13 сентября 1868 года, фрегатъ «Александръ Невскій», подъ командою флигель-адъютанта капитана 1 ранга Кремера, потерпѣлъ крушеніе у береговъ Ютландіи на обратномъ пути своемъ изъ Средиземнаго моря въ Кронштадтъ. На фрегатѣ, кромѣ всѣхъ служащихъ, находился Великій Князь Алексѣй Александровичъ и при немъ генералъ-адъютантъ Посьетъ.
Первое извѣстіе о крушеніи фрегата было сообщено 14 сентября слѣдующею депешею на имя Его Высочества Генералъ-Адмирала:
«Фрегатъ потерпѣлъ крушеніе на датскомъ берегу. Всѣ спасены, исключая Зарина, Икскуля и четырехъ матросъ».
Въ тотъ же день другою депешею Его Высочеству, генералъ-адъютантъ Посьетъ донесъ:
«Благодаря Бога, всѣ размѣщены; фрегатъ сталь на мель на западномъ берегу Ютландіи. Поведеніе команды отличное. Прошу пароходъ въ Ниборгъ».
17 сентября, по распоряженію Управляющаго Морскимъ Министерствомъ, отправлены въ Аргусъ за командою фрегата «Александръ Невскій», пароходы: «Смѣлый» и «Рюрикъ» и къ 30 сентября, съ помощію датскаго фрегата «Зилландъ», они доставили команду въ Кронштадтъ. Лейтенантъ Тудеръ и 12 человѣкъ нижнихъ чиновъ были оставлены на мѣстѣ крушенія для спасенія всего, что только можно будетъ спасти съ фрегата. 30 сентября Свиты Его Величества контръ-адмираль Лихачевъ (военный агентъ за границею) донесъ о состояніи фрегата слѣдующею телеграммою на имя Управляющаго Морскимъ Министерствомъ.
«Послѣ трехдневнаго внимательнаго осмотра, согласно въ общимъ мнѣніемъ мѣстныхъ экспертовъ, невозможно думать о спасеніи фрегата въ настоящее время года. Спасеніе возможно весною, если корпусъ уцѣлѣетъ. Статуя, нѣсколько орудій и множество различныхъ вещей спасены. Работы продолжаются мѣстными средствами. Ѣду немедля въ Петербургъ. Если имѣются приказанія, адресуйте: посольство Берлинъ.
13 сентября генералъ-адъютантъ Посьетъ вкратцѣ донесъ Государю Императору о гибели фрегата въ слѣдующихъ словахъ:
Ваше Императорское Величество! Нахожусь въ тяжкой необходимости представить Вашему Величеству описаніе постигшаго насъ большаго несчастія:
Въ ночь съ 12-го на 13-е число, при переходѣ нашемъ изъ Нѣмецкаго моря въ Скагерракъ, произошла ошибка въ счисленіи, слѣдствіемъ которой было печальное окончаніе нашего плаванія.
Лейтенантъ Лангъ, одинъ изъ отличившихся при спасеніи команды офицеровъ представитъ всѣ подробности этого несчастія. Я предоставляю себѣ всеподданнѣйше донести, что по мѣсту крушенія оказывается, что фрегатъ былъ уклоненъ отъ даннаго ему направленія необыкновенно сильнымъ теченіемъ значительно болѣе, чѣмъ была предпринятая мною осторожность, взятая на основаніи всѣхъ данныхъ, имѣющихся на картѣ и въ лоціяхъ.
Близость берега, сильные удары о дно, при большомъ волненіи и бурунахъ предписывали безотлагательныя крайнія мѣры, и я вскорѣ отдалъ приказаніе рубить мачты; онѣ упали за бортъ благополучно. Все утро прошло въ устройствѣ сообщенія съ берегомъ и въ это время мы имѣли несчастіе потерять двухъ прекрасныхъ, примѣрныхъ молодыхъ людей — лейтенантовъ Зарина и Икскуля. Лейтенантъ Лангъ только потому не былъ съ ними, что въ лодкѣ для него не оказалось мѣста. Съ берега посредствомъ ракетъ намъ пытались перебросить веревку; первыя двѣ были неудачны, третья тоже не долетѣла, но была схвачена матросомъ, бросившимся за нею въ воду и она послужила основаніемъ нашего сообщенія въ берегомъ. Первая лодка, подошедшая къ фрегату около часа пополудни, была спасительная, доставленная съ ближайшей станціи, но потомъ она получила поврежденіе и болѣе не являлась. Всѣ офицеры и команда спасены на трехъ рыбацкихъ лодкахъ и на катерѣ. Алексѣй Александровичъ никакъ не хотѣлъ съѣхать на первой шлюпкѣ и былъ перевезенъ вмѣстѣ съ г-мъ Шиллингомъ и другими на 3-й шлюпкѣ, и всѣ безъ исключенія, начиная съ 1-й до послѣдней лодки, выбрасываясь на берегъ, были покрываемы бурунами. Перевозка была окончена въ 7-мъ часу вечера, и я считаю долгомъ своимъ всеподданнѣйше засвидѣтельствовать передъ Вашимъ Величествомъ, что успѣхъ этотъ я положительно долженъ приписать большому хладнокровію и распорядительности капитана, готовности и самоотверженію гг. офицеровъ и примѣрному поведенію команды, въ продолженіе всего этого ужаснаго для насъ дня.
Датчане оказали полное участіе и, несмотря на весьма большое число офицеровъ и нижнихъ чиновъ, въ первый же вечеръ всѣхъ пріютили въ избахъ поселянъ на протяженіи 14-ти верстъ отъ мѣста, гдѣ стоитъ фрегатъ.
Состояніе и положеніе фрегата таковы, что, по моему мнѣнію, врядъ ли при самыхъ успѣшныхъ средствахъ онъ можетъ быть снятъ и спасенъ.
Команду начинаютъ съ завтрашняго дня перевозить въ Аргусъ на O-мъ берегу Ютландіи и обѣщаютъ окончить доставку въ четвергъ, къ каковому времени, надѣюсь, прибудетъ туда пароходъ, о которомъ я депешей просилъ Его Высочество Генералъ-Адмирала. Капитанъ, какъ на послѣдней рыбачьей лодкѣ съѣхалъ съ фрегата, такъ и отправится съ послѣднею партіею.
Алексѣй Александровичъ, а съ нимъ гг. Шиллингъ, Веселаго, Мечинъ и я ѣдемъ завтра въ 7 часовъ утра.
Съ чувствомъ глубочайшаго уваженія и безграничной преданности, имѣю счастіе быть вѣрноподданный Вашего Величества
Болѣе подробныя свѣдѣнія объ обстоятельствахъ этого крушенія изложены генералъ-адъютантомъ Посьетомъ въ слѣдующемъ его рапортѣ Генералъ-Адмиралу.
«Оставивъ мѣсто крушенія фрегата «Александръ Невскій» 15 сентября для слѣдованія съ Великимъ Княземъ Алексѣемъ Александровичемъ, по повелѣнію Государя Императора, въ Берлинъ и Варшаву, и возвратясь нынѣ съ Его Высочествомъ въ Комоя только теперь имѣю возможность представить Вашему Высочеству нижеслѣдующее мое донесеніе съ описаніемъ несчастія, которое Всеблагому Провидѣнію угодно было допустить совершиться надъ нами. Послѣ противныхъ вѣтровъ и продолжительныхъ маловѣтрій, встрѣченныхъ нами на всемъ пути отъ Чернаго моря до Атлантическаго океана и послѣ 30 дневнаго перехода изъ Алжира въ Плимутъ, мы прошли Англійскій каналъ подъ парами большею частью противъ свѣжаго ONO вѣтра. Вошедъ въ Нѣмецкое море и опредѣлившись 10-го числа въ 4¼ часа пополудни по пеленгамъ, мы 11-го утромъ въ 8 часовъ прекратили пары, хотя къ этому времени вѣтеръ совершенно стихъ. Но, принимая во вниманіе позднее время года, я полагалъ, что тишина эта не можетъ быть продолжительна; и дѣйствительно, только что поставили паруса, задулъ сперва легкій, а потомъ ровный WNW (истинный), такъ что фрегатъ, направленный по румбу NNO (истинный), въ продолженіе всего дня шелъ отъ 4 до 8 узловъ. Наблюденіе дало въ полдень шир. 53°26′ N долготу 3°25′24″ O-ую, согласно со счисленіемъ, по которому широта была 53°26′ N-ая, долгота 3°24′ O-я; глубина по лоту въ полдень также сходствовала съ показанной по картѣ. 12-го утромъ опять стихло, почему я предложилъ капитану, если до 2-хъ часовъ пополудни не получимъ вѣтра, убрать паруса и развести пары. Тишина продолжалась и въ назначенный часъ затопили котлы. Но прошло не болѣе получаса, какъ снова задулъ прежній WNW, почему опять поставили паруса, погасили огни и фрегатъ при лиселяхъ съ лѣвой вскорѣ пошелъ со скоростію до 8 узловъ. Утромъ съ нами штилевало нѣсколько купеческимъ судовъ, шедшихъ тоже къ сѣверу и въ продолженіе дня мы встрѣтили ихъ отъ 10 до 20-ти шедшихъ къ югу противоположнымъ съ нами курсомъ. Въ полдень счислимая широта была 56°39′ N долгота 4°58′ O. Наблюденій въ этотъ день не было. Къ вечеру вѣтеръ сдѣлался порывистый, небо почти сплошь покрылось облаками и въ 6 часовъ мы взяли на ночь 2 рифа. Старшій штурманскій офицеръ хотѣлъ опредѣлить широту по Полярной звѣздѣ, но она не показалась.
Миновавъ Доггеръ-банку и приближаясь ко входу въ Скагерракъ, намъ предстояло или продолжать курсъ NNO и, придя на видъ Линдеснесскаго маяка, направиться на Скагенъ, или, измѣнивъ курсъ, идти на видъ маяка Хансгольмъ, на сѣверозападномъ мысѣ Ютландскаго полуострова и, опредѣлившись по немъ, вступить въ Скагерракъ. При обстоятельствахъ, сопровождавшихъ тогда наше плаваніе, оба пути, казалось, были одинаково безопасны, но послѣдній имѣлъ то преимущество, что сокращая разстояніе до Скагена болѣе чѣмъ на 30 миль, давалъ возможность увидѣть мысъ этотъ вечеромъ слѣдующаго дня засвѣтло. Ни сила, ни направленіе бывшаго тогда вѣтра, какъ вообще дувшаго со времени вступленія нашего въ Нѣмецкое море, не заставляли предполагать какаго-либо особенно сильнаго теченія въ которую-либо сторону.
Въ исходѣ 8-го часа вечера, пригласивъ къ себѣ старшаго штурманскаго офицера, я приказалъ нанести мѣсто наше на картѣ и отъ него провести румбъ, касательный въ кругу Хансгольмскаго маяка, котораго радіусъ 20 миль.
Г. Хохловъ, опредѣливъ мѣсто, провелъ исправленный румбъ NO 54°, который прошелъ въ 4-хъ миляхъ отъ круга, слѣдовательно въ 24-хъ отъ маяка. При этомъ г. Хохловъ полагалъ, что не лучше ли измѣнить курсъ только на одинъ румбъ на что я замѣтилъ, что, измѣнивъ его такимъ образомъ, мы не войдемъ въ круги ни Линдеснесскаго, ни Хансгольмскаго маяковъ и, слѣдовательно, войдя въ Скагерракъ будемъ въ неизвѣстности относительно нашего мѣста.
На англійской картѣ Нѣмецкаго моря 1853 года, по которой мы плыли, какъ въ восточной, такъ и въ западной половинѣ этого моря, показаны какъ направленіе, такъ и сила прилива и отлива въ разное время. Здѣсь сказано, что оно доходитъ во время квадратуръ до ¼, а во время сизигій до ¾ узла въ часъ и среднее изъ различныхъ направленій этого теченія въ продолженіе дня должно было подвинуть фрегатъ на NO. Кромѣ этого въ лоціи Нѣмецкаго моря «The North Sea Pilot», 1863 года, сказано, что вдоль Ютландскаго берега къ сѣверу отъ Бовберга, скорость теченія достигаетъ при западныхъ вѣтрахъ до 2 узловъ, а при сильномъ SSW вѣтрѣ доходитъ даже до 3 узловъ. Между Ютландскою банкою и норвежскимъ берегомъ оно обыкновенно стремится къ западу даже при западныхъ вѣтрахъ; въ то же время на самой банкѣ оно направляется къ востоку. При сѣверныхъ и сѣверо-западныхъ вѣтрахъ оно идетъ къ югу вдоль норвежскаго берега чрезъ Ютландскую банку и вдоль Ютландскаго берега къ Гельголанду. При свѣжемъ вѣтрѣ это теченіе достигаетъ 1½ и даже 2 узла.
Чтобы опредѣлить степень безопасности новаго курса, я предположилъ, что теченіе во все время со вчерашняго полдня до предстоящей полуночи, т. е. въ продолженіе 36 часовъ дѣйствовало не по ¼ узла, какъ бы слѣдовало соотвѣтственно бывшей тогда первой четверти луны, а по ¾ узла, слѣдовательно подвинуло насъ на 27 миль и не на NO, а прямо къ ютландскому берегу. Къ этимъ 27 милямъ, отложеннымъ на O, отъ счислимаго пункта въ 8 часовъ вечера, я прибавилъ 3 мили на дѣйствіе волненія, которое могло подать насъ нѣсколько вправо и курсъ NO 54° проведенный такимъ образомъ отъ полученнаго невѣроятнаго новаго мѣста, проходилъ въ 7 миляхъ отъ маяка Хансгольмъ, причемъ, однако, мы должны были бы увидѣть этотъ маякъ значительно прежде, чѣмъ придти на это отъ него разстояніе.
Въ эти 30 миль, предположенныя со вчерашняго полдня — когда, по указаніямъ наблюденій, мы не имѣли никакого теченія — я включилъ тѣ 3 или 4 мили, на которыя могло подать насъ къ югу теченіе вдоль Ютландскаго полуострова, въ предѣлахъ котораго, при бывшемъ тогда ходѣ фрегата, мы могли находиться не болѣе 2 или 3-хъ часовъ.
За тѣмъ я предположилъ, что, вслѣдствіе вѣтровъ, которые могли быть здѣсь до новаго нашего прибытія въ Нѣмецкое море, теченіе увлекло фрегатъ къ сѣверу, къ Новержскому берегу, и отложивъ въ эту сторону тѣ же 30 миль, мы провели тотъ же курсъ NO 54°; оказалось, что въ этомъ благопріятномъ для насъ случаѣ избранный путь проводилъ фрегатъ благополучно въ 12 миляхъ отъ Норвежскаго маяка.
Убѣдившись такимъ образомъ въ безопасности избраннаго пути, я пригласилъ къ себѣ капитана и сообщилъ ему свое намѣреніе перемѣнить курсъ и вмѣстѣ съ нимъ обсудить еще разъ всѣ вышеизложенныя обстоятельства. Флигель-адъютантъ Кремеръ тщательно обдумалъ предположенный курсъ и ничего не имѣлъ сказать противъ него; поэтому въ 8 часовъ фрегатъ былъ направленъ на NO 54°; ходъ вскорѣ дошелъ до 8½ узловъ. Около 10 часовъ я послалъ сказать капитану, что съ 4 ч. прошу начать бросать диплотъ; а (какъ послѣ узналъ) онъ, изъ предосторожности, сдѣлалъ распоряженіе, чтобы начали бросать его съ 3 часовъ. Къ ночи порывы усилились и иногда сопровождались дождемъ; причемъ подвѣтренная половина горизонта закрывалась черными тучами. Всѣ эти обстоятельства, вмѣстѣ съ состояніемъ барометра 29,50, не могли, однако, возбудить какого либо опасенія на счетъ курса и въ 1 часъ ночи я легъ, ожидая, что до разсвѣта будетъ разсмотрѣнъ Хансгольскій маякъ.
Между тѣмъ обстоятельства складывались иначе. Въ 2½ часа послѣдовалъ сильный ударь, вслѣдъ за тѣмъ другой, третій.... чрезъ нѣсколько секундъ я выбѣжалъ наверхъ и нашелъ, что фрегатъ, при томъ же прежнемъ вѣтрѣ, лежалъ галфвиндъ, фокъ и гротъ были убраны и марса-шкоты отданы. Подъ вѣтромъ, въ небольшомъ разстояніи, виднѣлась низкая черная полоса берега. Волненіе ударялось о фрегатъ, уже почти неподвижный, разбивалось и обдавало всю верхнюю палубу; между фрегатомъ и берегомъ шумѣлъ бурунъ.
Предшествовавшія удару обстоятельства, какъ донесъ мнѣ командиръ, состояли въ томъ, что минутъ за 10 до него показался впереди, влѣво бѣлый огонь; капитанъ остававшійся всю ночь наверху, принялъ его за мачтовый огонь парохода, тѣмъ болѣе, что маякъ, который намъ слѣдовало увидать, какъ равно и Линдеснесскій, оба вертящіеся, и видѣнный огонь къ тому, еще качался. Несмотря, однако, на это, онъ уменьшилъ парусовъ, приказалъ привести сперва на два, потомъ еще на одинъ румбъ, а вслѣдъ затѣмъ, увидавъ берегъ, положилъ право на бортъ, и въ то время, когда фрегатъ, повинуясь рулю, катился къ вѣтру, послѣдовалъ ударъ, показавшій всю крайность нашего положенія. Вслѣдъ за этимъ капитанъ приказалъ разводить пары.
Удары слѣдовали одинъ за другимъ, свѣжій рифмарсельный вѣтеръ и волненіе, ударявшіе въ лѣвую раковину, подвигали фрегатъ къ берегу, до котораго не было болѣе трехъ кабельтовыхъ; изъ трюма доносили о прибыли воды. Все это не позволяло и думать вывести фрегатъ на глубину; оставалось безотлагательно принимать мѣры дабы замѣдлить разрушеніе фрегата и успѣть спасти команду. Я вскорѣ приказалъ рубить мачты, дабы облегчить фрегатъ и предупредить разрушающее ихъ дѣйствіе на дно судна, или паденіе ихъ отъ силы повторявшихся ударовъ. Это было исполнено съ большою скоростью. Гротъ, а потомъ и фокъ-мачта упали на правую сторону за бортъ, не задѣвъ ни одного человѣка. Гротъ-мачта уперлась нижнимъ концомъ въ дно моря, а верхнимъ оставалась нѣкоторое время на сѣткахъ. Капитанъ, озабочиваясь, чтобы съ перемѣною теченія не вынесло фрегата въ море, предложилъ отдать якорь и цѣпь его вышла постепенно до жвака-галса.
Бизань-мачта сама надломилась въ полусажени надъ палубой; но прежде чѣмъ ее срубить, спустили съ боканцевъ оба катера; правый адмиральскій уцѣлѣлъ; лѣвый, навѣтренный, вскорѣ опрокинулся и разбился у борта. Послѣ паденія мачтъ мы начали палить изъ пушекъ, чтобы извѣстить жителей о нашемъ несчастіи, и вмѣстѣ съ тѣмъ началась забота объ устройствѣ сообщенія съ берегомъ. Въ это время машиною и людьми качали всѣ помпы; чтобы облегчить фрегатъ, начали выбрасывать за бортъ орудія и, на случай окончательной гибели, строить плоты. Ко всѣмъ этимъ работамъ были распредѣлены офицеры.
Пальба изъ орудій продолжалась до разсвѣта, освѣщая своимъ заревомъ положеніе фрегата между бурунами. Одинъ изъ выстрѣловъ произошелъ преждевременно; имъ оторвало руку заряжавшему орудіе матросу и выбросило его за бортъ. Лейтенантъ Заринъ находившійся при выбрасываніи орудій, услыхалъ объ этомъ, обвязавъ себя концомъ, онъ бросился за раненымъ, вовсе не умѣя плавать, но, найдя его повисшимъ надъ водою на концѣ, спустился подъ него, принялъ его на свои плечи и такимъ образомъ спасъ несчастнаго, не предчувствуя собственной своей близкой кончины. Вмѣстѣ съ Заринымъ бросились спасать товарища еще два матроса. Раненому же, принесенному въ лазаретъ, спустя часъ времени, докторъ Кудринъ съ своими помощниками отнялъ руку выше локтя. Операція эта произведена вполнѣ успѣшно, несмотря на то, что была совершена при недостаточномъ свѣтѣ, во время самыхъ сильныхъ ударовъ и значительнаго движенія и треску происходившаго въ окружавшихъ лазаретъ переборкахъ. На водѣ у насъ были адмиральскій катеръ и шестерка, спущенная изъ ростръ. Остальныя шлюпки или были разбиты при паденіи мачтъ или остались въ рострахъ. Съ первымъ разсвѣтомъ стали готовить адмиральскій катеръ для доставленія на берегъ конца, что было поручено мичману Остелецкому. Остелецкій отвалилъ съ полнымъ комплектомъ гребцовъ; высокій бурунъ ставилъ катеръ поперегъ и грозилъ опрокинуть, а близь берега сталъ заливать его и бить; если бы Остелецкій не догадался обрѣзать конецъ и этимъ дать катеру возможность быть выброшеннымъ на берегъ, то онъ неминуемо погибъ бы. При этомъ одного гребца выбило изъ катера, и когда его вытащили изъ воды, то онъ былъ уже мертвъ. Такимъ образомъ при фрегатѣ осталась одна шестерка.
Когда разсвѣло и на ровномъ низменномъ берегу обозначились песчаные холмы и кое-гдѣ небольшіе крестьянскіе домики, тогда по створамъ ихъ, ясно было, что фрегатъ постоянно подвигало впередъ и бокомъ ближе къ берегу; чрезъ это якорная цѣпь, вытянувшись по направленію праваго траверза, вскорѣ лопнула; тогда до берега оставалось не болѣе 150 саженъ.
Около этого времени показалась на берегу на колесахъ спасительная лодка; но прежде чѣмъ ее спустили съ ея тележки и начали употреблять, прошло не мало времени. Между тѣмъ бросили съ берега первую ракету, которая уклонившись отъ даннаго ей направленія, упала за кормой фрегата. Тогда лейтенантъ Икскуль вызвался доставить на берегъ конецъ на шестеркѣ и, получивъ разрѣшеніе, сталъ готовить вмѣстѣ съ гребцами охотниками, въ числѣ коихъ просилъ позвоненія быть и лейтенантъ Заринъ. Шлюпка эта снаряжалась противъ правыхъ форъ-русленей и капитанъ, перейдя на бакъ, самъ распоряжался отправленіемъ. Во время ея изготовленія бросили съ берега вторую ракету, которая, недолетѣвъ до фрегата, упала противъ носовой ея части. Тогда капитанъ приказалъ шестеркѣ отвалить, дабы схватить ракету на водѣ, но прежде чѣмъ ее достигли, на берегу стали выбирать обратно конецъ. На приказаніе возвратиться къ фрегату, котораго они, можетъ быть, и не услыхали, оба, Заринъ и Икскуль, знаками просили позволенія продолжать грести на берегъ. Въ виду бывшей для насъ возможности установить сообщеніе съ берегомъ, капитанъ разрѣшилъ имъ это, но чрезъ нѣсколько минутъ, шлюпка, поднятая высокимъ валомъ и поставленная поперегъ буруна была опрокинута.
Оба эти прекрасные юноши погибли, исполняя свой долгъ и жертвуя собой для общей пользы. Вмѣстѣ съ ними поглощены были волнами два матроса; другіе двое послѣ продолжительной борьбы съ теченіемъ и бурунами, достигли фрегата, а пятый былъ выброшенъ на берегъ тоже живой. Вскорѣ около полудня, съ берега бросили третью ракету и только что она упала въ воду, тоже не долетѣвъ до фрегата, матросъ Масленниковъ съ концемъ бросился съ кормы за нею, доплылъ до нее и доставилъ на фрегатъ. Это была минута составившая эпоху въ этотъ ужасный для насъ день, и съ сего времени явилась надежда на спасеніе.
Чтобы подкрѣпить и согрѣть команду, большею частію промокшую, просвистали къ вину и роздали по получаркѣ. Около того же времени спустили на воду спасительную лодку и нѣсколько разъ пробовали отвалить отъ берега, но каждый разъ ее выбрасывало на берегъ обратно, пока наконецъ соединенными усиліями гребцовъ и береговыхъ жителей ей не удалось дать достаточную скорость сквозь буруновъ. Когда она прибыла къ борту, я предложилъ Великому Князю Алексѣю Александровичу воспользоваться ею и ѣхать на берегъ вмѣстѣ съ другими, которымъ будетъ указано на ней отправиться; но Алексѣй Александровичъ, не желая быть въ числѣ первыхъ лицъ оставляющихъ фрегатъ, настоятельно просилъ позволить ему остаться до одной изъ слѣдующихъ шлюпокъ. Вполнѣ оцѣняя такую рѣшимость и готовность дѣлить общее несчастіе, а болѣе всего уповая на милосердіе Творца, я отдалъ приказаніе отправить спасительную лодку безъ Великаго Князя. На ней съѣхали лейтенантъ Тудеръ, какъ знающій шведскій языкъ, штабсъ-капитанъ Хохловъ съ шханечными журналами и картами и нѣсколько больныхъ, всего 8 человѣкъ. Высадивъ ихъ благополучно, хотя съ трудомъ, лодка дважды пыталась идти на фрегатъ, но, выброшенная на берегъ, она оказалась поврежденною въ своихъ воздушныхъ ящикахъ и тѣмъ окончились ея дѣйствія.
Въ это время и мѣстные рыбаки рѣшились идти къ намъ на помощь и сперва одна рыбацкая лодка, впослѣдствіи другая и за нею третья отважились спуститься съ берега и идти къ фрегату.
Между тѣмъ со времени полученія на фрегатъ ракеты со шнуромъ, посредствомъ послѣдняго передали на берегъ, одинъ за другимъ, нѣсколько тросовъ и, наконецъ, 8 дюймовый кабельтовъ, который вытянули и закрѣпили какъ на фрегатѣ, такъ и на берегу. Но тонкіе концы, долженствовавшіе служить для передвиженія шлюпки по кабельтову, запутались, хотя и были изъ манильскаго троса. Тогда лейтенанту Тудеру, бывшему на берегу, пришла счастливая мысль спустить снова фрегатскій катеръ и испытать передвигать его между фрегатомъ и берегомъ, посредствомъ другихъ двухъ такихъ же концовъ безъ помощи направляющаго кабельтова. Эта попытка вполнѣ удалась; и хотя катеръ описывалъ каждый разъ большую дугу, при каждой переправѣ наполнялся водою и былъ въ большой опасности; но сдѣлавъ около 15 рейсовъ, принимая отъ 20 до 30 человѣкъ, онъ одинъ спасъ большую половину команды. Мичманъ Остелицкій, не желая оставлять порученнаго ему катера, кажется 11 разъ пріѣзжалъ съ нимъ къ фрегату и обратно, постоянно обдаваемый бурунами и два раза выброшенный изъ него волнами. Въ первый изъ этихъ рейсовъ съ катеромъ съѣхали: Великій Князь Алексѣй Александровичъ, флигель-адъютантъ Шиллингъ, гг. Веселаго, Мечинъ, ревизоръ лейтенантъ Гессенъ съ денежнымъ сундукомъ и шнуровыми книгами, раненый комендоръ и 14 человѣкъ матросовъ. Это было около половины 3 часа пополудни. Люди, бывшіе на верхней палубѣ и занятые устройствомъ плотовъ, поднявшись на сѣтки, слѣдили за катеромъ, и когда увидѣли Великаго Князя на берегу, сняли шапки и перекрестились. Съ тѣмъ вмѣстѣ, какъ начались успѣшные рейсы катера, прекратились опыты для устройства другихь способовъ сообщенія съ берегомъ. Такъ по лееру, натянутому между фрегатомъ и берегомъ, начали передвигать спасительную бесѣдку, доставленную тоже командою спасительной лодки; но при первомъ опытѣ береговой конецъ лопнулъ и мы были очень рады, когда успѣли притянуть обратно на фрегатъ гардемарина Прянишникова и матроса Масленникова, достигшихъ уже середины разстоянія между фрегатомъ и берегомъ и подвергавшихся большой опасности быть выброшенными изъ оной. Пробовали тоже устроить змѣй, чтобы перебросить на берегъ конецъ, но безуспѣшно. Матросъ Жмурко вызвался доставить конецъ на берегъ и отправился съ нимъ вплавь; но теченіе стало относить его въ сторону и онъ былъ возвращенъ на фрегатъ. Все это время вѣтеръ продолжалъ дуть съ тою же силою и волны, разбиваясь о фрегатъ, вливались въ порты, чрезъ которые выбрасывали орудія и не переставали обдавать команду. Удары продолжались и фрегатъ, потрясаемый во всѣхъ своихъ членахъ, извивался по направленію своей длины. Эти изгибанія достигли, наконецъ, такой степени, что мы начали опасаться перелома фрегата на двѣ части. Течь продолжалась и вода вошла уже въ машинное отдѣленіе, откуда давно уже доносили о различныхъ поврежденіяхъ. Около 3 часовъ прибылъ на фрегатъ, къ немалому нашему удивленію, на одной изъ рыбацкихъ лодокъ помощникъ завѣдывавшаго спасительными станціями на западномъ берегу Ютландіи, г. Андерсонъ: убѣжденный, что до ночи, когда будетъ необходимо прекратить перевозку, будетъ спасено не болѣе половины команды, онъ пріѣхалъ, чтобы посовѣтовать употребить всѣ средства, чтобы повалить фрегатъ палубой къ берегу, говоря, что иначе, какъ ему извѣстно изъ прежнихъ опытовъ, его положитъ на лѣвый бокъ палубами къ морю и тогда неминуемо волненіемъ смоетъ всѣхъ до послѣдняго человѣка и окончательно разобьетъ фрегатъ, разрушивъ первоначально палубы, слабыя въ сравненіи съ самимъ корпусомъ. Сбрасывая уже до того орудія лѣвой стороны, дабы не имѣть ихъ подъ правымъ бокомъ фрегата, мы отчасти начали исполнять этотъ полезный совѣтъ, но, по милости Божіей, послѣ 3 часовъ вѣтеръ началъ стихать и перевозка пошла значительно успѣшнѣе. Около 5 часовъ на фрегатѣ оставалось не болѣе 200 человѣкъ и до берега не болѣе 100 саженъ. Тогда явилась надежда, что къ ночи всѣ будутъ на берегу. Полубарказъ, спущенный изъ ростерѣ находчивостью и распорядительностью лейтенанта Дека, сдѣлалъ только одну путину на берегъ, ибо первый опытъ показалъ, что рисково послать двѣ шлюпки въ близкомъ одна отъ другой разстояніи. Шесть плотовъ, изготовлявшіеся каждый назначенными нижними чинами и офицерами, остались безъ употребленія и только 4 были сброшены на воду. Въ половинѣ 7 часа катеръ отвалилъ отъ фрегата въ послѣдній разъ, тогда я съ капитаномъ и старшимъ офицеромъ обошли всѣ палубы. Тяжелъ былъ этотъ послѣдній осмотръ прекраснаго во всѣхъ отношеніяхъ фрегата, и грустно было съ нимъ разставаться, хотя пустымъ и полуразрушеннымъ. Кромѣ насъ троихъ, сѣли въ послѣднюю рыбацкую лодку еще два лоцмана, которымъ приказано было взять съ собою кормовой флагъ и мы достигли берега, тоже обдаваемые буруномъ, и вышли на него при помощи выбѣжавшихъ къ намъ на встрѣчу жителей и матросовъ. Вскорѣ за тѣмъ стемнѣло. Достигнувъ такимъ образомъ благополучно берега, мы тутъ же, на взморьи, отслужили благодарственный молебенъ и вслѣдъ за тѣмъ панихиду по утопшимъ товарищамъ. Къ ночи всѣхъ офицеровъ и нижнихъ чиновъ мѣстные жители, противъ нашего ожиданія, нашли возможность размѣстить по избамъ. Такимъ образомъ окончился этотъ крайне тяжелый для насъ день. Въ заключеніе считаю долгомъ свидѣтельствовать передъ Вашимъ Высочествомъ, что успѣхи спасенія команды я положительно долженъ приписать большому хладнокровію и распорядительности командира фрегата флигель-адъютанта Кремера, готовности и самоотверженію старшаго офицера капитанъ-лейтенанта Ермолаева и всѣхъ гг. офицеровъ и примѣрному поведенію нижнихъ чиновъ въ продолженіе всего этого дня, начавшагося для насъ третьимъ часомъ ночи и окончившагося захожденіемъ солнца 13-го числа. Гибель лейтенантовъ Зарина и Икскуля, этихъ примѣрныхъ офицеровъ и прекрасныхъ юношей, составляетъ какъ для насъ, такъ и для нашего флота неоцѣненную и тяжелую потерю.
