К блеску сребра, что скупой зарывает,
Прав ты, Саллюстий, питая презренье;
Цену ему лишь одно удвояет: Употребленье. 5 Братской любовью в веках отдаленных
Будет сиять Прокулей величаво[2]:
Мчит его подвиг на крыльях нетленных Вечная слава.
Более царь ты, смиривши стремленья 10 Алчного духа, чем, если б ливийских
Стран повелитель — ты оба владенья[3] Занял пунийских.
Множится в неге болезнь водяная,
Жажда неймется, доколь не успела[4] 15 Сущность недужная, влага больная Выйти из тела.
Пусть на престоле наследует Киру[5]
Фрат — добродетель его исключает
На зло толпе из счастливцев — и миру[6] 20 Правду вещает:
Прочное царство, престолы земные,
Лавр заслуженный тому лишь награда,
Кто и на горы не кинет златые Лишнего взгляда.
<1856>
Примечания.
↑К. Крисп Саллюстий, племянник знаменитого историка, был в молодости известен по легкость поведения, а в зрелых летах по благородному употреблению своего богатства; он также, как Меценат, всю жизнь оставался всадником. Ода эта, по смыслу 17 стиха, относится к 728 году, когда Фрат снова был возведен скифамиъ на парфийский престол. (Прим. перев.)
↑Римский всадник, К. Прокулей Варрон Мурена, свою часть наследственного имения вновь разделил между братьями, по несчастью, утратившими достояние. (Прим. перев.)
↑Оба пунийские владения, то есть Старый Карфаген в Африке и Новый в Испании. (Прим. перев.)
↑Гораций алчность к богатству уподобляет водяной болезни, которая жаждет, по свойству самого недуга, новой для себя пищи. (Прим. перев.)
↑Фрат только в том смысле наследует Киру, что тот и другой персидские цари. (Прим. перев.)
↑Добродетель не может признать Фрата вполне-счастливым, и в этом случае расходится во мнении с толпой. (Прим. перев.)