велѣть бросать съ 11 узловъ хода 4 якоря не было никакой возможности.
Если всѣ представленныя мною доказательства о краткости промежутка времени между появленіемъ огня и первымъ ударомъ недостаточны, то я не вижу другаго болѣе вѣрнаго способа опредѣленія этого времени, но скажу только, что обнаруженное изъ дѣла вниманіе, съ которымъ я слѣдилъ за огнемъ, служитъ достаточнымъ ручательствомъ за то, что я не оставался въ виду его полчаса, не принимая никакихъ мѣръ. Наконецъ, въ виду совершившагося факта крушенія фрегата я легко могъ бы теперь, зная направленіе и силу теченія, проложить на картѣ курсъ, который бы провелъ насъ благополучно до Скагена. Но то, что я теперь знаю, для меня тогда было неизвѣстно и я не могъ всякій встрѣчный огонь принимать за маячный.
Старшій штурманскій офицеръ Хохловъ. Обвиненіе въ небрежномъ исполненіи моихъ обязанностей состоитъ въ томъ, что я не принялъ судовой огонь за маячный. Но не только я, но всѣ остальные, находящіеся наверху, которые разсматривали огонь, приняли, также какъ и я, за судовой. Увѣренность эта происходила отъ убѣжденія, что, находясь на фарватерѣ, легко могло встрѣтиться не только одно, но даже нѣсколько судовъ съ подобнымъ огнемъ. Поэтому, опустившись внизъ, я не пренебрегъ своими обязанностями, а былъ увѣренъ, что видѣнный огонь есть судовой.
Къ этому я долженъ прибавить, что я сдѣлалъ 18 морскихъ кампаній и служилъ съ разными командирами, но никогда и никто изъ нихъ не говорилъ о небрежномъ исполненіи моихъ обязанностей по службѣ; въ послѣдніе 4 года служилъ подъ флагомъ адмирала Посьета и, какъ онъ уже упомянулъ, никогда не находилъ упущеній съ моей стороны. Поэтому я долженъ сказать, что если судъ нашелъ въ непризнаніи мною огня за маячный, неисполненіе моихъ служебныхъ обязанностей, то во всякомъ случаѣ я нахожу, что это неразсмотрѣніе огня скорѣй можетъ быть названо ошибкой моего зрѣнія, но никакъ не небрежностью.
Младшій штурманскій офицеръ Левицкій. Меня также обвиняютъ