Датчане, жители мѣстечка Гарбоэре, показали полное къ намъ участіе и много человѣколюбія и, несмотря на большое число офицеровъ и нижнихъ чиновъ, всѣхъ пріютили. Вся команда была расположена въ избахъ поселянъ на протяженіи 14 верстъ отъ мѣста крушенія. Къ сожалѣнію, положеніе и состояніе фрегата таково, что врядъ ли при самыхъ усиленныхъ средствахъ онъ можетъ быть снятъ и спасенъ».
Командиръ фрегата «Александръ Невскій», флигель-адъютантъ, капитанъ 1 ранга Кремеръ въ рапортѣ своемъ Его Императорскому Высочеству Великому Князю Генералъ-Адмиралу, говоритъ:
21 сентября ввѣренный мнѣ фрегатъ вышелъ изъ Плимута, и вскорѣ мы встрѣтили крѣпкій вѣтеръ отъ NO, который еще засвѣжѣлъ въ слѣдующую ночь, однако мы достигли Дувра въ 2 часа пополудни, а вечеромъ 10-го прошли Галоперскій плавучій маякъ и взяли курсъ въ Нѣмецкое море; утромъ 11-го прекратили пары и при попутномъ вѣтрѣ вступили подъ паруса.
Въ полдень 11 (23) сентября фрегатъ находился въ Нѣмецкомъ морѣ, по счисленію, въ широтѣ 53°26′ N и долготѣ 3°24′ O, а сдѣланныя въ этотъ день наблюденія показали, что истинная широта была 53°26′ N, долгота 3°25′34″ O, слѣдовательно невѣрность въ счисленіи была только на 4 мили къ O; подобныя обстоятельства, повторявшіяся уже неоднократно въ продолженіи всей кампаніи, особенно при входѣ въ Англійскій каналъ, когда, послѣ 7-дневной лавировки при свѣжемъ вѣтрѣ и пасмурности, обсерваціи наконецъ показали ошибку въ счисленіи только на 20 миль, давали мнѣ большую увѣренность въ вѣрности девіаціи и лага, а вслѣдствіе того и самаго счисленія пути судна.
12-го числа, за пасмурностью, обсервацій не было и суточное плаваніе, совершенное все время по одному румбу, подъ парусами, было 143¼ мили. Счислимый пунктъ, широта 55°39′ N долгота 4°58′ O и глубина по лоту 23 сажени, т. е. согласно съ картой, такъ какъ въ это время было очень тихо, то адмиралъ, спѣша возвратиться въ Балтійское море, приказалъ развести пары, но по причинѣ задувшаго вскорѣ попутнаго вѣтра, приказалъ ихъ прекратить; такимъ образомъ мы остались подъ парусами, имѣя ходу отъ 8 до 10 узловъ. Это былъ первый попутный вѣтеръ, что мы имѣли отъ самаго Чернаго моря, и намъ казалось грѣшно имъ не воспользоваться; однако вечеромъ взяли у марселей два рифа, такъ какъ можно было ожидать ночыо свѣжаго вѣтра. Вѣтеръ былъ NWtW и курсъ NOtN по компасу, и NO 22° по картѣ.
Въ 8 часовъ вечера адмиралъ призвалъ меня въ каюту и сказалъ, что онъ намѣренъ измѣнить курсъ вправо; по соображеніи всѣхъ указаній лоціи и карты (на которой означены теченія), допуская ошибку въ 30 миль къ O-ту, т. е. наибольшую возможную, и въ невыгодную для насъ сторону — ошибку въ счисленіи, къ которому, однако, какъ я уже выше имѣлъ честь сказать, я по крайней мѣрѣ имѣлъ большое довѣріе, особенно въ настоящемъ случаѣ, когда отъ времени послѣднихъ наблюденій прошло только 32 часа, а плаваніе было по одному румбу; мы совмѣстно съ генералъ-адъютантомъ Посьетомъ рѣшили взять курсъ ONO по компасу или NO 54°40′ по картѣ.
Предполагая, что, спустившись на 3 румба ходъ увеличится на 1 узелъ, т. е. до 10 узловъ, мы разсчитывали, что, при вѣрности счисленія, будемъ видѣть маякъ Хансгольменъ, до котораго оставалось 110 миль, въ разстояніи около 25 миль, близь разсвѣта, а при допущенной ошибкѣ въ счисленіи въ 30 миль къ O-ту увидимъ тотъ же маякъ раньше и пройдемъ его въ разстояніи 7 миль; при таковой же ошибкѣ въ какую бы то ни было другую сторону, кромѣ SO, курсъ былъ еще безопаснѣе, но и въ этомъ случаѣ должны придти на видъ маяка.
Поэтому мы рѣшили съ 8 часовъ идти вышесказаннымъ курсомъ до разсвѣта, въ полной увѣренности въ его безопасности, и съ намѣреніемъ остановиться съ разсвѣтомъ, если ничего не будетъ видно. Всю ночь вѣтеръ дулъ сильными шквалами, нагоняя густыя черныя тучи, совершенно закрывавшія по временамъ, все небо и горизонтъ; ходъ увеличится до 11 узловъ при шквалахъ и волненіе сдѣлалось уже довольно значительное.
Въ полночь съ 12 на 13 сентября вступили на вахту лейтенантъ Зеленый, мичманъ Остелецкій и гардемаринъ Вонлярлярскій, и въ это время, какъ видно изъ шханечнаго журнала, обстоятельства были слѣдующія: вѣтеръ NWtW (9), небо облачно, повременамъ шквалы съ дождемъ, курсъ по компасу ONO, ходу 10½, узловъ; паруса стояли марсели къ 2 рифа, брамсели, фокъ и гротъ, кливеръ и форъ-стеньги-стаксель, счислимая широта 56°45′ N, долгота 6°20′ O.
Въ 2 часа нашелъ сильный шквалъ съ дождемъ, и я приказалъ убрать брамсели, причемъ крюйсъ-брамсель изорвало въ клочки. Пробывъ всю ночь на мостикѣ я, по окончаніи шквала и не видя никакихъ огней, спустился на короткое время въ каюту, приказавъ изготовить дипъ-лоты съ тѣмъ, чтобы измѣрить глубину, а брамселей не ставить безъ приказанія. Но едва успѣлъ я сѣсть въ каютѣ, какъ вахтенный гардемаринъ пришелъ сказать, что видно судно съ лѣвой стороны; я немедленно побѣжалъ на мостикъ и увидѣлъ дѣйствительно въ лѣвой сторонѣ, румба на 2 отъ курса бѣлый огонь, который принялъ за мачтовый огонь парохода, однако тотчасъ же послалъ вахтеннаго штурманскаго офицера подпоручика Левицкаго посмотрѣть есть ли на нашемъ пути какой-нибудь постоянный маякъ, а самъ остался наверху, въ ожиданіи скоро увидѣть или красный или зеленый огонь парохода и согласно съ тѣмъ рѣшить въ которую сторону склонить курсъ для избѣжанія столкновенія. Вскорѣ г. Левицкій пришелъ съ отвѣтомъ, что маяки Линдеснесъ и Хансгольмскій вертящіеся, а Окс-э съ проблесками; это меня, однако, не успокоило, ибо видимый огонь, хотя и качается, но мало похожъ на судовой огонь и медленно приближается, но вмѣстѣ съ тѣмъ слишкомъ низокъ и малъ для маячнаго; поэтому я приказалъ привести на 2 румба, и самъ пошелъ къ картѣ, чтобъ еще разъ посмотрѣть какой мы можемъ видѣть маякъ, и не находя ни одного, кромѣ Аггеръ, я, прежде чѣмъ разбудить адмирала, хотѣлъ еще разъ посмотрѣть не пароходъ ли это; поэтому я вышелъ наверхъ и приказалъ привести еще на одинъ румбъ, дабы имѣть огонь съ правой стороны, пока осмотримся, слѣдовательно безопасно, даже если это маякъ на ютландскомъ берегу; въ то же время приказалъ убрать гротъ и фокъ, дабы убавить ходу и не положить ихъ на ванты, такъ какъ я намѣренъ былъ привести въ бейдевиндъ на лѣвый галсъ и потомъ идти самъ къ адмиралу. Въ то время, когда убрали фокъ, я вдругъ увидѣлъ въ правой рукѣ изъ-подъ густыхъ черныхъ тучъ черную полосу близь фрегата и тотчасъ же скомандовалъ: «право на-бортъ», съ рискомъ даже потерять стеньги, но въ тотъ же моментъ фрегатъ сильно ударился кормой, а волна, ударяя во весь лѣвый бортъ, вкатилась на шанцы. Тогда я тотчасъ скомандовалъ марса-фалы отдать и всѣхъ наверхъ — гребныя суда спускать, а въ машинѣ разводить пары. Это случилось ровно въ ½ 3-го утра 13/25 сентября, и отъ того момента, когда въ первый разъ увидѣли огонь, прошло едва около 10 минутъ.
Вслѣдъ за первымъ ударомъ послѣдовалъ второй еще сильнѣе, а потомъ и третій. Адмиралъ, всѣ офицеры и команда выскочили наверхъ моментально, и я приказалъ доставать канаты. Сила ударовъ, свѣжесть вѣтра въ бокъ и близость берега съ первой минуты не позволяли сомнѣваться, что фрегатъ врѣзался такъ, что нѣтъ ни малѣйшей надежды снять его и надлежало только немедля приготовить средства для своза команды и принимать мѣры, чтобы его съ перемѣной вѣтра или теченія не вынесло на глубину съ полной командой и съ пробитымъ дномъ, почему я отдалъ лѣвый навѣтренный якорь, приказавъ, однако, имѣть стопоръ открытымъ, дабы, при движеніяхъ фрегата, отъ напора вѣтра не лопнула цѣпь.
Удары были такъ сильны, что можно было опасаться, что при полномъ вооруженіи, мачты или слетятъ сами или положатъ фрегатъ на бокъ, почему надобно было отказаться отъ мысли спустить гребныя суда изъ ростръ, и адмиралъ приказалъ немедленно рубить мачты. Это было такъ ловко исполнено, что чрезъ четверть часа полетѣла за бортъ гротъ-мачта, а за ней и фокъ-мачта, ушибивъ только палецъ одному человѣку и даже не сломавъ значительно сѣтокъ; бизань мачта оставлена была на время, чтобы можно было спустить катера, такъ какъ они бы исчезли при паденіи мачты, имѣя топреки отъ шлюпъ-балокъ на оной.
Адмиральскій катеръ съ правой, подвѣтренной стороны спустился благополучно, а навѣтренный разбился въ дребезги черезъ нѣсколько минутъ; между тѣмъ бизань-мачта качалась и разворачивала палубу, почему и ее срубили такъ же благополучно какъ и другія. Течь въ фрегатѣ скоро начала увеличиваться значительно; удары подъ правую сторону и корму были такъ жестоки, что котлы въ машинѣ заходили и машинная рама лопнула, а винтовой валъ вышелъ изъ правильнаго положенія. Можно было опасаться, что котлы лопнутъ и паромъ обварятъ много людей, и какъ машина по выше сказаннымъ причинамъ уже пользы никакой принести не могли, то пары были прекращены.
Между тѣмъ, для извѣщенія на берегу о нашемъ несчастномъ положеніи стрѣляли изъ орудій боевыми снарядами, при этомъ матросъ Ѳедоръ Бобровъ, заряжая орудіе, отъ преждевременнаго выстрѣла выброшенъ за бортъ, съ оторванной правою рукою ниже локтя и съ переломомъ лѣвой руки и оторваннымъ пальцемъ; при такомъ положеніи, упавъ при томъ на навѣтренную сторону, онъ, конечно, долженъ былъ утонуть, но лейтенантъ Заринъ, съ свойственною ему отвагою, тотчасъ бросился за бортъ и вытащилъ матроса. При этомъ имѣю честь объяснить, что, вслѣдствіе хаоса на палубѣ отъ такелажа и обломковъ рангоута, не было возможности отодвигать орудія для заряжанія, а по необходимости приходилось это дѣлать, посылая человѣка за бортъ.
Удары фрегата дѣлались все сильнѣе, по мѣрѣ того какъ волненіе подвигало его ближе къ берегу; канатъ понемногу выходилъ за бортъ, и когда вышелъ весь до жвака-галса, то тотчасъ лопнулъ, изъ чего слѣдуетъ заключить, что фрегатъ подвинуло по крайней мѣрѣ на 100 саженъ ближе къ берегу послѣ отдачи якоря; тогда отданъ былъ другой якорь, какъ съ цѣлію облегчить носъ, такъ и съ таковою же цѣлію, съ которой былъ отданъ и первый.
Теперь оставалось облегчить фрегатъ и приготовлять средства для переправы, которую, однако, неблагоразумно было бы пытаться дѣлать до разсвѣта, не зная гдѣ находимся и какія свойства берега. Для достиженія перваго начали выбрасывать орудія за борть съ оконечности съ навѣтренной стороны, дабы ни въ какомъ случаѣ фрегатъ не могъ накрениться отъ берега, и въ тоже время выбрасывали ядра и бомбы; всего выброшено 9 орудій, и въ томъ числѣ нарѣзное 8 дюймовое — всѣ благополучно, не ушибивъ не одного человѣка, благодаря распорядительности артеллерійскаго офицера подпоручика Деряжинскаго и лейтенантовъ Дека, Тудера и барона Икскуля. Приготовленіе переправы состояло въ изготовленіи катера съ бухтами тонкихъ концовъ, въ связкѣ большихъ плотовъ изъ запаснаго рангоута, разныхъ обломковъ, люковъ и анкерковъ, въ спускѣ изъ ростръ шестерки; на каждую шлюпку и на каждый плотъ назначены были офицеры, а одинъ офицеръ, именно баронъ Икскуль — къ помпамъ, съ приказаніемъ докладывать лично мнѣ о количествѣ течи, которая все увеличивалась, особенно дейдвудной трубой. Между тѣмъ ревизору лейтенанту Гессену приказано было выносить наверхъ часть провизіи и анкерки съ водою, дабы обезпечить команду отъ голода, въ случаѣ, если нельзя будетъ попасть ни въ бродъ-камеру, ни на берегъ; всѣмъ содержателямъ связать и вынести наверхъ книги, а старшему штурману вынести наверхъ журналы, карты и инструменты; оба медика дѣлали въ это время ампутацію вытащенному изъ воды матросу Боброву, вслѣдствіе явившагося сильнаго кровотеченія.
Когда всѣ вышеозначенныя приказанія были исполнены, то дали командѣ завтракать.
Между тѣмъ пришелъ давно желанный разсвѣтъ и мы увидили себя почти въ бурунахъ, въ разстояніи 2½ кабельтововъ у низменной косы, за которой видно было море; впослѣдствіи мы узнали, что стоимъ у мѣстечка Кнопперъ, и видимое море есть Люмъ Фіордъ (Lüm Fiord) и, слѣдовательно, видѣнный качающійся бѣлый огонь былъ плавучій маякъ въ Аггеръ каналѣ, при входѣ въ Люмъ Фіордъ, внутри его, котораго кругъ освѣщенія въ описаніи маяковъ значится 9 миль, а мы стоимь отъ него въ разстояніи около 7½ миль, слѣдовательно мы прошли около 1½ мили отъ того момента, когда увидѣли его въ первый разъ, что и будетъ согласно съ моими предположеніями, что прошло съ тѣхъ поръ около 10 минутъ, такъ какъ ходу было 10 узловъ.
Зная теперь достовѣрно мѣсто крушенія и отложивъ отъ него обратное плаваніе, оказывается слѣдующее: 1) что въ 8 часовъ вечера, когда перемѣнили курсъ, мы въ дѣйствительности находились на 40 миль къ SO отъ счисленнаго пункта, и что на такое значительное количество насъ уклонило теченіемъ въ продолженіе 32 часовъ, что совершенно противно указаніямъ лоціи, но ни мало не удивляетъ мѣстныхъ жителей, которые говорятъ, что послѣ каждаго шторма отъ SO они ожидаютъ крушенія судовъ и рѣдко тщетно (однажды, въ октябрѣ, нѣсколько лѣтъ тому назадъ, было у ихъ береговъ выброшено единовременно 14 судовъ), такъ какъ таковой штормъ сильно сгоняетъ воду и при наступленіи свѣжихъ вѣтровъ отъ N вода поднимается такъ, что вся коса, у которой фрегатъ разбился, затопляется. Удивительно, что при такомъ положеніи дѣлъ на этомъ мѣстѣ не выстроенъ большой маякъ съ сильнымъ освѣщеніемъ.
2) Въ тотъ моментъ, когда увидѣли огонь маяка, мы находились отъ берега около 2 миль и, слѣдовательно, если бы даже (хотя не имѣли на это достаточно основанія) немедленно привели въ бейдевиндъ, причемъ при нашемъ ходѣ неминуемо прошли бы еще покрайней мѣрѣ ½ мили, то мы шли бы вдоль берега въ разстояніи 1½ мили, и съ большимъ дрейфомъ и, конечно, все-таки разбились бы, можетъ быть, часомъ позже и на нѣсколько миль сѣвернѣе.
3) Что частое бросаніе лота было бы безполезно, такъ какъ глубина на всемъ дѣйствительномъ пути фрегата та же самая, что и на счислимомъ, и у самаго берега 15 саженъ, такъ какъ на счислимомъ пунктѣ.
Высказавъ эти нѣкоторыя замѣчанія я буду продолжать описаніе крушенія и здѣсь мнѣ особенно отрадно довести до свѣдѣнія Вашего Императорскаго Высочества всѣ тѣ геройскіе поступки, которыхъ я былъ свидѣтелемъ. Я могу смѣло сказать, что каждый офицеръ и каждый матросъ исполнили свой долгъ и болѣе; если нѣкоторыя имена останутся не названными и нѣкоторые эпизоды неописанными, то это только потому, что не смѣю слишкомъ растягивать настоящее донесеніе.
Съ наступленіемъ разсвѣта мы находились безъ мачтъ, съ поврежденной машиной, съ сильной течью и имѣли 18 фѵтъ глубины кругомъ фрегата. Берегъ низменный, песчаный и громадные буруны вкатывались на него; одна рыбацкая лодка стояла вытащенная на берегу и нѣсколько человѣкъ и домиковъ было видно.
Слѣдовательно съ этой стороны нельзя было ожидать по крайней мѣрѣ скорой помощи, и какъ вѣтеръ свѣжѣлъ, то надобно было самимъ пытаться устроить сообщеніе съ берегомъ. Поэтому, съ согласія адмирала, приказано было мичману Остелецкому, взявъ бухты тонкихъ веревокъ, связанныхъ вмѣстѣ, отправиться на адмиральскомъ катерѣ и стараться выброситься черезъ буруны на берегъ; катеръ этотъ, построенный въ Англіи въ 1865 году, имѣетъ воздушные ящики и отличается изящностію и прочностью постройки.
Мичманъ Остелецкій молодецки исполнилъ порученіе, но, къ несчастью, въ бурунахъ катеръ залило, разбросало всѣ весла и одного человѣка матроса, Шилова, смыло за бортъ, и тогда онъ, Остелецкій, долженъ былъ конецъ обрубить, чтобы не потерять всѣхъ людей, выбросился съ катеромъ на берегъ, гдѣ съ помощію нѣкоторыхъ подошедшихъ къ тому времени рыбаковъ, вытащилъ его. Матросъ Шиловъ утонулъ.
Вскорѣ мы замѣтили на берегу приведенную спасительную лодку, которую, однако, не рѣшались спускать на воду; въ замѣнъ того, чрезъ нѣсколько времени пущена была съ берега ракета, которая упала въ воду далеко за кормой фрегата. Между тѣмъ лейтенантъ баронъ Икскуль, котораго высокое благородство и геройская отвага всегда были выше всякой похвалы, просилъ у меня позволеніе ѣхать на шестеркѣ съ охотниками; я поручилъ ему изготовить шестерку, принайтовивъ къ ней снаружи анкерки и уложить въ ней достаточной длины бухту тонкаго троса, но отъ фрегата не отваливать безъ моего приказанія. Пока это дѣлалось, пущена была съ берега другая ракета, которая упала недалеко передъ носомъ фрегата; тогда я скомандовалъ шестеркѣ немедленно отваливать и поймать плавающій хвостъ ракеты. Лейтенантъ Заринъ, котораго геройская душа никогда не могла устоять противъ соблазна броситься въ опасность, какого бы рода она ни была, и тутъ просилъ у меня позволеніе вскочить на шестерку, что я позволилъ, не имѣя въ виду отпускать ее до буруновъ, а лейтенантъ Лангь, побѣжавшій за клеенчатымъ пальто, засталъ, по возвращеніи, свое мѣсто занятымъ, потому только остался; юнкеръ Фричеро тоже спускался на шлюпку, но квартирмейстеръ Никифоровъ предупредилъ его. Такимъ образомъ шестерка отвалила съ лейтенантомъ Заринымъ на рулѣ, съ лейтенантомъ барономъ Икскулемъ, квартирмейстеромъ Никифоровымъ и Одинцовымъ, тремя матросами на веслахъ, чтобы ловить ракету, но, къ несчастью, на берегу стали выбирать ее обратно, чѣмъ завлекли шлюпку къ самымъ бурунамъ, тогда я приказалъ ей вернуться на фрегатъ, но бывшіе на ней офицеры просили позволеніе идти дальше; принимая во вниманіе, что она была такъ далеко, что едва ли была бы въ состояніи выгрести обратно, и что необходимо было что-нибудь для установленія сообщенія съ берегомъ, дабы до слѣдующей ночи успѣть перевезти хотя часть команды, я далъ имъ согласіе, тѣмъ болѣе, что катеръ доказалъ нѣкоторую возможность дойти до берега (о погибели Шилова мы узнали впослѣдствіи). Но лишь только шестерка вошла въ буруны, ее моментально перевернуло и всѣхъ сидящихъ въ ней разбросало; лейтенантъ Заринъ тотчасъ пошелъ ко дну, а всѣ остальные долго боролись безъ всякой надежды на помощь, такъ что у насъ не оставалось ни одной шлюпки. Баронъ Икскуль, квартирмейстеръ Одинцевъ и матросъ Поляковъ, къ общему нашему прискорбію утонули; матроса Моксѣева спасли на берегу, а квартирмейстера Никифорова и матроса Малькова реакціею волнъ и теченіемъ отнесло на вѣтеръ фрегата и потомъ Малькова прибило къ нему, гдѣ онъ былъ спасенъ, а Никифорова опять понесло къ берегу и окончательно онъ былъ вытащенъ на берегъ въ значительномъ разстояніи отъ фрегата, послѣ весьма долгой борьбы.
Послѣ этой неудавшейся попытки мы пробовали пустить въ воду быка съ привязаннымъ къ хвосту концомъ, но онъ запутался въ обломкахъ рангоута и утонулъ; матросъ Жмурка вызвался доплыть до берега съ концами, но его также отнесло въ другую сторону и потому его притянули назадъ къ фрегату. Пробовали пускать змѣй, также ракеты, но все безуспѣшно. Въ это время лейтенанты: Декъ, Вишняковъ и Его Императорское Высочество Великій Князь Алексѣй Александровичъ и прочіе офицеры, дѣятельно занимались устройствомъ плотовъ, которыми они назначены были командовать, и неоднократно просили позволеніе сами попробовать ихъ, но адмиралъ и я не согласились, будучи увѣрены, что ихъ перевернетъ.
Наконецъ, около полдня опять была пущена ракета, которая упала близко за кормой; тогда матросъ Масляниковъ бросился въ воду и, къ общей нашей радости, досталъ ее. Тотчасъ выбрали конецъ на фрегатъ и, привязывая постепенно все толще веревки, подали наконецъ на берегъ 8 дюймовые кабельтовы.
Около 1 часа пополудни пришла къ фрегату спасительная лодка и какъ она объявила, что не возьметъ болѣе 8 человѣкъ, то я отправилъ на ней больныхъ и лейтенанта Тудера, какъ знающаго шведскій языкъ, посредствомъ котораго онъ могъ говорить съ рыбаками; но лодка получила поврежденіе и больше не ходила. Тогда, посредствомъ завезенныхъ кабельтововъ устроили кореспонденцію съ берегомъ, привязывая къ веревкамъ записки и въ то же время устроили переправу на спасительномъ стулѣ, ходящемъ по лееру. Первымъ вызвался испытать этотъ способъ гардемаринъ Пряничниковъ и опять тотъ же матросъ, Маслянниковъ; въ самыхъ бурунахъ ихъ перевернуло и веревка лопнула, тогда ихъ выбрали назадъ, на фрегатъ, причемъ ихъ жизнь была въ большой опасности.
Оставалось одно средство для переправы, именно, нашъ адмиральскій катеръ, но онъ былъ безъ веселъ; тогда мичманъ Остелецкій воспользовался завезенными концами и спустивъ катеръ, сѣлъ самъ въ него съ унтеръ офицеромъ Таракановымъ, и мы его притянули къ фрегату, наполненнаго водою. Воду откачали, посадили въ него нѣсколько больныхъ, старшаго штурманскаго офицера съ картами и журналомъ, ревизора съ денежнымъ сундукомъ и шнуровыми книгами и отправили ихъ на берегъ, куда его тянули посредствомъ веревки. Его Императорское Высочество, которому генералъ-адъютантъ Посьетъ предложилъ отправиться на катерѣ, положительно отказался ѣхать, не желая оставить фрегатъ изъ первыхъ.
Между тѣмъ лейтенантъ Декъ просилъ позволеніе спустить изъ ростръ полубарказъ, и получивъ согласіе, исполнилъ молодецки эту трудную задачу, не имѣя ни мачтъ, ни шлюпъ-балокъ.
Какъ только изъ катера всѣ выскочили, его опять притянули къ фрегату и, тогда наконецъ, въ 2½ часа пополудни Его Императорское Высочество, видя, что есть надежда спасти и другихъ, согласился уѣхать.
