Дубовый листок оторвался от ветки родимой
И в степь укатился, жестокою бурей гонимый;
Засох и увял он от холода, зноя и горя
И вот наконец докатился до Чёрного моря.
У Чёрного моря чинара стоит молодая,
С ней шепчется ветер, зелёные ветви лаская,
На ветвях зелёных качаются райские птицы;
Поют они песни про славу морской царь-девицы.
И странник прижался у корня чинары высокой;
Приюта на время он молит с тоскою глубокой,
И так говорит он: «Я бедный листочек дубовый,
До срока созрел я и вырос в отчизне суровой.
Один и без цели по свету ношуся давно я,
Засох я без тени, увял я без сна и покоя.
Прими же пришельца меж листьев своих изумрудных,
Немало я знаю рассказов мудрёных и чудных».
«На что мне тебя? — отвечает младая чинара. —
Ты пылен и жёлт — и сынам моим свежим не пара.
Ты много видал — да к чему мне твои небылицы?
Мой слух утомили давно уж и райские птицы.
Иди себе дальше, о странник! Тебя я не знаю!
Я солнцем любима, цвету для него и блистаю.
По небу я ветви раскинула здесь на просторе,
И корни мои умывает холодное море».
1841
Примечания
править- ↑ Впервые — в журнале «Отечественные записки», 1843, том XXVIII, № 6, отд. I, с. 193 без заглавия с подписью «Лермонтов».
Печ. по автографу ГПБ, Зап. книжка. Черн. автограф — ГПБ. Строки «До срока созрел я», «Один и без цели» связывают балладу с «Думой» (№ 368), а образ молодой чинары воспринимается как попытка преодолеть одиночество на иной почве, в другой среде. Н. Г. Чернышевский в «Повести в повести» переосмыслил образ молодой чинары из лермонтовского «Листка», связав с ним размышления о судьбах России, о силах, которые приблизят её светлое будущее (Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. М., 1949. Т. 12. С. 274—275).
