Какую силу и действие будет иметь Свод в производстве дел? Какое место должен он занимать в порядке управления и суда? Должен ли он быть признаваем как закон, или как руководство к познанию закона?
Соберем прежде главные черты о существе Свода, в первых двух частях сего изложения означенные, чтоб тем удобнее определить силу вопроса.
I. Намерение Петра Великого при учреждении первой Комиссии без сомнения было заменить сводным уложением все действовавшие тогда законы. Другого понятия о сем и иметь тогда было невозможно. Оно явствует из самых слов первоначального указа.
II. То же самое понятие положено было в основание и при начале работ в 1826 году.
III. Как в разделении законов на главные их составы, так и в распределении предметов в каждой книге и в каждой главе, первым правилом, первою целью было практическое их употребление в виде закона. Для сего подробности самые мелкие, распоряжения самые малозначащие изыскиваемы и вводимы были в состав Свода с таким же тщанием, как и законы первостепенные.
IV. Самое большее число статей Свода изложены самыми теми словами, как они находятся в тексте закона, без малейшей перемены и сокращения. Статьи, коих нельзя было изложить теми же словами, потому что они составлялись из многих указов, излагались однако же не сокращенно, но в полном их смысле и даже словами по возможности близкими к тексту.
V. При ревизии Сводов в разных Комитетах всегда наблюдаемо было то правило, чтоб исправлять не токмо смысл статей, но и самое их изложение, когда оно казалось несходно с словами закона. Из примечаний и исправлений самая большая часть относилась именно к изложению. Следовательно, не смысл только закона, но и слова статей были предметом ревизии.
VI. По течению дел, по мере вновь возникающих нужд и обстоятельств законы изменяются и усовершаются. Свод не токмо не преграждает, но и должен способствовать сему постепенному их усовершению. Он должен следовать за сим движением законодательства, и единожды установив все прошедшее, он должен постоянно и ежегодно собирать и приводить в тот же порядок все вновь исходящее. Таким образом законы сохраняемы будут непрерывно в наличной, так сказать, их известности, и при всех изменениях в частях их будут всегда представлять одно целое.
Обратимся теперь к разрешению вопроса:
Если Свод принят будет как закон, то употребление его может быть двояко: как закон единственный, исключительно действующий, или же как закон, коего действие известными только случаями будет ограничено. Если Свод принят будет как руководство, то действие его состоять может только в указании закона и в большем или меньшем пособии к познанию его смысла. Отсюда три предположения:
Предположение первое: признать статьи Свода единственным основанием в решении дел, так чтоб текст законов служил только указанием источников, из коих статьи составлены, но не был бы сам собою в делах употребляем.
Предположение второе: признать статьи Свода законом, но не единственным и не исключительным, но действующим в тех только случаях, где нет сомнения ни о существовании закона, ни о смысле его; как же скоро предстанет сие сомнение, то прибегать к самому тексту закона и разрешать его предпочтительно по сему тексту.
Предположение третье: признать текст законов единственным и исключительным основанием решения, а статьи Свода считать токмо средством совещательным к приисканию их и познанию их смысла.
В сем состоят все возможные приложения Свода к производству дел. Сравним удобства их и неудобства.
Выгоды первого предположения состоят в простоте и единообразном приложении закона. Там, где на один и тот же случай есть разные законы, в воле судьи состоит приложить тот или другой из них к делу. Между тем «первое достоинство законов», говорит Бэкон[1], «состоит в единообразной их достоверности. Закон тот есть наилучший, который наименее оставляет произволу судьи, а сие зависит от единообразной его достоверности». Посему-то, постановив правила, как составлять Своды, Бэкон ограничивает употребление прежних законов, по издании Свода, единственно хранением их в библиотеках, как памятников, важных для истории законодательства[2].
Сии понятия об исключительном действии Сводов подкрепляются и примером. Известно правило, постановленное Юстинианом: не считать законом, чего нет в Своде. Сим отрешены были не только все прежние постановления, но запрещено было даже употреблять и приводить самые сочинения законоведцев, из коих лучшая часть Свода была составлена.
Но рассмотрим вместе с сим и неудобства.
