Солиній, герцогъ эфесскій.
Эгеонъ, купецъ изъ Сиракузы.
Антифолъ эфесскій, Антифолъ сиракузскій — близнецы, сыновья Эгеона и Эмиліи.
Дроміо эфесскій, Дроміо сиракузскій-- близнецы, слуги обоихъ Антифоловъ.
Балтазіаръ, купецъ.
Анжело, ювелиръ.
Купецъ, другъ Антифола сиракузскаго.
Пинчъ, школьный учитель.
Эмилія, жена Эгеона.
Адріана, жена Антифола эфесскаго.
Луціана, ея сестра.
Луція, служанка Адріаны.
Куртизанка.
ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.
правитьСЦЕНА I.
правитьЭгеонъ. Доверши, Солиній, мое паденіе и, смертнымъ приговоромъ, прекрати мои страданія и все остальное.
Герцогъ. Купецъ изъ Сиракузъ, не защищайся болѣе, я безпристрастенъ и не нарушу законовъ. Вражда и раздоръ; еще столь недавно вызванные безчеловѣчною жестокостью вашего герцога съ почтенными купцами, нашими соотечественниками, которые, за неимѣніемъ золота, чтобы выкупить жизнь, запечатлѣли своею кровью его суровыя постановленія, — изгоняютъ всякое состраданіе изъ нашихъ угрожающихъ взоровъ. Съ тѣхъ поръ, какъ начались внутреннія, жестокія междоусобія между нами и твоими бунтующими соотечественниками, было рѣшено, въ торжественномъ собраніи, и сиракузцами и нами, прервать всякія сношенія между нашими враждующими городами; кромѣ того, было рѣшено, что всякій, рожденный въ Эфесѣ, какъ только появится на сиракузскомъ рынкѣ или ярмаркѣ, и съ другой стороны, всякій сиракузецъ, пристающій у эфесской гавани, долженъ быть подвергнутъ смертной казни, его товаръ и все его имущество должны быть предоставлены въ пользу герцога, если только онъ не внесетъ тысячу марокъ, чтобы выкупить свою вину, твое-же имущество не превышаетъ, даже по самой высокой оцѣнкѣ, и ста марокъ, а поэтому ты осужденъ закономъ на смерть.
Эгеонъ. По крайней мѣрѣ, мнѣ остается одно утѣшеніе: какъ только будетъ приведенъ въ исполненіе твой приговоръ, всѣ мои муки прекратятся съ закатомъ солнца.
Герцогъ. Скажи намъ, спракузецъ, вкратцѣ, почему ты оставилъ свою родную сторону и зачѣмъ ты пріѣхалъ въ Эфесъ?
Эгеонъ. Болѣе тяжкая обязанность не могла быть возложена на меня, какъ разсказать мои невыразимыя несчастія. Однако, для того, чтобы міръ зналъ, что я умираю не за какое-либо низкое преступленіе, а за то, что повиновался природѣ, я разскажу, что позволитъ мнѣ разсказать мое горе. Я родился въ Сиракузахъ и женился на женщинѣ, счастливой исключительно мною, а я — только ею, еслибы не наша злосчастная судьба. Я жилъ съ нею въ радости; наше состояніе возрастало, благодаря счастливымъ поѣздкамъ въ Эпидамнъ, пока не умеръ мой повѣренный, и большая забота о товарахъ, оставшихся тамъ безъ всякаго присмотра, исторгнула меня изъ сладостныхъ объятій моей жены. Не прошло еще и шести мѣсяцевъ со времени моего отсутствія, какъ она, изнемогая отъ сладостнаго положенія, несомаго всѣми женщинами, собралась въ путь и вскорѣ счастливо пріѣхала въ мѣсто, гдѣ я находился. Спустя немного времени она сдѣлалась счастливой матерью двухъ прекрасныхъ мальчиковъ, до такой степени, по непонятной странности, похожихъ другъ на друга, что ихъ можно было отличать только ихъ именами. Въ тотъ-же самый часъ и въ томъ-же самомъ домѣ разрѣшилась отъ бремени и одна бѣдная женщина, и тоже двумя мальчиками, столь-же удивительно похожими. Такъ какъ ихъ родители находились въ крайней бѣдности, то я купилъ ихъ съ тѣмъ, чтобы впослѣдствіи они были слугами моихъ сыновей. Моя жена, не мало гордясь такими сыновьями, каждый день настаивала на томъ, чтобы мы вернулись домой. Я далъ свое согласіе очень неохотно, и увы! слишкомъ скоро. Мы сѣли на корабль. Не успѣли мы отъѣхать отъ Эпидамна и на одну какую-нибудь милю, какъ бездна, вѣчно покорная вѣтрамъ, стала предвѣщать намъ трагическую гибель. Вскорѣ мы потеряли всякую надежду, потому что и тотъ слабый свѣтъ, который былъ проливаемъ помраченнымъ моремъ, вносилъ въ наши испуганные ума увѣренность въ неизбѣжной и близкой смерти. Что касается меня, то я бы встрѣтилъ ее охотно и съ радостью бросился-бы въ ея объятія, но вопли моей жены заранѣе оплакивавшей то, что казалось ей неизбѣжнымъ, и жалобные крики этихъ прелестныхъ дѣтей, которыя плакали, не сознавая опасности, заставили меня поискать средства отдалить роковую минуту для нихъ и для меня. И, дѣйствительно, это была только отсрочка, потому что не было никакого средства спасенія. Матросы искали спасенія въ шлюпкѣ, предоставивъ намъ корабль, готовый погрузиться въ море. Моя жена, заботясь больше о младшемъ близнецѣ, привязала его вмѣстѣ съ однимъ изъ купленныхъ близнецовъ къ одной изъ небольшихъ запасныхъ мачтъ, которыя моряки возятъ съ собой на случай бурь. Тоже самое сдѣлалъ и я съ двумя другими мальчиками. Когда, такимъ образомъ, были размѣщены дѣти, моя жена и я мы ухватились: я — за одинъ конецъ мачты, она — за другой и, предавшись произволу волнъ, устремивъ глаза на тѣхъ, о комъ мы больше всего заботились, мы были унесены, какъ вамъ показалось, по направленію къ Коринѳу. Наконецъ, солнце, освѣтивъ своими лучами землю, разогнало гибельныя тучи и, благодаря желанному свѣту, море успокоилось, и мы замѣтили вдали два корабля, плывшіе по направленію къ намъ: одинъ — изъ Коринѳа, другой — изъ Эпидавра. Но прежде, чѣмъ они успѣли къ намъ подойти… О, позволь мнѣ не разсказывать, что было дальше… Изъ того, что было сказано мною, угадай и то, что затѣмъ послѣдовало.
Герцогъ. Нѣтъ, старикъ, продолжай; не прерывай себя такъ: ты можешь возбудить въ насъ состраданіе, хотя мы и не можемъ помиловать тебя.
