Одесситки (Дорошевич)/ДО
Текст содержит фрагменты на иностранных языках. |
Текст содержит цитаты, источник которых не указан. |
| Одесситки : Мнѣнія одесситовъ |
| Источникъ: Дорошевичъ В. М. Одесса, одесситы и одесситки. — Одесса: Изданіе Ю. Сандомирскаго, 1895. — С. 31. |
«Женщины — это прекрасный полъ, который мы топчемъ ногами!» — говоритъ «Веселый философъ».
И 167 кавалеровъ съ величайшимъ усердіемъ принимаются за это благородное и возвышенное занятіе.
«Вы хотите, — пишетъ „Мужчина“, — чтобъ я перечислилъ недостатки женщинъ? Скажите, пожалуйста, сколько строкъ вы думаете посвятить этому фельетону? Если не менѣе 2000 строкъ, — я, пожалуй, пришлю начало перечисленія женскихъ недостатковъ».
«У нихъ есть всего одно достоинство: онѣ родятъ мужчинъ!» — добавляетъ «Оптимистъ».
«Всѣ женщины въ мірѣ сдѣлали только одно доброе дѣло: родили Шопенгауэра, который ихъ такъ хорошо обругалъ!» — заявляетъ «Несчастный».
Оказывается, что это была, однако, довольно критическая минута для прекраснаго пола!
Всѣмъ женщинамъ нужно было умереть въ ту самую минуту, когда родился Шопенгауэръ.
«Этотъ отзывъ о женщинахъ! — восклицаетъ „Мрачный пессимистъ, страдающій несвареніемъ желудка“, — сколько нужно имѣть волосъ на головѣ, чтобъ женская голова не разлетѣлась въ дребезги, когда Шопенгауэръ ударилъ по ней своей изумительной книгой!»
Вообще, Шопенгауэръ — это нѣчто вродѣ банкира для гг. ненавистниковъ женщинъ. Одесситы занимаютъ у него цитаты каждый разъ, какъ хотятъ обругать женщинъ.
«Я люблю, когда Шопенгауэръ говоритъ о женщинахъ, и терпѣть не могу, когда женщины говорятъ о Шопенгауэрѣ! — заявляетъ г. „Спарафучиле“ и добавляетъ. — Создать женщину! Только природа способна на такіе парадоксы».
А г. «Архивный чиновникъ» такъ добръ, что сообщаетъ даже легенду о происхожденіи женщины.
По его словамъ, это давнишнее дѣло происходило такъ (онъ долженъ знать, — на то онъ и архивный чиновникъ):
«Захотѣлъ Магадэва создать женщину, взялъ у мужчины палецъ и положилъ сушиться на солнцѣ. Прибѣжала собаченка, стащила палецъ и удрала. Магадэва погнался за нею, но успѣлъ поймать ее только за хвостъ. Собаченка рванулась съ такой силой, что ея хвостъ остался въ рукахъ Магадэвы, — и убѣжала. За неимѣніемъ болѣе благороднаго матеріала, Магадэвѣ пришлось создать женщину изъ хвоста. Вотъ почему женщины только и дѣлаютъ, что „брешутъ“ на насъ, и постоянно „вертятъ хвостомъ“».
А г. «Отецъ не своихъ дѣтей» передаетъ другую легенду тоже индѣйскаго происхожденія.
«Говорятъ, что Брама, создавая весь міръ, послѣ каждаго своего творенія, говорилъ, взглянувши на него: „хорошо“; — и, только создавъ женщину, онъ не произнесъ этого слова!»
Вообще индѣйскихъ легендъ о происхожденіи женщины приводится много, и, разсказавъ двѣ изъ нихъ, г. «Одесситъ» замѣчаетъ:
«И такъ, женщина была создана въ Индіи. Не оттого-ли женщины — настоящія „индѣйки“?»
Г. «Очень юный», не смотря на свою «очень юность», сомнѣвается даже въ томъ, кто создалъ женщину:
«Я думаю, что ее создалъ чортъ. Замѣтны черты наслѣдственности».
Впрочемъ, это не важно, кто создалъ женщину.
