Глава двадцать первая.
Объ управленіи и добромъ пользованіи внѣшними чувствами.
Многодумнымъ и непрерывнымъ подвигомъ у ревнителей благочестія должны быть строгое управленіе и доброе направленіе употребленія внѣшнихъ нашихъ пяти чувствъ, — зрѣнія, слуха, обонянія, вкуса и осязанія. Сердце наше непрестанно жаждетъ и ищетъ утѣхъ и наслажденій. Ему слѣдовало бы находить ихъ внутреннимъ порядкомъ, содержа и нося въ себѣ Того, по образу Коего созданъ человѣкъ, самый источникъ всякаго утѣшенія. Но когда въ паденіи отпали мы отъ Бога, себя ради, то не удержались и въ себѣ, а ниспали въ плоть и чрезъ нее вышли во внѣ, и тамъ начали искать себѣ радостей и утѣхъ. Проводниками и руководителями въ семъ стали наши чувства. Чрезъ нихъ душа исходитъ во внѣ, вкушаетъ вещи, подлежащія испытанію каждаго чувства, и тѣми, кои услаждаютъ сіи чувства, услаждается сама, и изъ совокупности ихъ составляетъ себѣ кругъ утѣхъ и наслажденій, во вкушеніи коихъ полагаетъ свое первое благо. Порядокъ такимъ образомъ извратился: вмѣсто Бога внутри сердце ищетъ сластей внѣ и ими довольствуется.
Внявшіе гласу Божію: покайтеся, каются и полагаютъ себѣ закономъ возстановить въ себѣ первоначальный порядокъ жизни, т.-е. возвратиться отвнѣ внутрь, и извнутрь къ Богу, чтобъ жить въ Немъ и Имъ, и въ семъ имѣть свое первое благо, и въ себѣ носить источникъ утѣшеній. Возстановленіе такого порядка, хотя воспринимается сильнымъ желаніемъ и твердою рѣшимостію, достигается однакожъ не вдругъ. Рѣшившемуся на сіе предлежитъ долгій трудъ боренія съ прежними навыками утѣшать и услаждать и ублажать себя, пока они отпадутъ и замѣнятся другими, по роду новой жизни. И вотъ здѣсь-то большое значеніе имѣютъ управленіе и пользованіе внѣшними чувствами.
Каждое чувство имѣетъ свой кругъ предметовъ, пріятныхъ и непріятныхъ. Пріятными услаждается душа, и привыкши къ сему, образуетъ въ себѣ похотѣніе къ нимъ. Отъ каждаго чувства внѣдряется такимъ образомъ въ душу нѣсколько похотѣній, или склонностей и пристрастій. Онѣ всѣ кроются въ душѣ и молчатъ, когда нѣтъ поводовъ къ возбужденію ихъ. Возбуждаются же онѣ иногда помыслами о предметахъ ихъ, но главнымъ и сильнѣйшимъ образомъ тѣмъ, если предметы ихъ предстоятъ чувствамъ и испытываются ими. Въ семъ случаѣ похотѣніе къ нимъ возстаетъ неудержимо, — и въ томъ, кто не положилъ еще не поддаваться ему, раждаетъ грѣхъ, грѣхъ же содѣянъ раждаетъ смерть (Іак.1, 15), и исполняется на немъ пророческое слово: вниде смерть сквозѣ окна ваша (Іер. 9, 21), т.-е. сквозь чувства, кои суть окна души для сообщенія съ внѣшнимъ міромъ, — а въ томъ, кто положилъ, поднимаетъ брань не безопасную отъ паденія. Потому для сего послѣдняго должно быть неотложнымъ закономъ, такъ управлять и пользоваться чувствами, чтобъ чрезъ нихъ не возбуждались чувственныя похотѣнія, а напротивъ получались такія впечатлѣнія, которыя подавляли бы ихъ и возбуждали противоположныя имъ чувства.
