Звуки рѣчи составляютъ предметъ изученія не только физіологическаго, но и грамматическаго. Часть грамматики, занимающаяся изученіемъ звуковыхъ явленій языка, называется фонетикой (т. е. ученіе о звукахъ). Въ отличіе отъ физіологіи звуковъ, фонетика при разсмотрѣніи звуковыхъ явленій обращаетъ вниманіе на грамматическія категоріи, въ которыхъ встрѣчается то или другое явленіе (напр. въ корнѣ, окончаніи и пр.); физіологія же звуковъ, служащая подготовкою къ изученію фонетики, занимается изслѣдованіемъ образованія звуковъ рѣчи независимо отъ грамматическихъ категорій. Выяснивъ отношеніе между физіологіей звуков и фонетикой, мы обратимся теперь къ общему вопросу о „звуковыхъ законахъ“, имѣющему принципіальную важность, ибо каждая наука стремится къ установленію законовъ въ своей области. При своемъ обсужденіи мы будемъ имѣть въ виду какъ сторону физіологическую, такъ и фонетическую.
Со стороны физіологической мы должны указать на законъ постоянства звуковой системы, состоящій въ томъ, что одни и тѣ же звуки въ однихъ и тѣхъ же условіяхъ индивидуумъ, принадлежащій къ извѣстному говору и языку, произноситъ одинаково. Это однообразіе основывается на привычкѣ, постепенно слагающейся съ дѣтства при перенятіи произношенія окружающихъ взрослыхъ, чему благопріятствуютъ тонкость слуха и тонкость мышечнаго чувства у дѣтей.
Однако, какъ свидѣтельствуетъ исторія языка, звуки послѣдняго не остаются въ одномъ и томъ же видѣ, но измѣняются во времени, что̀ и составляетъ сущность втораго закона — закона измѣнчивости звуковой системы. Этотъ второй законъ нисколько не противорѣчитъ первому, такъ какъ касается не рѣчи отдѣльныхъ индивидуумовъ, но языка въ его историческомъ развитіи. Самый процессъ звуковаго измѣненія языка, происходящій въ теченіе продолжительныхъ періодовъ времени, представляетъ собою весьма сложное явленіе и зависитъ отъ многихъ факторовъ, изъ которыхъ мы подчеркнемъ здѣсь смѣну генерацій, производящую перерывы въ традиціи языка и соединенную съ нѣкоторыми звуковыми новшествами. Возникновеніе этихъ новшествъ можно пояснить до нѣкоторой степени слѣдующимъ образомъ. Дѣти, встрѣчая въ рѣчи взрослыхъ звуки въ различныхъ варіаціяхъ въ зависимости отъ положенія въ словахъ, могутъ, подмѣтивъ тотъ или другой нюансъ, облюбовать его и употреблять предпочтительно передъ другими, при чемъ слегка намѣченный нюансъ можетъ быть и преувеличенъ[1]; если же такой нюансъ гармонируетъ съ остальной звуковой системой языка и удобенъ для произношенія, то, при подражаніи со стороны другихъ индивидуумовъ, онъ легко можетъ постепенно утвердиться и въ цѣломъ говорѣ, особенно, среди молодаго поколѣнія. Отсюда и получаются отмѣчаемыя отдѣльными изслѣдователями нѣкоторыя звуковыя различія у старшихъ и младшихъ представителей того или другаго говора, при чемъ старшимъ кажется, что молодая генерація модничаетъ. Указаннымъ путемъ и создаются въ ходѣ времени болѣе или менѣе значительныя измѣненія въ языкахъ, какъ напр. измѣненіе общероманскаго ударяемаго ō (изъ древнелатинскаго ударяемаго ŏ въ открытомъ слогѣ) въ итальянское ио[2], измѣненіе мягкаго к въ ч [3] и т. п.
Примѣчаніе. Мы разсмотрѣли въ самомъ общемъ видѣ процессъ звуковаго развитія языка. Предложенное разъясненіе имѣетъ принципіальное значеніе и такъ или иначе можетъ быть примѣнено ко всѣмъ вообще сторонамъ культурной жизни общества: всюду оказывается съ одной стороны усвоеніе и сила привычки, а съ другой стороны при смѣнѣ генерацій еще и новое творчество. Въ качествѣ иллюстрирующихъ примѣров этого историческаго процесса можно остановиться на эволюціи того или другаго рода умственной дѣятельности; одна изъ генерацій, унаслѣдовавъ отъ предшествующей ея достояніе, вырабатываетъ тѣ или другія новыя положенія при соотвѣтствующей затратѣ духовной энергіи, слѣдующая же за нею генерація, получивъ все это готовым, въ свою очередь остающійся запасъ нетронутой энергіи можетъ употребить для дальнѣйшаго творчества, и т. д.