Если-бы кто-нибудь захотѣлъ повторить, по словамъ «Дона-Алонзе», «эту граціозную ошибку природы», — то г. «Фармацевтъ» предлагаетъ готовый рецептъ для созданія женщины:
«Отсутствіе правды и добра.
Безъ лжи ни шагу, много зла;
Добродѣтель лишь для славы,
Жажда къ деньгамъ для забавы.
Постоянство лишь на время,
Вѣрность, правда, для нихъ бремя;
Прямодушье лишь для лести,
Безъ благородства, масса мести;
Откровенность лишь для цѣли,
Сердце встрѣтишь еле-еле;
Неумѣлость, подражанье,
Мало добраго желанья.
Все толкуютъ на свой ладъ,
Клянусь, вы угодите въ адъ».
Надо быть фармацевтомъ, чтобъ писать такіе скверные стихи, — и много выпить этой «микстуры», чтобы такъ обрушиваться на женщинъ.
Бѣдныя женщины!
Право, судя по этой ненависти, какую питаютъ мужчины къ женщинамъ, я боюсь, что родъ человѣческій, по крайней мѣрѣ въ Одессѣ, скоро совсѣмъ прекратится.
Какихъ, какихъ сравненій они не подбираютъ для женщинъ!
«Женщина это хорошо отполированное плоское зеркало, въ которое ни одинъ лучъ не проходитъ, а всякій отражается, оставляя лишь мнимое изображеніе!» — говоритъ «Студентъ-математикъ».
«Женщина — это декорація! — по мнѣнію „Ноела“, — чѣмъ дальше отъ нея — тѣмъ она лучше!»
«Женщины — міровое зло!»
И это восклицаетъ еще «Снисходительный критикъ дамъ»!
Тутъ-же онъ добавляетъ:
«Если-бы китайцы не носили женскихъ косъ и бабьихъ юбокъ, исходъ китайско-японской войны былъ-бы иной».
«Женщина — царица наслажденія и отверженное дитя науки и ума!» — по мнѣнію «Мыслителя».
«Въ семьѣ не безъ урода, — говоритъ „Журналистъ“, — такова пословица; въ семьѣ всѣхъ живущихъ существъ женщина и есть именно нравственный уродъ».
«Вы укоряете насъ происхожденіемъ, — саркастически улыбается „Провинціалъ“, — „мужчина созданъ изъ грязи“, но не забывайте, что вы созданы изъ мужчины. Вы — внучки грязи».
«Не наводитъ-ли васъ на грустныя размышленія то удивительное явленіе, что чахотка, горячка, чума, холера, лихорадка, водянка, оспа и другіе бичи небесные, — всѣ женскаго рода?!» — спрашиваетъ г. «Аскетъ».
Можно подумать, что мы попали въ палату буйныхъ больныхъ.
Такъ писать противъ женщинъ!
«Чѣмъ мы обязаны женщинѣ? — яростно вопрошаетъ „Эмбе“, — первое, что сдѣлала женщина, — лишила насъ рая. Второе — произвела на свѣтъ Каина».
«Есть одна святая женщина на свѣтѣ — моя мать, но и та не могла не сдѣлать гадости; родила меня на свѣтъ».
Судя по письму этого «Сына-меланхолика», — со стороны его матушки это было, дѣйствительно, лишнее.
«О, женщины, женщины!»[1] — вслѣдъ за Шекспиромъ повторяютъ не то четырнадцать, не то семнадцать корреспондентовъ.
«Женщина — это неумѣлое изданіе беллетристическихъ произведеній, гдѣ на 100 листовъ скучной прозы попадаются 3—4 строки поэзіи», — говоритъ «А. Б. К.».
«О, милыя, граціозныя, пикантныя, съ круглыми формами и жидкимъ мозгомъ созданія!» — восклицаетъ «Мизантропъ».
«Женщина — красивое зданіе, требующее частыхъ ремонтировокъ!» — по философскому умозаключенію «И. П. В.».
