Дѣло объ И. П. Каляевѣ слушалось въ Особомъ Присутствіи Сената 5 апрѣля 1905 г. Предсѣдательствовалъ Дрейеръ, присутствовали сенаторы: Бобринскій, Варваринъ, Ширинскій-Шихматовъ, Зволянскій, Куровскій; сословные представители губ. предвод. двор. Гудовичъ, моск. гор. голова Голицынъ, и Ямбургскій волостной старшина. Засѣданіе происходитъ при закрытыхъ дверяхъ. Публику составляли нѣсколько жандармскихъ офицеровъ, членовъ магистратуры, лицъ прокурорскаго надзора и мать подсудимаго. Сестра его не была допущена въ залъ засѣданія.
Послѣ объявленія засѣданія открытымъ былъ введенъ И. П. Каляевъ. Онъ блондинъ, средняго роста, худощавый, слабаго тѣлосложенія; держится спокойно и хладнокровно, съ оттѣнкомъ презрительности.
— «Подсудимый Иванъ Каляевъ, — раздается голосъ предсѣдательствующаго — получили ли вы обвинительный актъ?
— «Прежде всего — фактическая поправка: я не подсудимый, я — вашъ плѣнникъ. Мы — двѣ воюющія стороны. Вы — наемные слуги капитала и императорскаго правительства, я — народный мститель, соціалистъ-революціонеръ...»
— Я Вамъ запрещаю продолжать. Секретарь, прочтите списокъ свидѣтелей.
Послѣ прочтенія списка Каляевъ заявляетъ, что имѣетъ, со своей стороны, предъявить одно требованіе. Предсѣдатель не даетъ ему слова. Каляевъ настаиваетъ, въ совершенно спокойной и законной формѣ. Предсѣдатель распоряжается его вывести — и Каляева уводятъ... Защитники — Ждановъ и Мандельштамъ — ходатайствуютъ о перерывѣ засѣданія на 10 минутъ, дабы имѣть возможность обсудить вмѣстѣ съ подсудимымъ дальнѣйшее свое положеніе въ процессе. Предсѣдатель и въ этомъ отказываетъ...
Защитникъ В. А. Ждановъ заявляетъ тогда, что въ такомъ случаѣ онъ считаетъ невозможнымъ и безцѣльнымъ дальнѣйшее свое пребываніе въ залѣ засѣданія. Вслѣдъ за этимъ онъ удаляется.
Наконецъ, защитникъ Мандельштамъ получаетъ разрѣшеніе видѣться съ подсудимымъ и тоже удаляется.
«Процессъ» продолжается въ отсутствіе и «подсудимаго», и защиты...
Но черезъ нѣсколько минутъ предсѣдатель вновь распоряжается ввести Каляева. Съ нимъ вмѣстѣ возвращается и защита. Каляевъ, по окончаніи чтенія обвинительнаго акта, вновь предъявляетъ свое требованіе — на этотъ разъ безпрепятственно. Оказывается, что Каляевъ ранѣе самъ избралъ своимъ защитникомъ Н. В. Тесленко, который, только въ виду отсутствія изъ Москвы, былъ замѣненъ другими. Въ настоящее время Тесленко, ранѣе изучившій все дѣло, возвратился. Каляевъ требуетъ допущенія его къ защитѣ. Ждановъ и Мандельштамъ поддерживаютъ это требованіе. Предсѣдатель отказываетъ, не мотивируя ничѣмъ, кромѣ краткаго: «довольно и двухъ этихъ».
Предсѣдатель обращается къ Каляеву, по прочтеніи обвинительнаго акта, съ обычнымъ вопросомъ — признаетъ ли онъ себя виновным.
Каляевъ отвѣчаетъ просто и спокойно: «Признаю, что смерть вел. кн. Сергѣя произошла отъ моей руки, но виновнымъ себя въ этомъ не признаю по мотивамъ нравственнаго содержанія».
— «Не можете ли Вы это намъ выяснить?» — спрашиваетъ предсѣдатель.
