Одесситки (Дорошевич)

Одесситки : Мнения одесситов
автор Влас Михайлович Дорошевич
Источник: Дорошевич В. М. Одесса, одесситы и одесситки. — Одесса: Издание Ю. Сандомирского, 1895. — С. 31.

«Женщины — это прекрасный пол, который мы топчем ногами!» — говорит «Весёлый философ».

И 167 кавалеров с величайшим усердием принимаются за это благородное и возвышенное занятие.

«Вы хотите, — пишет „Мужчина“, — чтоб я перечислил недостатки женщин? Скажите, пожалуйста, сколько строк вы думаете посвятить этому фельетону? Если не менее 2000 строк, — я, пожалуй, пришлю начало перечисления женских недостатков».

«У них есть всего одно достоинство: они родят мужчин!» — добавляет «Оптимист».

«Все женщины в мире сделали только одно доброе дело: родили Шопенгауэра, который их так хорошо обругал!» — заявляет «Несчастный».

Оказывается, что это была, однако, довольно критическая минута для прекрасного пола!

Всем женщинам нужно было умереть в ту самую минуту, когда родился Шопенгауэр.

«Этот отзыв о женщинах! — восклицает „Мрачный пессимист, страдающий несварением желудка“. — Сколько нужно иметь волос на голове, чтоб женская голова не разлетелась вдребезги, когда Шопенгауэр ударил по ней своей изумительной книгой!»

Вообще, Шопенгауэр — это нечто вроде банкира для г-д ненавистников женщин. Одесситы занимают у него цитаты каждый раз, как хотят обругать женщин.

«Я люблю, когда Шопенгауэр говорит о женщинах, и терпеть не могу, когда женщины говорят о Шопенгауэре! — заявляет г-н „Спарафучиле“ и добавляет. — Создать женщину! Только природа способна на такие парадоксы».

А г-н «Архивный чиновник» так добр, что сообщает даже легенду о происхождении женщины.

По его словам, это давнишнее дело происходило так (он должен знать, — на то он и архивный чиновник):

«Захотел Магадэва создать женщину, взял у мужчины палец и положил сушиться на солнце. Прибежала собачонка, стащила палец и удрала. Магадэва погнался за нею, но успел поймать её только за хвост. Собачонка рванулась с такой силой, что её хвост остался в руках Магадэвы, — и убежала. За неимением более благородного материала, Магадэве пришлось создать женщину из хвоста. Вот почему женщины только и делают, что „брешут“ на нас и постоянно „вертят хвостом“».

А г-н «Отец не своих детей» передаёт другую легенду тоже индейского происхождения.

«Говорят, что Брама, создавая весь мир, после каждого своего творения, говорил, взглянувши на него: „Хорошо“; — и, только создав женщину, он не произнёс этого слова!»

Вообще индейских легенд о происхождении женщины приводится много, и, рассказав две из них, г-н «Одессит» замечает:

«Итак, женщина была создана в Индии. Не оттого ли женщины — настоящие „индейки“?»

Г-н «Очень юный», несмотря на свою «очень юность», сомневается даже в том, кто создал женщину:

«Я думаю, что её создал чёрт. Заметны черты наследственности».

Впрочем, это не важно, кто создал женщину.

Если бы кто-нибудь захотел повторить, по словам «Дона Алонзе», «эту грациозную ошибку природы», — то г-н «Фармацевт» предлагает готовый рецепт для создания женщины:

«Отсутствие правды и добра.
Без лжи ни шагу, много зла;
Добродетель лишь для славы,
Жажда к деньгам для забавы.
Постоянство лишь на время,
Верность, правда, для них бремя;
Прямодушье лишь для лести,
Без благородства, масса мести;
Откровенность лишь для цели,
Сердце встретишь еле-еле;
Неумелость, подражанье,
Мало доброго желанья.
Всё толкуют на свой лад,
Клянусь, вы угодите в ад».