А «Разочарованный провинціалъ», чтобъ излить свою ненависть къ женщинамъ, беретъ старый афоризмъ:
«Женщины — кушанье, которое было-бы достойно боговъ, если-бъ чортъ не приправилъ его!»[2]
«Знаменитый греческій оригиналъ, — пишетъ г. „Тридцать три“, — съ зажженнымъ фонаремъ безплодно искалъ человѣка. Если-бы Діогенъ искалъ женщину среди нашихъ разряженныхъ куколъ! Что такое одесситка? Это запутанная комбинація разстроенныхъ нервовъ, разноцвѣтныхъ бантиковъ и косметическихъ ухищреній. Это узелокъ нервовъ, перевязанный лентой.
Это существо съ чисто „гоголевской“ душой (мертвой), ненормальнымъ (по длинѣ) языкомъ и рѣшительно — безумное, потому что оно всегда „безъ ума“ отъ самомалѣйшихъ пустяковъ. Одесситка вѣтреннѣе всѣхъ вѣтровъ, вмѣстѣ взятыхъ. Что онѣ приносятъ намъ? Вѣдь только первый мѣсяцъ — медовый, всѣ остальные — бѣдовые… Женщина — это живой, туго стягивающій, корсетъ для мужчинъ. Единственное ея достоинство: стремленіе къ откровенности — въ декольте».
«Всѣ одесситки матеріалистки, потому что ни о чемъ, кромѣ матерій онѣ не думаютъ!» — восклицаетъ «Разочарованный», а «Aspa»[3] еще подсмѣивается:
«Вы знаете „дорогія“ матеріи… но „высокихъ“ вы не знаете и знать не хотите!»
«Вы даже назвали свои моднѣйшія юбки названіемъ „колоколъ“! Вы только и дѣлаете, что безъ толку звоните! Вы — пусты, какъ звонъ».
Это говоритъ «Оводъ», который, по его словамъ, «ненавидитъ всѣхъ женщинъ, за исключеніемъ одной: вдовы Клико».
Выпейте, милостивый государь, за здоровье вашихъ враговъ.
Сравненіе женщины съ колоколомъ — самое любимое мужское сравненіе.
«Женщина — это нашъ похоронный колоколъ, — говоритъ г. А., — онъ звонитъ, отправляя насъ то въ рай, то въ адъ».
А г. «Декламаторъ», сравнивая женщинъ съ колоколомъ, приводитъ старое стихотвореніе:
«Я дворецъ воздвигну на морскихъ волнахъ,
Сколько есть песчинокъ, я сочту въ степяхъ,
Я зубами съ неба притащу луну,
Если въ цѣломъ мірѣ встрѣчу хоть одну
Женщину, у которой страсти къ деньгамъ нѣтъ.
Секретарь, квартальный, публицистъ, поэтъ
Могутъ ненавидѣть деньги всей душой…
Женщина не можетъ, въ мірѣ нѣтъ такой!
Женщина для нашей братьи — для мужчинъ —
Колоколъ, въ которомъ звонъ всегда одинъ;
И упоренъ этотъ колокольный звонъ:
„Денегъ, денегъ, денегъ“, — благовѣститъ онъ».[4]
На что способна женщина?
На любовь?
«Любви больше нѣтъ», — похороннымъ голосомъ заявляетъ г. «Увѣренный».
А дружба…
«Дружба, — по мнѣнію г. „Бредбога“, — мало трогаетъ женщинъ, потому что кажется имъ вялой послѣ любви».
«Мужчина, — по его мнѣнію, — пріобрѣтаетъ хитрость, женщина родится съ нею».
«У кого дома есть нѣсколько женщинъ, дѣйствующихъ за одно, тотъ уже не хозяинъ дома!»[5] — сыплетъ онъ афоризмами.
И наконецъ:
«Женщины — главы на гуляньѣ, ворчуньи дома и голубки на свиданіяхъ наединѣ».
«Не женитесь! — совѣтуетъ г. „Игрекъ“, — постарайтесь только, чтобъ женились ваши друзья».
Г. «Не здѣшній» приводитъ для женщинъ самое лучшее сравненіе, какое только можно привести въ концѣ XIX вѣка:
«Мужъ, который показываетъ свою жену и свой кошелекъ, рискуетъ, что у него будутъ занимать и то, и другое».
«Какія онѣ жены! — восклицаетъ г. С. Ч., — будучи вашей законной женой, она говоритъ: „я буду вашей законной «подругой» — потрудитесь давать мнѣ за это содержаніе“».