Каляевъ кратко объясняетъ мотивы, побудившіе Боевую Организацію приговорить вел. кн. къ смерти. Убитый былъ однимъ изъ видныхъ представителей и руководителей реакціонной партіи, господствующей въ Россіи. Партія эта мечтаетъ о возвращеніи къ мрачнѣйшимъ временамъ Александра III, культъ имени котораго она исповѣдуетъ. Дѣятельность, вліяніе вел. кн. Сергѣя тѣсно связано со всѣмъ царствованіемъ Николая II, отъ самаго начала его. Ужасная ходынская катастрофа и роль въ ней Сергѣя была вступленіемъ въ это злосчастное царствованіе. Разслѣдовавшій еще тогда причины этой катастрофы гр. Паленъ сказалъ, въ видѣ заключенія, что нельзя назначать безотвѣтственныхъ лицъ на отвѣтственные посты. И вотъ, Боевая Организація П. С.-Р. должна была безотвѣтственнаго передъ закономъ великаго князя сдѣлать отвѣтственнымъ передъ народомъ.
Конечно, чтобы подпасть подъ революціонную кару, вел. кн. Сергѣй долженъ былъ накопить и накопилъ безчисленное количество преступленій передъ народомъ. Дѣятельность его проявлялась на трехъ различныхъ поприщахъ. Какъ московскій генералъ-губернаторъ, онъ оставилъ по себѣ такую память, которая заставляетъ блѣднѣть даже воспоминаніе о пресловутомъ Закревскомъ. Полное пренебреженіе къ закону и безотвѣтственность вел. князя сделали изъ Москвы, поистинѣ, какое то особое великокняжество. Преслѣдованіе всѣхъ культурныхъ начинаній, закрытіе просвѣтительныхъ обществъ, гоненіе на бѣдняковъ-евреевъ, опыты политическаго развращенія рабочихъ, преслѣдованіе всѣхъ протестующихъ противъ современнаго строя — вотъ въ какого рода дѣяніяхъ выражалась роль убитаго, какъ маленькаго самодержца Москвы. Во вторыхъ, какъ лице, занимающее видное мѣсто въ правительственномъ механизмѣ, онъ былъ главой реакціонной партіи, вдохновителемъ всѣхъ репрессивныхъ попытокъ, покровителемъ всѣхъ наиболѣе яркихъ и видныхъ дѣятелей политики насильственнаго подавленія всѣхъ народныхъ и общественныхъ движеній. Еще Плеве заѣзжалъ къ вел. кн. Сергѣю за совѣтами передъ своей знаменитой поѣздкой въ Троицкую Лавру, за которой послѣдовала поѣздка на усмиреніе полтавскихъ и харьковскихъ крестьянъ. Его другомъ былъ Сипягинъ; его ставленникомъ былъ Боголѣповъ, затѣмъ Звѣревъ. Все политическое направленіе правительства отмѣчено его вліяніемъ. Онъ боролся противъ слабой попытки смягченія желѣзнаго режима Святополкомъ-Мірскимъ, объявляя, что «это — начало конца». Онъ проводитъ на мѣсто Святополка своихъ ставленниковъ, Булыгина и Трепова, роль котораго въ кровавыхъ январскихъ событіяхъ слишкомъ извѣстна. — Наконецъ, третье поприще его дѣятельности, гдѣ роль его была наиболѣе значительной, хотя и наименѣе извѣстной: это — личное вліяніе на царя. «Дядя и другъ государевъ» выступаетъ здѣсь, какъ наиболѣе безпощадный и неуклонный представитель интересовъ династіи.
Противъ такой политики борются всѣ революціонныя организаціи; она и ея представители возбудили глубокую ненависть широкихъ народныхъ массъ. Близокъ послѣдній разсчетъ съ ними. Смерть трехъ этихъ ставленниковъ — Боголѣпова, Сипягина и Плеве — является тройнымъ предостереженіемъ самодержавію, исходящимъ отъ главнѣйшихъ дѣятелей революціи. Убійствомъ Сергѣя увѣнчивается зданіе этихъ роковыхъ предостереженій.
— «Такъ значитъ — прерываетъ его предсѣдатель — вы себя также считаете однимъ изъ главнѣйшихъ дѣятелей своей партіи?»
— «Въ этомъ дѣлѣ — отвѣчаетъ Каляевъ — моя личность не играетъ никакой роли и не имѣетъ никакого значенія».
— «А скажите, — задаетъ новый вопросъ предсѣдатель, — если бы вамъ удалось ускользнуть отъ преслѣдованія, вы продолжали бы вашу дѣятельность?»