Эгеонъ. О, еслибы боги оказали мнѣ состраданіе, мнѣ-бы не пришлось называть ихъ безжалостными! Не болѣе какъ на десять миль были удалены отъ насъ два корабля, какъ вдругъ мы наткнулись на подводную скалу; съ неимовѣрной силой мы ударились о нее, и наша мачта-спасительница переломилась посрединѣ, такъ что въ этой несправедливой разлукѣ судьба оставила каждому изъ насъ, чѣмъ радоваться и чѣмъ печалиться. Та половина мачты, за которую она ухватилась, несчастная душа, обремененная, какъ надо полагать, меньшею тяжестью, но не меньшимъ горемъ, быстрѣе была унесена вѣтромъ, и на виду у насъ всѣ трое были спасены, какъ мнѣ показалось, рыбаками изъ Коринѳа. Наконецъ, другой корабль, взялъ насъ, и какъ только корабельщики узнали, кого они спасли, они оказали намъ самое горячее участіе; они даже вознамѣрились взять у рыбаковъ и жену мою, но ихъ корабль былъ недостаточно легокъ на ходу, и поэтому они направили свой путь домой. Теперь ты знаешь, какъ я отторгнутъ отъ моего счастья; злая судьба только съ тѣмъ сохранила мою жизнь, чтобы я могъ разсказать скорбную исторію постигшихъ меня несчастій.
Герцогъ. Именемъ тѣхъ, кого ты оплакиваешь, окажи мнѣ услугу и разскажи мнѣ подробно, что случилось съ ними и съ тобою до нынѣшняго дня.
Эгеонъ. Мой младшій сынъ, моя старѣйшая забота, когда ему минуло восемнадцать лѣтъ, пожелалъ узнать о судьбѣ своего брата и неотступно просилъ меня позволить, чтобы его слуга, какъ и онъ, оторванный отъ брата, могъ сопровождать его въ его поискахъ. И такимъ образомъ, въ надеждѣ отыскать потерянное дитя, я потерялъ и того, кого любилъ. Цѣлыхъ пять лѣть пространствовалъ я по Греціи и по отдаленнѣйшимъ предѣламъ Азіи и только на возвратномъ пути я заѣхалъ въ Эфесъ, потеряши всякую надежду отыскать моихъ сыновей, но не желая оставить въ то же время безъ розысковъ ни одного мѣста, посѣщаемаго людьми. Здѣсь и должна кончиться исторія моей жизни, и для меня было бы счастьемъ эта безвременная смерть, если бы только всѣ мои странствованія могли меня убѣдить, что мои сыновья живы.
Герцогъ. Несчастный Эгеонъ, обреченный судьбой испытать самыя ужасныя несчастія, повѣрь мнѣ, что я былъ бы твоимъ самымъ усерднымъ адвокатомъ, еслибы только это не было посягательствомъ на наши законы, на мою корону, на мою клятву, на мое достоинство, которыми монархи не могутъ пренебрегать, еслибы даже и хотѣли этого. Но хотя ты и осужденъ на смерть и хотя произнесенный приговоръ не можетъ быть отмѣненъ, не нанеся большого урона нашей чести, я постараюсь помочь тебѣ, чѣмъ могу. Поэтому, купецъ, даю тебѣ этотъ день: попытайся поискать спасенія въ помощи другихъ. Обратись ко всѣмъ твоимъ друзьямъ, которыхъ ты имѣешь въ Эфесѣ. Возьми у нихъ или займи необходимую сумму — и живи; въ противномъ случаѣ ты обреченъ на смерть. Тюремщикъ, уведи его.
Тюремщикъ. Исполню твое приказаніе, государь.
Эгеонъ. Безъ надежды и безъ помощи уходитъ Эгеонъ, но его смерть лишь отсрочена (Уходитъ).
Кѵпецъ. Итакъ, скажи, что ты изъ Эпидамна, если не хочешь, чтобы твое имущество было сконфисковано. Недольше, какъ сегодня, былъ взятъ подъ стражу за пріѣздъ сюда какой-то купецъ изъ Сиракузъ, и такъ какъ у него нѣтъ средствъ, чтобы выкупить свою жизнь, то, согласно городскимъ постановленіямъ, онъ долженъ умереть прежде, чѣмъ усталое солнце скроется на западѣ. Вотъ твои деньги, бывшіяуменя на сбереженіи.
Антифолъ сиракузскій. Ступай, отнеси это въ Центавръ, гдѣ мы поселились, и жди меня тамъ, Дроміо. Остается еще цѣлый часъ до обѣда; въ это время я пойду познакомиться съ нравами города, посмотрю на купцовъ, на зданія, а потомъ пройду поспать въ гостинницу, потому что долгое странствованіе очень меня утомилои измучило. Ну, убирайся!
Дроміо сиракузскій. Ну, да, многіе не позадумались бы поймать васъ на словѣ и въ самомъ дѣлѣ убрались-бы по добру по здорову съ такою хорошеюношею.
Антифолъ сиракузскій. Честнѣйшій шутъ, сударь; онъ часто, когда я удрученъ горемъ и заботами, облегчаетъ меня своими веселыми шутками. Не захотите-ли пройтись со мной по городу, а потомъ зайти ко мнѣ въ гостинницу и пообѣдать со мной?
Купецъ. Я уже приглашенъ къ нѣкоторымъ купцамъ, съ которыми у меняесть очень выгодныя дѣла. Умоляю васъ, простите меня. Послѣ пяти часовъ, если вамъ будетъ угодно, мы можемъ встрѣтиться на торговой площади, а потомъ я буду къ вашимъ услугамъ до отхода ко сну. А теперь неотложныя дѣла заставляютъ меня покинуть васъ.
Антифолъ сиракузскій. Итакъ, прощайте на это время. Пойду блуждать и стану осматривать городъ.
Купецъ. Рекомендую васъ вашему собственному удовольствію (Уходитъ).
Антифолъ сиракузскій. Тотъ, кто рекомендуетъ меня моему собственному удовольствію, рекомендуетъ меня тому, что я не въ состояніи найти. Въ мірѣ я — точно капляводы, которая ищетъ другую каплю въ океанѣ; упавши туда, чтобы найти свою товарку, она незримо, незамѣтно пропадаетъ въ немъ; такъ и я, несчастный, отыскивая мать и брата, я и самъ теряюсь въ своихъ поискахъ.
А! вотъ и вѣрный альманахъ моего существованія. Зачѣмъ ты такъ скоро возвратился?.
Дроміо эфесскій. Такъ скоро возвратился? Лучше спросите: зачѣмъ такъ поздно? Каплунъ подгорѣлъ, поросенокъ вывалился съ вертела, пробило двѣнадцать часовъ, а по моей щекѣ моя хозяйка пробила одинъ часъ. Она такъ разгорячилась, видите-ли, отъ того, что кушанье простыло; кушанье простыло отъ того, что вы не возвращаетесь домой; вы не возвращаетесь отъ того, что у васъ нѣтъ аппетита; не имѣете аппетита, оттого что раньше разговѣлись, но мы, знакомые по опыту съ постомъ и молитвой, мы несемъ покаяніе за ваши сегодняшнія прегрѣшенія.
Антифолъ сиракузскій. Попридержи, любезнѣйшій, немного свой порывъ и скажи-камнѣ, куда ты дѣлъ деньги, которыя я тебѣ далъ?
Дроміо эфесскій. Шесть пенни, которыя вы велѣли снести сѣдельнику за барынинъ подхвостникъ, въ прошлую среду? Ихъ получилъ сѣдельникъ, а у меня ихъ нѣтъ.
Антифолъ сиракузскій. Сегодня я совсѣмъ не расположенъ шутить; скажи лучше безъ всякихъ дурачествъ, гдѣ деньги? Мы здѣсь чужестранцы; какъ ты могъ оставить въ чужихъ рукахъ такую большую сумму?