Чортъ знаетъ что такое!
И по мнѣнію г. Ц.:
«Женщина — вѣрный путь на Сахалинъ».
Но, въ такомъ случаѣ, да здравствуетъ-же этотъ «Добровольный флотъ», доставляющій насъ на островъ Сахалинъ!
Этотъ тостъ, вѣроятно, возмутитъ г. Марка.
Онъ настроенъ гораздо болѣе серьезно и желаетъ не больше, не меньше, какъ… анатомировать женщинъ.
«Давайте ихъ анатомировать!» — предлагаетъ онъ.
Merci[6] за милое приглашеніе. Но извините, мнѣ некогда.
«Высшій вѣсъ женскаго мозга не достигаетъ самаго низшаго мозга мужчины!»
Анатомировать женщинъ вообще охотниковъ не мало.
Странная манера въ Одессѣ обращаться съ дамами!
«Многое, что мы принимаемъ въ нихъ за проявленіе души, сердца, характера, безхарактерности, — не больше, не меньше, какъ просто слѣдствіе особенности ихъ организаціи, ихъ особыхъ болѣзней. Если-бы Жанну д’Аркъ не сожгли на кострѣ, а анатомировали, — быть можетъ, оказалось-бы, что это просто больная истеріей. Въ нихъ нѣтъ ничего, кромѣ особенностей ихъ организаціи и ихъ болѣзней!»
Таково мнѣніе г. «немножко доктора, немножко философа».
«У нихъ есть кусочекъ мяса, который доктора по ошибкѣ принимаютъ за сердце. Величайшая медицинская ошибка въ мірѣ!» — говоритъ «Экспортеръ».
А «Веселый поэтъ съ печальною улыбкой» въ грустномъ недоумѣніи останавливается передъ вѣчною загадкой — «сердцемъ женщины».
«Очень трудно рисовать
Сердца женскаго картину!..
Въ ней пришлось-бы сочетать
Съ „Маргаритой“ — „Мессалину“.
Впрочемъ, выходъ есть и тутъ:
Въ наше время оперетки,
Надо думать — разцвѣтутъ
„Маргариточки“ въ… кокетки!»
«О, исчадія ада!» — восклицаетъ «Читатель», которому, должно быть, очень насолили женщины.
Но вѣдь должны-же быть какія-нибудь достоинства въ этихъ существахъ?
О, конечно!
«Онѣ добры, очень добры… къ друзьямъ дома!!» — хвалитъ ихъ «Мужъ своей жены».
«Онѣ щедры, когда тратятъ мужнины деньги».
«Онѣ даже великодушны, когда дарятъ пріятельницѣ новую, только-что полученную, самую модную шляпку… которая не нравится имъ самимъ».
И вотъ, наконецъ, самый восторженный отзывъ о женщинахъ:
«Самая послѣдняя женщина стоитъ самаго перваго мужчины!» — восторженно восклицаетъ «Другъ женщинъ».
Но позвольте, милостивая государыня!
Можно все скрыть, кромѣ женскаго почерка.
Онъ васъ выдалъ.
Вы переодѣлись въ мужской костюмъ и явились сюда, подъ видомъ мужчины, чтобъ защищать вашихъ сестеръ.
Это вдвойнѣ хорошо:
И великодушно, и пикантно.
Но вашу руку, прекрасная маска въ костюмѣ «travesti»[7]…
Я боюсь оставить васъ одну въ обществѣ такой массы мужчинъ, — сколь-бы они ни клялись въ ненависти къ вашему прекрасному полу.
— Et voila tout.[8]
Вотъ къ какимъ мнѣніямъ о женщинахъ можно, оказывается, придти, живя въ Одессѣ.
Посмотримъ, на сколько-же виноваты въ этомъ одесситки.
«Въ Одессѣ свирѣпствуютъ двѣ повальныя эпидеміи, — говоритъ „Старожилъ“, — среди мужчинъ — винтъ, среди женщинъ — флиртъ. Флиртуетъ вся Одесса. Не вѣрьте одесситкамъ».