Каляевъ медленно, раздѣльно отвѣчаетъ:
— «Я исполнилъ 4-го февраля свой долгъ, и думаю, что и впредь бы исполнилъ его. Отвѣчая такимъ образомъ, я думаю, что снова исполняю свой долгъ».
Прокуроръ отказывается отъ допроса свидѣтелей, но защита настаиваетъ на немъ. При допросѣ выясняется, что Каляевъ никакихъ попытокъ къ бѣгству не дѣлалъ. Ничего новаго допросъ болѣе не далъ, и судъ переходитъ къ преніямъ сторонъ.
Прокуроръ Щегловитовъ заявляетъ, что не можетъ остановиться на однихъ фактическихъ доказательствахъ, которыя очевидны. Этого недостаточно, ибо важна и нравственная сторона дѣянія. Принадлежность Каляева къ Партіи Соціалистовъ-Революціонеровъ опредѣляетъ, во что вѣритъ и къ чему стремится Каляевъ. Партія эта характеризуется страшной вѣрой въ правоту своихъ убѣжденій. Но вѣра эта не испытана на горнилѣ науки и разума. Потому-то и отличаются ея приверженцы такой самонадѣянностью и самомнѣніемъ, потому то и жертвуютъ они такъ легко чужой жизнью, отнимать которую у человѣка никто не имѣетъ права, ради достиженія своихъ цѣлей, насильственнымъ путемъ стремятся они къ ниспроверженію основъ государства и покушаются на самое бытіе его. Кровью стремятся они уничтожить высшее благо — общественность. Всѣ государства поняли весь ужасъ такой дѣятельности и борятся противъ нея. На Женевскомъ конгрессѣ постановлено международное обязательство выдавать преступниковъ этого рода.
Затѣмъ прокуроръ доказывалъ, что дѣяніе Каляева не можетъ не быть признано жестокимъ; это полное безразличіе къ жизни другихъ; благодаря такому безразличію дѣйствія революціонныхъ партій въ Россіи привели къ пролитію цѣлаго моря крови и слезъ. Смертный приговоръ при такихъ условіяхъ — дѣло общественной самозащиты.
Послѣ рѣчей защитниковъ и заключительнаго слова Каляева (см. ниже) судъ удалился для совѣщанія. Въ 3 часа объявленъ приговоръ. Каляевъ признанъ виновнымъ: 1) въ принадлежности къ тайному сообществу, стремящемуся путемъ убійствъ ниспровергнуть установленный основными законами образъ правленія; за эту вину «въ виду, отсутствія и тѣни раскаянія», онъ подлежитъ высшей мѣрѣ наказанія, установленной закономъ, то есть 8 годамъ каторжныхъ работъ; 2) «въ умышленномъ лишеніи жизни дяди царствующаго императора, Е. И. В. вел. кн. Сергѣя Александровича», въ видахъ осуществленія цѣли сообщества; за эту вину онъ, согласно закону, подлежитъ лишенію всѣхъ правъ состоянія и смертной казни; и 3) «въ томъ, что, хотя и безъ прямого умысла лишить жизни кучера А. Рудинкина, но зная и предвидя, что отъ разрыва метательнаго снаряда должна подвергнуться опасности и его жизнь», онъ, тѣмъ не менѣе, бросилъ снарядъ, причинившій Рудинкину тяжкія тѣлесныя поврежденія, отъ которыхъ послѣдній умеръ; за это Каляевъ подлежитъ высшей мѣрѣ наказанія, установленной закономъ, т. е. лишенію всѣхъ правъ состоянія и ссылкѣ въ каторжныя работы на 15 лѣтъ. По совокупности рѣшеніе гласитъ: подвергнуть Каляева, по лишенію всѣхъ правъ состоянія, смертной казни черезъ повѣшеніе.
Выслушавъ приговоръ, Каляевъ сказалъ:
«Я счастливъ вашимъ приговоромъ; надѣюсь, что вы рѣшитесь исполнить его надо мною такъ же открыто и всенародно, какъ и я исполнилъ приговоръ Партіи Соціалистовъ-Революціонеровъ.
«Учитесь смотрѣть прямо въ глаза надвигающейся революціи».