Дроміо эфесскій. Сдѣлайте милость, принимайтесь за шуточки, когда будете сидѣть за обѣденнымъ столомъ; я скакалъ сюда галопомъ по повелѣнію моей госпожи; если я возвращусь безъ васъ, она приметъ меня за верстовой столбъ и на моей башкѣ отмѣтитъ вашу вину. Казалось бы, что вашъ собственный желудокъ, какъ и мой, долженъ бы служить вамъ часами и загонять васъ домой и безъ гонцовъ.
Антифолъ сиракузскій. Ну, полно, Дроміо, всѣ эти шутки теперь неумѣстны, прибереги ихъ до болѣе веселой минуты. Гдѣ золото, которое я тебѣ далъ?
Дроміо эфесскій. Мнѣ? Да вы мнѣ не давали никакого золота!
Антифолъ сиракузскій. Говорятъ тебѣ, бездѣльникъ, перестань дурачиться и скажи, какъ ты исполнилъ мое порученіе?
Дроміо эфесскій. Я только одно порученіе и получилъ. Отыскать васъ на рыночной площади и привести васъ обѣдать къ намъ, въ Фениксъ; моя госпожа и ея сестра давно васъ ожидаютъ.
Антифолъ сиракузскій. Ну, такъ вотъ что я тебѣ скажу: именемъ христіанина говорю тебѣ, отвѣчай сейчасъ, куда ты дѣвалъ мои деньги, или я проломаю тебѣ твою веселую башку, которая упрямится, шутить и въ такое время, когда мнѣ вовсе не до шутокъ. Гдѣ тысяча марокъ, полученныхъ тобою отъ меня?
Дроміо эфесскій. Правда, моя башка дѣйствительно получила нѣсколько марокъ отъ васъ, да еще нѣсколько мои плечи отъ моей госпожи, но все это не составитъ тысячи. Еслибы я попробовалъ возвратить ихъ вашей милости, то можетъ быть вы бы ихъ получили не съ такимъ терпѣніемъ.
Антифолъ сиракузскій. Марки твоей госпожи? А какая это у тебя госпожа, негодяй?
Дроміо эфесскій. Да супруга-же вашей милости и моя госпожа, тамъ, въ Фениксѣ, которая въ ожиданіи вашего прихода постится, и которая проситъ васъ поскорѣе пожаловать къ обѣду.
Антифолъ сиракузскій. Что-же это такое наконецъ? Ты продолжаешь смѣяться мнѣ въ лицо, когда я тебѣ запретилъ? Такъ вотъ-же тебѣ, получи, негодяй! (Бьетъ его).
Дроміо эфесскій. Да, что съ вамъ? удержите, ради Бога, ваши руки. А если не удержите, я дамъ волю моимъ ногамъ (Убѣгаетъ).
Антифолъ сиракузскій. Клянусь жизнью, благодаря какой-нибудь плутнѣ, у этого болвана выманили деньги. Говорятъ, что этотъ городъ полонъ обмановъ, искусныхъ мошенниковъ, которые отводятъ глаза, мужчинъ колдуновъ, путающихъ мысли, гнусныхъ вѣдьмъ, убивающихъ души и уродующихъ тѣло, переодѣтыхъ плутовъ, боязливыхъ шарлатановъ и разныхъ другихъ приверженцевъ грѣха. Если это такъ, то надо поскорѣе уѣзжать отсюда. Пойду въ Центавръ за этими бездѣльниками; боюсь, что деньги и въ самомъ дѣлѣ пропали (Уходитъ).
ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.
правитьСЦЕНА I.
правитьАдріана. Ни мой мужъ, ни рабъ, котораго я послала отыскать его господина какъ можно скорѣе, не возвращаются. Теперь, Луціана, навѣрно уже два часа.
Луциана. Можетъ былъ, его пригласилъ къ себѣ какой нибудь купецъ, и онъ, уходя съ рыночной площади, отправился куда-нибудь обѣдать. Добрая сестра, будемъ и мы обѣдать и не огорчайся: мужчина вѣдь господинъ своей свободы; только время — господинъ мужчины, и когда они увидятъ подходящее время, они слоняются то туда, то сюда. А потому будь терпѣлива, сестра.
Адріана. А почему ихъ свобода должна быть больше нашей?
Луціана. Да потому, что ихъ занятія всегда внѣ дома.
Адріана. Однако, сестра, еслибы я дѣлала съ нимъ то же самое, то это не понравилось-бы ему.
Луціана. О, знай, что мужъ — узда твоей воли.
Адріана. Только ослы позволяютъ себя такъ обуздывать
Луціана. Но буйную волю несчастіе бьетъ плетью. Нѣтъ ничего подъ окомъ неба, ничего на землѣ, въ морѣ, на небѣ, что не имѣло-бы своей узды. Звѣри, рыбы, птицы подчинены своимъ самцамъ и находятся подъ ихъ властью. Человѣкъ, болѣе близкій къ божеству, и властелинъ всего этого, царь необъятнаго міра и водяной бездны моря, поставленный своими умственными способностями и душой гораздо выше рыбы и птицы, — онъ тоже властелинъ своей жены. А потому, подчини свою волю ему.
Адріана. Это-то рабство и не позволяетъ тебѣ выйти замужъ.
Луціана. Не этого я боюсь, а заботъ супружескаго ложа.
Адріана. Но еслибы ты вышла замужъ, то хотѣла-бы вѣдь имѣть какую-нибудь власть?
Луціана. Прежде, чѣмъ научиться любить, я буду упражняться въ повиновеніи.
Адріана. А еслибы твой мужъ сталъ бѣгать изъ дому?
Луціана. Я-бы ожидала терпѣливо, пока онъ снова вернется домой.
Адріана. Нѣтъ ничего удивительнаго, когда ничѣмъ не растревоженное терпѣніе остается спокойнымъ. Не мудрено быть кроткой, когда нѣтъ причины сердиться. Когда несчастное созданіе, истерзанное бѣдой, кричитъ, мы говоримъ, чтобы оно успокоилось. Но еслибы намъ самимъ пришлось нести такое-же бремя страданій, то и мы кричали-бы такъ-же, а можетъ-быть и больше. Такъ вотъ и ты, не имѣющая сквернаго мужа, который-бы тебя огорчалъ, ты хочешь меня утѣшить безпомощнымъ терпѣніемъ, но если ты проживешь столько, что и сама увидишь, какъ твои права будутъ попраны, ты прогонишь это глупое терпѣніе.
Луціана. Ну, хорошо, я какъ-нибудь нарочно выйду замужъ, чтобы сдѣлать опытъ. Но вотъ и твой слуга, твой мужъ, значитъ, недалеко.
Адріана. Говори, идетъ-ли, наконецъ, твой запоздавшій господинъ?
Дроміо эфесскій. Я насилу улизнулъ отъ него; лучшее этому доказательство — мои уши.
Адріана. Скажи, говорилъ ты съ нимъ? Какія его намѣренія?
Дроміо эфесскій. Ну, да, да, онъ мнѣ ихъ сказалъ на ухо. Проклятая рука! Я ровно ничего не понялъ.
Луціана. А развѣ онъ говорилъ такъ темно, что ты не могъ его понять?
Дроміо эфесскій. Совсѣмъ нѣтъ, онъ говорилъ такъ ясно, что я отлично могъ чувствовать его ударенія, а вмѣстѣ съ тѣмъ онъ выражался такъ темно, что я ровно ничего не понялъ.
Адріана. Но, скажи, пожалуйста, намѣренъ-ли онъ возвратиться домой?.. Онъ, кажется, старался нравиться своей женѣ.