Переходя къ разсмотрѣнію вопроса о звуковыхъ законахъ съ фонетической стороны и припомнивъ, что здѣсь приходится считаться съ грамматическими категоріями, въ которыхъ является тотъ или другой звукъ, мы должны сказать, что физіологическому принципу постоянства звуковой системы здѣсь соотвѣтствуетъ принципъ постоянства грамматическо-звуковыхъ чередованій. Чередованія звуковъ образуются изъ звуковыхъ варіацій, когда одна и та же знаменательная часть слова (напр. корень, суффиксъ и пр.), находясь въ разныхъ фонетическихъ условіяхъ, получаетъ соотвѣтствующія звуковыя варіаціи; эти послѣднія и называются звуковымъ чередованіем. Такъ, напр., твердое т, находящееся въ какой-нибудь знаменательной части слова, можетъ чередоваться съ мягкимъ т (т’), въ зависимости отъ твердости или же мягкости слѣдующаго гласнаго, напр. ка́рта || ка́рт’э. Ребенокъ, усваивая рѣчь взрослыхъ, усваиваетъ и эти чередованія, при чемъ и здѣсь устойчивость ихъ опирается на силу памяти и привычки.
Но мы уже говорили, что звуки языка съ теченіемъ времени измѣняются. Такъ, напр. к’, развившееся изъ твердаго въ положеніи передъ смягчающими гласными, затѣмъ, вслѣдствіе дальнѣйшаго перерожденія, измѣнилось въ ч, благодаря чему и прежнее чередованіе к твердаго съ мягкимъ к (к || к’) превратилось въ чередованіе к съ ч (к || ч), срв. пеку || печешь, пророкъ || пророчить. Такимъ образомъ, мы должны констатировать еще другой законъ для чередованій звуковъ, именно — законъ измѣненія ихъ, состоящій въ томъ, что звуковое чередованіе измѣняется во времени въ зависимости отъ измѣненія тѣхъ звуковъ, которые входятъ въ составъ даннаго чередованія.
Сказанное о грамматическихъ чередованіяхъ нужно дополнить еще тѣмъ замѣчаніемъ, что устойчивость грамматическихъ чередований звуковъ въ различныхъ случаяхъ не одинакова и менѣе устойчивыя чередованія раньше подвергаются дѣйствію т. наз. „аналогіи“. Если мы остановимся на прежнемъ примѣрѣ, то должны замѣтить, что устойчивость чередованія к || ч въ случаѣ пеку || печешь меньшая, чѣмъ въ пророкъ || пророчить. Легко видѣть, что въ первомъ случаѣ съ этимъ чередованіемъ не связано смысловое различіе: формы съ чередованіемъ к || ч принадлежатъ одному и тому же времени одного и того же глагола; потому-то въ народномъ языкѣ здѣсь ч легко замѣняется путемъ аналогіи мягкимъ к (пеку || пекешь), при чемъ въ такихъ замѣнахъ языкъ слѣдуетъ принципу удобства памяти, т. е. экономіи силъ. Въ самомъ дѣлѣ, помнить чередованіе пеку || пекешь, аналогичное съ несу || несешь и мн. др., легче, чѣмъ пеку || печешь. Другое дѣло въ случаѣ пророкъ || пророчить: здѣсь съ чередованіемъ к || ч связано уже смысловое различіе, такъ какъ имѣется производство слова, принадлежащаго одной части рѣчи, отъ другой части рѣчи (производство глагола отъ существительнаго), а потому оно болѣе устойчиво. И вообще, чѣмъ меньше смысловое различіе при звуковомъ чередованіи, тѣмъ легче послѣднее измѣняется дѣйствіемъ аналогіи, чередованіе же звуковъ въ соединеніи съ бо̀льшимъ смысловымъ различіемъ является болѣе устойчивымъ. Конечно, и въ измѣненіи чередованій, происходящемъ подъ вліяніемъ аналогіи, играетъ также важную роль смѣна генерацій.[4]
Примѣчанія править
- ↑ Срв. какъ ребенок, когда ему удалось осилить произношеніе труднаго или понравившагося звука, какъ напр. р , нерѣдко начинаетъ его преувеличивать.
- ↑ Какъ легко гласный о можетъ получать въ своемъ началѣ призвукъ и доказываютъ случаи воспріятія ухомъ француза русскаго гласнаго ио (напр, въ словѣ «полъ») въ видъ ио, т. е. съ легкой дифтонгизацией.
- ↑ Въ этомъ измѣненіи, конечно, игралъ роль и физіологическій моментъ удобства произношенія, такъ какъ перемѣщеніе артикуляціи изъ задней, менѣе подвижной, части языка въ переднюю, болѣе подвижную, представляетъ измѣненіе въ сторону большей легкости.
- ↑ Для дальнѣйшихъ подробностей о звуковыхъ законахъ срв. нашъ Общій курсъ рус. грам. гл. III (въ 1-омъ и 2-омъ изд.) = гл. IV (въ 3-емъ изд.).