Ново-армянская литература, явившаяся, в известной мере, продолжением древне-армянской, не связана с нею органически, так как создалась после перерыва, развивалась под разнообразными влияниями и постепенно проникалась новым, европейским духом, далеким от средневековой схоластики. Если армян называли иногда «европейцами Азии», то относительно их литературы можно сказать, что она, вместе с грузинскою, представляет собою попытку создания вполне европейской словесности в преддверии Азии, среди типично-восточной обстановки, в соседстве с магометанскими племенами, живущими своею замкнутою, своеобразною жизнью. Все главнейшие течения и наиболее яркие оттенки в области западно-европейской и отчасти русской словесности находили отзвук, хотя бы в ослабленном виде и после значительного промежутка времени, и в Н.-арм. литературе. Для лучших писателей это воздействие чужой мысли служило только стимулом, побуждавшим их приглядываться к родной жизни, обличать ее темные стороны, проповедывать культурные идеалы, пробуждать в читателях сочувствие и интерес к народу. Особенно интенсивное развитие Н.-арм. литературы считается только десятилетиями; еще не вполне закончился процесс формирования нового литературного армянского языка, за который горячо ратовали все лучшие деятели Н.-арм. литературы, доказывавшие, что древний, классический армянский язык, употребляемый и теперь в богослужении, не может выражать всех современных понятий. Н.-армянская словесность разделяется на две больших ветви: к одной принадлежат армяне-уроженцы малоазиатских провинций Турции или Константинополя, к другой — писатели из среды русских, в частности — закавказских армян. До последнего времени между этими двумя ветвями было сравнительно мало общения; различались они и по языку (наречие турецких армян имеет свои отличительные особенности), и по литературным жанрам, которые в них преобладали, и по житейским явлениям, которые они по преимуществу изображали. Так, напр., печальное положение турецких армян всего ярче обрисовывалось, по цензурным причинам, русско-армянскими литераторами. Умственными центрами турецких армян были преимущественно Константинополь и Смирна, русских — Тифлис, одно время Москва. Зарождение Н.-арм. литературы связано с деятельностью венецианской учено-литературной конгрегации мхитаристов. Хотя конгрегация и ставила себе задачею, прежде всего, разработку древнего армянского языка и литературы, но она дала вообще толчек развитию армянской словесности и росту национального самосознания, выставила нескольких писателей и с 1800 г. содействовала созданию армянской прессы. В литературе турецких армян довольно видное место занимают поэтические произведения; большое внимание уделялось ею тщательной отделке стиха, тогда как у поэтов, выставленных закавказскими армянами, на первом плане стояло по большей части идейное содержание, иногда заставлявшее даже мало заботиться о форме. У некоторых, наиболее выдающихся турецко-армянских поэтов мы находим, впрочем, на ряду с старательною чеканкою стиха, непосредственное вдохновение, субъективные излияния, иногда патриотические мотивы. Таков, например, Мкртич Бешикташлян (ум. в 1868 г.), иногда подражавший западным поэтам, но обладавший самобытным дарованием, искренний и непосредственный в своих лучших произведениях. Его стихотворения воспевают любовь, красоту природы; иногда они проникнуты гуманным, миролюбивым настроением (популярный гимн «Мы — братья», написанный в пору распрей между армянами-католиками и григорианами). Бешикташлян был учеником венецианской конгрегации мхитаристов; его талант развился под влиянием одного из ее членов, поэта Алишана. Мало успел написать другой константинопольский поэт, Петрос Туриан (1851—72), оставивший, однако, заметный след в армянской поэзии. Больной чахоткой, типичный неудачник, Туриан в своих стихотворениях отразил