Оригинал: нем.Herrn Mannwelts Woche («Herr Mannwelt ritt am Sonntag aus…»). — Из цикла «Erzählende Gedichte», сб. «Zeitlosen, 1858». Перевод опубл.: 1860[1]. Источник: А. Н. Плещеев. Полное собрание стихотворений / Вступительная статья, подготовка текста и примечания М. Я. Полякова — М.—Л.: Советский писатель, 1964. — С. 312—315. — (Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание).
Ма́ннвельт коня в воскресенье седлал:
Дом его старый немил ему стал.
Едет… Из церкви выходит народ;
Нищих толпа у церковных ворот; 5 Мимо себе богомольцы прошли,
С де́ньгами кружку попы пронесли;
Нищим не подал никто — и с тоской
Молча поникли они головой.
Вот на помост прилегли отдохнуть: 10 Может, в вечерню подаст кто-нибудь.
Маннвельт, унылый, вернулся домой.
Маннвельт коня в понедельник седлал:
Дом его старый немил ему стал.
Едет… Пред ним многолюдный базар; 15 Крики и шум, и пестреет товар —
Есть из чего выбирать богачам,
Много поживы и ловким ворам;
С рынка богатый богаче ушел,
Только бедняк был по-прежнему гол. 20 Маннвельт, унылый, вернулся домой.
Маннвельт во вторник коня оседлал:
Дом его старый немил ему стал.
Едет он: площадь народом кипит,
Суд там правитель открыто чинит. 25 Кто пресмыкался, был знатен, богат,
Был им оправдан, добился наград.
Плохо лишь бедным пришлось от него…
А между тем за поездом его
С радостным криком народ весь бежал, 30 Милость его, доброту прославлял,
Полон восторга от ласковых слов,
Сыпал к ногам его много цветов!
Маннвельт, унылый, вернулся домой.
В середу Маннвельт коня оседлал: 35 Дом его старый немил ему стал.
Видит он, шумной толпою во храм
Люди стремятся… и пастырь уж там
Молча стоит в облаченье своем.
Скоро невеста вошла с женихом; 40 Стар он и сед был, прекрасна она;
Был он богат, а невеста бедна;
Счастлив казался жених; а у ней
Слезы лились и лились из очей.
Пастырь спросил у ней что-то; в ответ 45 Да прошептала она, словно нет.
Гости чету поздравляют, потом
Едут на пир к новобрачному в дом.
Мать молодой была всех веселей:
Дочь своим счастьем обязана ей! 50 Маннвельт, унылый, вернулся домой.
Вот он коня и в четверг оседлал:
Дом его старый немил ему стал.
Видит огромное здание он,
Видит, стекаются с разных сторон 55 Женщины в бедной одежде туда.
Знатные там собрались господа.
Дамам, разряженным в шелк и атлас,
Бодрых кормилиц ведут на показ.
Кончился смотр; и с довольным лицом 60 Вышли иные, звеня серебром.
Стон вылетал из груди у других;
Шли они, плача о детях своих,
И еще долго смотрели назад,
Им посылая свой любящий взгляд. 65 Маннвельт, унылый, вернулся домой.
В пятницу Маннвельт коня оседлал:
Дом его старый немил ему стал.
Видит, на улице муж и жена
Спорят, кричат и бранятся. Она 70 Волосы рвет на себе: «Осквернил
Брачный союз ты… жену погубил!»
Он отвечает, грозя кулаком:
«Ад принесла ты, злодейка, в мой дом.
Сам я обманут тобою, змея!» 75 В книгу закона взглянувши, судья
Молвит чете: «Вы расстаться должны».
И разошлись они, злобы полны.
А в отдаленья на камне сидел
Бледный ребенок, дрожа, и глядел 80 То на отца, то на мать он с тоской.
Брошенный ими — пошел он с сумой.
Маннвельт, унылый, вернулся домой.
Маннвельт в субботу коня оседлал:
Дом его старый немил ему стал. 85 Въехал он в город: на улицах бой.
Кровью исходят и добрый и злой;
Раб и свободный убиты лежат.
Бьют барабаны, и пули свистят.
Веют знамена, и много на них 90 Слов благородных, призывов святых!
Падая, их произносят бойцы…
С криком народ разрушает дворцы.
В бегстве король… Обуял его страх.
Вносит другого толпа на руках. 95 Маннвельт, унылый, вернулся домой.
Маннвельт коня в воскресенье седлал:
Дом его старый немил ему стал.
В чистое поле он ранней порой
Выехал. — Мир был объят тишиной; 100 Где-то вился над деревней дымок,
Легкий его колыхал ветерок;
Жавронок в чистой лазури звенел;
Плод на ветвях наливался и зрел;
Тихо — сквозь сеть золотистых лучей — 105 Воды катил, извиваясь, ручей.
Маннвельт задумчив сидел на коне,
Слышался топот копыт в тишине;
Голос кукушки звал всадника в лес…
Вот уж он в чаще зеленой исчез. 110 Дальше он всё углублялся во тьму:
Тысяча звуков навстречу ему,
Мягких, ласкающих, чудных, неслись.
Нежили слух его… в душу лились.
Ей обещали забвенье, покой… 115 Маннвельт совсем не вернулся домой!
