Нѣтъ, мало мнѣ того успокоенья,
Что нѣкогда Горацій воспѣвалъ, —
Не усмирятъ тоскливаго томленья
Идилліи, гдѣ мира я искалъ.
Когда меня властительныя страсти
Тревожили, въ дни юности моей,
И рвали грудь и сердце мнѣ на части, —
Оно нашло бальзамъ противъ скорбей.
Когда мой умъ тревога-наполняла,
Когда изъ ранъ души сочилась кровь, —
Мнѣ новую надежду навѣвала
Она, она, всесильная любовь!
О, не одинъ, прекрасный и любимый,
Чарующій являлся образъ мнѣ, —
Затерянный въ дали необозримой
Блескъ чудныхъ глазъ я видѣлъ въ тишинѣ!
Во тьмѣ ночей, когда и плачъ, и грёзы
О прошлыхъ дняхъ овладѣвали мной, —
Мой лобъ горѣлъ и чувствовалъ я слезы,
Бѣжавшія цѣлительной струей…
О, въ силахъ я переносить страданья,
Грядущее меня не устрашитъ, —
Живятъ меня мои воспоминанья,
Хоть смерти гимнъ въ моей душѣ гремитъ!..