Надо быть фармацевтом, чтоб писать такие скверные стихи, — и много выпить этой «микстуры», чтобы так обрушиваться на женщин.

Бедные женщины!

Право, судя по этой ненависти, какую питают мужчины к женщинам, я боюсь, что род человеческий, по крайней мере в Одессе, скоро совсем прекратится.

Каких-каких сравнений они не подбирают для женщин!

«Женщина — это хорошо отполированное плоское зеркало, в которое ни один луч не проходит, а всякий отражается, оставляя лишь мнимое изображение!» — говорит «Студент-математик».

«Женщина — это декорация! — по мнению „Ноела“. — Чем дальше от неё — тем она лучше!»

«Женщины — мировое зло!»

И это восклицает ещё «Снисходительный критик дам»!

Тут же он добавляет:

«Если бы китайцы не носили женских кос и бабьих юбок, исход китайско-японской войны был бы иной».

«Женщина — царица наслаждения и отверженное дитя науки и ума!» — по мнению «Мыслителя».

«В семье не без урода, — говорит „Журналист“, — такова пословица; в семье всех живущих существ женщина и есть именно нравственный урод».

«Вы укоряете нас происхождением, — саркастически улыбается „Провинциал“, — „мужчина создан из грязи“, но не забывайте, что вы созданы из мужчины. Вы — внучки грязи».

«Не наводит ли вас на грустные размышления то удивительное явление, что чахотка, горячка, чума, холера, лихорадка, водянка, оспа и другие бичи небесные, — все женского рода?!» — спрашивает г-н «Аскет».

Можно подумать, что мы попали в палату буйных больных.

Так писать против женщин!

«Чем мы обязаны женщине? — яростно вопрошает „Эмбе“. — Первое, что сделала женщина, — лишила нас рая. Второе — произвела на свет Каина».

«Есть одна святая женщина на свете — моя мать, но и та не могла не сделать гадости; родила меня на свет».

Судя по письму этого «Сына-меланхолика», — со стороны его матушки это было, действительно, лишнее.

«О, женщины, женщины!»[1] — вслед за Шекспиром повторяют не то четырнадцать, не то семнадцать корреспондентов.

«Женщина — это неумелое издание беллетристических произведений, где на 100 листов скучной прозы попадаются 3—4 строки поэзии», — говорит «А. Б. К.».

«О, милые, грациозные, пикантные, с круглыми формами и жидким мозгом создания!» — восклицает «Мизантроп».

«Женщина — красивое здание, требующее частых ремонтировок!» — по философскому умозаключению «И. П. В.».

А «Разочарованный провинциал», чтоб излить свою ненависть к женщинам, берёт старый афоризм:

«Женщины — кушанье, которое было бы достойно богов, если б чёрт не приправил его!»[2]

«Знаменитый греческий оригинал, — пишет г-н „Тридцать три“, — с зажжённым фонарём бесплодно искал человека. Если бы Диоген искал женщину среди наших разряженных кукол! Что такое одесситка? Это запутанная комбинация расстроенных нервов, разноцветных бантиков и косметических ухищрений. Это узелок нервов, перевязанный лентой.

Это существо с чисто „гоголевской“ душой (мёртвой), ненормальным (по длине) языком и решительно — безумное, потому что оно всегда „без ума“ от самомалейших пустяков. Одесситка ветренее всех ветров, вместе взятых. Что они приносят нам? Ведь только первый месяц — медовый, все остальные — бедовые… Женщина — это живой, туго стягивающий, корсет для мужчин. Единственное её достоинство: стремление к откровенности — в декольте».

«Все одесситки — материалистки, потому что ни о чём, кроме материй они не думают!» — восклицает «Разочарованный», а «Aspa»[3] ещё подсмеивается:

«Вы знаете „дорогие“ материи… но „высоких“ вы не знаете и знать не хотите!»

«Вы даже назвали свои моднейшие юбки названием „колокол“! Вы только и делаете, что без толку звоните! Вы — пусты как звон».