Видишь, брате, въ какую опасность могутъ поставить тебя чувства твои. Внимай убо себѣ, и умудряйся предотвращать ее. Всячески старайся не попускать имъ блуждать туда и сюда, какъ хотятъ, и не обращай ихъ на вкушеніе однихъ чувственныхъ сластей, а напротивъ обращай къ тому, что добро, или полезно, или нужно. И если доселѣ иной разъ чувства твои прорывались къ чувственнымъ наслажденіямъ, но отнынѣ всевозможно подвизайся обуздывать ихъ и отъ увлеченій возвращать назадъ. Добрѣ управляй ими, такъ чтобъ, гдѣ прежде порабощались они суетнымъ и душевреднымъ удовольствіямъ, тамъ послѣ сего отъ каждой твари и отъ каждаго предмета воспринимали душеполезныя впечатлѣнія и ихъ вносили въ душу. Такія впечатлѣнія, возраждая въ душѣ духовные помыслы, будутъ собирать ее въ себя саму, и на крыльяхъ умнаго созерцанія возносить къ зрѣнію Бога и славословію Его, какъ говоритъ блаженный Августинъ: „сколько ни есть въ мірѣ тварей, всѣ онѣ ведутъ бесѣду съ мужами благочестивыми, на языкѣ нѣмомъ, правда, и молчаливомъ, но тѣмъ не менѣе многодѣйственномъ и для нихъ удобнослышимомъ и удобнопонимаемомъ; отъ чего воспринимаютъ они благія и благоговѣйныя помышленія и подвигаются на пламеннѣйшую любовь къ Богу.“
Это и ты можешь дѣлать слѣдующимъ образомъ. Когда внѣшнимъ твоимъ чувствамъ предстоитъ какой-либо чувственный предметъ, видимый ли, или слышимый, или обоняемый, или вкушаемый, или осязаемый, — отдѣли въ помыслѣ своемъ то, что есть въ немъ чувственнаго и вещественнаго, отъ того, что есть въ немъ отъ творческаго Духа Божескаго, и помысли, что невозможно, чтобъ онъ самъ отъ себя имѣлъ свое бытіе и все другое, что есть въ немъ, но что все это есть въ немъ дѣло Бога, Который невидимою силою Своею даетъ ему и это бытіе, и эту доброкачественность, красоту и мудрое устройство, и эту силу дѣйствовать на другихъ, и эту крѣпость отъ нихъ принимать воздѣйствіе, и все другое, что есть въ немъ хорошаго. Затѣмъ перенеси такія помышленія и на всѣ другія видимыя вещи, и возрадуйся сердцемъ, что одинъ Богъ есть причина и начало столь разнообразныхъ, столь великихъ и столь дивныхъ совершенствъ, открывающихся въ тваряхъ, — что самъ Онъ въ безмѣрности совмѣщаетъ въ Себѣ всевозможныя совершенства, и что эти совершенства, видимыя въ тваряхъ, суть не что иное, какъ слабое отраженіе и тѣнь безпредѣльныхъ Божіихъ совершенствъ. Такими помышленіями упражняй умъ свой при видѣ всякой твари, и привыкнешь, смотря на видимыя вещи, не останавливаться вниманіемъ на одной ихъ внѣшности, но проникать внутрь, къ тому, что въ нихъ есть божескаго, къ невидимой, сокровенной ихъ умозрительной красотѣ. Вслѣдствіе сего, все что есть въ вещахъ внѣшне-привлекательнаго для твоей чувственной стороны, будетъ безслѣдно миновать твое вниманіе и чувство, и только одно внутреннее ихъ содержаніе овладѣвать будетъ умомъ твоимъ, возбуждая и питая въ немъ духовныя созерцанія и подвигая на славословіе Господа.
Такъ, смотря на четыре стихіи, — огонь, воздухъ, воду и землю, и помышляя объ ихъ существѣ, силѣ и дѣйствіи, въ великомъ утѣшеніи духовномъ воззовешь тогда къ верховному Создателю ихъ, такъ ихъ устроившему: „Боже великій, Сила безмѣрная и Дѣйство превожделѣнное! Радуюсь и веселюсь, что Ты единъ еси начало и причина всякой тварной сущности, силы и дѣйства!“ Воззрѣвъ на небо и свѣтовыя тѣла небесныя: солнце, луну и звѣзды, и помышляя, что свѣтъ свой и свое блещаніе получили они отъ Бога, воскликнешь: „Свѣте, паче всякаго свѣта свѣтлѣйшій, отъ Коего созданъ всяческій свѣтъ вещественный и невещественный! Свѣте предивный, первый предметъ радованія ангеловъ и упоенія блаженныхъ, въ неуклонное созерцаніе Котораго изумленно погружаются очи херувимовъ, и въ сравненіи съ Коимъ всѣ чувственные свѣты кажутся тьмою глубокою! Славословлю и превозношу Тебя, Свѣте истинный просвѣщающій всякаго человѣка грядущаго въ міръ! Сподоби меня, всегда умно зрѣти Тебя, да радуется полною радостію сердце мое!