Около этого же времени пріѣхала первая рыбацкая лодка, и за ней другая; катеръ продолжалъ ходить къ фрегату безъ людей, съ однимъ мичманомъ Остелецкимъ, который сдѣлалъ 11 рейсовъ къ фрегату, каждый разъ покрываемый бурунами и съ опасностью жизни, если лопнетъ конецъ; устроили подобную переправу и съ полубарказомъ, но послѣ перваго рейса конецъ лопнулъ и онъ былъ выбранъ на берегъ, получивъ поврежденіе; катеръ же, напротивъ того, ходилъ до самаго вечера, забирая каждый разъ отъ 25 до 30 человѣкъ, не получивъ никакихъ поврежденій. Вскорѣ число рыбацкихъ лодокъ увеличилось до 6 и переправа пошла весьма успѣшно, хотя не конфортбэльно, ибо всякая шлюпка покрывалась бурунами и выбрасывалась на берегъ, откуда тотчасъ другіе бросались въ воду спасать товарищей.
Пребываніе лейтенанта Тудера на берегу было для насъ весьма полезно, такъ какъ ему особенно обязаны за собраніе рыбаковъ и устройство переправы.
Около 6½ часовъ вечера вся команда была благополучно переправлена, тогда адмиралъ и я обошли всѣ палубы и, убѣдившись по количеству воды въ машинѣ и по общему состоянію фрегата, что безполезно оставаться на немъ долѣе, рѣшились оставить его; съ нами поѣхали: старшій офицеръ капитанъ-лейтенантъ Ермолаевъ, который во все время былъ дѣятельнымъ помощникомъ моимъ и слѣдя за точнымъ исполненіемъ приказаній, былъ вездѣ; особенно ему обязаны благополучной срубкой мачтъ; еще съѣхали съ нами, оставшіеся добровольно два боцмана съ флагами въ рукѣ, и 1 артиллерійскій унтеръ офицеръ. На берегу адмиралъ былъ встрѣченъ жителями и командой, стоявшей во фронтѣ съ крикомъ ура, и приказалъ тотчасъ отслужить благодарственный молебенъ съ колѣнопреклоненіемъ, а потомъ панихиду по погибшимъ товарищамъ: 2 офицерамъ, 1 унтеръ-офицерѣ и 2 матросахъ. Послѣ этого команда была повѣрена, и оказалось, что погибли: лейтенанты Заринъ и баронъ Икскуль, квартирмейстеръ Одинцевъ, матросы: Шиловъ и Поляковъ; матросъ Бобровъ потерялъ руку, а матросъ Кочановъ — одинъ палецъ; оба они вмѣстѣ съ другими больными отправлены въ городъ Линвичъ, въ лазаретъ.
Окончательно команда раздѣлена была партіями и разобрана жителями по деревнямъ, гдѣ ихъ накормили и пріютили, а на слѣдующее утро приказано было собраться къ мѣсту крушенія для спасенія багажа.
Ночью вѣтеръ стихъ и потому все слѣдующее утро перевозили прежде всего багажъ команды; вскорѣ, однако опять засвѣжѣло и сдѣлалось опасно посылать шлюпки; но въ продолженіе всего сегодняшняго дня, т. е. 15 числа, успѣли свезти все мокрое и отчасти испорченное; при этомъ я особенно обязанъ дѣятельности капитанъ-лейтенанта Ермолаева и лейтенанта Вишнякова; потомъ перевезли ружья, амуницію и разное другое имущество. Старшій штурманскій офицеръ успѣлъ свезти всѣ карты, книги, хронометры и инструменты.
Фрегатъ, между тѣмъ, все болѣе погружался въ песокъ, и вода въ немъ поднималась съ каждымъ днемъ; сегодня оказалось что онъ сидитъ въ пескѣ 11 футъ, и вода была до жилой палубы. Пріѣхавшій изъ Копенгагена отъ спасительнаго общества осмотрѣть сегодня фрегатъ, объявилъ, что спасеніе его рѣшительно невозможно, въ чемъ, къ величайшему моему прискорбію, не можетъ и быть сомнѣнія.
Сегодня отправляю первую партію 200 человѣкъ въ Аархусъ.
Оканчивая это донесеніе, я еще разъ долженъ засвидѣтельствовать объ отличномъ поведеніи команды вообще и въ особенности обратить высокое вниманіе Вашего Императорскаго Высочества на достойныхъ 3-хъ боцмановъ: Алексѣя Иванова, Александра Безсонова и Ивана Максимова, которые показали командѣ примѣръ мужества и быстраго исполненія приказаній, и всѣхъ артиллерійскихъ унтеръ-офицеровъ, содѣйствовавшихъ столь счасливому выбрасыванію орудій за бортъ, отчасти еще въ темнотѣ, при подвѣшенныхъ койкахъ въ палубѣ.
Слѣдственная коммисія, подъ предсѣдательствомъ вице-адмирала Беренса, изъ членовъ капитановъ 1-го ранга Головачева, и Пилкина, сдѣлала слѣдующія вопросные пункты генералъ-адъютанту Посьету: не имѣетъ ли онъ чего-либо прибавить къ высказаннымъ имъ въ донесеніи соображеніямъ относительно слѣдующихъ обстоятельствъ:
1) 12-го числа въ 8 часовъ вечера былъ измѣненъ курсъ, чтобы идти на видъ Хансгольмскаго маяка, и опредѣлившись по немъ, вступить въ Скагеракъ?
2) Почему въ теченіе 38 часовъ по счисленію отъ послѣдняго обсерваціоннаго пункта, лотъ былъ брошенъ всего одинъ разъ, тогда какъ при не имѣніи обсерваціи лотъ оставался единственнымъ указателемъ и руководителемъ въ безопасности плаванія?
3) Рѣшаясь въ 8 часовъ вечера 12 числа спуститься въ Скагерракъ и допуская при этомъ погрѣшность въ счисленіи отъ теченія до 30 миль, неимѣлъ ли еще какихъ-либо соображеній особыхъ въ поспѣшности плаванія, кромѣ высказаннаго въ рапортѣ желанія сократитъ путь на 30 миль, чтобы чрезъ это увидать засвѣтло Скагенъ?
4) Въ донесеніи его значится, что, при приближеніи ко входу въ Скагерракъ, предстояло или продолжать курсъ NNO, и, прідя на видъ Линдеснесскаго маяка направиться на Скагенъ или, измѣнивъ курсъ ранѣе, идти на видъ маяка Хансгольмъ на Ютландскомъ полуостровѣ и, опредѣлившись по немъ, вступить въ Скагерракъ, почему по его, генералъ-адъютанта Посьета, объясненію, оба эти пути, при обстоятельствахъ, сопровождавшихъ плаваніе, казались одинаково безопасными, между тѣмъ не имѣя 12-го числа обсерваціи и не бросая для повѣрки своего мѣста лота, допускалъ погрѣшность въ точномъ знаніи мѣста фрегата въ 30 миль? По указаніи лоціи самое безопасное было идти на Линдеснесъ и, дойдя до окраины 30-саженной глубины, которая изгибается вокругъ маяка Хансгольмъ въ разстояніи отъ него около 17 миль, спуститься въ Скагерракъ. Въ лоціи также говорится, что ютландскій берегъ между мысомъ Блавандомъ и Скагеномъ, при всѣхъ вѣтрахъ, дующихъ не отъ берега, должно избѣгать; далѣе въ лоціи указывается, что, пройдя сѣверо-восточную оконечность Доггеръ банки, слѣдуетъ держаться западнѣе, чтобы противодѣйствовать вліянію всякаго восточнаго теченія, ибо ютландскій берегъ низменъ и видѣнъ тогда, когда судно подойдетъ вплоть.
5) Въ донесеніи своемъ онъ, генералъ-адъютантъ Посьетъ, излагаетъ, что ни сила, ни направленіе бывшаго тогда вѣтра, вообще дувшаго со времени вступленія фрегата въ Нѣмецкое морѣ, не заставляли предполагать какого-либо особаго сильнаго теченія въ которую-либо сторону; но принималъ ли онъ въ соображеніе, что, при входѣ въ Нѣмецкое море, получили первый вѣтеръ изъ NW четверти послѣ постоянныхъ вѣтровъ, дувшихъ двѣ недѣли, какъ видно изъ журнала, въ направленіи между NO и SO.
6) Относительно направленія и силы теченія главнымъ образомъ онъ руководствовался означенными на картѣ приливомъ и отливомъ въ разное время, и полагалъ, что среднее теченіе должно было подвинуть фрегатъ на NO, между тѣмъ чтобы опредѣлить степень безопасности курса принялъ это направленіе не къ NO, а прямо на O, къ ютландскому берегу; въ лоціи же упоминается, что между Ютландскою банкою и норвежскимъ берегомъ теченіе обыкновенно стремится къ западу, даже при западныхъ вѣтрахъ и въ то же время на самой банкѣ оно направляется къ востоку; но это восточное теченіе дѣйствуетъ только въ предѣлахъ Скагеррака и не относится до мѣстности, въ которой въ то время фрегатъ находился, ибо въ этой мѣстности теченіе при сѣверныхъ и сѣверозападныхъ вѣтрахъ идетъ къ югу, вдоль Норвежскаго берега, черезъ Ютладскую банку и вдоль ютландскаго берега, къ Гель-голанду; сверхъ того, по указанію лоціи, теченіе въ Нѣмецкомъ морѣ вообще управляется вѣтрами.
7) Почему онъ не положилъ предположенной имъ погрѣшности въ 30 миль отъ теченія, какъ это принято дѣлать по траверзу на SO; въ такомъ случаѣ онъ обезпечивался отъ подвѣтреннаго ютландскаго берега на полныя 30 миль и неминуемо увидѣлъ бы, что курсъ велъ тогда ниже круга освѣщенія Хансгольмскаго маяка, прямо въ кругъ освѣщенія маяка Аггеръ; притомъ, предполагавшаяся погрѣшность въ 30 миль въ счисленіи отъ теченія прямо на O, въ сущности обезпечивала только на 17½ миль отъ курса.
На пункты эти Генералъ-адъютантъ Посьетъ отвѣтилъ:
Въ дополненіе рапорта моего на имя Его Императорскаго Высочества генералъ-адмирала и въ отвѣтъ на сдѣланные мнѣ вопросы считаю необходимымъ сказать слѣдующее: 1) Изъ предложенныхъ мнѣ вопросовъ я долженъ заключить, что объясненія изложенныя въ моемъ донесеніи относительно безопасности избраннаго въ Скагерракъ курса, NO 54°, понимаются такимъ образомъ, что въ 8 часовъ вечера 12-го числа я допускалъ погрѣшность въ счисленіи до 30 миль и былъ слѣдовательно въ большой неизвѣстности относительно мѣста фрегата. Это не было такъ, и не то хотѣлъ я выразить, говоря о принятыхъ мною предосторожностяхъ. Мы не имѣли наблюденій только въ тотъ самый день, въ который измѣнили курсъ; и со времени послѣдняго астрономическаго наблюденія и опредѣленія широты и долготы, т. е., со вчерашняго полудня, шли все однимъ курсомъ при обстоятельствахъ весьма благопріятныхъ, при ровномъ попутномъ вѣтрѣ и умѣренномъ волненіи и слѣдовательно пройдя всего около 185 миль, не имѣли ни какихъ причинъ считать свое мѣсто невѣрнымъ. Мы могли полагать себя въ 8 часовъ вечера миль на 10 вправо или на столько же влѣво отъ дѣйствительнаго мѣста, но не болѣе, и курсъ NO 54°, который велъ только въ 6 миляхъ отъ середины пролива, вся ширина котораго 60 миль, я считалъ совершенно безопаснымъ.
2) Но какъ входить въ проливъ приходилось ночью, то я долженъ былъ, дабы оградить себя отъ опасности, принять во вниманіе и крайніе возможные случаи, хотя при тогдашнихъ намъ извѣстныхъ данныхъ, вовсе невѣроятные.
3) Въ дополненіе къ причинамъ, на основаніи которыхъ я счелъ избранный часъ благовременнымъ дня перемѣны курса и самый курсъ безопаснымъ, я долженъ еще присовокупить слѣдующіе доводы, неприведенные въ рапортѣ изъ опасенія сдѣлать его излишне подробнымъ, Въ лоціи 1863 года совѣтуется для руководства при склоненіи курса въ Скагерракъ принимать линію 30-саженной глубины. Мы же, идя отъ Англійскаго канала и имѣя курсъ NNO ¼O, достигли этой линіи около 8 часовъ вечера 12 числа, въ 85 миляхъ отъ ютландскаго берега.
4) Измѣнивъ курсъ на три румба вправо, легли по направленію, близкому къ этой линіи, но такъ, что проходили Хансгольмъ не въ 17 миляхъ, какъ обходитъ его эта отличительная черта, а въ 24-хъ. Съ другой стороны, въ донесеніи моемъ сказано.... «За тѣмъ я предположилъ, что, вслѣдствіе вѣтровъ, которые могли быть здѣсь до прибытія нашего въ Нѣмецкое море, теченіе увлекло фрегатъ къ сѣверу, къ норвежскому берегу». Это я основывалъ на слѣдующихъ соображеніяхъ: господствующее теченіе во всемъ Нѣмецкомъ морѣ есть NO-ое и послѣ продолжительныхъ NO-хъ вѣтровъ, которые мы имѣли въ Англійскомъ каналѣ, мы должны были ожидать, что теченіе Нѣмецкаго моря, обращенное этими вѣтрами на SW, теперь, когда уже прошло около двухъ сутокъ послѣ ихъ прекращенія, съ усиленною скоростью направляется опять на NO, поэтому можно было предполагать, что счислимое наше мѣсто позади истиннаго, и если изъ принятыхь въ соображеніе двухъ крайнихъ случаевъ который-либо можно будетъ считать болѣе вѣроятнымъ, то, конечно, второй. На этомъ основаніи слѣдовало опасаться, что, продолжая курсъ къ сѣверу, для опредѣленія себя по Линдеснесу, мы могли въ предстоявшую ночь оказаться слишкомъ близкими къ норвежскому берегу.
5) Лотъ былъ брошенъ въ полдень 12 числа и оказавшаяся по немъ глубина, 23 сажени, согласовалась съ глубиною счислимаго мѣста. Послѣ этого до 8 часовъ вечера мы продолжали идти тѣмъ же курсомъ при обстоятельствахъ, которыя, какъ я сказалъ въ 1 отвѣтѣ, не могли возбуждать ни малѣйшаго сомнѣнія насчетъ мѣста фрегата. Въ 8 часовъ вечера, имѣя 8 узловъ ходу и считая себя посрединѣ между Доггеръ банкой и входомъ въ Скагерракъ, гдѣ къ тому еще глубина измѣняется мало и неправильно, казалось излишнимъ приводить и ложиться въ дрейфъ, чтобы бросать лотъ.
6) При томъ, вѣтеръ начиналъ крѣпчать и при положеніи фрегата бейдевиндъ — двухъ рифовъ у марселей было недостаточно. Въ 4-мъ часу пополуночи, по счисленію, мы должны были приближаться ко входу въ Скагерракъ, и тогда было назначено бросить лотъ. Если, впрочемъ, несмотря на эти основанія, можно сказать, что слѣдовало приводить и бросать лотъ, какъ до 8 часовъ, такъ и послѣ этого времени, то въ настоящемъ случаѣ онъ врядъ ли послужилъ бы намъ предостереженіемъ, потому что глубина по направленію предполагавшагося пути и глубина при пути, по которому фрегатъ шелъ къ своему роковому мѣсту на берегу Ютландіи, весьма близки однѣ къ другимъ.
7) Какъ имѣлъ честь изложить въ пунктѣ 1, отвѣта на первый вопросъ, я не предполагалъ погрѣшности въ счисленіи въ 30 миль, хотя, разсуждая о безопасности избраннаго курса, допускалъ крайности тогда невѣроятныя и ограждалъ себя предположеніями наиболѣе для насъ неблагопріятными. Время, избранное для перемѣны курса и самый курсъ NO 54°, кромѣ того, что сокращали разстояніе до Скагена, казались тогда, на основаніи разсужденій, изложенныхъ въ пунктѣ 3 этого же отвѣта, и болѣе безопасными, чѣмъ курсъ, сѣвернѣе и позднѣе взятый. Кромѣ изложенныхъ, я не имѣлъ другихъ причинъ сокращать плаваніе. Хотя время уже было осеннее и въ Кронштадтѣ я разсчитывалъ быть не ранѣе 25 сентября, но сокращать путь и только на 30 миль, при входѣ ночью въ проливъ, подобный Скагерраку, ради желанія совершить скорѣе переходъ, было бы неблагоразумно.
Если бы я считалъ мѣсто свое весьма невѣрнымъ и допускалъ погрѣшность въ счисленіи въ 30 миль, то я бы счелъ оба пути, какь мимо Хансгольмскаго маяка, такъ и мимо Линдеснесскаго, одинаково опасными и въ такомъ случаѣ вовсе не вошелъ бы ночью въ Скагерракъ, а дождался бы разсвѣта.
8) Что же касается безопасности пути, указываемаго лоціею, то, какъ я изложилъ въ отвѣтѣ на первый вопросъ, дѣйствія наши согласовались съ этимъ указаніемъ. Курсъ NNO¼O велъ на Линдеснесъ, дойдя до окраины 30-саженной глубины, мы спустились въ Скагерракъ и взяли, такой курсъ, который долженъ былъ вести въ 24-хъ, а не въ 17 миляхъ отъ Хансгольма.
Совѣтъ избѣгать ютландскій берегъ между Блавандомь и Скагеномъ, при всѣхъ вѣтрахъ, дующихъ не отъ берега, данъ въ лоціи, при описаніи прибрежнаго плаванія отъ Горнъ Рифа до Скагена, но и нашъ курсъ, шедшій только на 6 миль вправо отъ средины Скагеррака, котораго ширина при входѣ 60 миль, велъ въ разстояніи 24 миль отъ этого берега.
Въ той же лоціи 1863 года говорится (стр. 37) «вообще лучше держаться западнѣе для противодѣйствія всякому восточному теченію, и проч.» и вслѣдъ за этимъ дается совѣтъ слѣдовать для этого линіи 30-саженной глубины, огибающей Хансгольмъ въ безопасномъ разстояніи. Мы считали себя въ 8 часовъ вечера въ 85 миляхъ къ западу отъ ютланскаго берега и съ этого времени слѣдовали очень близко направленію указанной линіи.
Вечеромъ 10 числа, при выходѣ изъ Англійскаго канала, мы имѣли послѣ продолжительныхъ вѣтровъ изъ NO четверти и свѣжаго N, дувшаго въ продолженіе утра этого дня, ровный NW, который въ тотъ же вѣтеръ стихъ и къ утру 11-го, когда фрегатъ вошелъ въ Нѣмецкое море, обратился въ совершенный штиль. За тѣмъ въ продолженіе около сутокъ мы имѣли WNW и W (истинный); далѣе, все утро 12-го до 2-хъ часовъ пополудни, опять штиль и съ этого времени до 8 часовъ вечера прежній WNW, который постепенно крѣпчалъ и къ полночи достигъ свѣжаго рифмарсельнаго. При этомъ порядкѣ перемѣны вѣтра, прерываемомъ штилями, нельзя было предполагать, чтобы онъ произвелъ какое-либо особенно сильное теченіе въ которую-либо сторону, и какъ послѣ продолжительныхъ NO вѣтровъ, дувшихъ до входа нашего въ Нѣмецкое море, прошло тоже около двухъ сутокъ, то произведенное ими возвышеніе уровня воды въ югозападной части моря и, вслѣдствіе этого, усиленное NO теченіе надо было тоже считать стихнувшимъ.
На случай, однакожь, что усиленная его скорость еще продолжалась, я предположилъ, что оно подвинуло насъ по курсу на 30 миль, а въ этомъ случаѣ новый курсъ нашъ NO 54° велъ фрегатъ въ 12 миляхъ мимо Линдеснеса.
Въ лоціи сказано, что при западныхъ и сѣверозадныхъ вѣтрахъ теченіе идетъ къ югу, вдоль норвежскаго берега, чрезъ Ютландскую банку и вдоль ютландскаго берега къ Гельголанду. Изъ этого слѣдуетъ заключить, что полоса этого теченія неширока и что, вообще, оно идетъ вдоль берега. При ходѣ фрегата около 10 узловъ я предположилъ, что, входя въ Скагерракъ, мы будемъ находиться въ предѣлахъ этого теченія въ продолженіи отъ 2-хъ до 3-хъ часовъ и дѣйствіе его отъ 3-хъ до 4-хъ миль я считалъ включеннымъ въ тѣ 30 миль, которыя отложиль но O. Если же вліяніе NO вѣтровъ, господствовавшихъ до входа нашего въ Нѣмецкое море, еще продолжалось, то это южное теченіе должно было уменьшить NO-ое и само уменьшиться. Теченіе между норвежскимъ берегомъ и Ютландскою банкою я долженъ былъ принять во вниманіе, потому что, идя избраннымъ вновь курсомъ NO 54°, намъ предстояло находиться въ предѣлахъ этаго теченія, и при соображеніяхъ своихъ я принималъ въ разсчетъ время до полуночи. Теченіе же на самой банкѣ могло тоже вліять на курсъ, который велъ фрегатъ въ небольшомъ разстояніи отъ этой банки.
Общее теченіе всего Нѣмецкаго моря на NO и среднее изъ различныхъ направленій прилива и отлива въ различныхъ его частяхъ, тоже сѣверо-восточное, поэтому всего естественнѣе было предполагать себя подвинутымъ въ этомъ самомъ направленіи. Я положилъ дѣйствіе этого теченія на O, какъ вліявшаго на насъ во все время, пока фрегатъ со вчерашняго полдня шелъ по курсу NNO¼O и какъ въ то же время приближавшаго насъ по кратчайшему разстоянію къ берегу. Предполагать же дѣйствіе теченія по перпендикуляру къ наиболѣе вѣроятному его направленію, (ибо теченіе и курсъ почти совпадали), я не имѣлъ никакаго основанія.
Подобнымъ образомъ предостерегать себя, т. е., по траверзамъ къ курсу, слѣдуетъ, кажется, въ водахъ, въ которыхъ нѣтъ никакого теченія, а гдѣ оно существуетъ, тамъ направленіе его должно указывать сторону, въ которой слѣдуетъ себя ограждать отъ случайностей. Если бы въ данномъ случаѣ, для опредѣленія новаго курса, отложить 30 миль по румбу SO 56°, т. е. по траверзу къ предполагавшемуся курсу и, отъ полученной точки его провести въ 7-ми миляхъ отъ Хансгольма, то онъ будетъ не NO 54°, а NO 48°. На томъ же основаніи, чтобы обезпечить себя отъ норвежскаго берега, слѣдовало бы отложить 30 миль не по курсу NNO¼O, какъ я поступилъ, а по румбу NW 36° перпендикулярному къ предполагавшемуся курсу и отъ полученной точки провести румбъ NO 48°, который прошелъ бы по норвежскому берегу въ 8 миляхъ къ O отъ Линдеснесскаго маяка, и оказалось бы, что при этомъ способѣ и предосторожности въ 30 миль, въ Скагерракъ, котораго ширина всего 60 миль, нельзя было входить. А уменьшая число миль предосторожности и оставаясь при томъ же способѣ траверзовъ, пришлось бы уменьшить это число на столько, что курсъ, проведенный съ конца уменьшительнаго траверза, далъ бы по паралели около 30 миль ибо и при этомъ употребленномъ мною способѣ, фрегатъ проходилъ въ крайнихъ случаяхъ только въ 7 миляхъ отъ одного берега и въ 12 отъ другаго.
Сравнивая мѣсто гибели фрегата съ счислимымь мѣстомъ его въ моментъ крушенія, оказывается, что въ продолженіе 38½ часовъ теченіе снесло его по румбу SOtO½O на 41 милю. Такое значительное дѣйствіе его показываетъ, что оно существовало не только вдоль берега, но и въ значительномъ отъ него разстояніи. По словамъ прибрежныхъ жителей, за нѣсколько дней до крушенія фрегата, здѣсь дулъ продолжительный SO штормъ, послѣ чего они обыкновенно ожидаютъ сильнаго SO теченія и съ нимъ нѣсколько крушеній. Точно такимъ образомъ можетъ случиться, что еще до входа судна въ Нѣмецкое море здѣсь дулъ штормъ отъ N или NW, то вслѣдствіе сего должно быть весьма сильное теченіе обратно къ N или NW, которое приведетъ судно въ такое же опасное положеніе относительно Норвежскаго берега, при такихъ же принятыхъ предосторожностяхъ. На тотъ и на другой случай наше несчастіе даетъ слѣдующее указаніе: курсъ NNO¼O слѣдуетъ продолжать до тѣхъ поръ, пока судно, по счисленію, прійдетъ въ разстояніе около 55 миль отъ норвежскаго берега, т. е. пока не будетъ по срединѣ между линіями 30 и 50-саженной глубины или никакъ не ранѣе сѣверной окраины 30 саженной глубины, и тогда взять курсъ OtN, касательный къ кругу освѣщенія Хансгольмскаго маяка. Лишнія 50 миль, пройденныя для сего по румбу NNO½O, предохранятъ отъ ютландскаго берега, на случай сильнаго юговосточнаго теченія, такъ какъ нашъ случай, показывающій 41 милю въ 1½ сутки, можно отнести къ случаямъ крайнимъ, а остальныя 55 миль до норвежскаго берега предохранять отъ послѣдняго въ случаѣ сильнаго сѣвернаго теченія. Курсъ OtN пройдетъ почти по срединѣ входа въ Скагерракъ, и когда, идя такимъ образомъ, опредѣлится мѣсто судна по Хансгольму, останется измѣнить курсъ соотвѣтственно обстоятельствамъ.
Большее число спасительныхъ и ракетныхъ станцій (18), устроенныхъ на протяженіи между Листскими маяками и Хансгольскимъ доказываетъ, что берегъ этотъ часто бываетъ свидѣтелемъ крушенія судовъ. Въ англійской лоціи 1863 года, при описаніи этой части берега, его называютъ iron-bound (окруженный желѣзнымъ поясомъ). Между тѣмъ на всемъ протяженіи, составляющемъ, за исключеніемъ радіусовъ освѣщенія обоихъ маяковъ, 150 миль, нѣть ни одного промежуточнаго маяка. Казалось бы, что еслибъ датское правительство поставило таковыхъ два: одинъ для огражденія отъ опасности Горнъ-Рифа, другой отъ сильнаго и неправильнаго теченія на Ютландской банкѣ, то оказало бы судамъ, плавающимъ въ Нѣмецкомъ морѣ, большую услугу.
Говоря о маякахъ, считаю не излишнимъ сказать, что огонь плавучаго маяка Аггеръ горѣлъ такъ слабо, по крайней мѣрѣ съ того румба, съ котораго мы къ нему подходили, что и послѣ удара, когда фрегатъ находился отъ него въ разстояніи 7 миль (кругъ освѣщенія его 10 миль), трудно было рѣшить: огонь ли это былъ въ избѣ, догорающій ли костеръ, разложенный на берегу рыбаками, или командою выброшеннаго на берегъ каботажнаго судна, или же дурно горѣвшій плавучій маякъ.
