случаѣ избранный путь проводилъ фрегатъ благополучно въ 12 миляхъ отъ Норвежскаго маяка.
Убѣдившись такимъ образомъ въ безопасности избраннаго пути, я пригласилъ къ себѣ капитана и сообщилъ ему свое намѣреніе перемѣнить курсъ и вмѣстѣ съ нимъ обсудить еще разъ всѣ вышеизложенныя обстоятельства. Флигель-адъютантъ Кремеръ тщательно обдумалъ предположенный курсъ и ничего не имѣлъ сказать противъ него; поэтому въ 8 часовъ фрегатъ былъ направленъ на NO 54°; ходъ вскорѣ дошелъ до 8½ узловъ. Около 10 часовъ я послалъ сказать капитану, что съ 4 ч. прошу начать бросать диплотъ; а (какъ послѣ узналъ) онъ, изъ предосторожности, сдѣлалъ распоряженіе, чтобы начали бросать его съ 3 часовъ. Къ ночи порывы усилились и иногда сопровождались дождемъ; причемъ подвѣтренная половина горизонта закрывалась черными тучами. Всѣ эти обстоятельства, вмѣстѣ съ состояніемъ барометра 29,50, не могли, однако, возбудить какого либо опасенія на счетъ курса и въ 1 часъ ночи я легъ, ожидая, что до разсвѣта будетъ разсмотрѣнъ Хансгольскій маякъ.
Между тѣмъ обстоятельства складывались иначе. Въ 2½ часа послѣдовалъ сильный ударь, вслѣдъ за тѣмъ другой, третій.... чрезъ нѣсколько секундъ я выбѣжалъ наверхъ и нашелъ, что фрегатъ, при томъ же прежнемъ вѣтрѣ, лежалъ галфвиндъ, фокъ и гротъ были убраны и марса-шкоты отданы. Подъ вѣтромъ, въ небольшомъ разстояніи, виднѣлась низкая черная полоса берега. Волненіе ударялось о фрегатъ, уже почти неподвижный, разбивалось и обдавало всю верхнюю палубу; между фрегатомъ и берегомъ шумѣлъ бурунъ.
Предшествовавшія удару обстоятельства, какъ донесъ мнѣ командиръ, состояли въ томъ, что минутъ за 10 до него показался впереди, влѣво бѣлый огонь; капитанъ остававшійся всю ночь наверху, принялъ его за мачтовый огонь парохода, тѣмъ болѣе, что маякъ, который намъ слѣдовало увидать, какъ равно и Линдеснесскій, оба вертящіеся, и видѣнный огонь къ тому, еще качался. Несмотря, однако, на это, онъ уменьшилъ парусовъ, приказалъ привести сперва на два, потомъ еще на одинъ румбъ, а вслѣдъ затѣмъ, увидавъ берегъ, положилъ право
