Давным-давно тому назад вся земля представляла из себя один большой прекрасный сад.
Всё в нём цвело и благоухало, и люди, населявшие его, были не менее прекрасны, чем окружающая их природа: глаза их отражали прозрачную синеву небес, а души — кристально-чистые воды озер и ручьев.
Но лучшим украшением этого прекрасного сада была маленькая чудо-птичка, которую называли Счастьем.
Когда её нежный голосок звенел в вышине и наполнял воздух радостными мелодиями, люди, слушая его, уносились душою куда-то далеко-далеко, к самому солнцу, и им казалось, что всё внутри их залито его горячим сияющим светом. Когда же птичка перелетала с одного куста на другой, им хотелось стоять так вечно и вечно смотреть на нее милую, легкокрылую певунью!
Но вот однажды среди них появился человек, пришедший, по-видимому, из никому неведомых далеких краев. В его глазах отражалось темное ночное небо, и взгляд этих мрачных глаз, освещавший его бледное лицо, сверкал, как прорезывающая тучу молния; вокруг головы его, подобно разорванным грозовым облакам, висели черные жесткие пряди волос.
Человек шел по прекрасному цветущему саду, но сердце его не радовалось окружающей его красоте: оно было полно зависти и злобы!
Вдруг над ним раздалось пение, такое чудное пение, какого он еще никогда не слышал в жизни. Всё существо его наполнилось сладким томленьем: ему вдруг захотелось стоять и слушать, слушать без конца!
Но песня смолкла, и человек с мрачными глазами, подняв голову, увидел прелестную маленькую птичку, сидевшую на ветке как раз над его головой. Казалось, это был живой кусочек радуги, — так искрились, сверкали и горели ослепительной красотой все перышки этого нежного созданья.
— Она должна быть моею, — сказал себе человек. — Она не должна петь для других. Я посажу ее в клетку и буду один любоваться её красотой! Петь она будет для меня, только для меня одного!
И он протянул с жадной поспешностью руку.
Маленькая певунья всегда жила среди людей и знала, как они любят ее: она доверчиво села на протянутую руку, но тут неожиданно она увидела взгляд, полный зависти и злобы, устремленный на нее, и в ту же самую минуту почувствовала, как нежное тельце её сжимают крепкие злые пальцы. Она отчаянно забилась, рванулась изо всех сил и неожиданно для себя самой издала вдруг крик, который зазвенел таким страданьем и такой печалью, что человек в страхе невольно разжал свою руку, и в ту же минуту что-то радужное и прекрасное сверкнуло перед ним и исчезло в темной зелени деревьев, исчезло навсегда!
И вот с тех пор, как она повстречалась с завистью и злобой, сладкоголосая птичка-Счастье перестала жить среди людей. «Я им не причинила зла — лучшие песни мои звучали для них, — а они так безжалостно помяли мои прекрасные крылья! Но пусть будет так! Я всё же могу еще петь, но только не будут они близко видеть меня!»
С этого времени только издалека звучали людям песни Счастья. Услышав их, люди отправлялись им навстречу, но сколько бы они ни шли, песня звучала всё так же далеко, и тогда им начинало казаться, что эти дивные мелодии звучат в их собственном сердце. Но песня Счастья смолкала, и голос внутри их переставал петь: это Счастье улетало, улетало далеко.
Больше всего любило Счастье детей: голубые ясные глазки этих невинных созданий напоминали ему своим цветом лазурь небес прекрасного сада. Часто незамеченное никем, ночью, влетало Счастье в комнату ребенка, садилось у его изголовья и пело свои нежные песни. Проснувшись дети широко раскрывали свои удивленные глаза и, увидев сверкавшие в темноте перышки Счастья, улыбаясь тянулись к нему. «Это им хочется достать месяц с неба», говорили тогда шутливо молодые матери. Пропев много своих чудных песен, Счастье снова улетало.
Когда оно видело молодых девушек и юношей с доверчивыми глазами, полных надежды и веры в жизнь, Счастье садилось недалеко от них, и над их головами начинали звенеть его радостные трели. О, какой прекрасной казалась им тогда жизнь, какой светлой, лучезарной! «Мы будем вечно счастливы, мы будем вечно любить», говорили тогда юноши и девушки друг другу.
Случалось, что и люди, узнавшие, что такое жизнь, тоже видели иногда пролетающее мимо Счастье, но вместо того, чтобы всей душой отдаваться его чудным напевам, они старались рассмотреть его красивое оперенье и замечали тогда его помятые крылья. «Издали эта птичка казалась нам неизмеримо красивей, — говорили они. — Как это странно! Мы не замечали раньше её помятых крыльев! А в радостных песнях её звучат иногда ноты страданья и печали! Нет, верно, это не то Счастье, о котором рассказывали нам наши отцы и деды, когда они жили в прекрасном цветущем саду! Надо сказать нашим детям, чтобы они пошли искать то единственное, настоящее, сладкоголосое и прекрасное Счастье!»
И они рассказывали о нём своим детям и внукам.
Многие, очень многие отправлялись в поиски за Счастьем, и им случалось находить на пути прекрасные, ярко блиставшие перья, которые пролетавшее Счастье роняло иногда на землю. Люди называли их: любовью, славой, богатством. Они были разнообразны по величине и оттенкам, но чаще всего приходилось находить только по одному перу, а люди мечтали увидеть Счастье во всей его первобытной нетленной красоте! Вот почему они всегда неустанно говорили о нём и ждали, когда оно снова вернется на землю. А Счастье тоже ждало, чтобы вся земля снова обратилась в один прекрасный цветущий сад: только там хотело оно петь снова для всех людей свои чудные, бессмертные песни!