По словамъ гг. кавалеровъ, онѣ начинаютъ флиртовать очень рано.
«Еще въ школѣ! — восклицаетъ „Отецъ семейства“, — еще въ приготовительномъ классѣ она уже вполнѣ приготовлена къ флирту».
«Онѣ кокетничаютъ еще тогда, когда не знаютъ разницы между лунной ночью и варѳоломеевской!» — добавляетъ г. «Рдр.».
«Онѣ — воплощенное цѣломудріе мысли… до трехлѣтняго возраста», — говоритъ «Морякъ».
А г. В. К. даже въ стихахъ рекомендуетъ:
«Не ходите вы, дѣвицы, вдоль по улицѣ гулять,
Не давайте гимназистамъ васъ до дома провожать»…
«Flirt[9] неразрывно связанъ съ Одессой! — по словамъ „Monsieur Sans-Gêne“[10]. — Одесса — сама по себѣ южанка и любитъ увлекаться и увлекать, — какъ-же одесситкамъ удержаться отъ увлеченій? На какой ступени ни стояла-бы одесситка, всегда является у нея желаніе вскружить голову если не красотой, то туалетомъ. Дома-ли, на балу, на улицѣ, — онѣ вездѣ вѣрны себѣ. Девизъ одесситки: „Pereat mundus — fiat voluptas“[11]».
«Всякая женщина состоитъ изъ тѣла, души и платья. У одесситки вмѣсто сердца — книжечка для записи „пріѣхавшихъ“ и „выѣхавшихъ“. Какъ легко попасть и въ первый, и во второй разрядъ!» — очевидно, съ грустью вздыхаетъ «Иногородній».
И г. «Немужъ» заявляетъ:
«„Если замужняя женщина носитъ часы, она не вѣрна“ (Дюма).[12] Многія одесситки не носятъ часовъ. Это много-бы говорило въ ихъ пользу, если-бы черезъ каждые десять шаговъ у насъ не было часовыхъ магазиновъ, гдѣ можно узнать, который часъ».
«Практичныя жены практичныхъ мужей!» — восклицаетъ «Влюбленный какъ котъ».
А «К. П.» разражается цѣлой филиппикой противъ одесситокъ:
«Вы называете насъ въ своихъ письмахъ „ослами въ пенснэ“, „свиньями въ цилиндрахъ“.
А кого изъ двухъ выберетъ одесситка въ мужья: богатаго осла, или бѣднаго, но содержательнаго умственно и нравственно мужчину?
Конечно, богатаго осла — и, придѣлавъ ему рожки, превратитъ его въ барана».
«Ими руководитъ одно любопытство! — увѣряетъ г. „Пожившій“, — онѣ и замужъ-то выходятъ изъ любопытства, и измѣняютъ только изъ любопытства».
«„La donna è mobile“[13] — это могло бы быть мѣстнымъ гимномъ Одессы!» — по словамъ «Бывшаго поклонника».
«Одесситки восхитительны, — по словамъ „Туземца“, — но онѣ слишкомъ любятъ туалеты и удовольствія».
«Онѣ слишкомъ любятъ удовольствія. Слишкомъ. Слишкомъ. Слишкомъ», — трижды повторяетъ «Катонъ».
И изо всѣхъ удовольствій, по словамъ «Неунывающаго бессарабца», онѣ больше всего любятъ маскарады.
«Потому-что маскарадъ — это единственное мѣсто, гдѣ можно снять маску, которую женщина носитъ всю свою жизнь».
Маски-же, по его словамъ, раздѣляются на три категоріи:
«1) Маски, пріѣзжающія въ маскарадъ съ мужьями.
2) Маски, пріѣзжающія слѣдить за мужьями.
3) Маски, пріѣзжающія въ маскарадъ искать „мужа“.
Самая скучная категорія — первая, самая распространенная — третья. Охотиться слѣдуетъ за второй. Женщина всегда должна быть очарована. Ловите моментъ, когда она разочарована въ мужѣ».
Письма приходятъ къ концу…
«Говорить о женщинахъ! — восклицаетъ какой-то „Петя“, — но лучшая похвала для женщины, когда о ней не говорятъ».
