[Тургеневъ! Есть-ли имена
Намъ симпатичнѣе по звуку?
И съ нимъ судили времена
Россіи вѣчную разлуку!..][1]
Ударилъ громъ… и много лѣтъ
Мы темной тучи не разгонимъ:
Погасъ нашъ тихій, кроткій свѣтъ —
Мы часть души своей хоронимъ!..
Свободы вождь передовой,
«Изъ стаи славныхъ остальной»,[2]
Родныхъ кумировъ современникъ,
Онъ былъ для насъ — ихъ слѣдъ живой,
Ихъ кровный, подлинный преемникъ!
Мы съ дѣтства слушали разсказъ
Его простой, прелестной музы,
И въ нашемъ сердцѣ крѣпли узы
Съ душою свѣтлой, какъ алмазъ…
Когда мы позже были юны,
На праздникъ дѣвственной любви
Его плѣнительныя струны
Намъ пѣсни рая принесли!..
Когда бороться за науку
Рванулись свѣжіе умы,—
Онъ новобранцамъ подалъ руку
И разсѣвалъ туманы тьмы…
Онъ далъ впервые проводницу
Бойцамъ проснувшейся страны:
На смѣлый трудъ изъ тишины
Онъ вызвалъ русскую дѣвицу.
И былъ онъ другъ ея мечты,
Души — глубокій познаватель,
Ея стыдливой красоты
Неподражаемый ваятель!
Родное поле, степь и лѣсъ,
Въ цвѣтахъ весны, въ одеждѣ снѣжной,
Подъ всѣми красками небесъ —
Онъ обезсмертилъ кистью нѣжной…
И пѣлъ намъ голосъ дорогой…
Вопросы дня, вопросы міра —
Всему, подъ дивною рукой,
Отвѣтный звукъ давала лира!
Прощайте, чудное перо,
Насъ одарявшее съ чужбины,
И ненаглядныя сѣдины —
Маститой славы серебро!
Ты къ намъ желалъ на сѣверъ дикій
Укрыться съ юга на покой:
Сойди же въ грудь земли родной,
Нашъ вѣчно милый и великій!
[Здесь тишина… здесь лучший друг —
Здесь все товарищи вокруг…
Сюда придут, придут без счета
Слагать венки на этот свод,
И чуть от церкви, с поворота,
К тебе завидят узкий ход —
Какое нежное волненье
Невольно каждый ощутит!…
И сколько раз благословенье
Твою могилу осенит!][3]