“ — Также смотря на дерева, травы и другія разныя растенія, и зря умомъ, какъ они живутъ, питаются, растутъ и отраждаютъ отъ себя подобное себѣ, и что не отъ себя самихъ имѣютъ они жизнь и все другое, что есть въ нихъ, но отъ творческаго Духа, Котораго ты не видишь, и Который одинъ животворитъ ихъ, — такъ можешь воззвать: „Вотъ гдѣ истинная жизнь, отъ Которой, въ Которой и Которою живетъ, питается и множится все! О живоносное Услажденіе сердца моего!“ — Подобнымъ образомъ и при воззрѣніи на неразумныхъ животныхъ, можешь ты вознестись умомъ своимъ къ Богу, давшему имъ чувства и силу двигаться съ мѣста на мѣсто, и сказать: „о первый всяческихъ Движителю, Который, все приводя въ движеніе, Самъ въ Себѣ пребываешь недвижимъ! Сколь радуюсь я, и веселюсь о сей неподвижности Твоей и Твоемъ твердомъ тождепребываніи!“
Смотря же на себя самого, или на другихъ людей и помышляя, что тебѣ одному дано высокое положеніе, что ты одинъ изъ всѣхъ живыхъ на землѣ существъ одаренъ разумомъ, и служишь точкой единенія и союза вещественныхъ и невещественныхъ тварей, — подвигнись на славословіе и благодареніе Творца своего и Бога и скажи: „о, пресущная Троице, Отче, Сыне и Душе Святый! буди препрославлена во вѣки! Сколько долженствую я благодарить Тебя всегда, не только за то, что Ты создалъ меня изъ земли и поставилъ царемъ надъ всѣми наземными тварями, не только за то, что Ты по естеству почтилъ меня образомъ Своимъ, разумомъ, словомъ, живымъ тѣломъ, но за то наипаче, что даровалъ мнѣ силу свободнымъ произволеніемъ моимъ содѣлываться подобнымъ Тебѣ посредствомъ добродѣтелей, чтобъ чрезъ то вѣчно имѣть Тебя въ себѣ и блаженствовать въ Тебѣ!“
Обращаюсь теперь къ каждому изъ пяти чувствъ въ частности, и говорю тебѣ: видя красоту и благообразіе тварей, отдѣляй умомъ своимъ то, что видишь, отъ духовнаго значенія ихъ, котораго не видишь, и, помысливъ, что вся эта благообразная красота, внѣшно видная, есть дѣло невидимаго и всекраснѣйшаго творческаго Духа, въ Коемъ причина всякой такой внѣшней красоты, скажи, преисполненъ бывъ радованіемъ: „се обильные потоки изъ несозданнаго источника! Се всеоросительный дождь отъ безмѣрнаго моря всякаго блага! Какъ обрадованъ я въ нѣдрахъ сердца моего, помышляя о неизреченной красотѣ Творца моего, — началѣ и причинѣ всякой созданной красоты! Какою сладостію духовною преисполненъ бываю, когда держу на умѣ мысль о неизглаголанной и недомыслимой красотѣ Бога моего, въ коей начало всякой красоты!“
Когда слышишь какой-либо пріятный голосъ, или гармонію такихъ голосовъ и пѣній, обратись умомъ своимъ къ Богу, и скажи: „гармонія гармоній, Господи мой! Какъ радуюсь я о безпредѣльныхъ совершенствахъ Твоихъ, кои всѣ, сосредоточиваясь въ Тебѣ въ преестественной гармоніи, и потомъ отражаясь въ сонмахъ ангеловъ на небесахъ, и въ неисчислимыхъ созданіяхъ подъ небесами, составляетъ одну невообразимо стройную симфонію!“ И еще: „когда придетъ, Господи, мой часъ, услышать мнѣ ушами сердца моего сладчайшій гласъ Твой, говорящій: миръ Мой даю тебѣ, — миръ отъ страстей! Яко гласъ Твой сладокъ, какъ поетъ невѣста въ Пѣсняхъ пѣсней“ (—2, 14)! Если случится тебѣ обонять мѵро нѣкое, или цвѣта какого благовоніе, перейди мыслію отъ этого внѣшняго благоуханія къ сокровенному уханію Духа Святаго и скажи: „се уханіе Цвѣта онаго всеблагоуханнаго, и Мѵра онаго неистощимаго, Которое излилось на всѣ творенія Божіи, какъ поется въ Пѣсняхъ пѣсней: Азъ цвѣтъ польный и кринъ удольный (—2, 1), — и еще: мѵро изліянное имя Твое (—1, 2). Се распространеніе источнаго благоуханія, которое пребогато источаетъ божественныя свои отдыханія на все, отъ высшихъ чистѣйшихъ ангеловъ до послѣднѣйшихъ тварей, и все облагоухаваетъ.“ Такъ нѣкогда Исаакъ, обонявъ воню сына своего Іакова, сказалъ: „се воня сына моего, яко воня нивы исполнены, юже благослови Господь“ (Быт. 27, 27).
