быта — религіознаго, юридическаго, общественнаго; въ языкѣ отражается и древняя миѳологія и христіанское міросозерцаніе народа. Буслаевъ съ увлеченіемъ занимался поэзіею народною, устною и письменною, и находилъ въ ней слѣды самобытной древней миѳологіи; потомъ онъ расширилъ поле своего зрѣнія и, не отрицая вполнѣ важности теоріи Гриммовъ, призналъ теорію взаимообщенія народовъ, какъ средство къ уясненію народности и ея исторіи. Многочисленныя сочиненія Буслаева по народной поэзіи и древне-русской литературѣ собраны были главнымъ образомъ въ его «Историческихъ очеркахъ русской народной славесности и искусства» (т. I—II, Спб.‚ 1861). — Уже въ самомъ началѣ своихъ ученыхъ занятій памятниками языка и письма Ѳ. И. Буслаевъ поставленъ былъ лицомъ къ лицу съ необходимостью ввести въ кругъ этихъ занятій и памятники искусства. Къ этому побуждала его и живая связь наблюденій, и свойственная ему широта научныхъ воззрѣній. Онъ первый установилъ основныя начала художественно-археологическихъ воззрѣній, показалъ пріемы научныхъ изслѣдованій и постановилъ дѣло изученія памятниковъ русской художественной старины на вѣрную дорогу. Въ молодости, когда еще не сполна опредѣлилось направленіе его ученыхъ работъ, счастливыя обстоятельства (путешествіе въ Италію) поставили его лицомъ къ лицу съ памятниками искусства классическаго; потомъ онъ перешелъ къ памятникамъ средневѣковымъ и эпохи возрожденія, познакомился отчасти съ памятниками византійскими и наконецъ остановился на памятникахъ русскихъ. Рядъ его изслѣдованій по вопросамъ художественной археологіи начинается въ очеркахъ (Изображеніе страшнаго суда, Для біографіи царскаго иконописца С. Ѳ. Ушакова, Подлинникъ иконописный по редакціи XVIII в. и др.). Постепенное расширеніе наблюденій въ области памятниковъ русскаго искусства и иконографіи привело Буслаева къ мысли о систематизаціи этихъ наблюденій: въ обширномъ изслѣдованіи «Общія понятія о русской иконописи» (Сборн. общества древне-русск. иск. 1866) онъ представилъ сводъ источниковъ русскаго иконописанія и вѣрную характеристику послѣдняго и тѣмъ положилъ прочный фундаментъ для дальнѣйшихъ работъ по византійско-русскому искусству. Слѣдующимъ крупнымъ трудомъ Буслаева по русскому искусству былъ «Сводъ изображеній изъ русскихъ лицевыхъ апокалипсисовъ», въ которомъ собрано множество иконографическихъ матеріаловъ и даже крѣпкіе устои для рѣшенія кардинальныхъ вопросовъ о происхожденіи и постепенномъ развитіи русской апокалипсической иконографіи. Не говоримъ о другихъ произведеніяхъ Буслаева, касающихся орнаментики, стилизаціи ландшафта, рецензіяхъ, письмахъ и т. п.‚ въ которыхъ щедрою рукою разсыпаны блестки ученой мысли и наблюдательности. Но не можемъ умолчать о томъ‚ что маститый ученый, другъ А. В. Горскаго, былъ живымъ центромъ всѣхъ любителей и спеціалистовъ по древне-русскому искусству: двери его ученаго кабинета были открыты для всѣхъ, и всѣ, въ томъ числѣ и пишущій эти строки, находили здѣсь ободреніе и поддержку въ живомъ общеніи съ отцомъ русской художественной археологіи. Не даромъ же Буслаевъ любилъ молодежь и не даромъ, на 1-мъ археологическомъ съѣздѣ въ Москвѣ (1867 г.)‚ онъ ратовалъ за введеніе археологіи въ кругъ предметовъ преподаванія въ среднихъ и высшихъ учебныхъ заведеніяхъ, особенно въ дух. семинаріяхъ и академіяхъ. И его голосъ не остался безъ отклика.