скорбь молодой души, оплакивающей разбитые надежды и только изредка утешающейся несбыточными мечтами о разделенной любви. По искренности тона и трагическому колориту, творчество Туриана занимает совершенно особое место в новой армянской словесности. Из других турецко-армянских поэтов старшего поколения выдаются: епископ Хорен Нар-Бей (Галфаян), бывший мхитарист, потом перешедший в армяно-григорианское исповедание, переводчик Виктора Гюго и Ламартина, епископ Мкртич Хримьян (впоследствии — католикос всех армян) и Сер. Гекимьян. В новейшее время на первый план выдвинулась группа поэтов, находящихся, по большей части, под влиянием французской поэзии (Бодлэра, Верлэна и др.) — Аршак Чобаньян, выселившийся из Турции в Париж и издававший там журнал «Анахит»; Хазикьян, известный переводами из Данта и Франсуа Коппэ; М. Аджемьян, которому принадлежат стихотворные сборники «Улыбки и слезы», «Весенние веяния»; Вахр. Свачьян, облекающий в поэтическую форму народные легенды; Малезьян; талантливая поэтесса Сибиль и др. В области драматической литературы турецко-армянские писатели сначала разрабатывали почти исключительно историческую трагедию. Такие трагедии, написанные Хор. Галфаяном, Терзьяном, Бешикташляном, Гекимьяном, Турианом, слабы в художественном отношении, первобытны по композиции, нередко высокопарны. Их авторы хотели следовать классической теории, усваивая, однако, только ее крайности. Успех, выпавший на их долю, объясняется их тесною связью с национальными преданиями и патриотическою окраскою, отражающеюся особенно ярко в монологах героев, олицетворяющих любовь к родине, мужество и бескорыстие. В совершенно ином духе написана даровитым уроженцем Турции Шантом (псевдоним) символическая драма «Старые боги», имевшая громадный успех в Тифлисе, вызвавшая длинный ряд статей и брошюр. Среди комедий, написанных константинопольскими литераторами, выдается остроумная пьеса Хор. Галфаяна «A la Franca», осмеивающая полуобразованность и модничанье высшего армянского общества турецкой столицы. По мере того, как театральная публика в Константинополе становилась более чуткою и культурною, бо̀льшим успехом стали пользоваться переводные пьесы классического репертуара (артист Адамьян, исполнитель шекспировских ролей, приезжал и в Россию). Развитие армянского театра нередко встречало серьезные преграды со стороны турецких властей; иногда представления на армянском языке были даже совершенно запрещаемы. В области романа и повести раньше всего выдвинулся Дзеренц (псевдоним д-ра Шишманьяна; 1822—88), написавший несколько популярных исторических романов («Торос, сын Леона», «Муки IX века», «Теодорос Рштуни»). Хорошо изучив прошлое своего народа, он откликается на современные его запросы и нужды, взывает к патриотическому чувству, к объединению. Г-жа Дюсап (псевдоним Српуи Ваганьян), сначала не знавшая даже родного языка, переродилась под влиянием Бешикташляна и написала ряд романов на тему о положении женщины, под несомненным влиянием Жорж-Санд. Даровитый сатирик Акоп Пароньян (1840—91), почитатель Мольера, отчасти — Аристофана и Лукиана, в ином подражал этим авторам, но обладал самобытным дарованием и обнаруживал большую наблюдательность, остроумие, любовь к правде. Его лучшие пьесы очень живо и увлекательно написаны; редко прибегая к карающей, беспощадной сатире, он не оставлял без осмеяния ни одной отрицательной стороны купеческого класса, бюрократии, духовенства, литературного мира. Арпиар Арпиарьян уделял много внимания психологическому анализу и не лишен был юмористической жилки. Молодые писатели Тигран Камсаракан, Зартарьян, Зораб изображают константинопольский или провинциальный быт. Армянская периодическая печать, начало которой положено было в 1794 году, в Мадрасе (Индия), а дальнейшее развитие многим обязано было на первых порах венецианским и отчасти венским мхитаристам, была особенно богата в пределах Турции в конце 1850-х и в течение 60-х годов, благодаря обнародованию так называемой «армянской конституции». В ожидании обещанного ею армянскому населению турецкой столицы (но почти не осуществившегося) довольно широкого самоуправления, создалось до 35 органов печати, по большей части, впрочем, недолговечных. Среди журналистов было немало талантливых и энергичных людей. Некоторые беллетристы — напр., Пароньян, Арпиарьян — были в то же время видными деятелями прессы, редакторами журналов, публицистами.