На слѣдствіи показали, флигель-адъютантъ Кремеръ: въ 8 часовъ вечера адмиралъ сообщилъ ему, Кремеру, о своемъ намѣреніи измѣнить курсъ вправо; сообразивъ всѣ указанія лоціи и карты теченій, онъ допустилъ ошибку въ 30 миль къ O-ту т. е. наибольшую возможную и въ невыгодную сторону — ошибку въ счисленіи, къ которому, однако, имѣлось большое довѣріе, особенно въ настоящемъ случаѣ, когда отъ времени послѣднихъ наблюденій прошло только 32 часа, а плаваніе было по одному румбу; вслѣдствіе этихъ соображеній онъ, совмѣстно съ генералъ-адъютантомъ Посьетомъ, рѣшилъ взять курсъ ONO по компасу или NO 54°40′ по картѣ; причемъ было предположено, что, спустившись на три румба, ходъ дойдетъ до 10 узловъ; по разсчету же оказалось, что, при вѣрности счисленія, будетъ предъ разсвѣтомъ видѣнъ въ разстояніи около 25 миль маякъ Хансгольмъ, до котораго еще оставалось 110 миль, а при допускавшейся ошибкѣ въ 30 миль къ осту, означенный маякъ увидится раньше и будетъ пройденъ въ разстояніи около 7 миль. При такой же ошибкѣ въ какую бы то нибыло другую сторону, кромѣ SO, курсъ былъ бы еще болѣе безопасенъ, однако и въ этомъ случаѣ долженъ былъ привести на видъ маяка; поэтому онъ съ генералъ-адъютантомъ Посьетомъ рѣшились съ 8 часовъ до разсвѣта идти вышеозначеннымъ курсомъ съ полною увѣренностью въ его безопасность; и если бы съ разсвѣтомъ ничего не было видно — остановиться. Всю ночь вѣтеръ дулъ сильными шквалами, нагоняя густыя, черныя тучи, совершенно закрывавшія повременамъ все небо и горизонтъ; ходъ при шквалахъ увеличивался до 11 узловъ и волненіе сдѣлалось уже довольно значительное. Въ полночь на 13 сентября вступили на вахту лейтенантъ Зеленый, мичманъ Остелецкій и гардемаринъ Вонлярлярскій; въ это самое время обстоятельства по шханечному журналу были слѣдующія: вѣтеръ NWtW (9), небо облачное; по временамъ шквалы съ дождемъ; курсъ по компасу ONO; ходу 10½ узловъ; паруса стояли марсели въ 2 рифа, брамсели, фокъ и гротъ, кливеръ и форъ-стеньги стаксель; счислимая широта 56°45′ долгота 6°20′ O; въ два часа нашелъ сильный шквалъ съ дождемъ и онъ, Кремеръ, приказалъ убрать брамсели, причемъ крюйсъ-брамсель изорвало въ клочки. По окончаніи шквала, онъ пробылъ всю ночь на мостикѣ, и не видя никакихъ огней, спустился на короткое время въ каюту, приказавъ изготовить дипъ-лоты съ тѣмъ, чтобы измѣрить глубину, брамселей же безъ приказанія не ставить; едва онъ успѣлъ сѣсть въ каютѣ, какъ вахтенный гардемаринъ пришелъ сказать о видѣнномъ въ лѣвой сторонѣ суднѣ; выйдя немедленно на мостикъ, увидѣлъ дѣйствительно въ той сторонѣ, румба на два отъ курса, бѣлый огонь, который принялъ за мачтовый огонь парохода; чрезь 10 м. онъ увидѣлъ, что предъ фрегатомъ былъ берегъ низменный, песчаный и громадные буруны вскатывались на него (фрегатъ находился отъ берега въ разстояніи около 2½ кабельтовыхъ у низменной косы, за которой видно было море). Впослѣдствіи оказалось, что это было мѣстечко Кнопперъ и видимое море — Люмъ-фіордъ и, слѣдовательно, качавшійся бѣлый огонь былъ на плавучемъ маякѣ, при входѣ въ Люмъ-фіордъ въ Аггеръ каналѣ. Кругъ освѣщенія его въ описаніи маяковъ значится 9 миль, а фрегатъ стоялъ отъ него въ разстояніи около 7½ миль къ югу, слѣдовательно отъ того момента, какъ увидѣли въ первый разъ огонь, фрегатъ прошелъ около полуторы мили, что и будетъ согласно съ его предположеніемъ, что прошли съ означеннаго времени около 10 минуть, такъ какъ ходъ былъ 10 узловъ. Зная въ настоящее время достовѣрно мѣсто крушенія и отложивъ отъ него обратное плаваніе, оказывается слѣдующее: во 1) въ 8 часовъ вечера, при перемѣнѣ курса, въ дѣйствительности находились на 40 миль къ SO отъ счислимаго пункта и на такое значительное разстояніе уклонило теченіемъ въ продолженіе 32-хъ часовъ; хотя это совершенно противно указаніямъ лоціи, но не удивляетъ мѣстныхъ жителей, по отзыву которыхъ послѣ каждаго шторма отъ SO они ожидаютъ крушенія судовъ — и рѣдко ошибаются въ этомъ случаѣ. Однажды, въ октябрѣ, нѣсколько лѣтъ назадъ, было выброшено одновременно 14 судовъ, такъ какъ SO сильно сгоняетъ воду и при наступленіи сильныхъ вѣтровъ отъ W вода поднимается такъ, что вся коса, у которой фрегатъ разбился, затопляется; во 2) въ тотъ моментъ, когда увидѣли огонь маяка, находились отъ берега около двухъ миль и, слѣдовательно, если бы даже, не имѣя, впрочемъ, къ этому достаточнаго основанія, немедленно было приведено въ бейдевиндъ, причемъ фрегатъ, при своемъ ходѣ, неминуемо прошелъ бы еще по крайней мѣрѣ ½ мили, то все таки шелъ бы вдоль берега въ разстояніи 1½ мили отъ онаго и съ большимъ дрейфомъ и, конечно, во всякомъ случаѣ разбился бы, можетъ быть, часомъ позже и на нѣсколько миль сѣвернѣе; въ 3) частое бросаніе лота было бы безполезно, ибо глубина на всемъ дѣйствительномъ пути фрегата та же, что и на счислимомъ и у самаго берега, какъ и на счислимомъ пунктѣ — 15 саженъ.
По отзыву завѣдывающаго спасительными станціями на западномъ берегу Ютландіи, Андерсона, несчастный этотъ случаи слѣдуетъ приписать необычайно сильному теченію, стоявшему въ послѣднее время; по замѣчанію его, подобные случаи крушенія отъ теченія происходятъ обыкновенно послѣ продолжительныхъ юговосточныхъ и южныхъ штормовъ, ибо вѣтеръ быстро переходитъ на N и NW; подъ вліяніемъ послѣдняго обстоятельства, по его мнѣнію, происходитъ то, что водная масса, которая въ первомъ случаѣ отжата была южнымъ штормомъ къ сѣверу, вмѣстѣ съ перемѣной вѣтра съ усиленною скоростью возвращается по противоположному направленію къ югу, гдѣ при случающейся убыли воды, отъ вліянія большихъ приливовъ и отливовъ, находя еще болѣе для себя свободнаго пространства, идетъ сильнымъ наплывомъ къ сторонѣ ютландскаго берега. Крушенія въ подобныхъ обстоятельствахъ бываютъ неизбѣжны, если судно, не имѣя обсерваціи при входѣ въ Каттегатъ, будетъ сгоняемо бурною погодою въ правую руку, при невозможности держаться достаточно высоко къ вѣтру, чтобы не находиться подъ вліяніемъ дрейфа.
Спрошенныя во время производства слѣдствія служившія на фрегатѣ лица, не измѣняя въ общемъ донесенія генералъ-адъютанта Посьета и флигель-адъютанта Кремера, отозвались: старшій офицеръ капитанъ-лейтенантъ Ермолаевъ, что въ бытность его наверху, въ 8 часовъ вечера 12 сентября, было отдано капитаномъ вахтенному начальнику приказаніе перемѣнить курсъ на три R на ONO, но никакихъ соображеній относительно перемѣны курса онъ не слыхалъ; по полученіи отъ капитана приказанія на слѣдующее утро, онъ, Ермоловъ, ушелъ въ каюту, гдѣ и находился до перваго удара.
Его Императорское Высочество Великій Князь Алексѣй Александровичъ показалъ, что, по выходѣ наверхъ въ моментъ крушенія фрегата, былъ на шканцахъ, гдѣ обыкновенно находился по росписанію во время аврала; огонь видѣлъ съ самаго начала крушенія: онъ горѣлъ тускло и по временамъ былъ трудно различаемъ, такъ что многіе принимали его за костеръ. При этомъ Его Высочество изволитъ полагать, что если бы огонь горѣлъ такъ, что съ перваго появленія его нельзя было бы принять иначе, какъ за маякъ, то фрегатъ избѣгъ бы опасности. Показанія прочихъ офицеровъ, чиновниковъ, кондукторовъ, юнкеровъ подтверждаютъ показанія командира корабля.
Нижніе чины: боцманъ Безсоновь показалъ, что фрегатъ шелъ полный бакштагъ, лѣвымъ галсомъ и всѣ реи совершенно были прямо; сь того времени, какъ увидѣли огонь до перваго удара, прошло немного менѣе ½ часа; видѣнный огонь былъ низокъ и вначалѣ мелькалъ въ волнахъ. Находившіеся часовыми на полубакѣ и мостикахъ, а также сигнальщики и рулевые показывали, что отъ того времени, какъ увидѣли съ полубака огонь до перваго удара прошло съ полчаса; при этомъ двое рулевыхъ матросовъ пояснили, что до того еще времени, какъ увидѣли огонь, старшій штурманъ приказывалъ вправо нисколько не сдаваться.
Коммисія сличила донесеніе флигель-адъютанта Кремера съ руководствами для безопаснаго плаванія и признала необходимымъ истребовать отъ него объясненіе по слѣдующимъ обстоятельствамъ: во 1) извѣстно-ли ему было прежде посылки подпоручика Левицкаго, для узнаніл имѣются ли на пути фрегата какіе либо постоянные маяки, объ Аггерскомъ плавучемъ маякѣ, кругъ освѣщенія котораго простирается на 9 миль и можетъ быть видѣнъ съ высоты борта на 12 миль, во 2) какія соображенія руководили имъ при возродившемся мнѣніи, что увидѣнный огонь можетъ быть и не судовой, привести на 2 R и лечь прямо на огонь; въ 3) что онъ разумѣетъ подъ выраженіемъ, что увидѣнный имъ слишкомъ за 9 миль «огонь качался», въ 4) почему онъ, посылая штурманскаго офицера смотрѣть на картѣ маяки, при явившемся сомнѣніи, что видѣнный огонь, можетъ быть, маячный и притомъ видѣнъ на NO, что прямо показывало близость ютландскаго берега, не привелъ бейдевиндъ, что одинаково было удобно сдѣлать на тотъ и другой галсъ, такъ какъ изъ дѣла видно, что шли полный бакштагъ, имѣя реи прямо; за тѣмъ по приводѣ въ бейдевиндъ, не бросилъ лота? въ 5) не имѣетъ ли онъ чего-либо пояснить относительно своего мнѣнія, что приводомъ въ бейдевиндъ фрегатъ не удаляло отъ берега и все-таки онъ долженъ былъ разбиться, можетъ быть часомъ позже и на нѣсколько миль сѣвернѣе; ибо, если бы при первомъ сомнѣніи онъ привелъ въ бейдевиндъ и бросилъ лотъ, то это разрѣшило бы всѣ сомнѣнія и указало бы на опасность, въ которой находился фрегатъ; за тѣмъ имѣлось 4 якоря и 800 сильная машина, поднять пары въ которой при усиленномъ огнѣ потребовалось бы не болѣе часа времени, ибо топки въ то время были заряжены и труба поднята; по указанію лоціи въ мѣстности, съ которой былъ увидѣнъ огонь, есть возможность отстояться, не срубая даже мачтъ; въ 6) не имѣетъ ли онъ чего прибавить къ высказаннымъ въ рапортѣ соображеніямъ относительно небросанія лота; хотя онъ объяснилъ, что часто бросать лотъ было безполезно на томъ основаніи, что глубина на всемъ дѣйствительномъ пути фрегата та же самая, какъ и на счислимомъ пунктѣ, но, идя 38 часовъ по счисленію отъ послѣдняго обсерваціоннаго пункта, лотъ оставался единственнымъ руководствомъ въ безопасности плаванія, брошенъ же былъ во все это время одинъ только разъ? Въ 7) почему онъ опредѣляетъ, что между моментомъ, когда увидѣли огонь, и первымъ ударомъ фрегата прошло едва около 10 минутъ, тогда какъ по показанію боцмана, унтеръ-офицеровъ, часовыхъ и сигнальщиковъ, со времени, какъ увидѣли огонь до удара, прошло съ ½ часа? въ 8) почему онъ погрѣшность въ 40 миль отъ теченія считаетъ противнымъ показанію лоціи, тогда какъ въ лоціи говорится о теченіи отъ 2 до 3-хъ узловъ, происходящемъ отъ вѣтровъ, а 40 миль въ продолженіе 38 часовъ составляютъ немного болѣе узла; въ 9) принималъ ли онъ въ соображеніе, что вѣтеръ, какъ значится въ корабельномъ журналѣ, дуль двѣ недѣли до входа еще въ Англійскій каналъ, съ 28 августа по 11 сентября, между NO и SO? въ 10) почему онъ допускалъ ошибку въ счисленіи 30 миль къ O наибольшую возможную и въ невыгодную для пути сторону, тогда какъ самая невыгодная сторона всегда считается траверзъ курса, и въ первомъ случаѣ онъ обезпечивалъ себя въ сторону отъ курса въ сущности только на 17½, а въ послѣднемъ на полныя 30 миль, принимаемой имъ въ соображеніе погрѣшности отъ теченія? въ 11) вслѣдствіе чего онъ доноситъ, что, принимая теченіе къ SO, т. е. и по траверзу, должны были придти на видъ маяка; напротивъ, курсъ этотъ велъ ниже круга освѣщенія Хансгольмскаго маяка, прямо въ кругъ освѣщенія маяка Аггеръ? въ 12) почему онъ при первомъ сомнѣніи, что увидѣнный огонь маячный, не предпринялъ въ силу 251 ст. морскаго устава, никакихъ рѣшительныхъ дѣйствій, а хотѣлъ прежде доложить адмиралу.
На поставленные такимъ образомъ вопросы капитанъ 1-го ранга Кремеръ объяснилъ: на Аггерскій маякъ онъ особеннаго вниманія не обращалъ, ибо, по счисленію, до него было 40 миль, траверзъ же его должны были пройти еще чрезъ два часа въ 32-хъ миляхъ. Ему извѣстно изъ описанія маяковъ, что Аггерскій маякъ имѣетъ постоянный огонь и освѣщаетъ на 9 миль. Увидѣвъ передъ крушеніемъ огонь, онъ привелъ на R и легъ на оный потому, что положеніе парусовъ не позволяло вдругъ привести болѣе, не обрасопивъ рей и не убавивъ парусовъ; прибѣгать же къ этому, признавая видѣнный огонь за судовой, а не за маячный, не имѣлъ достаточнаго основанія, притомъ въ Нѣмецкомъ морѣ не однократно случалось замѣчать рыбачьи суда, стоявшія на якорѣ съ однимъ огнемъ на мачтѣ; маячнаго же огня на лѣвой сторонѣ не предполагалось видѣть. Словами: «огонь качался» онъ, Кремеръ, хотѣлъ выразить, что онъ, мелькая, производилъ на глазъ впечатлѣніе огня на суднѣ, имѣющемъ качку: посылая подпоручика Левицкаго смотрѣть на карту, вовсе не сомнѣвался въ огнѣ, послалъ же собственно изъ одной предосторожности, поэтому и не привелъ въ бейдевиндъ[1]; реи не были прямо, да и не могли быть такъ, потому что фрегатъ шелъ 11 R отъ вѣтра и несъ полный гротъ. Приводъ на 3 R былъ сдѣланъ, не трогая брасовъ, при томъ паруса еще не обстенило, а только начало заполаскивать. Бросаніемъ лота, также какъ и назначеніемъ курса, распоряжался адмиралъ; съ своей стороны онъ, Кремеръ, не находилъ нужнымъ бросать лотъ, который по избранному курсу показалъ бы на всемъ проходимомъ пространствѣ одну и ту же малую глубину; притомъ бросаніе лота при такой скорости, съ какою шелъ фрегатъ сопряжено съ большими неудобствами и потерею времени, а особенной пользы отъ бросанія лота ожидать было нельзя. Не подозрѣвая близости берега, въ бейдевиндъ не привелъ[2], изложенныя же въ рапортѣ къ Его Императорскому Высочеству Генералъ-Адмиралу разсужденія, что приводъ въ бейдевиндъ, на лѣвый галсъ, неминуемо приближалъ бы къ берегу, сдѣланы имъ послѣ крушенія, ибо за нѣсколько минутъ до онаго не имѣлъ еще повода къ такимъ соображеніямъ. Сколько именно прошло времени съ момента, когда увидали огонь до послѣдовавшаго перваго удара — опредѣлительно сказать не можетъ, но ему казалось, что прошло не болѣе 10 или 12 минутъ. Такое соображеніе свое онъ основывалъ, кромѣ собственной памяти, еще на томъ, что мѣсто крушенія отстоитъ отъ мѣста пересѣченія кругами маяка на двѣ мили, каковое разстояніе, при тогдашнемъ ходѣ фрегата, пройдено около 10 или 12 минутъ. При перемѣнѣ курса адмиралъ сообщалъ свои соображенія, по которымъ онъ рѣшился взять курсъ NO 54° по картѣ; основаніями этихъ соображеній генералъ-адъютанта Посьета, какъ онъ, Кремеръ, понялъ, послужила лоція Нѣмецкаго моря о теченіи, стр. 35 и 36, гдѣ излагается: «между Ютландскою банкою и Норвежскимъ берегомъ теченіе обыкновенно идетъ къ западу, даже при западныхъ вѣтрахъ, и въ то же время у ютландскаго берега оно идетъ къ O, притомъ теченіе управляется вѣтрами. А какъ вѣтеръ былъ близко къ истинному W, то и теченіе было положено на истинный O; хотя дальше въ лоціи и говорится, что «при сѣверныхъ и сѣверо-западныхъ вѣтрахъ теченіе идетъ отъ норвежскаго берега черезъ Ютландскую банку, вдоль берега Ютландіи къ Гельголанду», но фрегатъ не быль въ предѣлахъ такого теченія, ибо, по счисленію, находился въ 90 миляхъ отъ ближайшаго берега. По этимъ причинамъ онъ, Кремеръ, въ рапортѣ своемъ высказалъ, что 40 миль теченія къ SO противно указанію лоціи[3].
Разсуждая о теченіи, не принималъ лично въ соображеніе, что въ продолженіе двухъ недѣль вѣтеръ дулъ между NO и SO. Теченіе на O считалъ самымъ невыгоднымъ потому, что оно приближаетъ къ берегу и въ этомъ случаѣ до круговъ маяка 63 мили, тогда какъ при теченіи къ SO, въ той же силѣ, т. е. въ 30 миляхъ, фрегатъ считался бы дальше отъ берега и до круговъ маяка оставалось 69 миль[4]. Высказанное въ донесеніи предположеніе, что при теченіи къ SO должны были придти на видъ маяка — «ошибочно». При посылкѣ штурмана не имѣлъ никакихъ подозрѣній, что видѣнный огонь маячный, и потому не имѣлъ никакого основанія принимать какой-либо рѣшительной мѣры; уходя же внизъ, приказалъ привести на два R изъ предосторожности.
По соображеніи обстоятельствъ дѣла, оказывается, что причины этого крушенія, по мнѣнію коммисіи, были слѣдующія:
I) Слишкомъ большая увѣренность въ непогрѣшимости и вѣрности своего счисленія, послѣдствіемъ чего было а) небросаніе лота въ той мѣрѣ, какъ того требуетъ указаніе лоціи; ибо, по неимѣнію обсерваціи, послѣ полдня 11 сентября лотъ оставался единственнымъ путеводителемъ безопаснаго плаванія, и б) не принятія въ этомъ случаѣ въ соображеніе указанія лоціи для плаванія отъ Англійскаго канала въ Скагерракъ, въ которой говорится что, «пройдя сѣверовосточную оконечность Доггеръ банки, надобно держаться западнѣе, чтобы противодѣйствовать вліянію всякаго восточнаго теченія, ибо ютландскій берегъ низменъ, а иногда видѣнъ тогда только, когда судно подойдетъ къ нему вплоть», далѣе въ лоціи излагается наставленіе какимъ образомъ, въ случаѣ надобности можно избѣгнуть ютландскій берегъ; по этому наставленію слѣдуетъ держаться окраинъ 30-саженной глубины, изгибающейся вокругъ маяка Ханс-Гольмъ, въ разстояніи отъ него до 17 миль; изъ этого наставленія вытекаетъ убѣжденіе, что фрегатъ безъ обсерваціи въ продолженіе 38 часовъ имѣлъ не только упоминаемую въ лоціи надобность держаться пути, на которомъ лотъ могъ быть вѣрнымъ указателемъ, а настоятельную въ томъ необходимость.
II) Ошибочныя соображенія при перемѣнѣ курса въ 8 часовъ вечера 12 сентября, на основаніи коихъ предположено было, что оба пути, какъ прежній курсъ NNO, ведшій на Линдеснесскій маякъ, такъ и измѣненный на NO 54°, каковой велъ на видъ Хансгольмскаго маяка на ютландскомъ берегу, казались одинаково безопасными. Такое предположеніе было бы совершенно основательно, если бы въ полдень 12 сентября для вѣрнаго опредѣленія мѣста фрегата была обсервація; при предшествовавшихъ же крушенію обстоятельствахъ, т. е. неимѣніе обсерваціи, и при допусканіи возможной по указанію лоціи погрѣшности отъ теченія въ 30 миль, самое безопасное было идти прежнимъ курсомъ NNO, причемъ, на основаніи лоціи, бросая лотъ, придти на 30-саженную глубину, за тѣмъ спуститься въ Скагерракъ, гдѣ, держась той же 30-саженной глубины, искать Хансгольмскаго маяка. Между тѣмъ, рѣшаясь идти на видъ означеннаго маяка и полагая допускаемыя и лоціею 30 миль погрѣшности въ счисленіи отъ теченія, положили эту погрѣшность прямо къ берегу на O, чрезъ что въ сущности обезпечили себя не на 30 миль, а только на 17 въ сторону отъ курса, тогда какъ при неизвѣстности направленія теченія, полагая эту погрѣшность по траверзу, какъ слѣдуетъ и принято дѣлать, огибая съ подвѣтренной стороны какой-либо мысъ или берегъ — обезпеченія было бы на полныя 30 миль, допускавшейся погрѣшности; проведенный же отъ этой точки курсъ неминуемо показалъ бы, что онъ ведетъ ниже круга освѣщенія Хансгодьмскаго маяка прямо въ кругъ освѣщенія маяка Аггеръ, и въ такомъ случаѣ при видѣ огня, хотя бы оный горѣлъ худо, скорѣе бы приняли его за маячный и употребили бы мѣры къ избѣжанію опасности.
III. Долгое колебаніе признать усмотрѣнный огонь не за судовой, а за маякъ Аггеръ на ютландскомъ берегу. При первомъ явившемся при томъ сомнѣніи, когда капитанъ вышелъ наверхъ и послалъ подпоручика Левицкаго посмотрѣть на картѣ есть ли на пути какой-либо постоянный маякъ, слѣдовало тотчасъ же привести въ бейдевиндъ, ибо направленіе видимаго огня по R NO прямо указывало на близость берега, значитъ и всю опасность, въ которой могъ находиться фрегатъ, а брошенный лотъ разрѣшилъ бы всякое въ томъ сомнѣніе. Тогда для фрегата, кромѣ лавировки, оставались еще средства: 4 якоря и 800 сильная машина, а развести пары требовалось не болѣе часа времени.
Изложивъ причины постигшаго фрегатъ несчастія, слѣдственная коммисія считаетъ долгомъ сказать о томъ непоколебимомъ мужествѣ и той замѣчательнѣйшей распорядительности во время несчастія начальствовавшихъ на фрегатѣ лицъ, послѣдствіемъ каковыхъ было спасеніе Его Императорскаго Высочества Великаго Князя Алексія Александровича, бывшихъ на фрегатѣ лицъ и команды, а всего до 724 человѣкъ.
Фрегатъ, лежащій въ бурунахъ, темная осенняя ночь, крѣпкій вѣтеръ съ пасмурностію и дождемъ не имѣли и тѣни вліянія на дѣятельность начальниковъ, которые распоряжались сообразно обстоятельствамъ и предпринимали имѣвшіе чрезвычайно важные результаты, мѣры къ спасенію находившихся на фрегатѣ лицъ и команды; команда же, при далеко незавидныхъ обстоятельствахъ, сохраняя высшую дисциплину и должный порядокъ, молодецки исполняла, подъ надзоромъ офицеровъ, возложенныя службою и присягою обязанности, исполнить которыя и при болѣе благопріятствовавшихъ обстоятельствахъ едва ли возможно было съ такимъ примѣрнымъ успѣхомъ; ибо, умалчивая о множествѣ отдѣльныхъ геройскихъ подвиговъ какъ со стороны офицеровъ, такъ и нижнихъ чиновъ, достаточно указать только на то, что мачты срублены и орудія съ навѣтра выброшены за бортъ безъ нанесенія кому-либо вреда; шканечный журналъ, денежныя суммы, всѣ содержательскія книги съ принадлежащими документами спасены и команда свезена въ примѣрномъ порядкѣ.
Публичное засѣданіе с.-петербургскаго воснно-морскаго суда по дѣлу о крушеніи винтоваго 51 пушечн. фрегата «Александръ Невскій» состоялось въ Главномъ Адмиралтействѣ, въ залѣ библіотеки Морскаго Министерства. Для этого случая зала эта была очищена отъ столовъ и мебели и убрана согласно требованіямъ засѣданія.
За судейскимъ столомъ судьи размѣстились въ слѣдующемъ порядкѣ: предсѣдатель суда, членъ главнаго военно-морскаго суда вице-адмиралъ Ф. Д. Нордманъ, временные члены суда, назначенные на основаніи Высочайшаго повелѣнія о производствѣ судныхъ дѣлъ по кораблекрушеніямъ, вице адмиралы Г. И. Бутаковъ и М. О. Дюгамель по правую руку предсѣдателя, рядомъ съ ними Свиты Его Величества контръ-адмираль И. А. Перелешинъ, директоръ инспекторскаго департамента контръ-адмиралъ баронъ В. Ф. Таубе, флигель-адьютанть капитанъ 1-го ранга М. Я. Федоровскій и прокуроръ С.-Петербургскаго военно-морскаго суда надворный совѣтникъ Купріяновъ. По лѣвую сторону предсѣдателя сидѣли: предсѣдатель военно-морскаго суда въ Петербургѣ кентръ-адмиралъ Н. С. Горковенко, постоянные судьи: капитанъ 1-го ранга Н. А. Ратьковъ-Рожновъ, капитанъ 2-го ранга Г. И. Губчицъ, временной членъ суда капитанъ 1 ранга Свѣшниковъ и секретарь суда капитанъ-лейтенантъ А. И. Шипуновъ.
По открытіи суда, предсѣдатель предложилъ секретарю суда прочесть предписаніе г. Управляющаго Морскимъ Министерствомъ. За тѣмъ приступлено было къ обычному переименованію лицъ, причастныхъ къ дѣлу и свидѣтелей, послѣ чего предсѣдатель обратился къ прокурору съ вопросомъ, не находитъ ли онъ отсутствіе нѣкоторыхъ свидѣтелей препятствіемъ къ продолженію дѣла, на что прокуроръ далъ заключеніе, что препятствія къ продолженію дѣла онъ не находитъ, вслѣдствіе чего предсѣдателемъ С.-Петербургскаго военно-морскаго суда контръ-адмираломъ Горковенко прочитанъ былъ докладъ съ подробнымъ изложеніемъ дѣла. Чтеніе доклада продолжалось около часа двадцати минутъ, послѣ чего предсѣдателемъ предложено было генералъ-адъютанту вице-адмиралу Посьету объяснить обстоятельства дѣла и тѣ предположенія, на основаніи которыхъ онъ располагалъ курсомъ фрегата въ продолженіе плаванія, предшествовавшаго его гибели у береговъ Ютландіи.
Генералъ-адьютантъ, вице-адмиралъ Посьетъ отвѣчалъ: «Въ докладѣ только что прочитанномъ изложены подробности крушенія фрегата, занятія слѣдственной коммисіи, вопросы, ею сдѣланные, отвѣты на нихъ полученные и выведенное коммисіею заключеніе, на основаніи котораго состоялся настоящій судъ. Сравнивая это заключеніе слѣдственной коммисіи съ вопросами, предложенными ею мнѣ, видно, что коммисія не приняла во вниманіе моихъ отвѣтовъ, которые, позволю себѣ думать, ни лишены ни содержанія, ни дѣла. Тѣ же вопросы, тѣ же мысли, только видоизмѣненные, безъ малѣйшаго вниманія къ сдѣланнымъ на нихъ возраженіямъ, составляютъ заключительное мнѣніе слѣдственной коммисіи. Поэтому я считаю необходимымъ изложить вкратцѣ обстоятельства, подлежавшія вѣдѣнію коммисіи, и войти въ подробное разсмотрѣніе ея заключеній.
Крушеніе фрегата ясно доказываетъ, что при распредѣленіи послѣднихъ его курсовъ не было принято въ разсчетъ, не было предусмотрѣно явленіе, имѣвшее гибельное вліяніе на его движенія. Это ясно теперь послѣ постигшаго насъ несчастія; но, чтобы вѣрно судить о томъ, въ какой мѣрѣ это явленіе могло войти въ наши соображенія и въ какой степени при данномъ случаѣ были исполнены требованія морского искусства, для этого необходимо перенестись въ обстоятельства, сопровождавшія послѣдніе дни нашего плаванія.
Со времени вступленія фрегата въ Нѣмецкое морѣ, т. е. съ вечера 10 сентября, эти обстоятельства были самыя обыкновенныя и притомъ благопріятныя.
Выйдя изъ Англійскаго канала и опредѣлившись по Галлоперскому маяку, мы легли на сѣверо-восточную оконечность Доггеръ-банки, согласно совѣту лоціи, по румбу NNO. Съ вечера этого дня было маловѣтріе и къ утру слѣдующаго дня совершенно заштилѣло, поэтому всю ночь мы шли подъ парами; въ 8 часовъ 11 сентября, несмотря на штиль, вступили подъ паруса; въ 9 часовъ и въ полдень имѣли наблюденія, астрономическій пунктъ согласовался съ счислимымъ и не показалъ теченія; глубина по лоту была одинакова съ картой. Весь день мы шли по тому же румбу при ровномъ западномъ вѣтрѣ и имѣли ходу отъ 4 до 8 узловъ. Утромъ слѣдующаго дня, т. е. 12-го сентября, опять заштилѣло; въ полдень этого дня, при продолжавшемся штилѣ, мы повѣрили себя лотомъ, который показалъ глубину, согласную съ картой, и этимъ подтвердилъ счисленіе, по которому мы тогда находились на сѣверо-восточной оконечности Доггеръ-банки. Такъ какъ штиль продолжался и ходу не было, то было излишне бросать лоть вторично. Въ 2 часа, т. е. послѣ шестичасового штиля, мы получили прежній вѣтеръ и продолжали тотъ же курсъ NNO, направляясь на Линдеснесь, южную оконечность Норвегіи, и пройдя всего 48 миль, въ 8 часовъ вечера, измѣнили курсъ, будучи посрединѣ между Доггеръ-банкой и входомъ въ Скагерракъ, въ разстояніи 90 миль отъ датскаго берега и въ 110 отъ норвежскаго. Курсъ NO 54° велъ въ 24 миляхъ ютъ Хансгольскаго маяка и въ 36 мил. отъ Линдеснеса.