Дроміо эфесскій. А знаете, госпожа? Я увѣренъ, мой господинъ взбѣсился, какъ настоящій рогоносецъ.
Адріанъ. Ахъ ты, негодяй! какой рогоносецъ?
Дроміо эфесскій. То-есть, видите-ли, не совсѣмъ-какъ рогатый мужъ, но все-таки онъ взбѣсился. Когда я сталъ звать его обѣдать, онъ вдругъ потребовалъ тысячу марокъ золотомъ… Пора, говорю, обѣдать, а онъ кричитъ: «давай мое золото!» «Говядина подгорѣла», говорю ему, а онъ свое: «давай мое золото!» «Угодно вамъ идти домой?» спрашиваю, а онъ по прежнему кричитъ: «давай мое золото!» «Куда ты дѣлъ тысячу марокъ, которыя я тебѣ далъ, бездѣльникъ?» «Поросенокъ, говорю, совсѣмъ пережарится». «Отдавай, отвѣчаетъ, мое золото!» «Ваша госпожа», говорю, а онъ мнѣ на это: «На висѣлицу твою госпожу! Не знаю я, говоритъ, никакой твоей госпожи, къ чорту твою госпожу!»
Луціана. Да кто говоритъ-то это?
Дроміо эфесскій. Говоритъ мой господинъ. «Не знаю я», говоритъ, «ни дома, ни жены, ни госпожи». И вотъ, такимъ-то манеромъ, то самое порученіе, которое должно было быть исполнено моимъ языкомъ, благодаря ему, было перенесено на мои плечи, потому что, въ заключеніе, онъ исколотилъ мнѣ ихъ.
Адріана. Возвращайся назадъ, негодяй, я приведи его домой сейчасъ-же.
Дроміо эфесскій. Назадъ? Чтобы онъ снова меня поколотилъ? Ради Бога, пошлите уже лучше кого-нибудь другого.
Адріана. Говорятъ тебѣ, подлый рабъ, возвращайся назадъ, или я проломлю тебѣ башку крестъ-накрестъ.
Дроміо эфесскій. Именно! А онъ этотъ крестъ освятить новыми пощечинами, такъ что, благодаря вамъ и ему у меня башка получится крещеная.
Адріана. Вотъ отсюда, бездѣльникъ; сейчасъ-же приведи домой твоего господина!
Дроміо эфесскій. Да развѣ ужъ я такъ круглъ, чтобы можно было перебрасываться мною, какъ мячикомъ? Вы меня гоните отсюда, онъ меня гонитъ оттуда. Если мнѣ придется долго оставаться на такой службѣ, то вы бы обшили меня, по крайней мѣрѣ, кожей (Уходитъ).
Луціана. Фи! Какъ нетерпѣніе обезобразило твое лицо!
Адріана. Онъ навѣрное въ обществѣ своихъ любовницъ, а здѣсь я томлюсь жаждой по одному какому-нибудь веселому взгляду. Неужели-же грубые года унесли съ моихъ бѣдныхъ щекъ прелесть красоты? А если такъ, то онъ-же и уничтожилъ ее. Ужь развѣ мой разговоръ такъ скученъ? Мой умъ такъ безплоденъ? Но если мои выраженія не такъ живы и остроумны, то, значитъ, онъ притупилъ ихъ своимъ равнодушіемъ, твердымъ какъ мраморъ. Очаровываютъ его онѣ блестящими нарядами, что-ли? Но это не моя вина: вѣдь онъ-же господинъ моихъ расходовъ. Какія разрушенія онъ видитъ во мнѣ, которыя бы не были дѣломъ рукъ его? Если я подурнѣла, то онъ въ этомъ виноватъ. Онъ и его солнечный взглядъ сейчасъ-же возстановятъ мою красоту. Но онъ, точно дикій олень, рвется изъ ограды и кормится внѣ дома, а я, несчастная, уже ничего не значу.
Луціана. Какая гадкая ревность. Фи! отгони ее отъ себя
Адріана. Только безчувственныя дуры могутъ быть свободны отъ подобныхъ мученій. Я знаю, что его взоры очарованы теперь въ другомъ мѣстѣ, иначе, что могло бы помѣшать ему быть здѣсь? Сестра, вѣдь ты знаешь, онъ обѣщалъ мнѣ подарить цѣпь… О, еслибы онъ только это, только это забылъ исполнить, но только бы остался вѣренъ супружескому ложу! Я вижу: даже и самый драгоцѣнный камень, какъ бы онъ ни былъ прекрасно оправленъ, долженъ въ концѣ-концовъ потерять свою красоту; золото, сопротивляющееся прикосновенію, и оно отъ слишкомъ частаго тренія тускнѣетъ и портится. Точно также нѣтъ человѣка, достойнаго этого имени, котораго бы не губили вѣроломство и развратъ. Уже если моя красота не можетъ нравиться его взорамъ, я сама уничтожу ея остатки своими слезами и, плача, умру!
Луціана. Сколько бѣдныхъ безумныхъ поддаются безумной ревности! (Уходятъ).
СЦЕНА II.
правитьАнтифолъ сиракузскій. Все золото, которое я отдалъ Дроміо, находится въ полной сохранности въ Центаврѣ, а вѣрный шутъ отправился меня отыскивать. По моему разсчету и по словамъ хозяина гостинницы, я никакъ не могъ разговаривать съ Дроміо съ той самой минуты, когда въ первый разъ я отправилъ его домой. А впрочемъ, вотъ и онъ.
Ну, что, любезнѣйшій, прошло-ли, наконецъ, твое веселое расположеніе духа? Если любишь побои, то принимайся опять шутить. Такъ тебѣ Центавръ неизвѣстенъ? Золота ты не получалъ? Твоя госпожа послала тебя за мной обѣдать? Я живу въ Фениксѣ? Ну, развѣ такіе отвѣты не безумны?
Дроміо сиракузскій. Какіе отвѣты? Когда я вамъ говорилъ что-нибудь подобное?
Антифолъ сиракузскій. Да здѣсь, какія нибудь полчаса тому назадъ.
Дроміо сиракузскій. Я васъ и не видалъ съ тѣхъ поръ, какъ вы меня послали отсюда въ Центавръ съ деньгами.
Антифолъ сиракузскій. Ахъ ты, бездѣльникъ! Вѣдь ты говорилъ, что я не давалъ тебѣ никакихъ денегъ, ты мнѣ говорилъ о какой-то госпожѣ и какомъ-то обѣдѣ. Все это мнѣ, наконецъ, надоѣло, и я далъ тебѣ это почувствовать, надѣюсь.
Дроміо сиракузскій. Очень радъ, что вижу васъ въ такомъ веселомъ расположеніи духа. Но что вы хотите сказать этой шуткой? Прошу васъ, господинъ, скажите.
Антифолъ сиракузскій. Какъ? ты снова принялся шутить надо мною, снова смѣешься мнѣ въ лицо? Такъ я, по твоему, шучу? Ну, такъ вотъ тебѣ за этой вотъ тебѣ! (Бьетъ его).
Дроміо сиракузскій. Ради Бога, постойте; ваша шутка начинаетъ становится ужь очень серьезной. За что вы меня такъ угощаете?