Для русских армян (закавказских, нахичеванских, московских, астраханских, крымских и др.) конец 50-х и 60-е годы также были знаменательною эпохою. Настроение «эпохи великих реформ» нашло отзвук и в среде армян. В 1858—64 гг. издавался в Москве проф. С. Назарьянцом, при содействии публициста Налбандьяна, прогрессивный журнал «Северное Сияние», сыгравший видную роль в истории армянской прессы (первый орган печати у русских армян, «Кавказ», основан был в 1846 г. в Тифлисе и представлял собою перевод русской газеты того же имени). Назарьянц пропагандировал в своем журнале европейское просвещение. Видное место в программе журнала занимала защита родного языка, новой, для всех понятной литературной речи, а также обличение темных сторон армянского общества. Вокруг журнала группировались тогда только начинавшие работать, впоследствии известные писатели — Раффи, Патканьян, Шах-Азиз. Органу Назарьянца пришлось выдерживать нелегкую борьбу с равнодушием большой публики; но его идеи были восприняты и развиты позднейшими газетами и журналами прогрессивного направления. К той же эпохе относится возникновение армянского театра на Кавказе (первые правильные спектакли — в 1863 г., по инициативе группы актеров и литераторов; раньше этого, в 1859 г., в Москве состоялся спектакль, организованный студентами-армянами). Немаловажную роль в деле оживления армянской литературы сыграл выход в свет патриотического романа: «Раны Армении», Хачатура Абовьяна, убежденного западника. Написанный еще в 40-х гг., роман этот, по цензурным соображениям, мог появиться только в 1858 г., после смерти автора. Он произвел сильное впечатление на интеллигентную молодежь своим патриотическим пафосом и яркими картинами произвола магометанских властителей, от которых приходилось страдать армянам. В литературе русских армян поэтическое творчество часто являлось отражением тех стремлений, идей и грез, которые воодушевляли наиболее отзывчивую часть общества. Некоторые писатели (напр., Раффи, Налбандьян), отнюдь не поэты по призванию, пробовали свои силы и в этой области, чтобы легче провести свои мысли в массу. Выдающимся поэтом, оцененным по заслугам и не армянами, был Рафаэл Патканьян (1830—92), одно время издававший в С.-Петербурге армянский журнал «Север». Патканьян писал также рассказы на литературном армянском языке и на оригинальном нахичеванском наречии. Но всего более он известен как поэт, написавший, на ряду с чисто-художественными стихотворениями, ряд боевых, тенденциозных вещей, изображавших тяжелую участь армян (напр., поэма: «Смерть храброго Вардана Мамиконьяна»). К эпохе русско-турецкой войны 1877—1878 гг. относятся его «Свободные песни», воодушевившие все армянское общество. В этих «песнях» и других стихотворениях той же категории Патканьян изображает мучения, выносимые малоазиатскими христианами, громит изменников и ренегатов, возмущается равнодушием Европы к страданиям армян. Страдания турецких армян отразились и в некоторых вещах другого выдающегося русско-армянского поэта, Смбата Шах-Азиза (1841—1907), почти до самой смерти печатавшего публицистические произведения, связанные с насущными потребностями родной жизни. Поэтическое творчество Шах-Азиза особенно интересно как образец обличительного жанра, явившегося отголоском с одной стороны эпохи 60-х годов и связанных