И, наконецъ, послѣднее письмо, посвященное женщинамъ:
«Мнѣ 64 года. Возрастъ, когда должно перестать думать о женщинахъ и можно о нихъ писать спокойно, какъ лѣтописецъ. Вы получите, милостивый государь, безъ сомнѣнія, массу писемъ, направленныхъ противъ женщинъ. Дайте мѣсто и письму старика. Выше всего на свѣтѣ ставьте женщину. Ей поклоняйтесь. Отдавайте ей все: ваши мысли, вашъ трудъ, а если и жизни потребуетъ она, — отдайте ей жизнь за одинъ поцѣлуй. Потому что нѣтъ на свѣтѣ ничего выше, ничего дороже женщины. Мы негодуемъ на нихъ. А безъ нихъ — что было-бы на этомъ свѣтѣ, кромѣ скуки, отвращенія къ жизни. Она — царица міра, потому что весь міръ лежитъ у ея ногъ. Она — конечная цѣль всѣхъ желаній. У нея есть недостатки, пороки, — но только умѣйте любить. Вы не замѣтите недостатковъ, ея пороки вамъ покажутся достоинствами. Вы будете счастливы. Чего-же вамъ больше? Любите. И когда старость, какъ флеромъ, подернетъ передъ вами прошлую жизнь и выплывутъ, какъ изъ тумана, эти чарующіе образы женщинъ, которыя дарили васъ минутами счастія… О, сколько благодарности проснется въ вашемъ сердцѣ за эти лучшія въ жизни минуты. Благодарности за счастье, за страданія, за все. Такъ живите-же такъ, чтобы подъ старость у васъ остались воспоминанія.
Воспоминанія — это все, что остается въ старости. Любите женщину. Умѣйте прощать ей все».
Я преклоняюсь предъ вами, почтенный старикъ.
Вы говорите тѣмъ языкомъ galanterie[14], которымъ говорили о женщинахъ въ ваше время.
По этимъ письмамъ вы видите, какъ говорятъ о женщинахъ теперь.
И я не нахожу, чтобы одесситки были особенно неправы, давая нелестные отзывы объ одесситахъ.
Судите вы, кто остроумнѣе: мужчины, или женщины?
Я, съ своей стороны, скажу одно.
Изъ писемъ женщинъ получился огромный двойной фельетонъ.
Писемъ мужчинъ было вдвое больше, — изъ нихъ я насилу набралъ одинъ «ординарный».
Никогда моя корзина не была полна такими глупостями, какъ въ то время, когда я получалъ письма мужчинъ о женщинахъ.
Одесситки — тѣ хоть бранятся отъ себя.
А одесситы, даже чтобъ выбраниться, берутъ на прокатъ мысли у Шопенгауэра, приводятъ старые стихи и избитые афоризмы.
Открытая война кончена.
И кавалеры, и дамы, правда, много наговорили непріятнаго другъ другу.
Но… «Милые бранятся — только тѣшатся», какъ пишетъ по этому поводу «Запоздалый подснѣжникъ».
Я надѣюсь, что послѣ доброй ссоры будетъ заключенъ хорошій миръ.
Слѣдуетъ прощать женщинамъ и не обращать вниманія на то, что говорятъ мужчины.
Это неискренно.
Во всемъ мірѣ я знаю одного человѣка, который имѣлъ-бы право писать противъ женщинъ.
Но онъ никогда не подниметъ руки противъ бога, которому молится всю жизнь.
Позвольте мнѣ скрыть его имя.
Примѣчанія
править- ↑ Необходим источник цитаты
- ↑ Необходим источник цитаты
- ↑ исп.
- ↑ Необходим источник цитаты
- ↑ Необходим источник цитаты
- ↑ фр. Merci — Спасибо. Прим. ред.
- ↑ фр.
- ↑ фр.
- ↑ фр. Flirt — Флиртъ. Прим. ред.
- ↑ фр.
- ↑ «Пусть погибнетъ міръ, лишь-бы было удовольствіе» — переводъ этихъ «страшныхъ словъ».
- ↑ Необходим источник цитаты
- ↑ итал. La donna è mobile — Сердце красавицъ склонно къ измѣнѣ. Прим. ред.
- ↑ фр.