Антифолъ сиракузскій. Изъ-за того, что по временамъ я болтаю съ тобой по дружески и обхожусь съ тобой, какъ съ моимъ шутомъ, ты, я вижу, нахально начинаешь издѣваться надъ моимъ добродушіемъ, нарушаешь мои серьезныя минуты. Когда солнце сіяетъ, пусть себѣ мошки проказничаютъ, но пусть прячутся въ свои щели, какъ только солнце скроетъ свои лучи. Если хочешь шутить, разсмотри сперва хорошенько мое лицо и уже съ нимъ сообразуй свои слова или, въ противномъ случаѣ, я вколочу эту методу въ окопы твоего мозга.
Дроміо сиракузскій. Окопами вы называете мой лобъ? Ну, я бы предпочиталъ, чтобы онъ было просто головой и чтобы вы оставили свои вколачиванія. А если вы не прекратите своихъ вбиваній, то мнѣ и въ самомъ дѣлѣ придется подумать объ окопахъ и укрѣпить ихъ хорошенько, а то, въ противномъ случаѣ, придется искать остроумія въ плечахъ. Но скажите мнѣ, прошу васъ, за что вы меня поколотили?
Антифолъ сиракузскій. А развѣ ты этого не знаешь?
Дроміо сиракузскій. Ничего не знаю, знаю только, что вы меня отколотили.
Антифолъ сиракузскій. Ты хочешь, чтобы я сказалъ тебѣ, за что?
Дроміо сиракузскій. Да, за что и почему, ибо всѣ говорятъ, что всякая вещь имѣетъ свое почему.
Антифолъ сиракузскій. За то, во-первыхъ, что ты вздумалъ подшучивать надо мною, а во-вторыхъ, потому что ты и вторично принялся за то же самое.
Дроміо сиракузскій. Ну, найдется-ли другой человѣкъ на свѣтѣ, котораго бы колотили такъ некстати? Во всѣхъ вашихъ за что и почему нѣтъ ни смысла, ни риѳмы. Благодаримъ покорно.
Антифолъ сиракузскій. Ты меня благодаришь? За что?
Дроміо сиракузскій. Зато, сударь, что вы преподнесли мнѣ нѣчто за ничто.
Антифолъ сиракузскій. Въ слѣдующій разъ я вознагражу тебя и за нѣчто дамъ тебѣ ничто. Но, скажи мнѣ, не пора-ли обѣдать?
Дроміо сиракузскій. Нѣтъ, жаркому не достаетъ еще того, что я получилъ.
Антифолъ сиракузскій. То есть, чего же это?
Дроміо сиракузскій. Да подливки.
Антифолъ сиракузскій. Ну, что-жь? Жаркое будетъ суховато, вотъ и все.
Дроміо сиракузскій. Въ такомъ случаѣ, прошу васъ, не прикасайтесь къ нему.
Антифолъ сиракузскій. Почему?
Дроміо сиракузскій. Да чтобы вы опять не разсердились и чтобы вы меня вторично не поколотили.
Антифолъ сиракузскій. А ты научись шутить вовремя. На все вѣдь есть свое время.
Дроміо сиракузскій. Ну, на это я, пожалуй, и не согласился бы, если бы вы раньше не разсердились.
Антифолъ сиракузскій. На какомъ основаніи?
Дроміо сиракузскій. На основаніи такомъ-же ясномъ, какъ ясенъ лысый черепъ старика Времени.
Антифолъ сиракузскій. Послушаемъ.
Дроміо сиракузскій. Не бываетъ времени для возвращенія волосъ тому, кто разъ сдѣлался лысымъ по волѣ природы.
Антифолъ сиракузскій. А развѣ нѣтъ никакого средства возвратить себѣ волосы?
Дроміо сиракузскій. Пожалуй, есть, — покупкой парикъ, но это ужь будетъ возвращеніе волосъ потерянными волосами другого.
Антифолъ сиракузскій. А почему Время такъ скупо на волосы, когда вообще волосъ такъ много?
Дроміо сиракузскій. Это, видите-ли, потому, что волоса — благословеніе, которымъ Время надѣлило животныхъ, а что касается людей, то оно настолько отнимаетъ волоса у нихъ, на сколько прибавляетъ имъ ума.
Антифолъ сиракузскій. Но вѣдь есть-же много людей, у которыхъ гораздо больше волосъ, чѣмъ ума?
Дроміо сиракузскій. Однако, нѣтъ ни одного, у котораго не достало бы ума потерять ихъ.
Антифолъ сиракузскій. Ты, значитъ, думаешь, что волосатые люди глупѣе другихъ?
Діроміо сиракузскій. Чѣмъ человѣкъ глупѣе, тѣмъ скорѣе отъ теряетъ свои волоса, но теряетъ ихъ все-таки съ большою радостью.
Антифолъ сиракузскій. По какой причинѣ?
Дроміо сиракузскій. По двумъ весьма основательнымъ причинамъ.
Антифолъ сиракузскій. Ну ужь только не основательнымъ, прошу тебя.
Дроміо сиракузскій. Ну, такъ, скажемъ — вѣрнымъ.
Антифолъ сиракузскій. Нѣтъ, очень невѣрнымъ въ такомъ невѣрномъ предметѣ.
Дроміо сиракузскій. Ну, въ такомъ случаѣ, по какимъ-то причинамъ.
Антифолъ сиракузсній. Называй ихъ.
Дроміо сиракузскій. Первая причина та, что онъ сберегаетъ деньги, которыя долженъ былъ-бы издерживать на стрижку; а вторая — та, что за обѣдомъ волоса уже не будутъ падать въ супъ.
Антифолъ сиракузскій. Во все это время ты старался доказать, что нѣтъ времени на все.
Дроміо сиракузскій. Ну, и доказалъ. — Нѣтъ времени на возвращеніе волосъ, когда они потеряны.
Антифолъ сиракузскій. Но ты вовсе не доказалъ съ основательностью, почему нѣтъ времени на то, чтобъ возвратить ихъ.
Дроміо сиракузскій. Ну, такъ я это объясню такъ: само Время плѣшиво, а потому оно и до скончанія вѣка все будетъ хлопотать о томъ, чтобъ и вся его свита состояла изъ однихъ плѣшивыхъ.
Антифолъ сиракузскій. Я былъ впередъ увѣренъ, что твое заключеніе будетъ плѣшивымъ. Однако, посмотри! Кто это тамъ дѣлаетъ намъ знакъ?
Адріана. Да, да, Антифолъ, принимай удивленный: видъ, хмурь брови; какая-нибудь другая пользуется твоимъ ласковымъ взглядомъ. Я ужь не Адріана, не жена твоя. Была пора, когда ты охотно клялся, что для твоихъ ушей ничьи слова не кажутся гармоніей, что нѣтъ предмета, который-бы прельщалъ твой взоръ, что нѣтъ прикосновенія къ твоей рукѣ пріятнаго, нѣтъ кушанья, которое-бы тебѣ казалось вкуснымъ, когда я не говорю съ тобой, не гляжу на тебя, не пожимаю твоей руки, не дѣлю съ тобой трапезу. Почему-же о, мой супругъ, почему-же ты сталъ самому себѣ чужимъ? Я говорю: самому себѣ, потому что ты для меня сдѣлался чужимъ, — для меня, которая соединена съ тобою такъ нераздѣльно и давно уже составляетъ частицу твоего милаго существа. О, не отрывай себя отъ меня! Знай, милый мой, что гораздо легче ты можешь уронить каплю воды въ кипучій заливъ и затѣмъ извлечь ее оттуда не увеличенной и не уменьшенной, — чѣмъ отторгнуться отъ меня и не увлечь меня съ собой. Какъ глубоко ты бы былъ оскорбленъ, еслибы узналъ, что я развратилась, и что это тѣло, посвященное тебѣ, запятнано постыднымъ развратомъ! Ты бы плюнулъ въ мое лицо, ты растопталъ-бы меня, ты бы швырнулъ въ мое лицо именемъ супруги, ты бы сорвалъ кожу съ моего безстыднаго чела, ты бы отсѣкъ обручальное кольцо съ моей лживой руки и разломалъ-бы его при грозной клятвѣ развода! Я знаю, ты бы сдѣлалъ все это, — ну, такъ дѣлай. Я запятнана прелюбодѣяніемъ; моя кровь осквернена грѣхомъ разврата, потому-что если ты и я — одно, и если ты невѣренъ, ты и въ моей крови находится ядъ твоей плоти, — и я осквернена твоимъ прикосновеніемъ. Храни-же чистоту твоего супружескаго ложа, — а тогда и я буду чиста, и ты не будешь опозоренъ.