Изложенныя обстоятельства плаванія, при ровномъ попутномъ вѣтрѣ, смѣнявшемся въ продолженіе полутора сутокъ двумя продолжительными штилями, при ясномъ горизонтѣ и отсутствіи значительнаго волненія не могли возбуждать никакого сомнѣнія въ вѣрности счисленія. Но какъ курсъ измѣненъ былъ на ночь, то, для обезпеченія себя отъ всякой случайности, я разсчелъ, какъ обыкновенно дѣлаю въ подобныхъ случаяхъ, на сколько послѣднее мѣсто должно бы быть невѣрно, чтобы новый курсъ могъ вести къ опасности. Чтобы эту предосторожность сдѣлать крайнею, наибольшею, я поступилъ какъ сказалъ въ своемъ донесеніи. На картѣ въ различныхъ мѣстахъ Нѣмецкаго моря, показаны направленіе и скорость теченія въ различное время прилива и отлива. Въ восточной половинѣ этого моря, во время квадратуръ, оно доходитъ до ¼ узла, въ сизигіи до ¼ узла, и слѣдовательно среднее въ продолженіе 24 часовъ — въ первомъ случаѣ менѣе ¼ узла, во второмъ ⅜ узла. Въ лоціи говорится, что теченіе черезъ Ютландскую банку, при сильныхъ сѣверо-западныхъ вѣтрахъ доходитъ до 1½ и до 2 узловъ. 11 и 12 сентября луна была около 1 четверти и вѣтеръ былъ ровный WNW или штиль. На основаніи этихъ данныхъ мы могли полагать, что съ полдня 11-го числа до предстоявшей полуночи, т. е. въ продолженіе 36 часовъ, погрѣшность отъ теченія была всего отъ 10—12 миль. Я принялъ, что въ продолженіе всѣхъ 36 часовъ теченіе дѣйствовало со скоростью сизигійнаго теченія и не средняго, а полнаго въ ¾ узла. Къ полученнымъ такимъ образомъ 27 милямъ, я прибавилъ 3 мили, приписавъ ихъ дѣйствію волненія и во всѣ 30 миль считалъ включенными тѣ 5 или 6 миль, на которыя могло подвинуть фрегатъ теченіе ютландской банки. Это теченіе обыкновенное или преувеличенное, дѣйствовало на фрегатъ въ продолженіе курса его на NNO. Среднее направленіе приливнаго и отливнаго теченія NO, господствующее теченіе въ Нѣмецкомъ морѣ, то же NO и N; и послѣ тѣхъ сѣверо-восточныхъ вѣтровъ, которые дули здѣсь до прибытія нашего въ Нѣмецкое морѣ, отливъ водъ, поднятый въ юго-западной части этого моря, долженъ былъ также направиться на NO, если этотъ отливъ, какъ послѣдствіе тѣхъ вѣтровъ, еще не прекратился. Но какъ это теченіе могло уклоняться отъ главнаго своего направленія въ одну или другую сторону, то я принялъ два случая и что въ одномъ оно насъ во все это время приближало къ ютландскому берегу, а въ другомъ къ норвежскому. Въ первомъ случаѣ я положилъ преувеличенныя 30 миль по параллели, на O, во второмъ — по продолженіи нашего курса, потому что онъ велъ на Линдеснесъ. Курсъ NO 54°, проведенный съ конца этихъ двухъ линій, показалъ, чго если бы мѣсто фрегата въ 8 час. могло быть невѣрно въ ту или другую сторону даже на 30 м., то вновь избранный курсъ NO 54° проводилъ благополучно отъ обоихъ береговъ — отъ одного въ 7 миляхъ, отъ другаго — 12½ миляхъ.
Избравъ такимъ образомъ этотъ курсъ, мы разсчитывали, что съ разсвѣтомъ будемъ приближаться ко входу въ Скагерракъ, и я приказалъ начать бросатъ лотъ съ 4 часовъ. Капитанъ, вслѣдствіе усилившагося ночью вѣтра, распорядился, чтобы начать бросать лотъ въ 3 часа и дипъ-лотъ былъ обнесенъ уже вскорѣ послѣ 2 часовъ.
Въ 2½ часа, когда послѣдовалъ ударъ, фрегатъ долженъ былъ находиться отъ Хансгольмскаго маяка въ разстояніи 52 миль.
Сравнивая мѣсто крушенія фрегата съ счислимымъ его мѣстомъ въ 2½ часа, оказывается, что фрегатъ снесло на SOtO½O по однимъ вычисленіямъ на 41 милю, по другимъ — на 45½ миль, среднимъ числомъ на 43 мили. Вычтя изъ этого числа 12 миль дѣйствія теченія при обыкновенныхъ обстоятельствахъ, оказывается, что фрегатъ снесло болѣе чѣмъ могло снести по показаніямъ лоціи и картѣ на 31 милю, или на 22 мили, если въ квадратурное время принять скорость сизигійскаго теченія, т. е. если въ продолженіе всѣхъ 38 часовъ, прошедшихъ отъ послѣдняго наблюденія, скорость прилива и отлива была ⅜ узла, и скорость теченія черезъ ютландскую банку — 2 узла, и если оба эти теченія дѣйствовали совокупно и приближали къ берегу.
Отсюда видно, что 12 сентября, при обстоятельствахъ весьма обыкновенныхъ, скорость теченія въ этой части Нѣмецкаго моря была значительно болѣе maximum’а, показаннаго въ лоціи и на картѣ, и единственно этому необыкновенному теченію я приписываю крушеніе фрегата.
Фактъ необыкновенно сильнаго теченія, бывшаго въ это время, подтверждается словами мѣстныхъ жителей, которые говорятъ, что за нѣсколько дней до нашего несчастія и, слѣдовательно, до прихода нашего въ Нѣмецкое море, здѣсь дули сильные SO штормы, послѣ которыхъ они обыкновенно ожидаютъ крушенія судовъ.
Въ самой лоціи, при описаніи Нѣмецкаго моря, упоминается, какъ лоція этого моря несовершенна и издатели англійской лоціи, т. е гидрографическій департаментъ англійскаго адмиралтейства, говоритъ о настоятельной необходимости доставленія дополнительныхъ фактовъ и наблюденій для пополненія лоціи.
Коммисія не обратила вниманія на это необыкновенное теченіе и, отыскивая другія причины крушенія фрегата, пришла, по моему мнѣнію, къ ошибочному заключенію. Чтобы доказать эти слова, я долженъ обратиться къ самому заключенію коммисіи; но какъ это заключеніе основываетъ свои доказательства на словахъ лоціи, то прежде всего обращаюсь къ сей послѣдней.
II-я глава 4 части лоціи Нѣмецкаго моря, которой мы преимущественно руководствовались и на которую ссылается и коммисія, сперва подробно и съ точностью описываетъ путь, которымъ должны слѣдовать суда, идущія отъ англійскаго канала къ Скагерраку; но путь прямой, по курсу, слѣдовательно для судовъ, идущихъ попутнымъ вѣтромъ или подъ парами. Опредѣливъ отходную точку и мѣста, въ которыхъ корабль, идущій этимъ курсомъ, пересѣчетъ различныя банки, лоція оставляетъ корабль у сѣверо-восточной оконечности Доггеръ-банки. За тѣмъ, обращаясь къ судамъ, которыя не могутъ идти этимъ курсомъ, или почему-либо находящимся восточнѣе, лоція говоритъ, что во всѣхъ случаяхъ плаванія изъ канала въ Скагерракъ лучше держаться западнѣе, чтобы противодѣйствовать всякому восточному теченію и не приближаться къ низменному Ютландскому берегу. Если нужно, продолжаетъ она, т. е. если имѣется сомнѣніе въ вѣрности счисленія послѣ продолжительной лавировки въ свѣжій вѣтеръ или пасмурности, тогда можно избѣгнуть берега, слѣдуя линіи 30 саж. глубины, которая при этомъ подробно описана. Наконецъ сказано нѣсколько словъ о датскомъ берегѣ отъ мыса Бовберга до Скагена и о норвежскомъ близь Линдеснеса.
Коммисія, основываясь на описанныхъ обстоятельствахъ нашего плаванія и на той же лоціи, составила прочитанное въ докладѣ заключеніе, состоящее изъ 3-хъ пунктовъ.
Главное содержаніе 1-го пункта состоитъ въ томъ, что мы имѣли слишкомъ большое довѣріе къ счисленію, вслѣдствіе этого мало прибѣгали къ пособію лота, не держались, какъ совѣтуетъ лоція, западнѣе и не слѣдовали линіи 30 саж. глубины.
Обращаюсь къ изложеннымъ выше обстоятельствамъ нашего плаванія.
Путь, пройденный совершенно согласно наставленіямъ лоціи, при описанныхъ благопріятныхъ обстоятельствахъ, могъ ли возбуждать сомнѣніе? Послѣ астрономическаго мѣста въ полдень 11-го числа, одинъ прямой курсъ, безъ дрейфа и значительнаго волненія; съ 8 до 2 час. слѣдующаго дня штиль и въ полдень глубина по лоту; съ 2 до 8 час. опять тотъ же прямой курсъ, которымъ всего пройдено 48 миль и во все это время чистый горизонтъ. Можно ли было при этомъ не довѣрять счисленію? Теперь, смотря, такъ сказать съ берега, ясно, что довѣріе это было велико, но это ясно не на основаніи обстоятельствъ плаванія или данныхъ, имѣющихся въ лоціи или на картѣ, а на основаніи факта совершившагося крушенія.
Пройдя Доггеръ-банку, не было основанія повѣрять мѣсто фрегата бросаніемъ лота посреди Нѣмецкаго моря, тѣмъ болѣе при 8 и болѣе узлахъ хода, такъ какъ частымъ приведеніемъ и остановкою въ дрейфѣ, въ свою очередь, много уменьшается вѣрность и довѣріе къ счисленію. Если можно было ожидать какую-либо опасность, то только съ разсвѣтомъ, съ приближеніемъ ко входу въ Скагерракъ, и мы располагали уменьшить тогда ходъ, если нужно привести и начать правильное употребленіе лота, и этимъ была бы исполнена принимаемая въ подобныхъ случаяхъ, при обыкновенныхъ обстоятельствахъ, предосторожность. Взвѣсивъ все это и принявъ во вниманіе, что послѣ сутокъ, въ которыя мы имѣли астрономическое опредѣленіе, насталъ 6 часовой гатилъ, въ который повѣрили себя лотомъ, справедливы ли выраженія: «безъ обсервацій въ продолженіе 38 часовъ» и что лотъ оставался единственнымъ руководителемъ въ безопасности плаванія? Обыкновенные путеводители: компасъ, чистый горизонтъ намъ измѣняли. Ни дрейфу, ни значительному волненію, какъ я сказалъ, фрегатъ съ самаго вступленія въ Нѣмецкое море не подвергался; предполагать необыкновенно сильное теченіе мы не имѣли ни какихъ причинъ, и по всему этому правильное употребленіе лота казалось преждевременно.
Далѣе, заключеніе коммисіи говоритъ: «непринятіе въ этомъ случаѣ въ соображеніе указаній лоціи для плаванія отъ англійскаго канала въ Скагерракъ, въ которой говорится, что, пройдя сѣверо-восточную оконечность Доггеръ-банки, надобно держаться западнѣе, чтобы противодѣйствовать вліянію всякаго восточнаго теченія, ибо Ютландскій берегъ низменъ и иногда видѣнъ тогда только, когда судно подойдетъ къ нему вплоть».
Въ лоціи, какъ я уже имѣлъ честь излагать, сначала указызывается прямой курсъ для судовъ, идущихъ попутнымъ вѣтромъ или подъ парами; потомъ сказано, что во всѣхъ случаяхъ, т. е. всѣмъ судамъ, лавирующимъ при различныхъ обстоятельствахъ, лучше держаться западнѣе, далѣе отъ низменнаго берега, дабы восточнымъ теченіемъ не быть къ нему увлеченнымъ. Коммисія поняла этотъ совѣтъ такъ, что, пройдя Доггеръ-банку, слѣдуетъ держаться западнѣе и даже, приводя слова лоціи, говоритъ, будто въ ней сказано: «пройдя сѣверо-восточную оконечность Доггеръ-банки, слѣдуетъ держаться западнѣе и проч.» Между тѣмъ какъ въ лоціи не употреблено выраженія: «пройдя сѣверо-восточную оконечность Доггеръ-банки». Лоція только расположила свои наставленія такъ, что совѣтъ, относящійся ко всѣмъ судамъ, находящимся въ различныхъ частяхъ моря, помѣщенъ послѣ описанія курса для судовъ, идущихъ попутнымъ вѣтромъ или подъ парами. Самымъ курсомъ NNO½O она обозначаетъ западный предѣлъ, до котораго слѣдуетъ держаться западнѣе. Нашъ же курсъ, такъ какъ мы шли попутнымъ вѣтромъ, не отступалъ отъ указываемаго лоціею. Поэтому, спрашиваю, справедливо ли выраженіе, которое рѣшилась употребить коммисія: «непринятіе въ соображеніе указаній лоціи»?
Прежде чѣмъ оставлю этотъ пунктъ, я долженъ, чтобы къ нему не возвращаться, указать на противорѣчіе, встрѣчаемое въ заключеніи слѣдственной коммисіи. Здѣсь она говоритъ, что, пройдя сѣверо-восточную оконечность Доггеръ-банки, намъ слѣдовало держаться западнѣе, чѣмъ мы держались, т. е. западнѣе курса NNO; а во 2-мъ пунктѣ своего заключенія она выражается такъ: «самое безопасное было идти прежнимъ курсомъ NNO, причемъ, на основаніи лоціи, бросая лотъ, придти на 30 саж. глубину».
Если справедливо первое указаніе, то надо было искать 30 саж. глубины, склонивъ курсъ влѣво тотчасъ послѣ Доггеръ-банки, а не продолжать идти тѣмъ же курсомъ NNO.
Далѣе, продолжая доказывать, что мы не слѣдовали указаніямъ лоціи, коммисія приводитъ слѣдующія слова послѣдней: «въ случаѣ надобности, Ютландскій берегъ можно избѣгнуть, держась окраинѣ 30 саж. глубины, изгибающейся вокругъ Хансгольмекаго маяка, въ разстояніи 17 отъ него миль». Я уже сказалъ, что слова «въ случаѣ надобности» вполнѣ опредѣляютъ смыслъ этого совѣта, т. е. что онъ относится къ судамъ, неполагающимся на свое счисленіе. Мы же имѣли полное основаніе вполнѣ довѣрять своему счисленію, по которому, кромѣ того, въ 8 час. были на требуемой окраинѣ и, взявъ курсъ NO 54°, шли близко оной. По причинѣ полнаго довѣрія къ счисленію, основанному на сопровождавшихъ наше плаваніе благопріятныхъ обстоятельствахъ, этотъ совѣтъ: въ случаѣ надобности держаться, западнѣе — къ намъ не относился.
На основаніи всѣхъ этихъ доводовъ считаю себя въ правѣ утверждать, что обстоятельства нашего плаванія не оправдываютъ выраженія коммисіи, что лотъ оставался для насъ единственнымъ путеводителемъ; что мнѣніе будто нашъ курсъ долженъ былъ быть западнѣе, основано на невѣрномъ изъясненіи лоціи и что совѣть держаться 30 саж. глубины къ намъ не относился. 2-й пунктъ заключенія коммисіи содержитъ слѣдующія двѣ мысли: 1-ю, что оба курса, какъ вдоль Ютландскаго берега, такъ и вдоль Норвежскаго, нельзя было считать безопасными и что слѣдовало идти по линіи 30 саж. глубины; и 2-ю, что, рѣшившись идти на Хансгольмскій маякъ, мы избѣгли бы опасности, если бы, вмѣсто того, чтобы охранять себя 30 милями по параллели, отложили эти 30 миль по траверзу къ новому курсу.
Мысль, что оба курса были не безопасны и что намъ слѣдовало тщательно искать линіи 30 саж. глубины основывается на мнѣніи, что мы имѣли слишкомъ большое довѣріе къ счисленію и составляетъ въ сущности повтореніе выраженнаго коммисіею въ 1 пунктѣ, ошибочность котораго считаю достаточно доказанною.
Выражая вторую мысль, что охранительныя 30 м. слѣдовало класть по траверзу, а не по параллели, коммисія говоритъ: «между тѣмъ, рѣшась идти на видъ означеннаго маяка и полагая допускаемыя и лоціею 30 м. погрѣшности въ счисленіи отъ теченія и пр.» Это тоже невѣрно: въ лоціи нѣтъ указаніи на упоминаемыя коммисіею 30 м. погрѣшности отъ теченія. Единственное мѣсто, которое можно было бы принять за такое указаніе, находится на страницѣ 635 лоціи Нори, гдѣ, въ статьѣ подъ заглавіемъ: «общія примѣчанія и наставленія относящіяся, до плаванія въ Нѣмецкомъ морѣ», сказано: по той же причинѣ суда, идущія на западъ въ одинъ изъ портовъ между Текселемъ и Скагеномъ, должны заблаговременно высматривать берегъ, такъ какъ въ этомъ случаѣ счислимое разстояніе выходитъ отъ 20 до 30 миль менѣе, нежели на обратномъ пути къ берегамъ Англіи». Тутъ 20 или 30 миль обозначаетъ двойное дѣйствіе теченія. Для ясности приведу примѣръ: корабль, прошедшій въ одномъ направленіи, собственнымъ ходомъ, по лагу, наприм. 140 м. и подвинутый теченіемъ на 15 м., пройдетъ въ сущности 155 миль. Идя обратно, противъ того же теченія, онъ пройдетъ 125 м. Разность обоихъ переходовъ составитъ 30 м. — двойную погрѣшность отъ теченія, которая въ одинъ путъ составитъ отъ 10 до 15 миль. Другаго указанія на погрѣшность въ 30 миль отъ теченія я въ лоціи не нахожу.
Не оправдывая утвержденія заключенія коммисіи касательно указанія лоціи, это мѣсто, напротивъ, подверждаетъ мое предположеніе, по которому я допускалъ, при сопровождавшихъ наше плаваніе обстоятельствахъ, вѣроятную отъ теченія ошибку отъ 10 до 12 миль. Поэтому утвержденіе коммисіи, что и лоція допускаетъ 30 миль погрѣшности отъ теченія, лишено правильнаго основанія.
Кромѣ того, въ этихъ же словахъ, повторяемыхъ и въ другихъ мѣстахъ заключенія, выражается, что мы допускали погрѣшность въ счисленіи отъ теченія въ 30 миль. Описывая обстоятельства, сопровождавшій плаваніе фрегата, я уже имѣлъ честь объяснить, что мы могли предполагать погрѣшность оть 10 до 12 миль и что 30 миль составляли только охранительное предположеніе, сдѣланное при опредѣленіи на сколько наше мѣсто въ 8 час. вечера должно бы быть невѣрно, чтобы курсъ могъ вести къ опасности. Можно ли было бы говорить о полномъ довѣріи къ счисленію и въ то же время допускать въ немъ 30 миль погрѣшности? Это было бы противно здравому смыслу. Объ этой принятой предосторожности я упоминалъ въ своемъ донесеніи и въ одномъ изъ письменныхъ отвѣтовъ на предложенные мнѣ коммисіею вопросы. Но, не обращая ни какого вниманія на все это, коммисія въ заключеніи своемъ неоднократно повторяетъ свое утвержденіе о допущенной мною погрѣшности въ 30 миль и на этомъ основываетъ свои заключенія.
Оставаясь такимъ образомъ при своемъ утвержденіи, коммисія далѣе говоритъ: «между тѣмъ, рѣшаясь идти на видъ означеннаго маяка и полагая допускаемыя и лоціею 30 миль погрѣшности отъ теченія, положили эту погрѣшность прямо къ берегу, на O, чрезъ что въ сущности, обезпечивали себя не на 30 миль, а только на 17 въ сторону отъ курса, тогда какъ при неизвѣстности направленія теченія, полагая эту погрѣшность по траверзу, какъ слѣдуетъ и принято дѣлать, огибая съ подвѣттренной стороны какой-либо мысъ или берегъ — обезпеченіе было бы на полныя 30 миль допускавшейся погрѣшности.
Гдѣ нѣтъ теченія или гдѣ оно совершенно неизвѣстно и гдѣ главныя причины невѣрности счисленія дрейфъ и волненіе, которое уклоняетъ корабль подъ вѣтеръ — тамъ обыкновенно и совершенно основательно охраняютъ себя, откладывая предполагаемую погрѣшность подъ вѣтеръ. Мы не имѣли дрейфа, но, проведя новый курсъ по картѣ, конечно, смѣрили по линіи перпендикулярной къ курсу, или по траверзу, въ какомъ разстояніи этотъ курсъ проводилъ отъ маяка. Разстояніе это было 24 мили и показывало, что всякая погрѣшность меньшая 24 миль съ одной стороны и менѣе 36 съ другой, отложенная по траверзу, не вела фрегатъ къ опасности.
Если же, кромѣ того, есть теченіе и оно болѣе или менѣе извѣстно, то его дѣйствіе, конечно, слѣдуетъ класть по направленію этого теченія совершенно независимо отъ курса. На картѣ опредѣлительно показано направленіе прилива и отлива. Въ лоціи опредѣлительно сказано, что при сѣверо-западныхъ вѣтрахъ теченіе направляется черезъ Ютландскую банку, а при западныхъ вѣтрахъ между Норвегіею и Ютландской банкой оно часто идетъ противъ вѣтра и на самой банкѣ при этихъ вѣтрахъ направляется на востокъ. Извѣстно также, что теченіе въ Нѣмецкомъ морѣ часто измѣняется продолжительными свѣжими вѣтрами. Но въ продолженіе послѣднихъ двухъ сутокъ мы имѣли ровный вѣтеръ или штиль и, слѣдователю, имѣли полное основаніе полагать, что направленіе и скорость теченія были обыкновенныя, нормальныя, т. е. посреди моря на NO, со среднею скоростью около ¼ узла, по причинѣ квадратурнаго времени луны, а близь берега, вдоль онаго или прямо къ нему, со скоростью меньшею 1½ узловъ. Кромѣ того, господствующее теченіе Нѣмецкаго моря тоже, какъ извѣстно, направляется на NO, хотя коммисія въ одномъ изъ своихъ примѣчаній, имѣющихся въ дѣлѣ, говоритъ: «общаго направленія теченія на NO изъ лоціи не видно», и, слѣдовательно, отвергаетъ этотъ фактъ, который поэтому я обязанъ доказать.
Извѣстно, что большая приливная волна, въ движеніи своемъ по Атлантическому океану направляется къ сѣверу. Встрѣчая сѣверо-западный мысъ Франціи, она отдѣляетъ волну въ англійскій каналъ; продолжая путь свой далѣе и встрѣтивъ мысъ Лизардъ, отдѣляетъ другую волну въ ирландскій каналъ; продолжая путь къ сѣверу, она отдѣляетъ третью волну, огибающую сѣверные берега Великобританіи. Эта послѣдняя, обогнувъ Шотландію, идетъ къ югу вдоль восточнаго берега Англіи. Главная волна продолжаетъ движеніе на сѣверо-востокъ, ударяетъ въ Норвежскій берегъ и отдѣляетъ четвертую волну, которая, идя вдоль этого берега къ югу, въ свою очередь отдѣляетъ волну въ Скагерракъ, а сама продолжаетъ свой путь вдоль Ютландскаго берега. Эти двѣ приливныя волны вдоль западнаго и восточнаго береговъ Нѣмецкаго моря производятъ полныя воды въ различныхъ мѣстахъ этихъ береговъ, тѣмъ болѣе позднія, чѣмъ мѣсто южнѣе.
Волна, прошедшая англійскій каналъ, производить полныя воды у береговъ Голландіи и Бельгіи. Изъ наблюденій тоже извѣстно, что отливное теченіе у обоихъ этихъ береговъ не направляется прямо противъ приливовъ. Карта нагляднѣе объяснитъ мои слова. (Здѣсь адмиралъ подошелъ къ картѣ, по которой и продолжалъ свои объясненія). Отходя отъ береговъ, отливъ описываетъ дуги. Эти дуги тѣмъ круче, чѣмъ скорость отлива больше, и тѣмъ, напротивъ, отложе, чѣмъ эта скорость меньше. Но по мѣрѣ удаленія къ югу, скорость прилива и отлива уменьшается по причинѣ встрѣчаемыхъ приливною волною все новыхъ препятствій. Вслѣдствіе этого южныя дуги отложе и длиннѣе, чѣмъ сѣверныя. Кромѣ того, приливное теченіе вдоль англійскихъ береговъ, будучи задерживаемо этими берегами болѣе, чѣмъ такое же теченіе, направляющееся вдоль норвежскихъ и ютландскихъ, имѣетъ и меньшую скорость, чѣмъ сіе послѣднее и потому всѣ отливныя дуги англійскаго берега больше такихъ же дугъ восточнаго берега Нѣмецкаго моря. Вслѣдствіе этого, встрѣча отливныхъ теченій обоихъ береговъ происходить въ восточной половинѣ Нѣмецкаго моря. Теченія эти несутъ съ собою песокъ и, встрѣчаясь сь теченіями рѣкъ, впадающихъ въ Нѣмецкое море, производятъ банки, которыми такъ богата южная часть этого моря. Кромѣ того, отливныя дуги, по мѣрѣ уменьшенія ихъ скорости, тоже осаждаютъ приносимый ими песокъ и этому постоянному осажденію обязана своимъ происхожденіемъ и Доггеръ-банка. Самое очертаніе этой банки показываетъ направленіе происходящаго близь нея теченія. Эго теченіе по южную сторону банки идетъ на востокъ, по всей же юго-восточной ея сторонѣ, вдоль которой мы плыли — на NO; далѣе, оно склоняется къ сѣверу и, наконецъ, въ сѣверной части Нѣмецкаго моря — въ NW четверть компаса.
Полагаю, что этимъ нагляднымъ объясненіемъ ясно доказывается, что въ Нѣмецкомъ морѣ, особенно въ той его части, которую мы прошли въ продолженіе 11 и 12 сентября, господствуетъ NO теченіе. Главное движеніе водъ сѣвернаго Атлантическаго океана, выражающееся Гольфстримомъ, направляется на сѣверо-востокъ и, ударяясь въ берега Норвегіи, отдѣляетъ струю теченія къ югу, которая, идя вдоль норвежскаго берега, тоже усиливаетъ движеніе приливныхъ волнъ, вмѣстѣ съ тѣмъ увеличиваетъ скорость ихъ, уменьшаетъ величину отливныхъ дугъ и такимъ образомъ способствуетъ тому, что встрѣча отливныхъ волнъ обоихъ береговъ Нѣмецкаго моря происходитъ въ восточной его половинѣ и, въ свою очередь, обусловливаетъ NO направленіе теченія въ большей части этого моря.
Наконецъ, въ самой лоціи на страницѣ 635, въ той же статьѣ «общія примѣчанія къ плаванію въ Нѣмецкомъ морѣ», сказано: «теченіе надъ этими банками много зависитъ отъ вѣтровъ, но вообще направляется къ NO». На слѣдующей страницѣ 636, гдѣ говорится о теченіи въ сѣверной части Нѣмецкаго моря, сказано «теченіе направляется по вѣтру при сѣверныхъ и южныхъ вѣтрахъ, но вообще стремится къ сѣверу».
Такимъ образомъ, считая фактъ господствующаго NO теченія несомнѣннымъ, полагаю, что было достаточно основанія откладывать предохранительныя 30 миль по параллели на O, а не по траверзу къ новому курсу, на SOtS.
Если же, въ противность всему сказанному, слѣдовать правилу слѣдственной коммисіи и отклыдывать дѣйствіе теченія по траверзу, а несоотвѣтственно его направленію, то почему откладывать оныя по траверзу къ новому, а не прежнему курсу NNO, когда эти предохранительныя 30 миль составились изъ ¾ узловъ теченія, которые дѣйствовали на фрегатѣ съ полдня 11 сентября? А если, отложивъ 30 миль по румбу OSO, провести отъ конца этого траверза новый курсъ NO 54°, то онъ пройдетъ весьма близко проведеннаго первоначально съ конца 30 миль, отложенныхъ по параллели.
Если же, наконецъ, вполнѣ слѣдовать требованіямъ слѣдственной коммисіи и отложить эти 30 миль по траверзу — къ новому курсу а не къ старому, то, проведя линію параллельную новому курсу NO 54°, окажется, что, въ случаѣ такой погрѣшности, избранный курсъ ведеть въ берегъ и, слѣдовательно, его необходимо измѣнить и измѣнить по крайней мѣрѣ столько, чтобы онъ проводилъ мимо Хансгольмскаго маяка въ тѣхъ же 7 миляхъ, въ которыхъ проводилъ NO 54°. Тогда вмѣсто NO 54° пришлось бы избрать NO 47°. Но какъ мы должны были предохранять себя одинаково отъ обоихъ береговъ, то слѣдовало отложить 30 миль въ другую сторону, то же не по курсу, какъ я поступилъ, а по траверзу по R NWtN и отъ полученной точки провести NO 47°, который прошелъ бы по Норвежскому берегу въ 7 миляхъ отъ Линдеснесскаго маяка и, слѣдовательно, оказалось бы, что, при благопріятныхъ обстоятельствахъ, сопровождавшихъ наше плаваніе, нельзя было вовсе входить въ Скагерракъ. Это сдѣлается болѣе яснымъ если вспомнить, что вся ширина пролива только 60 миль и что предосторожность въ 30 миль составляетъ половину ширины его. Будучи отложена въ обѣ стороны по траверзу къ какому бы ни было курсу эта предосторожность сдѣлаетъ входъ въ этотъ проливъ невозможнымъ.