с нею явлений русской жизни, с другой — поэзии Байрона. Слава Шах-Азиза основывается, главным образом, на его поэме «Скорбь Леона», навеянной, местами, «Чайльд-Гарольдом», а также «Евгением Онегиным» и другими произведениями Пушкина. Более всех других русско-армянских поэтов Шах-Азиз заботился о красоте и изяществе стиха. Среди мелких стихотворений Шах-Азиза есть чисто-лирические, философские, патриотические, проникнутые гражданскою скорбью. В особой книге («Голос публициста», 1881) Шах-Азиз защищает деятельность Назарьянца от нападок его противников. В дальнейшем заявила о себе плеяда молодых поэтов (Ованнисьян, Цатуриан, Леренц, Ов. Туманьян, Мануэльян, Моджорьян, Исаакьян, Джават-бек Балугьян, Анопьян, Вахан Тэрьян и др.). Некоторые из них находятся под сильным влиянием своих предшественников; на других влияли всего более русские или западно-европейские писатели (Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Надсон, Байрон, Гейне); влияние Надсона было особенно интенсивно и вызвало довольно близкие подражания и заимствования. Почти все «молодые поэты» отозвались на печальное положение турецких армян; у некоторых преобладают гражданские мотивы. За последнее время чувствуется воздействие западно-европейского символизма и стремление придавать большое значение чисто-художественному элементу. Очень своеобразную форму имеют те стихотворения, которые выдержаны в народном духе, связаны с жизнью деревенского люда, с его преданиями, поверьями и т. п. Одним из наиболее выдающихся поэтов наших дней является Исаакьян. Многочисленны, иногда вполне удачны переводы с русского; так, в 1905 г. А. Цатуриан выпустил целую антологию переводов избранных пьес Пушкина, Кольцова, Никитина, Лермонтова. Из романистов, выставленных русскими армянами, всего более заслуживает внимания Раффи (псевдоним Мелик-Акопьяна; 1832—88). Он ярко и правдиво изображал персидскую жизнь, хорошо ему знакомую; всего более ценятся те его вещи, в которых он изображает положение турецких армян («Джалалэддин», «Хент», «Искры»). Бичуя ренегатство и малодушные компромиссы, он выводит и положительных героев, делая их выразителями своих стремлений и идеалов. Романы и повести Раффи оказали сильное влияние на молодое поколение, обратили его внимание на участь страдающих братьев, наметили перед ним известную программу. В исторических романах Раффи («Самуэл», «Давид-бек»), также немало отголосков современной действительности. Романы Перча Прошьянца замечательны преимущественно в бытовом отношении; он с любовью описывает жизнь армянских крестьян, охотно останавливается на старых обычаях и поверьях. Другой русско-армянский беллетрист старшего поколения, Хазарос Агаянц, всего чаще облекает в художественную форму армянские народные сказки, приобретающие под его рукой идейное значение. Из беллетристов, выступивших в новейшее время, выдаются: Ширванзадэ, Лео, Нар-Дос, Мурацан, Чубар, Папазьян, Агароньян. Сравнительно с предшественниками, они расширяют круг своих наблюдений, более подробно останавливаются на положении рабочего класса и интеллигенции, придают большое значение психологическому анализу, иногда отодвигая на второй план идейно-тенденциозный элемент и вдохновляясь иностранными образцами (влияние Тургенева, Достоевского, Зола). Связь с предыдущим периодом армянской словесности нельзя, однако, считать порванною: два беллетриста, Папазьян и Агароньян, изображали, напр., совершенно в духе Раффи турецко-армянскую действительность, со всеми ее ужасами. Первый из них в новейшее время склоняется в сторону ницшеанства, символизма и т. п. течений; второй сделался, с течением времени, беллетристом-психологом. Всего разностороннее Ширванзадэ (псевд.); в таких произведениях, как «Пожар на нефтяном заводе», «Из дневника приказчика», «Арсен Димаксьян», «Замужняя женщина», он затрогивает положение рабочих, купеческие