Антифолъ сиракузскій. Вы это мнѣ все это говорите, прекрасная дама? Но я не знаю васъ. Не болѣе какъ два часа тому назадъ, какъ я пріѣхалъ въ Эфесъ; этотъ городъ мнѣ такъ же чуждъ, какъ и то, что вы мнѣ говорите; какъ ни напрягаю свой умъ, я все-таки не понимаю ни одного изъ вашихъ словъ.
Луціана. Фи, братъ! Какъ ты перемѣнился съ нами! Развѣ ты когда-нибудь обращался такъ съ моей сестрой? Она послала Дроміо звать тебя обѣдать.
Антифолъ сиракузскій. Дроміо?
Дроміо сиракузскій. Меня?
Адріана. Ну, да, тебя, и когда ты возвратился, ты сказалъ, что онъ тебя прибилъ, что не признаетъ моего дома своимъ и меня — своей женой.
Антифолъ сиракузскій. Значитъ ты ужь разговаривалъ съ этой дамой? Какой смыслъ и какую цѣль имѣетъ этотъ разговоръ?
Дроміо сиракузскій. Я? Да я ея никогда и не видалъ.
Антифолъ сиракузскій. Врешь, негодяй; ты приходилъ на рынокъ и передалъ мнѣ эти самыя слова.
Дроміо сиракузскій. Я не говорилъ съ нею ни разу въ своей жизни.
Антифолъ сиракузскій. А какъ-же она знаетъ наши имена? По вдохновенію, что-ли?
Андріана. Какъ не пристало вашей серьезности такъ грубо притворяться вмѣстѣ со своимъ рабомъ и поощрять его растравлять мою печаль! Развѣ не довольно для моего несчастія, что ты покинулъ меня? Не увеличивай-же этого оскорбленія этимъ избыткомъ пренебреженія.. Ну, пойдемъ; я такъ крѣпко, крѣпко прижмусь къ тебѣ, мой супругъ, ты — гордый вязъ, а я — виноградная лоза; моя слабость, соединяясь съ твоей твердостью, придастъ мнѣ твою силу. Если что-либо раздѣляетъ насъ, то это какое-нибудь чужеядное растеніе, какой-нибудь гадкій тернъ, плющъ или безплодный мохъ, если ты его не вырвешь, онъ вопьется въ тебя, поразитъ тебя и будетъ питаться твоимъ разрушеніемъ.
Антифолъ сиракузскій. И все это она говоритъ мнѣ; во мнѣ видитъ предметъ своей страсти! Ужь не женился-ли я на ней какъ-нибудь во снѣ? Или, можетъ быть, теперь я сплю и мнѣ снится, что я все это слышу? Какой обманъ морочитъ наши умы и наши глаза? — пока я не выясню все это странное заблужденіе, я подчинюсь этой навязывающейся иллюзіи.
Луціана. Дроміо, ступай, скажи слугамъ скорѣе нести обѣдъ.
Дроміо сиракузскій. Ахъ, да гдѣ-же мои четки? Я, какъ грѣшникъ, осѣняю себя крестнымъ знаменемъ. Это рѣшительно страна волшебствъ. О, горе горькое! Мы разговариваемъ съ духами, оборотнями, эльфами; если мы не будемъ ихъ слушаться, то произойдетъ то, что они высосутъ все наше дыханіе и до синя исщиплютъ!
Луціана. Что ты тамъ бормочешь, вмѣсто того, чтобы отвѣчать? Эй, Дроміо, лѣнтяй, улитка, трусъ, болванъ!
Дроміо сиракузскій. Я, кажется, совсѣмъ преобразился тутъ, не правда-ли, господинъ мой?
Антифолъ сиракузскій. Да, я думаю, что ты преобразился въ душѣ, такъ же, какъ и я.
Дроміо сиракузскій. Нѣтъ, господинъ, я преобразился и душой и тѣломъ.
Антифолъ сиракузскій. У тебя все еще твой прежній видъ.
Дроміо сиракузскій. Нѣтъ, у меня обезьяній видъ.
Лущана. Если во что-либо ты и превратился, то развѣ въ осла.
Дроміо сиракузскій. Да, это правда; совсѣмъ она осѣдлала меня, и мнѣ ужь хочется попробовать сѣна. Да, я дѣйствительно оселъ, въ противномъ случаѣ, какъ бы могъ я не узнать ея такъ же хорошо, какъ она узнала меня?
Адріана. Ну, довольно, довольно! Зачѣмъ я буду глупить и тыкать пальцемъ въ глазъ, и плакать, когда и господинъ, и слуга смѣются надъ моимъ горемъ? Пойдемъ, сударь, обѣдать. Дроміо, запри хорошенько дверь. Мой супругъ, мы будемъ сегодня обѣдать наверху, и я заставлю тебя сознаться во всѣхъ твоихъ гадкихъ продѣлкахъ… Эй, парень, если кто-либо спроситъ твоего господина, скажи, что сегодня онъ обѣдаетъ въ гостяхъ и не впускай никого сюда. Пойдемъ, сестра. А ты, Дроміо, исполняй обязанности привратника.
Антифолъ сиракузскій. На землѣ-ли я, на небѣ или въ аду? Сплю-ли я или бодрствую? Я имъ извѣстенъ, а себѣ неизвѣстенъ? Буду на все соглашаться, настою на своемъ Я пущусь въ этотъ мракъ.
Дроміо сиракузскій. Господинъ, а мнѣ, значитъ, быть привратникомъ?
Адріана. Да, и никого не пускай, а не то я тебѣ переломлю башку.
Луціана. Ну, пойдемъ, Антифолъ; мы вѣдь и такъ будемъ обѣдать сегодня слишкомъ поздно.
Антифолъ эфесскій. Добрый синьоръ Анжело, вы должны насъ оправдать. Моя жена сердится, когда я запаздываю. Скажите ей, что я замѣшкался въ вашей лавкѣ, глядя, какъ дѣлали ей цѣпь, и что завтра вы доставите ее сами. А вотъ этотъ бездѣльникъ лжетъ мнѣ прямо въ лицо, увѣряя, будто встрѣтилъ меня на рынкѣ, что я его приколотилъ, требуя съ него какія-то тысячу марокъ золотомъ, и что я отрекся отъ своей жены и своего дома! Говори, пьяница, что ты этимъ хотѣлъ сказать?