Изъ всего этого слѣдуетъ, что коммисія неправильно отвергаетъ несомнѣнный фактъ NO теченія въ Нѣмецкомъ морѣ. Отвергнувъ вообще извѣстность направленія теченія, она не отвергаетъ тѣхъ скоростей теченія, изъ которыхъ составилось число 30, хотя эти скорости взяты изъ тѣхъ же источниковъ, какъ и направленія теченія, и смѣшавъ способъ охраненія себя отъ дрейфа и волненія со способомъ охраненія отъ дѣйствія теченія, она пришла къ результатамъ, невыдерживающимъ подробнаго разсмотрѣнія.
Доказавъ такимъ образомъ несостоятельность двухъ первыхъ пунктовъ, я возвращаюсь къ сказанному мною въ началѣ, послѣ изложенія обстоятельствъ плаванія: единственною причиной крушенія фрегата, я считаю необыкновенно сильное теченіе, бывшее въ Нѣмецкомъ морѣ въ продолженіе 11—12 сентября.
Слѣдственная коммисія, не обративъ вниманія на это обстоятельство, искала другихъ причинъ, основала выводы свои на положеніяхъ неправильныхъ и пришла къ ошибочному заключенію.
Третій пунктъ заключенія коммисіи по содержанію своему болѣе относится къ командиру фрегата, и потому я остановлюсь на изложенныхъ доказательствахъ.
Предсѣдатель. Какія вы имѣли данныя не провѣрять 30 саж. глубину?
Адмиралъ Посьетъ. Я сейчасъ имѣлъ честь докладывать, что такъ какъ мы имѣли полное довѣріе къ счисленію, то намъ не было повода отыскивать 30 саженную глубину. Въ лоціи говорится относительно этой глубины: «въ случаѣ надобности», т. е. въ случаѣ сомнѣнія къ своему счисленію, когда довѣріе къ нему уменьшится продолжительною лавировкою или по другимъ причинамъ; мы же имѣли къ нему полное довѣріе и намъ не было никакого основанія отыскивать 30 саж. глубину.
Предсѣдатель. Вы не бросали лота съ 8 часовъ вечера, не предполагая опасности, въ которой вы находились, между тѣмъ карта показываетъ, что по предположенному вами пути находятся глубины: 27, 26, 28, 25, 29, въ одномъ мѣстѣ даже 15; на пути же, дѣйствительно вами пройденномъ, глубина была 22, 23, 19, 18 и 17.
Адмиралъ Посьетъ. Разъ, рѣшившись перемѣнить курсъ въ 8 часовъ вечера и зная, что курсъ велъ нѣкоторое время внутри линіи 30 саж. глубины, и допуская погрѣшность, отъ 10—12 миль, меня не удивило бы, если бы, бросивъ лотъ, мы получили 22, 23, 19 и 18 с. и эти показанія не предохранили бы насъ отъ опасности; 15 саж., которыя имѣются и внѣ ютландской банки, могли вообще оказаться только послѣ полуночи. Но бывши увѣренъ въ своемъ мѣстѣ въ 8 часовъ, я не могь думать, чтобы съ 8 до 12 часовъ произошла большая погрѣшность и потому не считалъ необходимымъ бросить лотъ около полуночи, хотя въ это время уже было свѣжо и шелъ дождь.
Вице-Адмиралъ Бутаковъ (членъ суда). Если бы ваше превосходительство бросили лотъ часа полтора до 8 часовъ, не показала ли бы вамъ глубина, что вы не достигли еще мѣста, въ которомъ разсчитывали быть въ 8 часовъ?
Адмиралъ Посьетъ. Объ этомъ я не разсуждалъ, но, полагаю, что нѣтъ, потому что на разстояніи 1½ часовъ до и послѣ 8 часового счислимаго нашего мѣста есть одинаковыя глубины, особенно на пространствѣ 10 или 12 миль, допускавшейся нами погрѣшности.
Бутаковъ (членъ суда). Но если бы въ теченіе 1½ часовъ 30 саженной глубины не нашли?
Адмиралъ Посьетъ. Если бы мы не нашли 30 саж. глубины; это и въ дѣйствительности было бы возможно, потому что 30 саженная глубина показана тутъ въ одномъ мѣстѣ пятномъ.... Вообще, какъ я уже сказалъ, мы не отыскивали 30 саж. глубины и, разсчитывая пройти Хансгольмскій маякъ въ 24 миляхъ, знали, что будемъ проходить по глубинѣ меньшей 30 сажень. Полагаю, что если бы за 1½ часа до 8 часовъ бросить лотъ, то глубина меньшая 30 саж. не показала бы нашей опасности.
За тѣмъ началъ свою защиту командиръ фрегата Александръ Невскій флигель-адъютантъ Кремеръ. 11 сентября, въ полдень фрегатъ находился въ Нѣмецкомъ морѣ подъ парусами. Сдѣланныя наблюденія показали мѣсто весьма согласно со счисленіемъ, именно разница была 2 мили, что доказывало какъ вѣрность счисленія, такъ и отсутствіе теченія въ этотъ день. За тѣмъ слѣдующія сутки фрегатъ продолжалъ идти подъ парусами на NNO при благопріятныхъ обстоятельствахъ, т. е. при тихомъ попутномъ вѣтрѣ; суточное плаваніе было 143 мили. 12 сентября въ полдень было тихо, небо облачно, солнца не было видно, поэтому не было наблюденій, а пришлось ограничиться для опредѣленія своего мѣста однимъ счисленіемъ и повѣркою его лотомъ, что и было сдѣлано, причемъ лотъ показалъ глубину согласно съ картой.
Извѣстно, что на морѣ часто приходится довольствоваться однимъ счисленіемъ, когда нѣтъ другихъ способовъ повѣрять свое мѣсто, и если когда-либо обстоятельства предшествовавшія и настоящія могутъ назваться благопріятными для вѣрности счисленія, то это были тѣ, въ которыхъ находились мы. Я уже имѣлъ честь изложить въ своемъ донесеніи Его Императорскому Высочеству Генералъ-Адмиралу, какія причины позволяли намъ довѣрять испытаннымъ въ продолженіе шестнадцати-мѣсячнаго плаванія инструментамъ, какъ-то: компасамъ, лотамъ, лагу и проч., а вслѣдствіе этого и довѣрять счисленію; но если бы, несмотря на всѣ эти обстоятельства, въ полдень 12 сентября мы могли бы имѣть какое-либо сомнѣніе относительно нашего мѣста, то оно совершенно исчезло бы при видѣ множества судовъ около насъ, изъ которыхъ многія шли однимъ курсомъ съ нами, нѣкоторыя противоположнымъ, а нѣкоторыя даже ближе къ берегу. Но, какъ я уже имѣлъ честь сказать, мы не имѣли никакого сомнѣнія.
Вскорѣ послѣ полдня, такъ какъ былъ штиль, адмиралъ приказалъ разводить пары, но прежде чѣмъ они были готовы задулъ опять попутный вѣтеръ и приказано было прекратить разводку паровъ и остаться подъ парусами, и мы пошли прежнимъ курсомъ на NNO, при ходѣ отъ 4 до 8 узловъ. Въ 8 часовъ вечера адмиралъ потребовалъ меня къ себѣ въ каюту и показалъ на картѣ счислимый нашъ пунктъ и проведенный отъ него новый курсъ NO 54 градуса, и сказалъ, что онъ намѣренъ спуститься въ Скагерракъ; при этомъ его превосходительство высказалъ мнѣ всѣ тѣ соображенія, которыя такъ подробно изложены имъ слѣдственной коммисіи, и спросилъ меня, имѣю ли я что-либо замѣтить противъ избраннаго имъ курса. Мы въ то время находились въ 110 миляхъ отъ Хансгольмскаго маяка, около 90 миль отъ ближайшаго берега, слѣдовательно почти на срединѣ Нѣмецкаго моря. Изъ указаній лоціи, а также изъ собственной многолѣтней практики мнѣ извѣстно, что въ Нѣмецкомъ морѣ теченія преимущественно управляются вѣтрами, и такъ какъ вѣтеръ былъ близко къ W, то естественно было предположить, что теченіе было къ O.
Поэтому я призналъ допущенныя адмираломъ изъ предосторожности 30 миль теченія къ O, какъ наибольшаго возможнаго, вполнѣ и даже слишкомъ достаточными для полнаго обезпеченія отъ ютландскаго берега, тѣмъ болѣе, что при этихъ даже соображеніяхъ курсъ все-таки проходилъ въ 7 миляхъ отъ Хансгольмскаго маяка. Итакъ я объявилъ адмиралу, что раздѣляю всѣ его мнѣнія и соображенія относительно безопасности новаго курса, и въ 8 часовъ вечера мы взяли курсъ NO 54° по картѣ.
При этомъ, однако, я имѣлъ въ виду идти этимъ курсомъ только до 4 часовъ слѣдующаго утра, т. е. когда останется отъ 35 до 40 миль до Хансгольмскаго маяка, тогда убавить парусовъ и продолжать плаваніе по лоту или, смотря по обстоятельствамъ. Итакъ мм пошли по курсу NO 54°; ходу было отъ 8 до 10 узловъ, и при такихъ обстоятельствахъ бросаніе лота мнѣ казалось чрезвычайно затруднительнымъ, ибо надо было бы для этого убирать паруса и не только приводить въ бейдевиндъ, но даже ложиться въ дрейфъ, а можетъ быть даже брать рифы, а ровная глубина на картѣ, увѣренность въ нашемъ счисленіи и взятыя изъ предосторожности 30 миль обезпеченія, казалось не позволяли разсчитывать на особенную пользу отъ бросанія лота. Около полуночи старшій штурманскій офицеръ передалъ мнѣ приказаніе адмирала идти всю ночь этимъ же курсомъ, а въ четыре часа бросить лотъ и извѣстить его о найденной глубинѣ. Въ полночь вступили на вахту лейтенантъ Зеленой, мичмань Остелецкій и подпоручикъ Левицкій. Обстоятельства въ это время были, какъ видно изъ шканечнаго журнала, слѣдующія: вѣтеръ довольно свѣжій съ порывами, небо облачно, на горизонтѣ мрачно, хотя тумана не было, ходу отъ 10 до 11 узловъ; паруса стояли: марсели въ 2 рифа, брамсели, фокъ и гротъ, кливеръ и форъ-стеньги-стаксель.
Въ 2 часа нашелъ шквалъ, сильнѣе и чернѣе предъидѵщихъ, и какъ рангоутъ задрожалъ, то, находясь самъ на верху, я приказалъ убрать брамсели, причемъ крюйсъ-брамсель изорвало въ клочки; я приказалъ спустить тотчасъ брамъ-рею и перемѣнить разорванный брамсель и когда это было почти исполнено, я спустился въ каюту. Спускаясь внизъ, я приказалъ брамселей безъ моего приказанія не ставить и изготовить дипъ-лоты. При этомъ я думалъ, что хотя адмиралъ и приказалъ бросить лотъ въ четыре часа, но какъ при шквалахъ ходъ увеличивался, то полезно бросить его теперь же. Какъ только я спустился въ каюту вслѣдъ за мною пришелъ вахтенный гардемаринъ сказать что съ лѣвой стороны видно судно. Здѣсь я приступаю къ разбору мнѣнія, высказаннаго слѣдственною коммисіею относительно происходившаго послѣ открытія огня.
Въ 3-мъ пунктѣ мнѣнія слѣдственной коммисіи сказано, что въ числѣ причинъ крушенія фрегата было долгое колебаніе въ признаніи усмотрѣннаго огня за Аггерскій маякъ на ютландскомъ берегу, и непринятіе, вслѣдствіи того, должныхъ мѣръ къ спасенію фрегата отъ явной опасности…
Прежде всего я позволю себѣ указать на подлинныя слова этого мнѣнія: «долгое колебаніе въ признаніи усмотрѣннаго огня за Аггорскій маякъ на ютландскомъ берегу». Здѣсь говорится, что я долго не признавалъ огня за маячный, слѣдовательно я не подозрѣвалъ опасности, а слѣдовательно и не было повода дѣлать все то, что потомъ совѣтуется. Вслѣдъ за тѣмъ говорится: «при первомъ явившемся сомнѣніи, когда капитанъ вышелъ наверхъ» и проч.
Здѣсь говорится, что сомнѣніе явилось у меня тотчасъ, какъ я вышелъ наверхъ, но въ такомъ случаѣ не было долгаго колебанія въ признаніи огня за маячный. Очевидно, что въ этихъ нѣсколькихъ словахъ выражены два другъ другу противорѣчащія обвиненія: въ первомъ случаѣ не было долгаго колебанія…
Предсѣдатель. Это до суда не относится; не угодно ли вамъ сказать о томъ, когда вы увидѣли огонь.
Флигель-адъютантъ Кремеръ. Когда увидали огонь, т. е. когда я самъ увидѣлъ огонь, я тотчасъ же принялъ его за пароходный, но приказалъ вахтенному штурманскому офицеру сходить посмотрѣть на картѣ нѣтъ ли на пути нашемъ какихъ-либо постоянныхъ маяковъ. При этомъ я, конечно, зналъ, что мы идемъ на Хансгольмскій маякъ и что маякъ вертящійся; но, посылая г. Левицкаго, я имѣлъ въ виду узнать нѣтъ ли какихъ-либо новѣйшихъ объявленій о немъ, которыя я упустилъ изъ виду, или не можетъ ли, при небольшой ошибкѣ въ счисленіи, нашъ курсъ касаться круговъ какого-либо маяка въ лѣвой сторонѣ на норвежскомъ берегу. Вотъ съ какой цѣлью послалъ я г. Левицкаго. Когда онъ вышелъ на верхъ и доложилъ, что впереди до Скагена нѣтъ постоянныхъ огней, то я спустился внизъ, чтобы лично провѣрить на картѣ курсъ и плаваніе и посмотрѣть какую надобно допустить ошибку, для того, чтобы могъ бы быть видѣнъ какой-либо изъ норвежскихъ маяковъ. Спускаясь внизъ, я приказалъ вахтенному начальнику править румба на два лѣвѣй, а не править на огонь, и это только изъ предосторожности, чтобы не сдаваться въ правую подвѣтренную сторону, къ берегу, а проходить всѣ встрѣчаемыя суда съ просторной навѣтренной стороны. Съ этою-то цѣлію я и приказалъ привести на два румба. Посмотрѣвъ на картѣ и убѣдившись больше чѣмъ когда-либо, что видимый огонь долженъ быть пароходный, потому что курсъ и плаваніе проложены вѣрно, и никакихъ маяковъ въ лѣвой рукѣ быть не можетъ, я даже не счелъ нужнымъ доложить объ этомъ адмиралу, чего я, конечно, не упустилъ бы сдѣлать, если бы имѣлъ какое-либо сомнѣніе.
Когда я вышелъ вторично на верхъ, то я спросилъ вахтеннаго начальника: видѣнъ ли и какъ видѣнъ огонь? Тогда онъ мнѣ отвѣтилъ, что огонь видѣнъ въ томъ же положеніи и мало приближается. Тогда у меня родилось сомнѣніе и я сказалъ ему: «странно, что огонь не приближается, и я начинаю считать его сомнительнымъ», немедленно приказалъ убирать фокъ и гротъ, приводить въ бейдевиндъ и бросить лотъ, но послѣдовавшій во время исполненія этого маневра ударъ, показалъ, что не было уже спасенія: мы были уже такъ близко, что всѣ мѣры должны были оказаться тщетными.
Въ своемъ донесеніи Его Высочеству Генералъ-Адмиралу я опредѣлилъ время, протекшее отъ того, когда увидѣлъ въ первый разъ огонь до перваго удара въ десять минутъ. Опредѣленіе этого времени, конечно, приблизительное, произвольное, потому что смѣю утверждать, что когда огонь открылся въ морѣ, то, вѣроятно, никто не замѣтилъ момента по часамъ. Всѣ господа офицеры подтвердили то же самое что я говорю, т. е. что прошло не болѣе десяти минуть; но въ показаніяхъ, спрошенныхъ нижнихъ чиновъ выходитъ разногласіе: нѣкоторые говорятъ, что прошло около полчаса и болѣе. Но если разобрать эти показанія, то очевидно, что они невѣрны. Изъ всѣхъ показаній, кромѣ одного, видно, что огонь открылся послѣ двухъ часовъ, т. е. послѣ вступленія ихъ на часы; точно также видно, что первый ударъ былъ въ половинѣ третьяго. Ясно, что времени должно было пройти менѣе полчаса. Но я оставлю вовсе этотъ способъ опредѣленія времени отъ появленія огня и до перваго удара, какъ немогущій дать вѣрныхъ результатовъ въ виду разногласія показаній; я думаю, что есть два другіе способа, которые дадутъ возможность дойти ближе до истины. 1) Изъ всѣхъ показаній видно, что огонь открылся послѣ двухъ часовъ, слѣдовательно, два часа есть крайній ранній предѣлъ этого явленія. Изъ шканечнаго журнала видно, что ударъ былъ въ половинѣ третьяго. Какъ только фрегатъ сталъ на мель, я приказалъ старшему штурманскому офицеру посмотрѣть на часы, и тогда же велѣлъ записать этотъ моментъ въ шканечный журналъ; поэтому мнѣ кажется, что фактъ этотъ не подлежитъ сомнѣнію, т. е. что ударъ былъ въ 2½ часа. Итакъ, мы имѣемъ два момента, между которыми надо вмѣстить все случившееся, именно 2 часа и ½3-го. Но изъ шканечнаго журнала также видно, что въ 2 часа былъ шквалъ, что при этомъ разорвало крюйсъ-брамсель, и когда перемѣна брамселя была почти окончена, тогда я только спустился въ каюту и огня еще не было видно; на все это употреблено, конечно, не менѣе ¼ часа; за тѣмъ ко мнѣ пришелъ гардемаринъ сказать, что видѣнъ огонь, но до половины третьяго остается уже менѣе ¼ часа. 2) Но есть еще другой способъ, чтобы дойти близко къ истинѣ. Если отъ извѣстнаго достовѣрно мѣста нашего крушенія положить обратно нашъ курсъ, имѣя при этомъ въ виду, что почти тотчасъ по появленіи огня, курсъ измѣненъ влѣво, слѣдовательно надо положить не SW 54°, а SW 32°, то пересѣченіе курса съ кругомъ освѣщенія Аггерскаго маяка покажетъ математическую точку, въ которой фрегатъ находился въ тотъ моментъ, когда огонь открылся, и это въ томъ предположеніи, что огонь такого маленькаго, плохаго маяка, какъ Аггерскій, въ такую темную пасмурную ночь не могъ быть видѣнъ дальше математическаго круга освѣщенія. Отъ этой точки до мѣста крушенія фрегата разстояніе около двухъ миль, на пробѣжаніе которыхъ, при нашемъ ходѣ отъ 10 до 11 узловъ, потребуется отъ 10 до 12 минутъ; но если даже допустить нѣкоторое уменьшеніе хода отъ перемѣны курса, то время это можно опредѣлить въ 15 минутъ maximum. Итакъ мнѣ кажется ясно, что времени между появленіемъ огня и первымъ ударомъ не могло пройти больше 10, 15 минутъ, а вѣроятно изъ этихъ 15 минутъ половину можно мнѣ уступить на соображенія о томъ, какой огонь и гдѣ мы находимся, а потому, понятно, что въ такое короткое время едва ли можно было принять какія либо мѣры.
Относительно имѣнія средствъ въ моемъ распоряженіи для избѣжанія опасности, на которыя указываетъ коммисія, какъ-то четыре якоря и 800-сильную машину, то я долженъ сказать, что употребленіе ихъ сдѣлалось бы нужнымъ только съ того момента, когда у меня родилось сомнѣніе относительно огня. Но я уже въ своемъ рапортѣ имѣлъ честь сказать, что сомнѣнія этого не было до тѣхъ поръ — пока я не вышелъ вторично наверхъ. Быть можетъ въ рапортѣ моемъ, написанномъ вскорѣ послѣ происшествія, ночью, въ крестьянской избѣ, вкрались нѣкоторыя выраженія, которыя можно бы обратить противъ меня самого, но я думаю, что если объясниться, то недоразумѣній этихъ не будетъ. Въ своемъ рапортѣ я писалъ, что послалъ г. Левицкаго смотрѣть есть ли какіе-либо маяки на картѣ. Но неужели эта…
Предсѣдатель. Съ постояннымъ огнемъ?
Кремеръ. Есть ли какіе-либо маяки съ постояннымъ огнемъ.
Неужели эта заботливость можетъ быть поставлена въ вину и неужели изъ нея можно выводить заключеніе, что я имѣлъ сомнѣніе относительно Аггерскаго маяка, который по счисленію былъ въ правой рукѣ, въ 40 миляхъ? Мнѣ кажется, что я сказалъ ясно, что я не имѣлъ сомнѣнія относительно видѣннаго огня до тѣхъ поръ, пока не вышелъ наверхъ вторично, а до этого момента принимать его за мореходный. Въ рапортѣ своемъ я прямо говорю, что оставался наверху за тѣмъ, чтобы увидѣть красный или зеленый огонь парохода, слѣдовательно я принялъ видимый огонь за пароходный. Но если бы въ моментъ, когда у меня родилось сомнѣніе, я тотчасъ бы догадался, что это Аггерскій маякъ и что мы близко къ берегу, то мнѣ слѣдовало бы прежде всего привести на лѣвый галсъ. Но я уже имѣлъ честь доказать слѣдственной коммисіи, что курсъ на лѣвый галсъ приближалъ насъ къ берегу, и при существовавшемъ сильномъ теченіи въ ту же сторону, мы, конечно, стали бы на мель раньше, чѣмъ можно приготовить якоря и развести пары. Отдать же четыре якоря съ 11 узловъ хода, въ темную ночь, травя канаты черезъ палубу, наполненную спящею командою, было невозможно, а развести пары ночью, когда подвахтенные спятъ на своихъ койкахъ, я думаю, нельзя было бы сдѣлать такъ же скоро, какъ днемъ. Конечно, я согласенъ, что днемъ, когда всѣ бодрствуютъ, достаточно одного часа времени, но ночью въ такое короткое время сдѣлать этого невозможно, а необходимо употребить для этого 1¼ часа, но столько времени мы не могли бы пройти лѣвымъ галсомъ. За тѣмъ осталось бы другое средство: поворотить чрезъ фордевиндъ; но извѣстно, какъ длинныя винтовыя суда при большемъ ходѣ неохотно уклоняются подъ вѣтеръ, даже при всѣхъ усиліяхъ къ тому, и какъ, вслѣдствіе того, велика циркуляція ихъ при поворотѣ чрезъ фордевиндъ, поэтому я думаю, что если бы я вздумалъ дѣлать этотъ маневръ, то онъ имѣлъ бы самыя гибельныя послѣдствія: фрегатъ съ увеличеннымъ ходомъ врѣзался бы въ берегъ, причемъ, вѣроятно, мачты слетели бы, фрегатъ переломился бы и мы потеряли бы гораздо больше людей чѣмъ теперь. За тѣмъ причинами нашего несчастія я считаю во 1) необыкновенно сильное теченіе въ этотъ день, которое сдѣлало всѣ наши соображенія относительно курса ошибочными и самый курсъ опаснымъ хотя мы этого не подозрѣвали, а во 2) отсутствіе на ютландскомъ берегу большихъ маяковъ сь сильнымъ освѣщеніемъ, которые бы заблаговременно предостерегали мореплавателей отъ опасности. Статистика крушеній по этому берегу доказываетъ это очевиднымъ образомъ…
Предсѣдатель. Вы сказали, что если бы вы привели на лѣвый галсъ, то вы все-таки разбились бы чрезъ часъ. Чѣмъ вы можете это доказать?
Кремеръ. Это время я опредѣляю приблизительно; но можетъ быть разбились бы и гораздо скорѣй. Предположеніе свое основываю на томъ, что уже имѣлъ честь сказать, т. е. курсъ въ бейдевиндъ на лѣвый галсъ приближалъ къ берегу, до котораго оставалось 1½ мили.
Послѣ командира предложено было и остальнымъ чинамъ фрегата: лейтенанту Зеленому, штабсъ капитану Хохлову, подпоручику Левицкому и капитанъ-лейтенанту Ермолаеву объяснить обстоятельства дѣла.
Вахтенный лейтенантъ Зеленой, на предложенный предсѣдателемъ вопросъ объ обстоятельствахъ, сопровождавшихъ крушеніе, объяснилъ: «Въ ночь съ 12 на 13 сентября я вступилъ на вахту съ полночи; предварительно зашелъ въ адмиральскую каюту посмотрѣть на карту, на которой увидѣлъ, что мы идемъ на видъ Хансгольмскаго маяка, до котораго, по счисленію, остается около 70 миль, слѣдовательно мы должны были увидѣть его или съ разсвѣтомъ, или незадолго до разсвѣта. Выйдя наверхъ я смѣнилъ лейтенанта барона Икскуля, стоявшаго до полночи; вмѣстѣ со мной вышли на вахту: мичманъ Остелецкій — на бакъ, подпоручикъ Левицкій — по штурманской части, гардемаринъ Вонлярлярскій, юнкеръ Каландсъ на шканцы и первая вахта матросъ. Курсъ по компасу былъ ONO, вѣтеръ NWtW, ходу отъ 10 до 11 узловъ, паруса: фокъ и гротъ, марсели въ 2 рифа, брамсели, кливеръ и форъ-стеньги стаксель; погода пасмурная, по временамъ шквалы съ дождемъ. Капитанъ былъ на верху. Въ 1-мъ часу выходилъ старшій штурманъ и сказалъ, что адмиралъ приказалъ бросить дипъ-лотъ въ 4 часа, но капитанъ приказалъ обнести лотъ раньше. Въ два часа нашелъ довольно сильный шквалъ съ дождемъ; капитанъ, который былъ наверху, приказалъ убрать брамсели; во время уборки крюйсъ-брамсель разорвало и капитанъ приказалъ его перемѣнить. Я спустилъ брамъ-рею и во время, когда привязывали уже новый брамсель, капитанъ ушелъ внизъ и, уходя, приказалъ давать ему знать о всякомъ огнѣ и вообще о всякой перемѣнѣ, могущей произойти въ чемъ-либо наверху. Немного погодя послѣ ухода капитана, закричали съ бака, что видѣнъ огонь съ лѣвой стороны; въ тотъ моментъ я огня не видѣлъ, но вслѣдъ за тѣмъ сперва прибѣжалъ боцманъ Безсоновъ доложить объ огнѣ и потомъ мичманъ Остелецкій — удостовѣриться, вижу ли я огонь. Въ это время я разсмотрѣлъ уже огонь съ лѣвой стороны, румба на 2 отъ курса; я тотчасъ же послалъ гардемарина Вонлярлярскаго доложить капитану объ увидѣнномъ огнѣ, и когда прибѣгалъ мичманъ Остелецкій, то капитанъ, выйдя наверхъ, также какъ и я, предполагалъ, что это огонь пароходный, но послалъ подпоручика Левицкаго посмотрѣть на карту, нѣтъ ли на нашемъ пути какого-либо постояннаго маяка. Въ то время мы нисколько не сомнѣвались, что это огонь судовой и нѣкоторымъ даже казалось, что видны другіе отличительные огни. Подпоручикъ Левицкій, возвратясь, сказалъ, что постоянныхъ маяковъ на нашемъ пути нѣтъ; послѣ этого капитанъ спустился внизъ, а мнѣ приказалъ привести на 2 румба, не трогая брасовъ; только что успѣли привести, капитанъ вышелъ наверхъ и спросилъ, какъ видѣнъ огонь, на что я ему сказалъ, что огонь медленно приближается и огней другаго цвѣта не видать. Тогда капитанъ приказалъ привести еще на 1 румбъ и убрать фокъ и гротъ; вѣтеръ былъ свѣжъ и я, не надѣясь убрать фокъ и гротъ вмѣстѣ довольно скоро, послалъ всю команду на гротагитовы; гротъ былъ скоро убранъ; я послалъ всѣхъ на фокагитовы и только что скомандовалъ «фокъ на гитовы», гитовы начали подтягивать, капитанъ закричалъ: «право на бортъ» и въ тотъ же моментъ фрегатъ ударился. Тогда капитанъ приказалъ марса-фалы и шкоты отдать, но въ то время удары фрегата о дно слѣдовали одинъ за другимъ все чаще и чаще, сильнѣе и сильнѣе и капитанъ приказалъ: «свистать всѣхъ наверхъ гребныя суда спускать». Съ того момента, какъ увидѣли огонь и до перваго удара я принималъ огонь за судовой, такъ какъ въ этомъ мѣстѣ можно было ожидать встрѣчи судовъ; времени съ момента какъ увидѣли огонь и до перваго удара прошло не болѣе 10 минутъ или самое большое — 12.
Предсѣдатель. Имѣли ли вы часовыхъ на салингѣ?