нравы, женский вопрос. В области драматической литературы, в противоположность константинопольским литераторам, закавказские армянские писатели всегда предпочитали бытовой, строго реальный жанр, хотя сначала появлялись и трагедии из армянской истории. Главное место в закавказском репертуаре занимали до последнего времени комедии, фарсы и водевили на своеобразном тифлисском диалекте, тесно связанные с местною жизнью, полные непереводимых острот, списанных с натуры подробностей. Из закавказских драматургов (Мик. Патканьян, Сундукьянц, Пугиньянц, Тер-Григорьян) самый выдающийся — Габриэл Сундукьянц (род. в 1825 г.). Хорошо зная тифлисскую жизнь, отличаясь остроумием и наблюдательностью, относясь критически к недостаткам родной жизни, Сундукьянц не щадит красок для реального изображения страсти к наживе, беззастенчивой эксплуатации, равнодушия к чужим страданиям, осмеивает недостойных представителей купечества, сочувственно относится к молодой интеллигенции и к народу. В пьесе «Супруги» (на литерат. языке) затронут вопрос о разводе. В новейшее время в репертуаре закавказской сцены начинают занимать более видное место образцы психологического жанра или пьесы в духе французских pièces à thèse (драмы Ширванзадэ), а также переводные пьесы (Ибсена, Бьернсона, русских драматургов).
Литература. A) Переводы. Раффи, «Золотой петух», перев. Н. Кара-Мурза (Тифлис, 1892), «Биби-Шарабани», перев. Е. С. Некрасовой («Мир Божий», 1892, II), «Хент», повесть, пер. Н. Кара-Мурза (Тифлис, 1901), «Армянские беллетристы», сборник, изд. под ред. Ю. Веселовского и М. Берберьяна (т. I, М., 1893; т. II был конфискован); Сундукьянц, «Пепо», бытов. комедия, пер. А. Цатуриана и Ю. Веселовского, со вступит. этюдом (М., 1896); Ширванзадэ, «Лиза», пер. А. Хатисова (Тифлис, 1890); «Честь», роман, пер. А. Хатисова (Тифлис, 1902; то же — в изд. «Современных Проблем», М., 1912); Нар-Дос, «Анна Сароян», повесть в письмах (Тифлис, 1902); «Певец гражданской скорби» (Раф. Патканьян), избранные стихотворения, с пред. Аракела Дервиша (М., 1904); «Современные армянские поэты», сборник, изд. под ред. Л. Уманца и А. Дервиша (1903); Агароньян, «Рассказы» («Трилистник», «Толпа», «Темница»), пер. А. Генджиана (Армавир, 1904); «Стихотворные переводы» Ю. Веселовского (между прочим, из Шах-Азиза, Цатуриана, Леренца и др., 1898); «Армянская Муза», сборник под ред. Ю. Веселовского и проф. Гр. Халатьянца (1907). Изд. «Универсальной Библиотеки»: 1) В. Папазьян, «Пятна крови» и др. рассказы; 2) Раффи, «Джалаледдин»; 3) Агароньян, «Матери» (1911); Шант, «Старые боги», пер. С. Лисициан («Русск. Мысль», 1915 г., сентябрь). B) Статьи и критические исследования по Н. армянской литературе. 1) Вышедшие отдельно: Дюлорье, «Нынешние армяне» (русск. перев., 1856); Ерицов, «История армянской сцены»; Чалхушьян, «Армянская поэзия в лице Патканьяна» (Ростов, 1885); Ю. Веселовский, «Литературные очерки» (т. I, М., 1900, 2-е изд. 1910); его же, «Армянский поэт С. Шах-Азиз», критич. этюд, с переводами избран. произведений (2-е изд., М., 1905); его же, «Русское влияние в современной армянской литературе» (анкета, 1909); «Армянский сборник» (М., 1915); Ив. Гнуни, «Мотивы арм. поэзии» (Саратов, 1915). 2) Появившиеся в журналах и сборниках: в «Мире Божьем» (1892, II) — «Армянский писатель Раффи», Е. С. Некрасовой. В «Артисте» (1892, сентябрь — ноябрь) — «Из истории армянской сцены: Тифлисский театр и бытовая комедия», Ю. Веселовского. В сборнике «Братская помощь армянам» (1898) — «Заметки о новой армянской литературе», М. Берберьяна; «Армянская периодич. печать», статья Дил. В «Русской Мысли» — «Армянская поэзия XIX века и ее происхождение» (1901, XII) и «Шестидесятые годы и армянский передовой журнал в Москве» (1903, VI), Ю. Веселовского. В «Кавказском Вестнике»: «Раффи», критич. очерк А. Хатисова (1901, I), «Петрос Туриан» его же (1900, XI).