Сегодня самъ Христосъ призвалъ тебя къ себѣ
И угостилъ тебя за тра́пезой своею —
И ангелъ не одинъ завидовалъ тебѣ!
Ты взоръ потупила — и я благоговѣю:
Лучами Божества горитъ и блещетъ онъ —
И я дрожу, твоимъ смиреньемъ поражонъ
Святымъ и скромнымъ. Мы пока еще… о Боже!
Безчувственно лежимъ и спимъ на грѣшномъ ложѣ —
Предъ Агнцемъ неба ты, колѣни преклоня,
Уже являешься, полна благоговѣньемъ,
И на уста твои, отверстыя моленьемъ,
Лучъ первый падаетъ зардѣвшагося дня.
Хранитель ангелъ твой съ зарей къ тебѣ слетаетъ,
И чистъ, какъ лунный свѣтъ, и тихъ, онъ раздвигаетъ
Завѣсу грезъ твоихъ, и понемногу онъ,
Весь полнъ заботливой и нѣжной благодати,
Склоняясь надъ тобой, твой утончаетъ сонъ:
Надъ колыбелью такъ ликъ матери склоненъ
Предъ пробужденіемъ любимаго дитяти; —
Когда-жь Хранителя огне-безсмертный взоръ
Ужь слишкомъ яркій блескъ на сонную простеръ
И на устахъ у ней улыбка слишкомъ живо
Играетъ — этотъ блескъ свой ангелъ торопливо
Умѣривъ, занавѣсь невинныхъ грезъ и сновъ
Слегка надъ спящею задергиваетъ вновь,
Лишь вздохъ ея беретъ съ собой и улетаетъ,
Но прежде, чѣмъ летѣть, онъ къ утру оставляетъ
Ей прелесть новую, какъ новенькій нарядъ,
Который милому ребенку коль дарятъ,
То сонному кладутъ тихонько къ изголовью; —
И та, что ангеломъ хранима, все милѣй,
Все лучше — съ каждымъ днемъ и взыскана любовью
Съ днемъ каждымъ большею отъ Бога и людей.
Я бъ отдалъ всѣ мои земныя наслажденья
За сонъ, гдѣ мнѣ твои дались бы сновидѣнья!