Это говорит «Овод», который, по его словам, «ненавидит всех женщин, за исключением одной: вдовы Клико».

Выпейте, милостивый государь, за здоровье ваших врагов.

Сравнение женщины с колоколом — самое любимое мужское сравнение.

«Женщина — это наш похоронный колокол, — говорит г-н А., — он звонит, отправляя нас то в рай, то в ад».

А г-н «Декламатор», сравнивая женщин с колоколом, приводит старое стихотворение:

«Я дворец воздвигну на морских волнах,
Сколько есть песчинок, я сочту в степях,
Я зубами с неба притащу луну,
Если в целом мире встречу хоть одну
Женщину, у которой страсти к деньгам нет.
Секретарь, квартальный, публицист, поэт
Могут ненавидеть деньги всей душой…
Женщина не может, в мире нет такой!
Женщина для нашей братьи — для мужчин —
Колокол, в котором звон всегда один;
И упорен этот колокольный звон:
„Денег, денег, денег“, — благовестит он».[4]

На что способна женщина?

На любовь?

«Любви больше нет», — похоронным голосом заявляет г-н «Уверенный».

А дружба…

«Дружба, — по мнению г-на „Бредбога“, — мало трогает женщин, потому что кажется им вялой после любви».

«Мужчина, — по его мнению, — приобретает хитрость, женщина родится с нею».

«У кого дома есть несколько женщин, действующих заодно, тот уже не хозяин дома!»[5] — сыплет он афоризмами.

И наконец:

«Женщины — главы на гулянье, ворчуньи дома и голубки на свиданиях наедине».

«Не женитесь! — советует г-н „Игрек“. — Постарайтесь только, чтоб женились ваши друзья».

Г-н «Нездешний» приводит для женщин самое лучшее сравнение, какое только можно привести в конце XIX века:

«Муж, который показывает свою жену и свой кошелёк, рискует, что у него будут занимать и то, и другое».

«Какие они жёны! — восклицает г-н С. Ч. — Будучи вашей законной женой, она говорит: „Я буду вашей законной «подругой» — потрудитесь давать мне за это содержание“».

Чёрт знает что такое!

И по мнению г-на Ц.:

«Женщина — верный путь на Сахалин».

Но, в таком случае, да здравствует же этот «Добровольный флот», доставляющий нас на остров Сахалин!

Этот тост, вероятно, возмутит г-на Марка.

Он настроен гораздо более серьёзно и желает не больше, не меньше, как… анатомировать женщин.

«Давайте их анатомировать!» — предлагает он.

Merci[6] за милое приглашение. Но извините, мне некогда.

«Высший вес женского мозга не достигает самого низшего мозга мужчины!»

Анатомировать женщин вообще охотников немало.

Странная манера в Одессе обращаться с дамами!

«Многое, что мы принимаем в них за проявление души, сердца, характера, бесхарактерности, — не больше, не меньше, как просто следствие особенности их организации, их особых болезней. Если бы Жанну д’Арк не сожгли на костре, а анатомировали, — быть может, оказалось бы, что это просто больная истерией. В них нет ничего, кроме особенностей их организации и их болезней!»

Таково мнение г-на «немножко доктора, немножко философа».

«У них есть кусочек мяса, который доктора по ошибке принимают за сердце. Величайшая медицинская ошибка в мире!» — говорит «Экспортёр».

А «Весёлый поэт с печальною улыбкой» в грустном недоумении останавливается перед вечною загадкой — «сердцем женщины».

«Очень трудно рисовать
Сердца женского картину!..
В ней пришлось бы сочетать
С „Маргаритой“ — „Мессалину“.


Впрочем, выход есть и тут:
В наше время оперетки,
Надо думать — расцветут
„Маргариточки“ в… кокетки!»

«О, исчадия ада!» — восклицает «Читатель», которому, должно быть, очень насолили женщины.

Но ведь должны же быть какие-нибудь достоинства в этих существах?

О, конечно!

«Они добры, очень добры… к друзьям дома!!» — хвалит их «Муж своей жены».