Зеленой. Нѣтъ, не имѣлъ, такъ какъ не ожидалъ увидѣть въ это время никакихъ маяковъ. Было 4 часовыхъ на бакѣ и 2 сигнальщика на мостикѣ; кромѣ того, во время шквала были поставлены еще два провинившіеся смотрѣть впередъ, такъ что всего было 6 часовыхъ на бакѣ.
Контръ-адмиралъ баронъ Таубе (членъ суда). Когда вы увидѣли огонь, то брамъ-рея уже была спущена и привязывали новый брамсель?
Зеленой. Въ это время брамъ-рея уже почти была готова и потомъ даже были посланы люди на брамъ-фалъ; но когда начали убирать гротъ, то я всѣхъ людей съ брамъ-фала послалъ на грота-гитовы и брамъ-рея осталась неподнятою.
Вице-адмиралъ Бутаковъ (членъ суда). Гротъ полный стоялъ?
Зеленой. Полный.
Бутаковъ. На сколько были обрасоплены реи?
Зеленой. Немного на лѣвый галсъ, но не прямо; когда привели на 3 румба, тогда только паруса стали заполаскивать.
Предсѣдатель къ г. Хохлову. Какъ вы стояли на вахтѣ: чередовались ли съ прочими штурманами, или должны были выходить наверхъ при всевозможныхъ обстоятельствахъ во время перехода?
Старшій штурманскій офицеръ Хохловъ. Нѣтъ, на вахтѣ стояли младшіе штурмана, а я наблюдалъ вообще за всѣмъ, по части кораблевожденія относящимся; въ это время на вахтѣ былъ младшій помощникъ.
Предсѣдатель. Разскажите обстоятельства дѣла.
Хохловъ. Въ полдень, 11 сентября, опредѣливъ свое мѣсто по наблюденіямъ, мы продолжали плаваніе по R NOtN до полдня 12 сентября и сдѣлали 143¼ мили. Въ этотъ день погода была пасмурная и не позволила опредѣлить свое мѣсто астрономическими наблюденіями; послѣ полдня шли тѣмъ же курсомъ NOtN (NNO) по компасу до 8 часовъ вечера. Незадолго до этого времени я былъ потребованъ къ адмиралу въ каюту и получилъ приказаніе назначить на картѣ мѣсто въ 8 часовъ вечера; исполнивъ приказаніе, я провелъ отъ него румбъ NO 54°40′ (истинный), касательный къ кругу освѣщенія Хансгольмскаго маяка. Этотъ курсъ проходилъ въ 24 миляхъ отъ маяка и былъ совершенно безопасенъ. Хотя я былъ вполнѣ увѣренъ въ своемь счисленіи, но, желая еще болѣе обезпечить себя отъ ближайшаго берега и вполнѣ соглашаясь съ мнѣніемъ адмирала, рѣшился допустить 30 миль теченія къ O-у прямо къ берегу, и уже отъ этой точки провелъ новый курсъ NO 54°40′, который проходилъ въ этомъ послѣднемъ случаѣ въ 7½ миляхъ отъ маяка Хансгольменъ. Этимъ предполагаемымъ курсомъ мы не хотѣли проходить маякъ, а шли въ кругъ его освѣщенія и должны были увидать огонь маяка гораздо ранѣе, чѣмъ подойти къ его меридіану; я предполагалъ увидать огонь маяка не ранѣе 3½ часовъ утра, а между тѣмъ въ ½ 3 часа мы почувствовали ударъ и фрегатъ сталъ на мель.
Предсѣдатель. Разскажите объ обстоятельствахъ до удара.
Хохловъ. Около ¼3 часа мнѣ дано было знать объ открывшемся огнѣ; я немедленно вышелъ на верхъ и, разсмотрѣвъ его, принялъ за судовой. Огонь былъ очень малый и горѣлъ весьма тускло, такъ что невозможно было принять его за маячный. Разсмотрѣвъ хорошо этотъ огонь, я былъ убѣжденъ и нисколько не сомнѣвался, что открывшійся огонь принадлежалъ какому-либо судну и съ этими мыслями спустился внизъ, гдѣ и находился до момента удара.
Предсѣдатель. Вы предлагали измѣнить курсъ на 1 румбъ?
Хохловъ. Получивъ приказаніе отъ адмирала провести отъ 8 часовъ вечерняго пункта новый курсъ на 3 румба лѣвѣе стараго, я сказалъ, что не лучше ли измѣнить курсъ только на одинъ румбъ, имѣя мысль пройти этимъ курсомъ до параллели маяка Хансгольменъ и оттуда уже спускаться въ Скагерракъ, но, встрѣтилъ возраженія адмирала, который замѣтилъ, что, измѣнивъ его такимъ образомъ, мы не войдемъ въ круги ни Линдеснескаго ни Хансгольмскаго маяка и будемъ въ неизвѣстности относительно своего мѣста. Вслѣдствіе этого, я принялъ уже другой разсчетъ и остановился на избранномъ курсѣ, согласно съ мнѣніемъ адмирала, перемѣнилъ курсъ на 3 румба влѣво; но желая обезпечить себя отъ берега, я изъ предосторожности положилъ 30 миль на дѣйствіе теченія, которое по какому-либо случаю могло подать насъ къ берегу; а какъ направленіе ютландскаго берега простирается почти по меридіану, то я положилъ 30 миль прямо на O, тѣмъ болѣе, что при этомъ предположеніи мѣсто фрегата было ближе къ берегу, чѣмъ по всякому другому румбу.
Членъ суда вице-адмиралъ Бутаковъ. Когда вы увидѣли огонь, вамъ не пришло въ голову, что это можетъ быть маякъ?
Хохловъ. Я никакъ не могъ предполагать, чтобы это былъ огонь маяка, потому что погрѣшность, которая впослѣдствіи оказалась въ счисленіи, была слишкомъ велика; я скорѣе всего могъ полагать, что это огонь судовой, такъ какъ курсъ по счисленію велъ насъ по фарватеру, гдѣ мы должны были ожидать большаго количества судовъ, слѣдовательно можно было скорѣе думать, что мы встрѣтимъ какое-нибудь судно, потому что днемъ мы видѣли много судовъ, которыя шли противоположнымъ курсомъ; притомъ же увидѣнный нами огонь былъ весьма тусклый, поэтому мы и приняли его за судовой. Коммерческія суда часто ходятъ безъ всякаго огня и только подходя на весьма близкое разстояніе къ встрѣчающемуся судну показываютъ огонь. На этихъ основаніяхъ я и полагалъ, что увидѣнный нами огонь былъ судовой, а никакъ не маячный.
Предсѣдатель. Еслибъ это и дѣйствительно былъ судовой огонь, то почему вы не остались наверху выждать пока объяснится какой это былъ огонь?
Хохловъ. Я не обязанъ былъ оставаться наверху при встрѣчѣ судовъ, такъ какъ это есть обязанность вахтеннаго начальника. Еслибъ мнѣ оставаться наверху при встрѣчѣ съ каждымъ судномъ, то пришлось бы цѣлую ночь не сходить внизъ.
Членъ суда контръ-адмиралъ баронъ Таубе. Въ лоціи сказано, что теченіе въ этой части Нѣмецкаго моря повинуется вѣтрамъ, и такъ какъ вѣтеръ былъ NWtW, то почему вы положили теченіе на O, а не SO по траверзу?
Хохловъ. Такъ какъ вѣтеръ дулъ по компасу NWtW, а истинный будетъ WNW½W, то я причисляю этотъ вѣтеръ къ западнымъ, а не къ сѣверо-западнымъ вѣтрамъ. Въ лоціи Нѣмецкаго моря сказано, что при западныхъ вѣтрахъ теченіе идетъ къ O, и вообще повинуется дѣйствію вѣтра, а мы, имѣя WNW, должны были взять предосторожность на основаніи вышесказаннаго по румбу O.
Членъ суда вице адмиралъ Дюгамель. Вы говорите, что встрѣтили большое число судовъ?
Хохловъ. Да; по утру мы встрѣтили до 20 судовъ.
Дюгамель. Какія это были суда: парусныя или паровыя?
Хохловъ. Были парусныя и паровыя; впрочемъ, паровыхъ было очень мало, но больше парусныя.
Членъ суда контръ-адмирадъ Перелешинъ. Послѣ 8 часовъ вечера вы не встрѣчали судовъ?
Хохловъ. Нѣтъ.
Младшій штурманскій офицеръ подпоручикъ Левицкій, на вопросы предсѣдателя объ обстоятельствахъ дѣла объяснилъ то же, что уже было разсказано предыдущими лицами, съ добавленіемъ относительно отданнаго ему приказанія посмотрѣть по картѣ, нѣтъ ли на пути фрегата какого-либо постояннаго огня. Открывшійся огонь принялъ за судовой; въ вѣрности курса, который шелъ въ 40 миляхъ отъ ютландскаго берега, нисколько не сомнѣвался; очутиться у маяка «Аггеръ» было на столько невѣроятно, что не приходило и въ голову, а потому и сообщилъ капитану только о Хансгольскомъ маякѣ и двухъ шведскихъ.
За тѣмъ были введены свидѣтели капитанъ-лейтенантъ Ермолаевъ, лейтенатъ Остелецкій, боцманъ Безсоновъ и одиннадцать человѣкъ матросовъ. По удостовѣреніи личности свидѣтелей и по спросѣ о ихъ лѣтахъ (причемъ одинъ изъ матросовъ отвѣтилъ, что не помнитъ сколько ему лѣтъ), должностяхъ на коихъ они состояли во время крушенія фрегата, и о томъ не имѣютъ ли какихъ-либо отношеній къ причастнымъ къ дѣлу лицамъ, предсѣдатель предложилъ прокурору дать заключеніе относительно спроса свидѣтелей подъ присягою.
Прокуроръ. Нѣкоторые изъ свидѣтелей были спрошены подъ присягою на предварительномъ слѣдствіи, поэтому я полагаю, что ихъ не слѣдуетъ вторично приводить къ присягѣ, а допросить подъ напоминаніемъ прежде данной. Что же касается до прочихъ свидѣтелей, то такъ какъ въ виду суда не имѣется отводовъ ихъ отъ присяги, то я полагалъ бы привести къ присягѣ всѣхъ. Подъ присягой на предварительномъ слѣдствіи спрошены боцманъ Безсоновъ и матросъ Анцъ Пелау.
Предсѣдатель. Гг. причасные къ дѣлу! не имѣете ли что возразить противъ спроса свидѣтелей подъ присягою?
На этотъ вопросъ полученъ отрицательный отвѣть. За тѣмъ, согласно заключенію прокурора, всѣ свидѣтели, кромѣ упомянутыхъ двухъ, были приведены къ присягѣ, по окончаніи которой они были удалены въ другую комнату, за исключеніемъ капитанъ-лейтенанта Ермолаева, съ котораго и начался допросъ свидѣтелей.
Предсѣдатель къ г. Ермолаеву. Данная вами присяга обязываетъ васъ подъ страхомъ отвѣта передъ Богомъ и совѣстью говорить истинную правду и только одну правду, ничего не прибавляя и не убавляя изъ того, что вамъ извѣстно. Я съ своей стороны, напоминаю вамъ, что за ложное показаніе подъ присягою виновный наказывается по закону весьма строго, а именно, ссылкою въ Сибирь; если же, вслѣдствіе ложнаго показанія подъ присягою невинный понесетъ уголовное наказаніе, то лжесвидѣтель подвергается ссылкѣ въ каторжную работу.
Старшій офицеръ фрегата капитанъ-лейтенантъ Ермолаевъ. Я выскочилъ наверхъ вмѣстѣ съ другими тогда, когда фрегатъ уже било о грунтъ, паруса были взяты на гитовы, реи обрасоплены, фрегатъ немного накренило на правый бортъ; съ правой стороны былъ видѣнъ огонь, какъ я послѣ узналъ, аггерскаго маяка. Я получилъ приказаніе спускать гребныя суда, но не прошло и 5 минутъ, такъ что еще не успѣли вынести на верхъ штагъ-горнаки и перевей топенанты, какъ было получено другое приказаніе — рубить мачты. Тогда, спустивъ людей съ марсовъ внизъ, я приказалъ рубить талрепа вантъ лѣваго борта и снасти у кнехтовъ, чтобы въ раскинутыя бухты по палубѣ не попалъ кто-нибудь изъ бывшихъ наверху.
Первая полетѣла гротъ-мачта, потомъ фокъ-мачта; бизань-мачта была оставлена, однако крюйсъ-стеньга, переломившись у эзельгофта, полетѣла въ море вмѣстѣ съ реями. За тѣмъ мнѣ приказали приготовить баржу съ мичманомъ Остелецкимъ для отправленія на берегъ. Условившись съ нимъ флагами на случай если баржу зальетъ, она была отправлена; но какъ только прошла первый бурунъ ее залило и выбросило на берегъ съ лопнувшимъ концомъ. Потомъ мнѣ было приказано выбрасывать орудія лѣваго борта и ядра, затѣмъ приказано приготовить правый канатъ, потому что лѣвая цѣпь лопнула…
Предсѣдатель. Приказаніе отдать лѣвый якорь было отдано при васъ?
Ермолаевъ. Нѣтъ, не при мнѣ.
Предсѣдатель. Когда вы уѣхали съ фрегата?
Ермолаевъ. Я послѣдній уѣхалъ. Мнѣ было поручено, по изготовленіи плотовъ, отправить на берегъ провизію, карты, инструменты, шканечный журналъ, лазаретныя вещи и проч., потомъ послѣдовала отправка команды, которая также была поручена мнѣ. Такимъ образомъ я оставилъ фрегатъ послѣднимъ, вмѣстѣ съ адмираломъ, капитаномъ и двумя боцманами.
Предсѣдатель. Насчетъ перемѣны курса въ 8 часовъ вечера вамъ было извѣстно?
Ермолаевъ. Я слышалъ объ этомъ, когда, въ 8 ч. вечера, 12 сентября, отрапортовалъ командиру о благополучіи фрегата. Я слышалъ, какъ командиръ отдалъ приказаніе вахтенному начальнику спуститься на 3 румба и послѣ бросить лагъ…
Предсѣдатель. Когда вы вышли наверхъ послѣ удара, вы видѣли огонь?
Ермолаевъ. Да видалъ съ правой стороны.
Одинъ изъ членовъ суда. Вы ясно его видѣли?
Ермолаевъ. Видѣлъ довольно ясно; но вслѣдъ за тѣмъ какъ выбѣжалъ наверхъ, я получалъ разныя приказанія, поэтому не имѣлъ времени долго разсматривать.
Приглашенъ свидѣтель лейтенатъ Остелецкій.
Предсѣдатель. Вы должны показывать совершенную правду, подъ страхомъ за неправильное показаніе. Не угодно ли вамъ отвѣтить, что было съ вами, когда вы, стоя на бакѣ, увидѣли огонь?
Остелецкій. Когла я увидѣлъ огонь съ лѣвой стороны румба на 2½ отъ насъ, я закричалъ: «видѣнъ огонь съ лѣвой стороны».
Предсѣдатель. Вы въ бинокль увидѣли огонь?
Остелецкій. Да, въ бинокль. Я показалъ сначала на огонь Безсонову, потомъ закричалъ на шканцы, что видѣнъ огонь и сію секунду послалъ боцмана сказать вахтенному начальнику, и когда боцманъ воротился, то я самъ побѣжалъ на шканцы, чтобы точнѣе удостовѣриться, дѣйствительно ли вахтенный начальникъ уже видитъ огонь. Когда я бѣжалъ по шканцамъ, то видѣлъ съ навѣтренной стороны крюйсъ-брамъ-рею, къ которой привязывали уже новый брамсель и слышалъ слова вахтеннаго начальника, который посылалъ дать знать капитану объ огнѣ, а когда я уходилъ съ мостика, капитанъ уже былъ наверху. За тѣмъ, когда я прибѣжалъ на бакъ, то я видѣлъ огонь уже подъ носомъ фрегата и тотчасъ же скомандовали на грота-гитовы и гордени. Гротъ убирали 120 человѣкъ; послѣ этого тотчасъ же скомандовали на фока-гитовы и гордени и не успѣли подтянуть ихъ и до половины, какъ былъ первый ударъ и фокъ былъ убранъ уже во время крушенія.
Предсѣдатель. Насчетъ перемѣны курса въ 8 час. вечера вамъ было извѣстно?
Остелецкій. Да, мнѣ было извѣстно, что перемѣнили курсъ, но никакихъ подробностей объ этомъ я не зналъ.
Предсѣдатель. Въ которомъ часу вы увидѣли огонь?
Остелецкій. Точно опредѣлить времени не могу, но полагаю, что между 4 и 5 склянками; думаю, что около 2 часовъ, когда нашелъ шквалъ и убирали брамсели, причемъ крюйсъ-брамсель разорвало такъ, что надо было его перемѣнить. Для этого надо было закрѣпить его, спустить назадъ реи и достать новый брамсель, за которымъ надо было сойти въ парусную каюту. Послѣ, когда я бѣжалъ, чтобы доложить объ огнѣ, новый брамсель уже привязывали; поэтому я полагаю, что между моментомъ, когда былъ усмотрѣнъ огонь и первымъ ударомъ прошло не болѣе 12 минутъ и самое большое — 15.
Предсѣдатель обратился къ участвующимъ въ дѣлѣ съ вопросомъ: не желаютъ ли они спросить свидѣтеля.
Лейтен. Зеленой. На бакѣ колоколъ былъ?
Остелецкій. Нѣтъ, колокола не было, потому что былъ привязанъ фокъ-стаксель, лееръ котораго проходилъ между штагами.
Предсѣдатель. Гдѣ же именно былъ колоколъ?
Остелецкій. Онъ былъ въ батарейной палубѣ.
Предсѣдатель. А оттуда слышенъ колоколъ на бакѣ?
Остелецкій. Только по временамъ, но не всегда, потому что колоколъ былъ разбитъ и плохо звонилъ; баковые же унтеръ-офицеры, находясь каждый на своемъ шкафутѣ, могли слышать колоколъ и передавали для смѣны часовыхъ.
Предсѣдатель. Такъ что обыкновенно передавали со шканецъ когда били склянки?
Остелецкій. Да, со шканецъ.
Предсѣдатель. А часовые чрезъ сколько времени смѣнялись?
Остелецкій. Чрезъ часъ.
Предсѣдатель. Огонь, который вы увидѣли, за что вы его приняли?
Остелецкій. Сперва онъ мнѣ показался зеленымъ огнемъ, а потомъ, всмотрѣвшись, оставалось впечатлѣніе какого-то тусклаго огня, поэтому я думалъ, что это огонь какого-нибудь купеческаго судна, выставленный съ кормы, какъ это дѣлаютъ купеческія суда, когда увидятъ, что ихъ обгоняетъ другое судно.
Предсѣдатель. Сказать вахтенному начальнику объ увидѣнномъ огнѣ вы кого посылали: сигнальщика?
Остелецкій. Нѣтъ, я сигнальщика не посылалъ; я послалъ боцмана, а потомъ пошелъ самъ, такъ какъ я обязанъ былъ дать знать объ огнѣ; и чтобы увѣриться передано ли это извѣстіе вахтенному начальнику, я побѣжалъ узнать объ этомъ самъ.
Введенъ свидѣтель боцманъ Безсоновъ.
Предсѣдатель. Ты присягнулъ по этому дѣлу, поэтому ты долженъ показать сущую правду, ничего не прибавляя, ничего не убавляя. Кто тебѣ сказалъ, что видѣнъ огонь?
Свидѣтель. Г. Остелецкій.
Предсѣдатель. Ты самъ посмотрѣлъ на огонь?
Свидѣтель. Да, посмотрѣлъ, а потомъ меня послали сказать вахтенному начальнику.
Предсѣдатель. Какъ тебѣ показался огонь?
Свидѣтель. Немного лѣвѣе.
Предсѣдатель. Ты думалъ, что это судовой огонь?
Свидѣтель. Да, я думалъ, что это судовой.
Предсѣдатель. Сколько времени прошло, какъ ты сбѣгалъ къ вахтенному начальнику и до перваго удара?
Свидѣтель. Я не могу припомнить; я очень скоро сбѣгаль. Когда сказалъ начальнику, то сейчасъ же пришелъ г. Остелецкій.
Предсѣлатель. Нѣтъ, я разумѣю не то. Сколько времени прошло отъ того, какъ увидѣли огонь и до того, когда былъ первый ударъ?
Свидѣтель. Немного меньше полчаса… навѣрно не могу сказать прошло ли больше или меньше.
Предсѣдатель. Часовой, который смотрѣлъ на бакѣ, былъ у тебя подъ командой?
Свидѣтель. Да; на палубѣ всегда подъ моей командой.
Предсѣдатель. Слышенъ ли былъ на бакѣ колоколъ?
Свидѣтель. Нѣтъ, не слышенъ; у насъ колоколъ разбить.
Предсѣдатель. Такъ что склянки кричали снизу?
Свидѣтель. Кричали, когда склянки били.
Предсѣдатель. Ты не слыхалъ, когда било четыре склянки?
Свидѣтель. Нѣтъ, не слыхалъ.
Предсѣлатель. Почему ты думаешь, что прошло полчаса?
Свидѣтель. Когда смѣнялись на часы, въ то время былъ видѣнъ огонь… Прошло ли больше или меньше полчаса — этого я не могу знать.
Введенъ новый свидѣтель Анцъ Пеллау, которому предсѣдатель предварительно напомнилъ о святости присяги, точно также, какъ и всѣмъ другимъ свидѣтелямъ.
Предсѣлатель. Ты кто такой?
Свидѣтель. Сигнальщикъ.
Предсѣдатель. Гдѣ ты стоялъ въ то время, какъ былъ видѣнъ огонь?
Свидѣтель. На заднемъ мостикѣ.
Предсѣдатель. Что же ты видѣлъ? Какъ тебѣ показался огонь?
Свидѣтель. Показался огонь маленькимъ, низенькимъ.
Предсѣдатель. Что же, ты далъ кому-нибудь знать объ огнѣ?
Свидѣтель. Нѣтъ, я никому не сказалъ; на мостикѣ было два сигнальщика и другой сказалъ раньше меня.
Предсѣдатель. Много ли времени прошло отъ того, какъ ты видѣлъ огонь до удара?
Свидѣтель. Я не помню очень хорошо… такъ, съ полчаса.
Предсѣдатель. Отчего ты думаешь, что прошло полчаса?
Свидѣтель. Оттого, что 4 склянки пробило; я не запомню пробило ли 5 склянокъ, или нѣтъ.
Ратьковъ-Рожновъ (членъ суда). Почему ты знаешь, что 4 склянки пробило когда увидали огонь?
Свидѣтель. Каждую склянку кричатъ: 4 склянки било.
Губчицъ (членъ суда). Въ то время былъ шквалъ?
Свидѣтель. Да, былъ.
Введенъ свидѣтель Коротковъ.
Предсѣдатель. Гдѣ ты находился, когда увидалъ огонь?
Свидѣтель. На переднемъ мостикѣ, съ лѣвой стороны.
Предсѣдатель. Кто тебѣ сказалъ, что видѣнъ огонь?
Свидѣтель. Г. Остелецкій пришелъ и сказалъ, что видѣнъ огонь.
Предсѣдатель. Что же ты ясно его видѣлъ?
Свидѣтель. Неясно.
Предсѣдатель. Какъ ты полагаешь, сколько времени прошло, какъ ты увидѣлъ огонь до удара?
Свидѣтель. Съ полчаса прошло, минутъ не могу помнить.
Бутаковъ (членъ суда). Когда увидѣлъ огонь?
Свидѣтель. Въ 2 часа, 4 склянки пробило.
Бутаковъ. Сколько тебѣ склянокъ слѣдовало стоять?
Свидѣтель. До 5 склянокъ.
Введенъ свидѣтель Душегубовъ.
Предсѣдатель. Гдѣ ты стоялъ, когда видѣнъ былъ огонь?
Свидѣтель. На рулѣ.
Предсѣдатель. Отъ кого ты узналъ, что видѣнъ огонь?
Свидѣтель. Вахтенный офицеръ сказалъ.
Предсѣдатель. Могъ ли ты съ руля самъ видѣть огонь?
Свидѣтель. Никакъ нѣтъ, только разсказъ былъ, что видѣнъ огонь, приходили сказывать.
Предсѣдатель. Что же, скоро послѣ этого ударился фрегатъ?
Свидѣтель. Нѣтъ, нѣсколько времени спустя.
Баронъ Таубе (членъ суда). Когда тебѣ было приказано положить право на бортъ?
Свидѣтель. До того, какъ былъ ударъ.
Баронъ Таубе. Сколько времени шло съ того, какъ ты узналъ, что видѣнъ огонь и до удара?
Свидѣтель. Не могу знать, запамятовалъ; только послѣ какъ 4 склянки пробило.
Предсѣдатель. Предъ тѣмъ, когда фрегатъ ударился, ты ничего не чувствовалъ на рулѣ?
Свидѣтель. Нѣтъ, руль свободно ходилъ.
Введенъ свидѣтель Назаровъ.
Предсѣдатель. Какую должность занималъ?
Свидѣтель. Лотоваго.
Предсѣдатель. Когда бросили лотъ?
Свидѣтель. Я не помню времени.
Предсѣдатель. Фрегатъ уже стоялъ на мели, когда бросили лотъ ?
Свидѣтель. Да, на мели.
Предсѣдатель. А насчетъ огня отъ кого ты узналъ?
Свидѣтель. Я не былъ на вахтѣ.
Предсѣдатель. Когда вышелъ наверхъ?
Свидѣтель. Когда ударился фрегатъ.
Введенъ свидѣтель Захаровъ.
Предсѣдатель. Ты гдѣ стоялъ на часахъ.
Свидѣтель. Съ лѣвой стороны.
Предсѣдатель. Куда ты смотрѣлъ?
Свидѣтель. Смотрѣлъ впередъ.
Предсѣдатель. Что же, ты видѣлъ огонь?
Свидѣтель. Видѣлъ.
Предсѣдатель. Какъ же онъ тебѣ показался?
Свидѣтель. Неясно.
Предсѣдатель. Долго прошло до удара отъ того времени какъ ты увидалъ огонь?
Свидѣтель. Не могу знать, не запомню.
Предсѣдатель. Склянку или меньше?
Свидѣтель. Меньше.
Предсѣдатель. Когда поступилъ на вахту?
Свидѣтель. Съ перваго часа.
Предсѣдатель. Долго ли стоялъ часовымъ?
Свидѣтель. Я стоялъ съ 3-й склянки.
Введенъ свидѣтель Мартьяновъ.
Предсѣдатель. Гдѣ ты находился передъ крушеніемъ?
Свидѣтель. На бакѣ.
Предсѣдатель. На которой сторонѣ?
Свидѣтель. На лѣвой.
Предсѣдатель. Что же, ты самъ увидѣлъ огонь или кто сказалъ?
Свидѣтель. Сказалъ г. Остелецкій.
Предсѣдатель. Какъ тебѣ казалось, сколько времени прошло до удара?
Свидѣтель. Не могу сказать.
Предсѣдатель. ¼ часа или больше?
Свидѣтель. ¼ часа, не больше.
Предсѣдатель. Ты видѣлъ, какъ г. Остелецкій пошелъ сказать объ огнѣ?
Свидѣтель. Нѣтъ, не видалъ.
Введенъ свидѣтель Боровиковъ.
Предсѣдатель. Гдѣ ты стоялъ?
Свидѣтель. На бакѣ.
Предсѣдатель. Съ какой стороны?
Свидѣтель. Съ лѣвой.
Предсѣдатель. Когда увидѣлъ огонь?
Свидѣтель. 4 склянки пробило, на пятой.
Предсѣдатель. Сейчасъ послѣ 4 склянокъ? Развѣ ты слышалъ, когда пробило 4 склянки?
Свидѣтель. Не могу знать.
Предсѣдатель. Скажи, сколько времени прошло до удара?
Свидѣтель. Съ полчаса.
Введенъ свидѣтель Ризниковъ.
Предсѣдатель. Ты былъ часовымъ?
Свидѣтель. Часовымъ.
Предсѣдатель. Гдѣ стоялъ?
Свидѣтель. На бакѣ съ правой стороны.
Предсѣдатель. Огня ты не могъ видѣть?
Свидѣтель. Видѣлъ, г. Остелецкій мнѣ сказалъ.
Предсѣдатель. Много ли прошло времени до удара?
Свидѣтель. Запамятовалъ.
Предсѣдатель. Ты показалъ въ Кронштадтѣ полчаса или четверть часа?
Свидѣтель. Полсклянки.
Введенъ свидѣтель Сидоровъ.
Предсѣдатель. Ты гдѣ находился?
Свидѣтель. На бакѣ, на часахъ.
Предсѣдатель. Самъ увидѣлъ огонь, или тебѣ его показали?
Свидѣтель. Показали.
Предсѣдатель. Долго ли прошло до того, какъ фрегатъ ударился? ¼ часа или нѣтъ?
Свидѣтель. Не помню.
Предсѣдатель. Ты сколько показалъ въ Кронштадтѣ?
Свидѣтель. Тоже не помню.
Введенъ свидѣтель Васильевъ.
Предсѣдатель. Гдѣ ты находился, когда увидѣлъ огонь?
Свидѣтель. На бакѣ, на правой сторонѣ.
Предсѣдатель. Самъ увидѣлъ огонь, или тебѣ показали его?
Свидѣтель. Г. Остелецкій показалъ.
Предсѣдатель. Какъ тебѣ показался огонь: маячнымъ или судовымъ?
