Свѣжъ, завитъ, причесанъ гладко,
Въ парикѣ съ двойнымъ проборомъ,
Улыбается такъ сладко,
Мало занятъ разговоромъ.
Въ чистыхъ, дѣвственныхъ перчаткахъ,
И въ услугахъ безконеченъ,
Онъ начальствомъ въ безпорядкахъ
Никогда не былъ замѣченъ.
Съ нимъ молчанье неразлучно,
Но зато, какъ воинъ бравый,
Онъ, гдѣ нужно — крикнетъ звучно:
— Лѣвой-правой, лѣвой-правой…
Кавалеромъ бывши дамскимъ,
Чуждъ онъ моднаго трезвона,
И обѣдаетъ съ шампанскимъ
Постоянно у Донона;
Свѣта высшаго скиталецъ,
Знаетъ точно онъ науку,
Что подать кому — гдѣ палецъ,
Гдѣ два-три, а гдѣ всю руку.
На бильярдѣ, кію вѣрный,
Подвизается со славой,
Ходитъ съ выправкой примѣрной —
Лѣвой-правой, лѣвой-правой!..
Трудъ считая лишней ношей,
Изо всей литературы
Объ одной онъ Ригольбоши
Перечитывалъ брошюры.
Аплодируя Ристори,
Больше чтилъ онъ Леотара,
И чуждался въ шумномъ спорѣ
Полемическаго жара, —
И въ прогрессѣ и въ наукѣ,
Передъ гласностью лукавой
Умывалъ всегда онъ руки —
Лѣвой-правой, лѣвой-правой…
Былъ всегда онъ скромно веселъ,
И — поклонникъ всѣхъ балетовъ —
Въ бенефисъ бралъ пару креселъ:
Для себя и для букетовъ.
Надъ ковромъ его кровати,
Съ увлеченіемъ поэта,
Муравьевой и Розатти
Два повѣшено портрета.
Онъ гордился безконечно
Межь актрисъ почетной славой,
Но принципъ его сердечный —
Лѣвой-правой, лѣвой-правой…
Безъ душевныхъ бурь и ломки
Онъ судьбой своей утѣшенъ;
Подъ надзоромъ экономки
Сонъ его всегда безгрѣшенъ.
Подъ атласнымъ одѣяломъ
Грезитъ онъ — сны ясны, тихи —
О невѣстѣ съ капиталомъ,
О стотысячной купчихѣ.
Лишь порой, въ просонкахъ, громко,
Крикнетъ въ позѣ величавой,
Такъ что вздрогнетъ экономка:
— Лѣвой-правой, лѣвой-правой…
