Кровавая шутка (Шолом-Алейхем)/Часть первая. Глава 12. Юдифь

Кровавая шутка — Часть первая. Глава 12. Юдифь
автор Шолом-Алейхем (1859—1916)

Дата создания: 1912-1913. Источник: http://www.web-lit.net/writer/76/book/49971/aleyhem_sholom/krovavaya_shutka

Глава 12. Юдифь

Возможно, что, объявив Давида Шапиро специалистом по части «правожительства», мы несколько поторопились.

Спустя несколько дней после поселения квартиранта Рабиновича в доме Шапиро разразилась катастрофа, обычная, впрочем, в этом университетском городе.

Было далеко за полночь, когда мирную тишину квартиры просверлил оглушительный трезвон… Другой человек на месте Шапиро, несомненно, скатился бы с кровати либо выскочил в окно. Но Шапиро — человек бывалый. Он знает, что звонки такого рода раздаются только в случае пожара либо еще облавы на евреев, которая на полицейском языке называется мягко «ревизией непрописанных».

Независимо от названия звонок трещит до тех пор, пока не откроют дверей. Потом в комнату вваливается орава приставов, надзирателей и городовых, и вам велят предъявить документы. Проверяют документы, опрашивают и пересчитывают жильцов и, если все в порядке, вас оставляют в покое.

Но если бумаги «хромают» или у вас находят «контрабандный товар», сиречь душу иудейского вероисповедания без правожительства… тогда вас просят привести в порядок ваш туалет и пожаловать в участок, где, как известно, «всё разберут». Там начертают на вашем паспорте красным по белому: «На выезд в 24 часа»… Это — наилучший исход. Но бывает и так, что тот же участок предоставляет вам возможность в сопровождении «почетного караула» съездить на родину, где живут ваши тетки, дядья и прочие родственники, с которыми вы, кстати сказать, давненько не видались! Давид Шапиро, как человек опытный, знакомый с визитами такого рода, решил, что особенно церемониться нечего, и, накинув кургузый пиджачок непосредственно на нижнее белье, сунул босые ноги в ночные туфли и стал зажигать спички, которые, как водится в таких случаях, ни за что не хотели загораться.

— Чего ты спешишь? — спросила Сарра, вырывая у него спички из рук. -Некогда ему, «курьерский поезд»! Черт их не возьмет, если они подождут несколько минут за дверьми!

Сарра зажгла ночник, и Давид побежал к дверям. Через несколько минут в доме Шапиро было весело, светло и очень оживленно.

— Сколько тут вас? — спросил высокий, широкоплечий чиновник с толстыми, чувственными губами, сопровождая свой вопрос сладким зевком невыспавшегося здорового человека.

— Нас трое! — ответил Давид Шапиро.

Полез в боковой карман и, вытащив оттуда паспорт с прочими документами, предъявил их чиновнику. И хотя у нашего героя зубы лязгали, как в лихорадке, он подал бумаги с изысканным поклоном, галантно шаркнув голой ногой в ночной туфле.

— Ты говоришь, трое? — переспросил чиновник, разглядывая Сарру Шапиро, тщетно кутавшуюся в одеяло, не закрывавшее круглых, еще свежих плеч и босых ног.

Сарра вдруг поняла, что Давид говорит что-то несуразное, и в испуге обратилась к нему по-еврейски:

— Давид, Бог с тобой! Какие трое? Ты забыл, что нас пять человек?

Давид протер глаза, точно он услыхал ошеломляющую новость:

— Пятеро? Каким образом у тебя получается пять человек?

— Математик! — говорит Сарра. — Я и ты — двое, Бетти и Сёмка — четверо…

Давид ударил себя по лбу, плюнул и сказал полицейскому:

— Я забыл! Нас не трое, а четверо!..

— Не четверо, а пятеро! — поправила Сарра.

— Почему пять? Из какого расчета?

— Квартиранта ты забыл? Или хочешь накликать беду на свою голову?..

— Тьфу! — снова отплюнулся Давид. — Я совсем запутался: нас не трое и не четверо, а пятеро!

— Тэ-экс! — протянул чиновник, не отрывая глаз от черных волос Сарры, разметавшихся по белым плечам. — Пятеро, говоришь? А может, шестеро, семеро? Сейчас увидим!

Чиновник мигнул своим помощникам, и те взялись за работу. Кровати и шкафы, столы и стулья были осмотрены по нескольку раз. С Сёмки стянули одеяло и поднесли к самому его носу электрический фонарик. То же должно было быть проделано с Бетти, но та проснулась вовремя, соскочила с кровати и завернулась наспех в простыню. В таком виде она предстала перед чиновником с чувственными губами, переводившим глаза с дочери на мать и соображавшим, которую из них он предпочел бы…

«Черт их знает, которая из них лучше! — думал он про себя. — Обе хороши, но молоденькая соблазнительне!.. Венера!.. Юнона!.. Афродита!» — подбирал он знакомые ему из романов подходящие для Бетти имена.

И только одно имя, наиболее подходившее этой прелестной девушке с горящими от скорби глазами, он никак не мог вспомнить.

Имя это было — Юдифь!