Дроміо эфесскій. Вы можете говорить, что вамъ угодно, а только я знаю, что знаю. Вы меня поколотили на рынкѣ, и это я доказываю вотъ этими слѣдами. Еслибы моя кожа была пергаментомъ, а ваши побои чернилами, то вашъ собственный почеркъ убѣдилъ-бы васъ во всемъ, что я сказалъ.
Антифолъ эфесскій. Я бы только убѣдился, что ты оселъ.
Дроміо эфесскій. Пожалуй, что и такъ, если принять во вниманіе руготню, которую я слышу, и побои, которые переношу. Мнѣ бы лягаться, когда меня колотятъ, и тогда вы бы остереглись моихъ копытъ и побоялись бы осла.
Антифолъ эфесскій. Вы что-то не веселы, Балтазаръ? Я бы желалъ, чтобы нашъ обѣдъ вполнѣ отвѣчалъ моей доброй волѣ и радушію, съ которыми я васъ вижу у себя.
Балтазаръ. Мнѣ не такъ дорогъ вашъ обѣдъ, какъ дорого ваше расположеніе.
Антифолъ эфесскій. О, синьоръ Балтазаръ, что касается мяса и рыбы, цѣлый столъ расположеній не замѣнитъ одного хорошаго блюда.
Балтазаръ. Хорошее блюдо — не рѣдкость; всякій невѣжа можетъ его предложить.
Антифолъ эфесскій. А хорошее расположеніе еще обыкновеннѣе; оно вѣдь — въ однихъ словахъ.
Балтазаръ. Скудная пища и хорошее расположеніе — вотъ истинно роскошное пиршество.
Антифолъ эфесскій. Да, когда хозяинъ скупъ, а гость умѣренъ. Но хотя мой обѣдъ и будетъ плохъ, — не будьте къ нему слишкомъ строги; другіе могутъ предложить вамъ гораздо лучшій обѣдъ, но едва-ли предложатъ его съ такимъ радушіемъ. Однако, что-же это? Моя дверь заперта. Скажи, чтобы намъ отперли.
Дроміо эфесскій. Эй вы, Модъ, Бригита, Моргана, Цецилія, Джиляна, Женни!
Дроміо сиракузскій (за сценой). Болванъ, кляча, каплунъ, чурбанъ, идіотъ, бездѣльникъ! Убирайся прочь отъ двери или сиди смирно у порога! Ишь, вѣдь, сколько вызвалъ бабъ, когда и одной слишкомъ достаточно. Убирайся.
Дроміо эфесскій. Какого бездѣльника сдѣлали привратникомъ? Говорятъ тебѣ, мой господинъ ждетъ на улицѣ.
Дроміо сиракузскій (за сценой). Пускай отправляется туда, откуда пришелъ, если не хочетъ простудить себѣ ноги.
Антифолъ эфесскій. Это это тамъ говоритъ? Эй, открывай двери.
Дроміо сиракузскій (за сценой). Прекрасно; я вамъ скажу когда, какъ только вы мнѣ скажете зачѣмъ?
Антифолъ эфесскій. Зачѣмъ? да затѣмъ, чтобы обѣдать. Я не обѣдалъ еще.
Дроміо сиракузскій (за сценой). Здѣсь сегодня вы и не будете обѣдать; приходите въ другой разъ.
Антифолъ эфесскій. Да кто-же это не впускаетъ меня въ мой собственный домъ?
Дроміо сиракузскій. Временной привратникъ, сударь, а зовутъ меня Дроміо.
Дроміо эфесскій. Ахъ, мерзавецъ! Ты укралъ у меня и мѣсто, и имя! Первое, правда, не приносило мнѣ никогда на малѣйшей пользы, а второе приносило одни только ругательства. Если бы ты былъ сегодня на моемъ мѣстѣ, Дроміо, то ты бы охотно промѣнялъ свою физіономію на имя, а свое имя на названіе осла.
Луція (за сценой). Что это за шумъ? Дроміо, кто это тамъ за дверью?
Дроміо эфесскій. Впусти моего господина, Луція.
Луція. Ну, нѣтъ. Онъ опоздалъ. Такъ ты ему и скажи.
Дроміо эфесскій. Ну, забавно! Вспомни пословицу: не хочешь-ли попробовать палку?
Луція. А ты вспомни другую: какую и когда?
Дроміо сиракузскій. Луція, если твое имя дѣйствительно Луція, ты ему отвѣтила, какъ слѣдуетъ.
Антифолъ эфесс. Послушай, милочка. Надѣюсь, ты меня впустишь.
Луція. Да, я, кажется, ужь спросила васъ объ этомъ.
Дроміо сиракузскій. И вы сказали: нѣтъ.
Дроміо эфесскій. Вишь, какъ перестрѣливаются! Отлично сказано! Ломай дверь!
Антифолъ эфесскій. Говорятъ тебя, дрянь, отпирай сейчасъ.
Луція. А можете вы мнѣ сказать, съ какой стати?
Дроміо эфесскій. Колотите, сударь, въ дверь сильнѣе.
Луція. Ну, да колоти, пока тебя самого не поколотятъ.
Антифолъ эфесскій. Поплатишься ты мнѣ за это, милочка, какъ только я выломаю двери.
Луція. Велика важность! А развѣ въ городѣ нѣтъ тюрьмы?
Адріана (за сценой). Какой это шумъ за дверями?
Дроміо сиракузскій. Честное слово, въ вашемъ городѣ одни только буяны и живутъ.
Антифолъ эфесскій. Это ты, жена? Ты бы могла раньше выйдти.
Адріана. Твоя жена, господинъ негодяй? Пошелъ вонъ!
Дроміо эфесскій. Если прежде, сударь, вы были недовольны, то «негодяй» теперь, должно быть, оскорбляетъ васъ.
Анжело. Какъ видно, мы тутъ не получимъ ни расположенія, ни обѣда, а мы бы желали имѣть и то, и другое.
Балтазаръ. Поспоривъ о томъ, что лучше, намъ приходится возвратиться и безъ того, и безъ другого.
Дроміо ефесскій. Они ожидаютъ у вашихъ дверей, сударь; поторопитесь принять ихъ у себя.
Антифолъ эфесскій. Что-то должно быть есть особенное въ воздухѣ, что не позволяетъ намъ войти.
Дроміо эфесскій. Вы бы не то еще сказали, сударь еслибы вы были одѣты не такъ легко. Дома вашъ обѣдъ горячъ, а вы здѣсь стоите въ холоду. Отъ этого не только человѣкъ, а и козелъ взбѣсится.
Антифолъ эфесскій. Пойди, принеси мнѣ что-нибудь: надо выломать дверь.
Дроміо сиракузскій. Ну, да, ломайте, братцы, что есть ломать, а только и я поломаю вашу дурацкую башку.
Дроміо эфесскій. Да не мѣшаетъ съ тобой сломать словечко или два. Вѣдь слова — что вѣтеръ. Такъ вотъ я бы и желалъ бросить вамъ одно словечко въ лицо, а ты ломаешься!
Дроміо сиракузскій. Ты, видно, нуждаешься въ ломкѣ… Убирайся къ чорту, болванъ!
Дроміо эфесскій. Ну, ужь это слишкомъ! «Убирайся къ чорту!» Прошу тебя, впусти насъ.
Дроміо сиракузскій. Ну, да, когда цвѣты будутъ безъ лепестковъ, а рыбы — безъ жабръ.
Антифолъ эфесскій. Дѣлать нечего: надо взломать дверь. Пошелъ за ломомъ!