Выше было примечено, что никакая единовременная ревизия, разве бы она продолжалась еще столько же, сколько и самое составление Свода, не может удостоверить с точностью, что в нем никакая подробность не пропущена и что все и самомалейшие распоряжения введены в состав его. Один токмо опыт, одно ежедневное практическое употребление Свода может произвесть сию достоверность. Отсюда два последствия:
1. Для частных лиц. Если, паче чаяния, в Своде пропущен или изменен будет закон, или какое либо распоряжение закона, по-видимому маловажное, но для частного лица в защиту права его служащее, тогда право, законом ему данное, Сводом будет нарушено; он может потерпеть ущерб от того единственно, что форма закона изменилась. Вероятно, что случаи сего рода будут весьма редки, но вероятность не есть достоверность; а там, где дело идет о твердости и неприкосновенности приобретенных прав, ограждение их должно быть достоверно.
2. Для присутственных мест. Со времени Уложения у нас введено постоянное правило: в недостатке ясного закона представлять по начальству на высшее усмотрение и ожидать разрешения. В настоящем разнообразном состоянии наших законов судебное место редко может с достоверностью сказать, что нет на данный случай ясного закона; всегда есть для него опасность выговора или взыскания, если оно затруднит дело излишним вопросом, ибо строго воспрещено просить указа на указ. Под страхом сего прещения судья испытывает все средства, делает всевозможные изыскания, чтоб открыть закон или по крайней мере из соображения многих законов, извлечь смысл хотя отчасти к делу приличный, прежде нежели решится представлять о недостатке закона; но когда ему сказано будет: «вот единственный закон в Своде, все другие изыскания тщетны», тогда при малейшем сомнении он будет просить высшего разрешения. Таким образом хотя сомнения от Свода и не увеличатся, но предлоги к сомнениям и покушения к вопросам умножатся.
Но каким же образом преграждены сии предлоги при исключительном действии уложений в других государствах?
В государствах сих при издании уложений постановлено на случай недостатка ясного закона совсем другое правило: судья, не взирая на сей недостаток, обязан решить дело по здравому смыслу, т. е. по общим началам законоведения; а как законоведение у них есть наука и наука уже в практику перешедшая и значительным сословием законоведцев поддерживаемая, то и нет там опасности допустить сие правило; оно ограждено впрочем правом жалобы и апелляции на тот случай, если бы здравый разум судьи впал в заблуждение; а во Франции оно ограждено сверх того и особенным установлением, имеющим право отставлять все решения, законам или установленным формам противные.
Правда, что и у нас есть правило (в указах 1821 июля 29 (28708) и 1823 окт. 31 (29642)), по коему, в случае сомнения в законах по разнообразному их смыслу, велено в решении дел руководствоваться общим духом законодательства. Это есть почти то же, что разрешать случаи по общим началам законоведения; но во-первых, в Своде не будет уже сего разнообразия, и во-вторых, если б оно и было, то правило сие, полезное для высших мест, едва ли можно безусловно допустить для нижних.
Таковы суть неудобства первого предположения.
Второе предположение не представляет тех же выгод единства и простоты, как первое, но зато в нем нет и неудобств его. В нем допускается текст закона, как в случае пропуска его в Своде, так и в случае сомнения в смысле, и допускается не только как вспомогательное средство пояснения, но и как самое основание решения, и следственно не по одной статье Свода решится дело, но в случаях сомнительных по соображению статьи с самым законом. Сим устраняется для частных лиц всякое опасение, что в праве их от перемены внешней формы закона может последовать какое-либо изменение, ибо в защиту своего права они могут приводить но только статьи Свода, но и самый текст закона, если считают его для себя выгоднейшим или находят, что он пропущен в Своде; устраняется для присутственных мест всякий предлог к умножению сомнений и вопросов, ибо средства к разрешению их не только останутся те же, какие и доселе были, но они еще усилятся Сводом.
К сему присоединяется в сем предположении другая важная выгода: постепенная ревизия Свода на самом опыте; ибо каждый случай, когда дело решено будет не по статьям Свода, но по тексту закона, будет служить практическим на самый Свод примечанием; он будет доказывать, что в статье есть или пропуск, или недостаток в изложении. Хотя нет причины предполагать, чтобы число сих случаев было значительно, но они возможны, и сию самую возможность должно обратить в пользу. Собирая сии случаи воедино, можно будет при ежегодном продолжении Свода вводить в оный и те исправления, кои от сей ревизии возникнут. Таким образом настоящий порядок дел сохранится, а Свод ежегодно будет приобретать более точности и полноты. Если случаи сего рода будут редки или ничтожны, тогда, по указанию опыта, с достоверностью можно уже будет перейти от второго предположения к первому и объявить Свод Законов исключительным.