«Они щедры, когда тратят мужнины деньги».

«Они даже великодушны, когда дарят приятельнице новую, только что полученную, самую модную шляпку… которая не нравится им самим».

И вот, наконец, самый восторженный отзыв о женщинах:

«Самая последняя женщина стоит самого первого мужчины!» — восторженно восклицает «Друг женщин».

Но позвольте, милостивая государыня!

Можно всё скрыть, кроме женского почерка.

Он вас выдал.

Вы переоделись в мужской костюм и явились сюда, под видом мужчины, чтоб защищать ваших сестёр.

Это вдвойне хорошо:

И великодушно, и пикантно.

Но вашу руку, прекрасная маска в костюме «travesti»[7]

Я боюсь оставить вас одну в обществе такой массы мужчин, — сколь бы они ни клялись в ненависти к вашему прекрасному полу.

Et voila tout.[8]

Вот к каким мнениям о женщинах можно, оказывается, придти, живя в Одессе.

Посмотрим, на сколько же виноваты в этом одесситки.

«В Одессе свирепствуют две повальные эпидемии, — говорит „Старожил“, — среди мужчин — винт, среди женщин — флирт. Флиртует вся Одесса. Не верьте одесситкам».

По словам г-д кавалеров, они начинают флиртовать очень рано.

«Ещё в школе! — восклицает „Отец семейства“. — Ещё в приготовительном классе она уже вполне приготовлена к флирту».

«Они кокетничают ещё тогда, когда не знают разницы между лунной ночью и варфоломеевской!» — добавляет г-н «Рдр.».

«Они — воплощённое целомудрие мысли… до трёхлетнего возраста», — говорит «Моряк».

А г-н В. К. даже в стихах рекомендует:

«Не ходите вы, девицы, вдоль по улице гулять,
Не давайте гимназистам вас до дома провожать»…

«Flirt[9] неразрывно связан с Одессой! — по словам „Monsieur Sans-Gêne[10]. — Одесса — сама по себе южанка и любит увлекаться и увлекать, — как же одесситкам удержаться от увлечений? На какой ступени ни стояла бы одесситка, всегда является у неё желание вскружить голову если не красотой, то туалетом. Дома ли, на балу, на улице, — они везде верны себе. Девиз одесситки: „Pereat mundus — fiat voluptas[11]».

«Всякая женщина состоит из тела, души и платья. У одесситки вместо сердца — книжечка для записи „приехавших“ и „выехавших“. Как легко попасть и в первый, и во второй разряд!» — очевидно, с грустью вздыхает «Иногородний».

И г-н «Не муж» заявляет:

«„Если замужняя женщина носит часы, она не верна“ (Дюма).[12] Многие одесситки не носят часов. Это много бы говорило в их пользу, если бы через каждые десять шагов у нас не было часовых магазинов, где можно узнать, который час».

«Практичные жёны практичных мужей!» — восклицает «Влюблённый как кот».

А «К. П.» разражается целой филиппикой против одесситок:

«Вы называете нас в своих письмах „ослами в пенсне“, „свиньями в цилиндрах“.

А кого из двух выберет одесситка в мужья: богатого осла или бедного, но содержательного умственно и нравственно мужчину?

Конечно, богатого осла — и, приделав ему рожки, превратит его в барана».

«Ими руководит одно любопытство! — уверяет г-н „Поживший“. — Они и замуж-то выходят из любопытства, и изменяют только из любопытства».

«„La donna è mobile“[13] — это могло бы быть местным гимном Одессы!» — по словам «Бывшего поклонника».

«Одесситки восхитительны, — по словам „Туземца“, — но они слишком любят туалеты и удовольствия».

«Они слишком любят удовольствия. Слишком. Слишком. Слишком», — трижды повторяет «Катон».

И изо всех удовольствий, по словам «Неунывающего бессарабца», они больше всего любят маскарады.

«Потому что маскарад — это единственное место, где можно снять маску, которую женщина носит всю свою жизнь».

