[383]Оборвыши.
Художникъ Калло—кто не знаетъ этого имени, по крайней мѣрѣ, благодаря Гофману?—далъ намъ нѣсколько прелестныхъ изображеній
[384]итальянскихъ нищихъ. На одной изъ его картинокъ мы видимъ нищаго, буквально обвѣшаннаго одними лоскутками; онъ несетъ въ рукахъ свои пожитки и большое знамя съ надписью: «Capitano de Baroni». Нельзя и повѣрить, чтобы нашелся въ дѣйствительности такой экземпляръ ходячей лоскутной лавочки. Въ Италіи мы таки и не встрѣчали ничего подобнаго; тамъ все одѣяніе уличныхъ оборвышей состоитъ зачастую изъ одной жилетки, такъ гдѣ же имъ набрать столько лоскутьевъ! Но на сѣверѣ, въ Швеціи, намъ случалось видѣть такихъ оборвышей.
Разъ мы плыли по каналу, соединяющему Веннернъ съ Вигеномъ. На берегу, на горной площадкѣ, стояли, какъ украшающій жалкій ландшафтъ цвѣтущій репейникъ, два оборвыша, въ такихъ лохмотьяхъ, такіе ободранные и живописно чумазые, что я готовъ былъ принять ихъ за модели, служившія Калло для его картинъ или за продуктъ изобрѣтательности родительской, расчитывавшей такими лохмотьями вѣрнѣе обратить на ребятъ благотворительное вниманіе туристовъ. Не умышленно такихъ оборванцевъ создать нельзя. Это было явленіе ужь до невѣроятности смѣлое; каждый мальчишка могъ назваться живымъ Capitano de Baroni. Младшій изъ оборвышей былъ облеченъ въ нѣчто, повидимому служившее когда-то взрослому и очень плотному человѣку курткою; она доходила мальчику до пятъ и держалась у него на плечахъ посредствомъ остатка одного рукава, да тесьмы, образовавшейся изъ узкой полоски подкладки. Трудно было угадать, гдѣ собственно кончалась куртка и начинались штаны: и тамъ лохмотья, и тутъ лохмотья. Все одѣяніе было какъ будто расчитано на доставленіе своему обладателю возможной прохлады,—всюду отдушины! Желтый холщевый лоскутокъ, прикрѣпленный къ «нижнимъ обстоятельствамъ», должно быть, обозначалъ рубашку. На головѣ у мальчишки сидѣла набекрень огромная соломенная шляпа, побывавшая, какъ видно, не разъ подъ колесами; дно ея предоставлялось изображать копнѣ всклокоченныхъ соломенно-желтыхъ волосъ оборвыша. Главнымъ же украшеніемъ мальчугана являлись его собственныя голыя коричневыя плечи и руки. На другомъ мальчикѣ красовались одни панталоны, тоже всѣ въ лоскутьяхъ, но лоскутья эти были прикрѣплены къ тѣлу веревочками; одна шла вокругъ щиколодокъ, другая подъ колѣнками, третья повыше, и четвертая вокругъ таліи. Что-жъ, онъ берегъ то, что у него было, и это ужъ много значитъ!
«Пошли прочь!» крикнулъ капитанъ; мальчишка въ штанишкахъ повернулся, и мы… да, мы увидѣли… однѣ веревочки, завязанныя бантиками, премиленькими бантиками! Оборвышъ былъ одѣтъ только спереди; лоскутья составляли лишь переднюю часть панталонъ, заднюю же изображали однѣ веревочки, три миленькихъ веревочныхъ бантика!..
Г. Х. Андерсенъ. Собраніе сочиненій Андерсена въ четырехъ томахъ. Томъ третій. Изданіе второе — С.-Петербургъ: Акціон. Общ. «Издатель», 1899, С.383—384