ВЪ то время когда всѣ тайные и явные служители германскаго правительства, такъ страстно ненавидящіе Россію, встрѣтившую ихъ величавой ласковостью и пріютившую съ широкимъ, благороднымъ радушіемъ, обдумывали новые удары для Россіи и ея союзниковъ, — за Бзурой, Вислой и Нѣманомъ, — тамъ гдѣ начиналась безпредѣльная равнина Россіи, совершались великія, никогда незабываемыя событія.
Подхваченный однимъ могучимъ порывомъ народъ цлилця въ пылкомъ молитвенномъ подъемъ и въ любви къ отечеству. Исчезли всѣ споры племенъ, и старые счеты были забыты.
Не было враговъ. Были лишь товарищи, идущіе плечомъ къ плечу въ жестокую сѣчу съ вѣковымъ врагомъ. Не было колебаній и сомнѣній. Всякій понималъ величіе переживаемаго времени и зналъ, что участвуетъ въ событіяхъ, которымъ суждено оставить глубокій, неизгладимый слѣдъ не только въ ихъ маленькой личной жизни, но въ жизни родного народа и всего человѣчества.
Не было слезъ прощанія, не было отчаянія при разлукѣ.
Люди уходили на войну съ сознаніемъ высокаго, святого долга, а остающіеся съ вѣрой и молитвой провожали уходящаго бойца, не думая о гибели его и о горестяхъ и лишеньяхъ семьи.
Что-то могучее, какъ стихія, пронеслось надъ Россіей и подхватило всѣхъ въ своемъ мощномъ полетѣ. Въ церквахъ торжественно звучали слова молитвъ, и люди уходили съ просвѣтленными лицами, молясь не за отцовъ, мужей и сыновей, но за отечество и за успѣхъ великаго дѣла.
Въ народѣ ходили трогательныя, воодушевляющія и ободряющія легенды.
Передавались слухи о кровавыхъ столкновеніяхъ съ Германцами, о бѣгствѣ Австрійцевъ при первыхъ стычкахъ, о славныхъ дѣлахъ родныхъ бойцовъ. Потомъ настали страдные дни наступленія по зыбунамъ Мазурскихъ озеръ, гдѣ падали одинъ за другимъ нѣмецкіе укрѣпленные окопы и проволочныя загражденія, двадцать лѣтъ подготовляемые и укрѣпляемые въ ожиданіи роковой встрѣчи.
Изъ-за болотъ и топей Мазурскихъ озеръ, съ Грюнвальдской равнины, вставалъ великій призракъ славянского витязя.
Его видѣли солдаты при закатѣ солнца и въ тѣ дни, когда съ моря вѣтеръ приносилъ стаи бѣлогрудыхъ облаковъ, мчащихся куда-то къ югу, гдѣ они багровѣли и таяли въ поднимающемся съ земли кровавомъ туманѣ.
Витязь былъ необъятно великъ и могучъ. Конь его неудержимо мчался по верхушкамъ снѣжныхъ горъ. Слышался грохотъ его копытъ и бряцаніе брони.
Порой, высоко на небѣ, гораздо выше дымковъ взрывающейся шрапнели, витязь вступалъ въ бой. Онъ сшибался съ всадникомъ, сидѣвшимъ на черномъ конѣ. Бѣлый плащъ и длинный двуручный мечъ сверкали въ Лучахъ заходящаго солнца.
Долго длился бой. Порой оба бойца исчезали въ набѣгающихъ тучахъ, но часто всѣ видѣли, какъ поверженный съ коня рыцарь въ бѣломъ плащѣ лежалъ, раскинувши закованныя въ сталь руки, а конь витязя топталъ его.
Тогда офицеры въ окопахъ разсказывали своимъ солдатамъ старую быль, случившуюся полъ-тысячи лѣтъ назадъ, когда, поклявшись на мечахъ, славянскіе братья и Литва на полѣ Грюнвальда дали великій бой германскимъ насильникамъ.
Разсказывали офицеры, какъ смоленскія дружины шли въ помощь польскимъ ратямъ, какъ вмѣстѣ разбили они, сражаясь бокъ о бокъ, полки могущественнаго гросмейстера Ульриха-фонъ-Юнгингена, и какъ падали подъ ударами палицъ и широкихъ топоровъ литовцевъ, одѣтыхъ въ звѣриныя шкуры, лучшіе изъ тевтонскихъ воиновъ, прославившихся на рыцарскихъ турнирахъ въ чужеземныхъ странахъ.
Разсказывали еще офицеры и о тѣхъ витязяхъ, которые прославились въ томъ бою, гдѣ могла навсегда погибнуть германская мощь.
Ночью, ожидая атаки прусскихъ гвардейцевъ, какой-нибудь боевой ротный командиръ, побывавшій уже на поляхъ Манчжуріи, тихимъ голосомъ разсказывалъ собравшимся вокругъ солдатамъ и о князѣ смоленскомъ Никитѣ, и о витязѣ Прохорѣ Волкѣ, и о королѣ Ягеллѣ. Говорили потомъ солдаты и о гордомъ князѣ литовскомъ Витовтѣ, славныхъ рыцаряхъ Повалѣ и Завишѣ Черномъ и о всѣхъ тѣхъ, чья кровавая работа въ великій Грюнвальдскій день предвѣщала зарю новой жизни.
Слушали солдаты эти. старыя были и понимали, что впереди за Мазурскими озерами лежитъ это славное поле, гдѣ и имъ суждено будетъ вступить въ послѣдній бой съ лихимъ врагомъ. Понимали воины, что отъ стоящаго передъ ними врага страдали они, ихъ отцы и дѣды повсюду въ Россіи: отъ границъ Польши–до Чернаго моря и Великаго океана. Знали они это и вѣрили въ побѣду праваго дѣла.
Вѣра эта крѣпла, и ничто не могло поколебать ее.
Была то вѣра воиновъ, вышедшихъ въ поле для побѣды, не для корысти и шумной славы, но во имя счастья родины и долгаго мира на землѣ, заливаемой слезами и кровью.
Петроградъ.
Февраль 1915 годъ.