Маски же, по его словам, разделяются на три категории:

«1) Маски, приезжающие в маскарад с мужьями.

2) Маски, приезжающие следить за мужьями.

3) Маски, приезжающие в маскарад искать „мужа“.

Самая скучная категория — первая, самая распространённая — третья. Охотиться следует за второй. Женщина всегда должна быть очарована. Ловите момент, когда она разочарована в муже».

Письма приходят к концу…

«Говорить о женщинах! — восклицает какой-то „Петя“. — Но лучшая похвала для женщины, когда о ней не говорят».

И, наконец, последнее письмо, посвящённое женщинам:

«Мне 64 года. Возраст, когда должно перестать думать о женщинах и можно о них писать спокойно как летописец. Вы получите, милостивый государь, без сомнения, массу писем, направленных против женщин. Дайте место и письму старика. Выше всего на свете ставьте женщину. Ей поклоняйтесь. Отдавайте ей всё: ваши мысли, ваш труд, а если и жизни потребует она, — отдайте ей жизнь за один поцелуй. Потому что нет на свете ничего выше, ничего дороже женщины. Мы негодуем на них. А без них — что было бы на этом свете, кроме скуки, отвращения к жизни. Она — царица мира, потому что весь мир лежит у её ног. Она — конечная цель всех желаний. У неё есть недостатки, пороки, — но только умейте любить. Вы не заметите недостатков, её пороки вам покажутся достоинствами. Вы будете счастливы. Чего же вам больше? Любите. И когда старость как флёром подёрнет перед вами прошлую жизнь и выплывут как из тумана эти чарующие образы женщин, которые дарили вас минутами счастья… О, сколько благодарности проснётся в вашем сердце за эти лучшие в жизни минуты. Благодарности за счастье, за страдания, за всё. Так живите же так, чтобы под старость у вас остались воспоминания.

Воспоминания — это всё, что остаётся в старости. Любите женщину. Умейте прощать ей всё».

Я преклоняюсь пред вами, почтенный старик.

Вы говорите тем языком galanterie[14], которым говорили о женщинах в ваше время.

По этим письмам вы видите, как говорят о женщинах теперь.

И я не нахожу, чтобы одесситки были особенно не правы, давая нелестные отзывы об одесситах.

Судите вы, кто остроумнее: мужчины или женщины?

Я, со своей стороны, скажу одно.

Из писем женщин получился огромный двойной фельетон.

Писем мужчин было вдвое больше, — из них я насилу набрал один «ординарный».

Никогда моя корзина не была полна такими глупостями, как в то время, когда я получал письма мужчин о женщинах.

Одесситки — те хоть бранятся от себя.

А одесситы, даже чтоб выбраниться, берут напрокат мысли у Шопенгауэра, приводят старые стихи и избитые афоризмы.

Открытая война кончена.

И кавалеры, и дамы, правда, много наговорили неприятного друг другу.

Но… «Милые бранятся — только тешатся», как пишет по этому поводу «Запоздалый подснежник».

Я надеюсь, что после доброй ссоры будет заключён хороший мир.

Следует прощать женщинам и не обращать внимания на то, что говорят мужчины.

Это неискренне.

Во всём мире я знаю одного человека, который имел бы право писать против женщин.

Но он никогда не поднимет руки против бога, которому молится всю жизнь.

Позвольте мне скрыть его имя.

Примечания

править
  1. Необходим источник цитаты
  2. Необходим источник цитаты
  3. исп.
  4. Необходим источник цитаты
  5. Необходим источник цитаты
  6. фр. Merci — Спасибо. Прим. ред.
  7. фр.
  8. фр.
  9. фр. Flirt — Флирт. Прим. ред.
  10. фр.
  11. «Пусть погибнет мир, лишь бы было удовольствие» — перевод этих «страшных слов».
  12. Необходим источник цитаты
  13. итал. La donna è mobile — Сердце красавиц склонно к измене. Прим. ред.
  14. фр.