И вотъ онъ, вашъ дневникъ, еще благоуханный,
Признанья пылкія возвышенной души!
Я понялъ вашъ порывъ, мучительный н странный:
Дитя! не вашъ кумиръ, — вы сами хороши…
Не онъ, съ напѣвами печали заученной
И съ дѣтскимъ призывомъ на путь высокихъ дѣлъ, —
Слегка чувствительный, слащавый, обыденный, —
Не онъ свѣтильникомъ въ душѣ у васъ горѣлъ…
Нѣтъ! вашъ духовный взоръ съ нимъ встрѣтился случайно
Вашъ геній позлатилъ его туманный ликъ;
Безсмертный вашъ огонь, въ груди носимый тайно,
Излился на листы, какъ пѣнистый родникъ…
Такъ юный лучъ зари, волшебный, своевластный,
Минуя и цвѣтокъ, и яхонтъ дорогой, —
Къ ихъ чуткой красотѣ слѣпой или безстрастный, -
Горитъ своимъ огнемъ на каплѣ дождевой…