Свидѣтель. Мнѣ онъ показался судовымъ.
Введенъ свидѣтель Тихоновъ.
Предсѣдатель. Гдѣ стоялъ?
Свидѣтель. На часахъ.
Предсѣдатель. До удара сколько времени видѣнъ былъ огонь?
Свидѣтель. Не знаю.
Контръ-Адмиралъ Горковенко (членъ суда). Когда послѣдовалъ ударъ?
Свидѣтель. Послѣ 5-й склянки.
Послѣ допроса каждаго свидѣтеля предсѣдатель обращался къ участвующимъ, не желаютъ ли они сдѣлать какихъ-либо вопросовъ свидѣтелямъ, но тѣ ничего не желали спрашивать.
За тѣмъ были прочитаны показанія отсутствовавшихъ свидѣтелей. Судебное слѣдствіе окончено было въ 4 часа.
Предсѣдатель. Судебное слѣдствіе кончено.
На основаніи Высочайше одобренныхъ временныхъ правилъ о порядкѣ примѣненія военно-морскаго судебнаго устава къ производству дѣлъ о крушеніи и поврежденіи судовъ § 12, «по заключеніи судебнаго слѣдствія, предсѣдатель въ краткой рѣчи излагаетъ: представляется ли, по обстоятельствамъ, выяснившимся на судѣ, основаніе къ обвиненію кого-либо, и если представляется, то кого и въ чемъ именно?»
Изъ произведеннаго слѣдствія видно, что измѣненный 12 сентября, въ 8 часовъ вечера, при вѣтрѣ NWtW курсъ отъ NOtN къ ONO, по совѣщаніи къ капитаномъ и старшимъ штурманомъ, окончательно былъ опредѣленъ вице-адмираломъ генералъ-адъютантомъ Посьетомъ. Командиръ фрегата, флигель-адъютантъ Кремеръ, участвуя въ рѣшеніи этого вопроса, не имѣлъ ничего возразить противъ курса и потому несетъ въ ономъ равную отвѣтственность съ адмираломъ. Старшій штурманъ, штабсъ-капитанъ Хохловъ, предложилъ приспуститься на одинъ румбъ, идти по этому курсу на параллель Хансгольмскаго маяка и потомъ уже спуститься въ Скагерракъ. Это предложеніе, по тогдашнимъ соображеніямъ, казалось адмиралу безполезнымъ. Это распоряженіе — перемѣнить курсъ, не зная навѣрное своего мѣста, не дошедъ до 30-саженной глубины, должно быть разсмотрѣно судомъ, на сколько оно имѣло своимъ слѣдствіемъ гибель фрегата. Если судъ признаетъ, что перемѣна курса была въ этотъ разъ причиною гибели фрегата, то въ дѣйствіяхъ адмирала и капитана судъ долженъ разсмотрѣть на сколько они правильны и осторожны. При этомъ останавливаюсь на томъ, что курсъ перемѣненъ былъ 32 часа спустя послѣ обсерваціи и что въ продолженіе 38 часовъ лотъ брошенъ былъ только одинъ разъ — 12 сентября въ полдень. Это послѣднее обстоятельство даетъ суду поводъ предполагать, что адмиралъ и капитанъ дѣйствовали при прежнемъ курсѣ неосторожно.
Идя этимъ курсомъ, при огромной парусности, марсели въ 2 рифа, гротъ, фокъ, кливеръ и форъ-стеньги-стаксель, имѣя хода 10 узловъ, увидѣли въ 2 часа ночи съ фрегата на лѣвой сторонѣ огонь; объ этомъ дали знать капитану, который вышелъ тотчасъ наверхъ и, всмотрѣвшись въ огонь, послалъ вахтеннаго штурмана, подпоручика Левицкаго, посмотрѣть на карту: нѣть ли на ихъ пути маяка съ постояннымъ огнемъ. Получивъ въ отвѣтъ, что таковаго нѣтъ, приказалъ привести на два румба, на самый огонь и потомъ уже пошелъ самъ посмотрѣть на картѣ: какой они могли видѣть маякъ. Не найдя ни одного, кромѣ Аггера, капитанъ приказалъ привести еще на румбъ, а вмѣстѣ съ симъ взять гротъ и фокъ на гитовы. Въ то время, когда убирали фокъ, показалась съ правой стороны черная полоса; онъ скомандовалъ право на бортъ — фрегатъ покатился, влѣво, какъ внезапно послѣдовалъ первый ударъ.
На сколько правильны были дѣйствія командира съ того времени, когда увидѣли сомнительный огонь долженъ рѣшить судъ. Если судъ признаетъ, что онъ не принялъ энергическихъ мѣръ приведеніемъ въ бейдевиндъ, а вмѣсто того привелъ сначала на 2 румба, а потомъ на 1, то судъ имѣетъ поводъ признать его виновнымъ въ ненадлежащей распорядительности и неупотребленіи тѣхъ мѣръ, которыя въ этомъ опасномъ положеніи были въ его рукахъ.
Старшій штурманъ, исполнивъ при перемѣнѣ курса свой долгъ: предложивъ съ большою осторожностью спуститься въ Скагерракъ, будучи увѣдомленъ, что видѣнъ огонь, вышелъ наверхъ, посмотрѣлъ на огонь и, не взглянувъ на карту, спустился внизъ. Какой бы это ни былъ огонь, штурманъ долженъ былъ остаться наверху доколѣ огонь не обозначится рѣзко. Если судъ признаетъ, что онъ, увидѣвъ огонь, долженъ былъ остаться наверху, то уходъ его внизъ судъ долженъ признать небрежностью въ исполненіи своей обязанности.
Когда командиръ послалъ вахтеннаго штурмана посмотрѣть на карту: не находится ли на ихъ пути маяка съ постояннымъ огнемъ, то онъ, вышедъ изъ каюты, упомянулъ о трехъ: двухъ вертящихся и объ одномъ съ проблесками; объ Аггерскомъ же ничего не сказалъ. Если судъ признаетъ, что онъ, смотря на карту, долженъ былъ обратить вниманіе и на Аггерскій маякъ, то судъ придетъ къ убѣжденію, что онъ виновенъ въ небрежномъ исполненіи приказаній командира.
Что касается до вахтеннаго начальника, лейтенанта Зеленаго, то онъ, давши тотчасъ знать капитану объ открывшемся судовомъ огнѣ, съ выходомъ его наверхъ, уже исполнялъ только его приказанія и потому едва ли передъ судомъ виновенъ.
Въ заключеніе я нахожу необходимымъ упомянуть объ одномъ обстоятельствѣ, которое было приведено адмираломъ въ свое оправданіе, именно, о теченіи, бывшемъ причиною крушенія, на которое они разсчитывать не могли. При разсмотрѣніи причинъ гибели фрегата судъ долженъ рѣшить, оправдываетъ ли это обстоятельство начальствующихъ лицъ, или уменьшаетъ ихъ вину, или вовсе не должно имѣть вліянія при опредѣленіи ихъ виновности.
Наконецъ, слѣдствіемъ обнаружена распорядительность начальниковъ во время бѣдствія фрегата, когда отъ строгаго исполненія подчиненными приказаній, увѣнчавшихся блестящимъ успѣхомъ, спасенъ для пользы флота, обогащенный опытностью Государь Великій Князь-морякъ; спасенъ весь экипажъ въ числѣ 724 человѣкъ. Это дѣлалось съ увѣренностью въ своихъ силахъ, которыя въ этотъ разъ ихъ не обманули. Погибло два офицера и три матроса. Это тѣ личности, которыя, переполненныя чувствомъ своего долга, презирая опасность, бросаются впередъ, въ примѣръ своимъ товарищамъ, указывая тѣмъ славный духъ команды, который вселить надо было умѣть. По моему мнѣнію, это обстоятельство судъ не можетъ не признать какъ обстоятельство, уменьшающее вину начальниковъ, если судъ въ чемъ-нибудь найдетъ ихъ виновными.
Прокуроръ. Г. предсѣдатель изъ обстоятельствъ, обнаруженныхъ слѣдствіемъ, вывелъ основанія, по которымъ судъ можетъ признать генералъ-адъютанта вице-адмирала Посьета, командира фрегата флигель-адъютанта Кремера, старшаго штурмана штабсъ-капитана Хохлова и младшаго штурмана подпоручика Левицкаго — виновными въ нарушеніяхъ, послѣдствіемъ которыхъ была гибель фрегата «Александръ-Невскій». Относительно адмирала Посьета нарушеніе это состоитъ въ неосторожности, относительно капитана Кремера также въ неосторожности и нераспорядительности, относительно старшего штурманскаго офицера Хохлова въ небрежномъ исполненіи служебныхъ обязанностей и относительно младшаго штурмана Левицкаго въ небрежномъ исполненіи приказаній командира. Если за тѣмъ судъ признаетъ всѣхъ означенныхъ лицъ дѣйствительно виновными въ указанныхъ нарушеніяхъ и если признаетъ, что эти нарушенія дѣйствительно повлекли за собою гибель фрегата «Александръ-Невскій», то судъ долженъ будетъ примѣнить къ нимъ 370 ст. книги 1 Свода Морскихъ Уголовныхъ Постановленій, въ томъ видѣ ея, какъ она измѣнена Высочайшимъ повелѣніемъ отъ 13 января настоящаго года. Содержаніе ея слѣдующее: «Гибель судна, происшедшая отъ небреженія или неосторожности, подвергаетъ виновныхъ, смотря по обстоятельствамъ, болѣе или менѣе уменьшающимъ или увеличивающимъ вину — замѣчанію или выговору въ приказѣ, или аресту, на основаніи положенія о взысканіяхъ дисциплинарныхъ, или удаленію отъ командованія на время отъ 2 до 3 кампаній, или отрѣшенію отъ должности, или отставленію отъ службы, или исключенію изъ службы безъ лишенія чиновъ, или разжалованію въ рядовые».
Предсѣдатель (къ адмиралу Посьету). Что, ваше превосходительство, имѣете сказать?
Генералъ-Адъютантъ Посьетъ. Противъ словъ вашего превосходительства я имѣю сказать слѣдующее: вы изволили сказать, что въ теченіе 32 ч. не было брошено лота. Противъ этого я долженъ сказать то же, что сказалъ въ опроверженіе выраженія коммисіи «38 часовъ безъ обсервацій». Обыкновенно опредѣляютъ мѣсто отъ полудня до полудня; этимъ довольствуются при обыкновенныхъ обстоятельствахъ и не считаютъ себя безъ обсервацій, напримѣръ въ 9, 8 и 10 ч. вечера или въ полдень. Полагаю, что полуденная обсервація достаточно охраняетъ судно на тѣ сутки, въ которыя эта обсервація была произведена. Въ нашемъ случаѣ, послѣ сутокъ съ обсерваціей наступилъ 6 часовой штиль и по окончаніи этого штиля съ 2 до 8 часовъ было всего шесть часовъ хода. Поэтому справедливо ли выраженіе: 32 часа безъ наблюденій?
Вы изволили сказать, что старшій штурманъ Хохловъ предлагалъ спуститься только на одинъ румбъ и потомъ, идя до параллели Хансгольскаго маяка, спуститься болѣе. Въ 8 час. или, вѣрнѣе, за нѣсколько минутъ до 8, когда я пригласилъ г. Хохлова и разсказалъ ему мое предположеніе, г. Хохловъ, не возражая мнѣ, сказалъ: «кажется, ваше превосходительство хотѣли спуститься на одинъ румбъ?»
На это я замѣтилъ, что если спуститься на одинъ румбъ, то, приблизившись ко входу въ Скагерракъ, мы будемъ въ неизвѣстности, не видя ни одного маяка. Предположеніе относительно параллели г. Хохловъ можетъ быть имѣлъ въ виду, но тогда его не произнесъ, какъ самъ изложилъ въ сегодняшнемъ засѣданіи.
Что касается капитана до его нераспорядительности, то я долженъ сказать, что въ продолженіе трехъ лѣтъ я имѣлъ флагъ на судахъ, которыми командовалъ флигель-адъютантъ Кремеръ и, положа руку на сердце, могу свидѣтельствовать, что въ продолженіе этихъ трехъ кампаній я не только не имѣлъ случая замѣтить его нераспорядительности, но не было случая, который возбудилъ бы во мнѣ и мысли о ней. Въ продолженіе этого времени были затруднительные случаи и какъ въ нихъ онъ не терялся, такъ полагаю не потерялся и въ настоящемъ случаѣ, и какъ здѣсь изложилъ, такъ буквально все и исполнилъ. Если принять во вниманіе все то, что было исполнено на фрегатѣ со времени, когда началось первое сомнѣніе въ томъ, что видимый огонь судовой, то едва ли можно дѣйствія его назвать нераспорядительными.
Точно также старшій штурманскій офицеръ Хохловъ, одинъ изъ лучшихъ штурмановъ нашего флота, дѣлаетъ честь своему званію какъ по заботливости, такъ и знанію своего дѣла. Онъ ушелъ внизъ убѣдившись, что огонь судовой. Для него тогда не оставалось въ этомъ никакого сомнѣнія; не сомнѣвались въ этомъ тогда ни капитанъ, ни вахта. Изъ такого общаго убѣжденія въ этомъ и убѣжденія опытнаго старшаго штурманскаго офицера, привыкшаго разсматривать и высматривать огни, въ ежедневную, такъ сказать, обязанность котораго входитъ это высматриваніе — изъ всего этого необходимо заключить, что огонь дѣйствительно былъ совершенно подобенъ судовому.
Поэтому я полагаю, что назвать уходъ его внизъ небрежностью въ исполненіи своихъ обязанностей врядъ ли будетъ справедливымъ.
Вотъ все, что я имѣлъ сказать.
Флигель-Адъютантъ Кремеръ. Что касается до первой половины обвиненія, т. е., что съ моей стороны была неосторожность, то я уже имѣлъ честь сказать, что я дѣйствовалъ согласно съ адмираломъ, поэтому я этотъ предметъ оставляю безъ возраженій, а буду отвѣчать на вторую половину.
Неужели появленіе огня въ Нѣмецкомъ морѣ или въ Скагерракѣ для судна, идущаго по большому фарватеру, такъ сказать, по большой столбовой дорогѣ, неужели, говорю я, появленіе огня, притомъ въ такой сторонѣ, гдѣ по счисленію маяковъ быть не можетъ, достаточно для того, чтобы моментально поколебать всѣ сдѣланныя раньше адмираломъ и капитаномъ соображенія, и заставить сего послѣдняго совратить со тщательно обдуманнаго пути, или чтобы заставить его приказать свистать всѣхъ наверхъ, на якорь становиться въ открытомъ морѣ и разводить пары? Конечно, нѣтъ. Никто плававшій на морѣ не скажетъ, что появленіе огня есть такое необыкновенное явленіе, которое вызываетъ капитана къ принятію самыхъ энергическихъ мѣръ, имѣемыхъ въ его распоряженіи на случай критическій. Поэтому обвиненіе въ нераспорядительности будетъ справедливо только въ такомъ случаѣ, если можно доказать, что я употребилъ на осмотръ увидѣннаго огня больше времени, чѣмъ можно сказать по справедливости, что на это нужно было употребить?
Я уже имѣлъ честь объяснить на основаніи какихъ соображеній я опредѣляю время, протекшее отъ открытія огня до перваго удара въ 10 или 15 минутъ. Точно также я уже имѣлъ честь выставить на видъ, какъ мало можно полагаться въ этомъ случаѣ на показанія нижнихъ чиновъ, совершенно непривыкшихъ судить о времени контретно, а можетъ быть даже и неумѣющихъ смотрѣть на часы. Вы изволили сейчасъ слышать какъ одинъ изъ спрошенныхъ свидѣтелей объявилъ, что онъ не помнитъ сколько ему лѣтъ отъ роду: можетъ ли онъ послѣ этого помнить сколько прошло минутъ между двумя явленіями? Когда я написалъ свое донесеніе Его Императорскому Высочеству Генералъ-Адмиралу подъ свѣжимъ впечатлѣніемъ самого происшествія, я собралъ всѣхъ гг. офицеровъ и гардемариновъ и просилъ ихъ указать мнѣ на тѣ невѣрности, которыя могли вкрасться въ это донесеніе, и всѣ единогласно объявили, что всѣ обстоятельства изложены согласно съ истиной. Въ этомъ донесеніи я опредѣляю промежутокъ времени около 10 минутъ. То же самое подтвердили и на слѣдствіи какъ всѣ гг. офицеры, такъ и большинство нижнихъ чиновъ, хотя въ показаніяхь нижнихъ чиновъ нѣтъ той опредѣленности, какъ въ показаніяхъ гг. офицеровъ.
Итакъ, если прошло отъ перваго появленія огня до перваго удара отъ 10 до 15 минутъ, то, вѣроятно, изъ этого нѣкоторое время надо уступить мнѣ на разсмотрѣніе и обозрѣніе огня и на обсужденіе того, какой это можетъ быть огонь. Я не могъ прямо, ничего не соображая, какъ увидѣлъ огонь, принимать какія-либо мѣры; огонь точно также могъ быть и на норвежскомъ берегу, слѣдовательно все это мнѣ нужно было сообразить, ибо въ послѣднемъ случаѣ я бы пошелъ прямо къ опасности, приведя въ бейдевиндъ. Если же половину времени, т. е. 7—8 минутъ, отдать мнѣ на обсужденіе, то до удара на принятіе какихъ-либо мѣръ мнѣ останется не болѣе 7—8 минутъ. Я думаю нетрудно доказать, что никакая распорядительность спасти уже фрегата не могла. Внезапность опасности, незнаніе о близости ея, темнота ночи — все это были причинами того, что никакія мѣры не могли спасти фрегатъ. Я уже сказалъ, что съ того момента, когда я различилъ огонь, я началъ предпринимать все то, чему учитъ насъ морская наука и что было въ моихъ рукахъ: я приказалъ приводить въ бейдевиндъ, убирать нижніе паруса, послѣ чего хотѣлъ бросить лотъ и доложить адмиралу о случившемся. Я также имѣлъ честь сказать, что курсъ на лѣвый галсъ приближалъ насъ къ берегу, и, при существовавшемъ въ ту же сторону теченіи, мы, конечно, стали бы на мель раньше чѣмъ можно было бы развести пары, а велѣть бросать съ 11 узловъ хода 4 якоря не было никакой возможности.
Если всѣ представленныя мною доказательства о краткости промежутка времени между появленіемъ огня и первымъ ударомъ недостаточны, то я не вижу другаго болѣе вѣрнаго способа опредѣленія этого времени, но скажу только, что обнаруженное изъ дѣла вниманіе, съ которымъ я слѣдилъ за огнемъ, служитъ достаточнымъ ручательствомъ за то, что я не оставался въ виду его полчаса, не принимая никакихъ мѣръ. Наконецъ, въ виду совершившагося факта крушенія фрегата я легко могъ бы теперь, зная направленіе и силу теченія, проложить на картѣ курсъ, который бы провелъ насъ благополучно до Скагена. Но то, что я теперь знаю, для меня тогда было неизвѣстно и я не могъ всякій встрѣчный огонь принимать за маячный.
Старшій штурманскій офицеръ Хохловъ. Обвиненіе въ небрежномъ исполненіи моихъ обязанностей состоитъ въ томъ, что я не принялъ судовой огонь за маячный. Но не только я, но всѣ остальные, находящіеся наверху, которые разсматривали огонь, приняли, также какъ и я, за судовой. Увѣренность эта происходила отъ убѣжденія, что, находясь на фарватерѣ, легко могло встрѣтиться не только одно, но даже нѣсколько судовъ съ подобнымъ огнемъ. Поэтому, опустившись внизъ, я не пренебрегъ своими обязанностями, а былъ увѣренъ, что видѣнный огонь есть судовой.
Къ этому я долженъ прибавить, что я сдѣлалъ 18 морскихъ кампаній и служилъ съ разными командирами, но никогда и никто изъ нихъ не говорилъ о небрежномъ исполненіи моихъ обязанностей по службѣ; въ послѣдніе 4 года служилъ подъ флагомъ адмирала Посьета и, какъ онъ уже упомянулъ, никогда не находилъ упущеній съ моей стороны. Поэтому я долженъ сказать, что если судъ нашелъ въ непризнаніи мною огня за маячный, неисполненіе моихъ служебныхъ обязанностей, то во всякомъ случаѣ я нахожу, что это неразсмотрѣніе огня скорѣй можетъ быть названо ошибкой моего зрѣнія, но никакъ не небрежностью.
Младшій штурманскій офицеръ Левицкій. Меня также обвиняютъ въ небрежности. Обвиненіе это основано на томъ, что я не доложилъ о существованіи Аггерскаго маяна. Существованіе его мнѣ, какъ и всѣмъ служащимъ на фрегатѣ, безъ сомнѣнія, было извѣстно. Не докладывалъ же о немъ по той простой причинѣ, что мы находились отъ него въ 40 миляхъ и онъ былъ у насъ позади траверза. Потому, исполняя приказаніе командира, я имѣлъ въ виду только то, что впереди, а не то, что сзади. Доложивъ объ этомъ, я полагаю, что исполнилъ свою обязанность.
Разсмотрѣвъ всѣ обстоятельства настоящаго дѣла военноморской судъ призналъ виновными: 1) генералъ-адъютанта вице-адмирала Посьета въ неосторожности, послѣдствіемъ которой была гибель фрегата «Александръ-Невскій», состоящей въ томъ, что при перемѣнѣ курса, въ 8 часовъ вечера 12 сентября 1868 года, не имѣя положительныхъ данныхъ о вѣрности своего мѣста, онъ не принялъ въ соображеніе указаній лоціи о теченіяхъ и не сдѣлалъ распоряженій о послѣдовательномъ бросаніи лота послѣ перемѣны курса на NO 54°, причемъ судомъ признано существованіе уменьшающихъ вину обстоятельствъ. 2) Флигель-адъютанта капитана 1 ранга Кремера — въ неосторожности, послѣдствіемъ которой была гибель фрегата, состоящей въ томъ, что, при совѣщаніи съ адмираломъ о перемѣнѣ курса въ 8 часовъ вечера 12-го сентября 1868 года, не имѣя положительныхъ данныхъ о вѣрности своего мѣста не принялъ въ соображеніе указаній лоціи о теченіяхъ и не представилъ адмиралу о необходимости бросать лотъ послѣ перемѣны курса, причемъ судомъ признано существованіе уменьшающихъ вину обстоятельствъ. 3) Старшаго штурманскаго офицера штабсъкапитана Хохлова — въ неосторожности, послѣдствіемъ которой была гибель фрегата, состоящей въ томъ, что, при прокладываніи избраннаго адмираломъ курса въ 8 часовъ вечера 12 сентября 1868 года, не имѣя положительныхъ данныхъ о вѣрности своего мѣста, онъ не обратилъ вниманія на указанія лоціи о теченіяхъ и лотѣ и что ушелъ внизъ, не дождавшись, какія мѣры будутъ приняты относительно усмотрѣннаго огня, при чемъ судомъ признано существованіе уменьшающихъ вину обстоятельствъ и 4) Вахтеннаго штурманскаго офицера, подпоручика Левицкаго, въ неисполненіи своей обязанности.
Приступая къ опредѣленію отвѣтственности виновныхъ по закону, судъ нашелъ, а) что по ст. 370, книги I Свода Морскихъ Уголовныхъ Постановленій, гибель судна, происшедшая отъ небреженія или неосторожности, подвергаетъ виновнаго, смотря по обстоятельствамъ, болѣе или менѣе увеличивающимъ или уменьшающимъ вину его — замѣчанію или выговору въ приказѣ или аресту, на основаніи положенія о взысканіяхъ дисциплинарныхъ, или удаленію отъ командыванія на время отъ 2 до 3-хъ кампаніи, или отрѣшенію отъ должности, или отставленію отъ службы, или исключенію изъ службы безъ лишенія чиновъ, или разжалованію въ рядовые; 2) что по ст. 149 уложенія о наказаніяхъ, выборъ одного изъ сихъ наказаній, или опредѣленіе степени и мѣры онаго, предоставляется усмотрѣнію суда, который при семъ принимаетъ въ соображеніе важность вины, состояніе подсудимаго и обстоятельства, сопровождавшія его преступленіе.
На основаніи означенныхъ 370 и 149 статей и принимая во вниманіе признаніе судомъ уменьшающихъ вину обстоятельствъ, а также служебное положеніе обвиняемаго, судъ призналъ справедливымъ примѣнить къ генералъ-адъютанту вице-адмиралу Посьету второе изъ указанныхъ въ ст. 370 наказаній, то есть выговоръ въ приказѣ.
На основаніи тѣхъ же 370 и 149 статей и признанныхъ судомъ уменьшающихъ вину обстоятельствъ, принимая во вниманіе, что хотя камандиръ фрегата, при нахожденіи на фрегатѣ адмирала, и не могъ располагать курсами самостоятельно, но тѣмъ не менѣе, будучи приглашенъ адмираломъ на совѣщаніе, давая заключеніе по этому предмету, былъ обязанъ соображаться съ указаніями лоціи; и какъ лоція въ настоящемъ случаѣ указала бы ему, что соображенія адмирала были ошибочны и могутъ привести фрегатъ въ опасное положеніе, то онъ, по смыслу ст. 250 и 251 морскаго устава долженъ былъ представить объ этомъ адмиралу и на томъ же основаніи доложить ему и о необходимости бросать лотъ; что, не исполнивъ этой обязанности, командиръ фрегата тѣмъ самымъ дѣлается въ равной степени съ адмираломъ виновнымъ и отвѣтственнымъ въ послѣдствіяхъ, происшедшихъ отъ несвоевременной перемѣны курса и небросанія лота; принимая, съ другой стороны, въ соображеніе различіе служебнаго положенія флагмана и командира и относительную строгость для нихъ одинаковаго наказанія, судъ призналъ справедливымъ опредѣлить: флигель-адъютанту капитану 1-го ранга Кремеру третье изъ наказаній, указанныхъ въ ст. 370 т. е. арестъ.
На основаніи тѣхъ же 370 и 149 статей и признанныхъ судомъ уменьшающихъ вину обстоятельствъ, принимая во вниманіе, что штабсъ-капитанъ Хохловъ, при прокладаваніп на картѣ, назначеннаго адмираломъ, курса, заявилъ адмиралу свое мнѣніе: не лучше ли измѣнить курсъ только на одинъ румбъ, а не на три, хотя и не высказалъ на чемъ оное основывалось, принимая во вниманіе степень довѣрія, которую онъ долженъ былъ имѣть къ опытности адмирала и командира, судъ нашелъ правильнымъ назначить ему третіе изъ указанныхъ въ статьѣ 370 наказаній, то есть арестъ, не въ высшей мѣрѣ. Принимая во вниманіе, что неисполненіе подпоручика Левицкаго своей обязанности относится къ поступкамъ предусмотрѣннымъ въ § 5 положенія о взысканіяхъ дисциплинарныхъ, судъ призналъ достаточнымъ подвергнуть его дисциплинарному взысканію по усмотрѣнію его начальства.
По всѣмъ симъ соображеніямъ военно-морской судъ, на основаніи ст. 370 книги 1 Свода Моренаго Уголовнаго Постановленія и § 8 положенія о взысканіяхъ дисциплинарныхъ постановилъ: генералъ-адъютанту вице-адмиралу Константину Посьету объявить выговоръ въ приказѣ; флигель-адъютанта капитана 1 ранга Оскара Кремера подвергнуть аресту на гаубтвахтѣ на одинъ мѣсяцъ; корпуса флотскихъ штурмановъ штабсъ-капитана Михаила Хохлова подвергнуть аресту на гаубтвахтѣ на двѣ недѣли. Подпоручика корпуса флотскихъ штурмановъ Николая Левицкаго подвергнуть дисциплинарному взысканію въ административномъ порядкѣ по усмотрѣнію его начальства.
Приговоръ этотъ, по вступленіи въ законную силу, прежде приведенія его въ исполненіе, представить Управляющему Морскимъ Министерствамъ для поднесенія чрезъ Генералъ-Адмирала, на Высочайшее усмотрѣніе.
На всеподданнѣйшемъ о семъ докладѣ послѣдовала въ 10-й день марта 1869 г., собственноручная Его Величества конфирмація: Во вниманіе къ особеннымъ заслугамъ генералъ-адъютанта Посьета и флигель-адъютанта Кремера, лично мнѣ оказаннымъ, а равно во уваженіе геройскихъ подвиговъ и истинно молодецкаго, безъ исключенія всѣми чинами фрегата, исполненія своего долга, сопряженнаго съ самоотверженіемъ, повелѣваю: лицъ виновныхъ по дѣлу о крушеніи фрегата «Александръ-Невскій» никакому взысканію не подвергать.
Примѣчанія править
- ↑ Замѣчаніе коммисіи. Въ рапортѣ сказано, что видѣнный огонь хотя и качался, но мало былъ похожъ на судовой; посылка же изъ предосторожности указываетъ на то, что имѣлось нѣкоторое сомнѣніе.
- ↑ Замѣчаніе коммнсіи. Сомнѣніе о близости берета высказалось посылкою штурмана посмотрѣть, есть ли на пути какой-либо постоянный маякъ, а также и тѣмъ, что огонь былъ видѣнъ на R NO.
- ↑ Замѣчанія коммисіи. 40 миль теченія не противно показаніямъ лоціи.
- ↑ Соображенія ошибочны, ибо, огибая какой-либо берегъ, разсчитываютъ въ какомъ разстояніи пройдутъ его траверзъ.