В третьем предположении Своды, не имея никакого значения законного, никакой силы обязательной, собственно и не принадлежат к законодательству; в сем предположении они были бы почти то же, что и частное произведение наших законоведцев, в обширнейшем только виде, и может быть в лучшей системе расположенное. Нельзя отрицать, что и в сем значении они могли бы еще представить некоторую пользу: они служили бы добрым советом и наставлением к удобнейшему приисканию и лучшему разумению законов; но поелику они не имели бы никакого непосредственного приложения к делам, то смешение, разнообразие, неизвестность законов оставались бы точно те же, как и ныне. Все усилия столетних начинаний кончились бы большою учебною книгою.
Определив сим образом все возможные отношения Сводов к тексту законов и постановлений, следует еще определить отношение их к так называемым предписаниям.
Есть два рода сих предписаний:
1) Разрешения и предписания отдельные. Они даются от министерств и высших начальств по вопросам, возникающим при исполнении законов, когда вопросы сии представляются по частным случаям отдельно от какого-либо подчиненного начальства и когда они могут быть разрешены без всякого дополнения закона, или простым пояснением буквального его смысла, или же одним указанием на другой закон, в связи с ним состоящий.
2) Предписания циркулярные. Они даются по таким же вопросам, отдельно вошедшим, но даются всем подчиненным начальствам, дабы предупредить таковые же от них вопросы или разрешить могущие возникнуть недоумения[3].
Второй род предписаний (циркулярные) хотя нельзя признать законом действующим, как по существу их, так и по непрестанному их изменению, но нельзя их прейти и в молчании, ибо в некоторых разрядах управления большая часть подробных местных распоряжений на них единственно утверждается. В сих разрядах они столько существенны, что без них самое управление с успехом идти не может. Посему-то в сих управлениях, как напр. в таможенном, предписания циркулярные, в законную силу вошедшие, приняты в состав Свода; хотя же и в других частях управления, при ревизии Сводов по департаментам, некоторые из сих предписании были принимаемы во уважение, но не все без изъятия, как потому, что многие из них были случайные и нужда в них миновалась с изданием законов последующих, так и потому, что, быв бо̀льшею частью смешаны в общей переписке министерств, отделить их и разобрать было бы дело едва возможное и по крайней мере весьма продолжительное и притом мало полезное. Посему признано удобнейшим оградить силу их постановлением одного общего правила, что все те из сих предписаний, кои не отменены ни законом, ни предписаниями последующими, остаются и при издании Сводов в прежнем их действии, в пределах, законами для них установленных. Пределы сии не весьма явственны, и может быть полезно было бы снова их обозреть; но сей вопрос, как законодательный, не принадлежит к настоящему делу.
Первый род предписаний (отдельные или частные) составляет существенно переписку министерств с подчиненными им местами. Переписка сия столь явственно различается от закона, что в сем не может предлежать никакого сомнения. Она ни в каком случае не может ни заменить закона, ни иметь силы, когда с ним несогласна.
Примечания править
- ↑ De prima legum dignitate, ut sint certae. De augm. scient. Tract. de just. univers. Tit. I. Aphorism 1.
- ↑ Там же, Aphorism 63.
- ↑ За сим в черновом подлиннике зачеркнуто:
3) Предписания или указы сенатские. Когда вопрос, при исполнении закона возникший, хотя и не требует дополнения в законе, и потому мог бы быть разрешен циркулярным министерства предписанием; но когда вместе с тем признано будет, что исполнение по сему предписанию зависит от содействия мест и лиц, другим министерствам подчиненных, тогда вопрос представляется с мнением министра на усмотрение Сената, и дело решится его указом.
«4) Предписания с объявлением Высочайшей воли. Они исходят в тех случаях, когда вопросы, при исполнении закона быть могущие, или предупреждаются, или разрешаются особыми Высочайшими повелениями, последовавшими или чрез Комитет Министров, или непосредственно чрез министерство.
«Из сих четырех родов предписаний два последние, т. е. предписания с объявлением Высочайших повелений и указы сенатские введены в состав Свода, как законы действующие».