Опять когда ѣшь или пьешь, помысли, что это Богъ даетъ всему съѣдобному пріятный для насъ вкусъ, и Имъ единымъ услаждаясь, скажи: „радуйся, душа моя, что тогда какъ внѣ Бога нѣтъ для тебя никакого удовлетворенія, нѣтъ никакой сладости и утѣшенія, ты, познавъ Его и къ Нему прилѣпившись, въ Немъ единомъ можешь находить всякое услажденіе, какъ приглашаетъ тебя къ сему Давидъ, говоря: вкусите и видите, яко благъ Господь (Пс. 33, 9), и какъ Соломонъ удостовѣряетъ въ истинѣ сего, сказавъ: плодъ его сладокъ въ гортани моемъ“ (Пѣс. пѣс. 2, 3).
Также когда простираешь руки свои, чтобъ сдѣлать какое дѣло, приводи на мысль, что Богъ, даровавшій тебѣ силу и способность дѣйствовать, есть первая причина всякаго движенія, ты же не что иное, какъ живое орудіе въ рукѣ Его, и вознестись къ Нему помысломъ, скажи: „какую радость испытываю я внутрь себя, вышній Боже всяческихъ, помышляя, что я безъ Тебя не могу сдѣлать никакого дѣла, и что Ты еси первый и начальный дѣйствователь во всякомъ дѣлѣ!“
А когда въ другихъ увидишь доброту или мудрость, или правду, или другія какія добродѣтели, — то и въ семъ случаѣ отдѣляя отъ сего видимаго невидимое, скажи къ Богу твоему: „о, пребогатое сокровище всякой добродѣтели! Сколь велика для меня радость вѣдать и видѣть, что всякое добро исходитъ отъ Тебя единаго и что всякое наше добро, въ сравненіи съ Твоими божественными совершенствами, — ничто! Благодарю Тебя, Боже мой, за сіе и за всякое другое добро, какое творишь ты ближнему моему; но помяни, Благодѣтелю нашъ, и о моей собственной нищетѣ и о великой моей недостаточности во всякой добродѣтели.“
И скажу вообще, всякій разъ, какъ почувствуешь въ твореніяхъ Божіихъ что привлекательное и услаждающее, не останавливайся вниманіемъ на нихъ однихъ, но минуя ихъ, перейди помысломъ своимъ къ Богу, и скажи: „если творенія Твои, Боже мой, такъ прекрасны, такъ радостотворны и усладительны; сколь же безмѣрно прекрасенъ, сколь безмѣрно радостотворенъ и сколь безмѣрно сладостенъ Ты Самъ, Творче всяческихъ!“
Если будешь такъ поступать, возлюбленный мой, то можешь и посредствомъ пяти своихъ чувствъ научиться Боговѣдѣнію, восходя всегда умомъ своимъ отъ тварей къ Творцу; такъ что бытіе и благоустроеніе всего сотвореннаго будетъ для тебя книгой Богословія, и ты, находясь еще въ семъ чувственномъ мірѣ, содѣлаешься причастнымъ вѣдѣнія, свойственнаго премірному міру. Ибо, воистину, весь міръ и вся природа есть не что иное, какъ органъ нѣкій, въ коемъ подъ видимостію невидимо пребываетъ присущимъ Самъ Устроитель и Художникъ всего, дѣйствуя и видимо проявляя художество Свое, или въ видимомъ и вещественномъ представляя взору разумныхъ тварей невидимыя и невещественныя Свои совершенства и дѣйствія. Почему съ одной стороны премудрый Соломонъ говоритъ, что отъ величія красоты созданій возводительно Бытотворецъ ихъ узрѣвается (Прем.18, 5), а съ другой блаженный Павелъ удостовѣряетъ, что невидимое Божіе, Его вѣчная сила и Божество, отъ созданія міра чрезъ разсматриваніе твореній видимы (Рим. 1, 20). Въ мірѣ Божіемъ съ одной стороны поставлены всѣ творенія Божіи, премудро устроенныя, съ другой — люди обогащенные разумною силою, съ тою цѣлію, чтобъ они разумною силою своею, разсматривая творенія и узрѣвая въ созданіи и устроеніи ихъ безпредѣльную премудрость, восходили къ познанію и созерцанію предвѣчнаго и ѵпостаснаго Слова, имже вся быша (Іоан. 1, 8). И мы естественно изъ дѣйствій познаемъ Дѣйствующаго; такъ что слѣдуетъ только право и здраво разсудить, чтобъ въ твореніи обрѣсти вѣру (εις την κτισιν την πιστιν), и въ созданномъ узрѣть Создателя Бога.