Дроміо эфесскій. То есть за вороной безъ перьевъ. Это, что-ли вы хотите, сударь, сказать? Если нѣтъ рыбъ безъ жабръ, то зато имѣются вороны безъ перьевъ!.. Если ворона впуститъ насъ, мерзавецъ, то мы тебя общипемъ, какъ ворону.
Антифолъ эфесскій. Ступай, отыщи мнѣ желѣзный ломъ.
Баотазаръ. Терпѣніе, сударь. Не дѣлайте этого. Вы, такимъ образомъ, затронете свою собственную честь, подвергая сомнѣнію чистое цѣломудріе вашей супруги… Подумайте только: ея истинное благоразуміе, чистота ея души, ея возрастъ, ея скромность — все это говоритъ въ ея пользу и указываетъ, что здѣсь есть что-то такое, чего вы не знаете. Повѣрьте, она оправдается передъ вами вполнѣ въ томъ, что двери теперь закрыты для васъ. Послушайте моего совѣта: уйдемъ безъ шума, пойдемъ обѣдать въ Тигръ. А потомъ, вечеромъ, вы вернетесь домой одинъ и узнаете причину этого страннаго изгнанія. Если же вы будете теперь ломиться въ дверь, среди бѣлаго дня, когда на улицахъ много народу, то возбудите противъ себя разные толки. Ваше незапятнанное имя презрѣнная толпа запятнаетъ грязнымъ злословьемъ, которое будетъ жить на вашей могилѣ даже тогда, когда вы умрете. Ибо злословіе размножается точно по наслѣдству; какъ только оно завелось гдѣ-нибудь, оно тамъ поселяется на вѣчныя времена.
Антифолъ эфесскій. Вы меня убѣдили. Я спокойно уйду съ вами и постараюсь быть веселымъ, хотя это и трудно будетъ мнѣ. Я знакомъ съ одной милочкой съ пріятнымъ разговоромъ; она красива и остроумна, правда капризна, но мила. У ней мы и пообѣдаемъ. Изъ-за этой дѣвицы моя жена (клянусь, безъ всякой причины) часто со мной ссорится. Мы будемъ у ней обѣдать. А вы отправляйтесь домой, возьмите цѣпь, — теперь она, должно быть, уже готова, и пригласите ее въ домъ Ежа. Тамъ она живетъ. Цѣпь — хоть бы для того, чтобы позлить жену — я подарю нашей хозяйкѣ. Ну, пойдемъ поскорѣе, добрый господинъ. Такъ какъ моя собственная дверь заперта для меня, то я постучусь въ другую; можетъ бытъ меня не выгонятъ оттуда.
Антоніо. Черенъ часъ я встрѣчусь тамъ съ вами.
Антифолъ эфесскій. Отлично. Эта шутка обойдется мнѣ дорогонько (Уходятъ).
СЦЕНА II.
правитьЛуціана. Возможно-ли, чтобы вы совсѣмъ забыли всѣ ваши супружескія обязанности? Можетъ-ли быть, Антифолъ, чтобы въ веснѣ любви подгнила любовь весенняя? Можетъ ли зданіе любви превратиться въ развалину, еще прежде того, какъ оно будетъ окончено? Если вы женились на моей сестрѣ изъ-за денегъ, то, по крайней мѣрѣ, обращайтесь съ ней нѣжнѣе, хотя бы только изъ любви къ деньгамъ. Или, если любите другую, то любите втайнѣ; скройте свое вѣроломство призракомъ слѣпоты, такъ, чтобы моя сестра не могла прочитать его въ вашихъ взорахъ. Пусть вашъ языкъ не будетъ орудіемъ вашего собственнаго позора; имѣйте видъ нѣжный и льстивое слово; украсьте вѣроломство; нарядите порокъ, какъ предвѣстника добродѣтели; имѣйте видъ невинности, какъ бы ни было загрязнено ваше сердце; прикройте грѣхъ внѣшностью свѣтлости; будьте вѣроломны, но скрыто. Зачѣмъ ей знать все это? Какой воръ будетъ настолько глупъ, чтобы хвастаться своимъ преступленіемъ? Вы вдвойнѣ виновны: и тѣмъ, что измѣняете ложу вашей жены, и тѣмъ, что позволяете ей это читать за обѣдомъ въ вашихъ взорахъ. Хорошо скрытый позоръ еще можетъ разсчитывать на незаконный почетъ; скверные поступки обыкновенно бываютъ вдвое хуже отъ нескромнаго слова. Увы! Какъ несчастны женщины! Позвольте, по крайней мѣрѣ, намъ вѣрить, — вѣдь мы такъ довѣрчивы, — что вы насъ любите; если другія владѣютъ вашей рукой, то покажите намъ, по крайней мѣрѣ, рукавъ; мы вращаемся по вашей волѣ, и вы можете изъ насъ сдѣлать, что вамъ угодно. Идите-же, добрый братъ, вернитесь къ моей сестрѣ, утѣшьте ее, успокойте, назовите ее вашей милой женой. И самая ложь бываетъ добродѣтелью тамъ, гдѣ сладостное дуновеніе лести можетъ укротить бурю.
Антифолъ сиракузскій. Прекрасная дама, — потому что я не знаю вашего имени и какимъ чудомъ вы угадали мое, — ваши умныя рѣчи и ваша любезность, которыя вы не показываете, дѣлаютъ изъ васъ больше, чѣмъ чудо земли, болѣе божественной, чѣмъ все земное. Научите меня, дивное созданіе, что я долженъ думать и говорить; раскройте моему грубому, земному пониманію, — подавленному заблужденіемъ, слабому, ограниченному, мелкому, — скрытый смыслъ вашихъ искусныхъ словъ. Почему, не смотря на чистоту моей души, вы увлекаете ее въ страну ей совсѣмъ незнакомую? Ужь не божество-ли вы? Ужъ не хотите-ли вы пересоздать меня? Ну, такъ преобразите меня, и я покорюсь вашему могуществу. Но если я тотъ, чѣмъ я до сихъ поръ былъ, — я твердо убѣжденъ, что ваша рыдающая сестра — не жена моя и что я не обязанъ быть вѣренъ ея ложу. О, даже болѣе, даже болѣе, я увлеченъ вами. О, не завлекай меня, сладостная сирена, своими пѣснями, чтобы утопить меня въ потокахъ слезъ твоей сестры; пой для себя, сирена, и я приду въ восторгъ; распусти по серебристымъ волнамъ твои золотистые волосы и я, какъ на ложе, брошусь на нихъ и, въ сладостномъ обольщеніи, буду мечтать о томъ, что тотъ, кто можетъ умереть въ этомъ положеніи, преисполненъ счастія. Пусть же моя любовь, озаряющая меня своимъ свѣтомъ, тонетъ, если она уменьшится!
Луціана. Что съ вами? Вы говорите, какъ помѣшанный!
Антифолъ сиракузскій. Я не помѣшанъ, но ослѣпленъ, но какимъ образомъ — не знаю.
Луціана. Это вина вашихъ ослѣпшихъ глазъ.
Антифолъ сиракузскій. Они ослѣпли отъ блеска твоихъ лучей, прекрасное солнце.
Луціана. Смотрите на то, на что вы должны смотрѣть, а вы прозрѣете.
Антифолъ сиракузскій. Ужъ лучше совсѣмъ не смотрѣть, прекрасная любовь моя, чѣмъ смотрѣть на мракъ ночи.
Луціана. Зачѣмъ вы называете меня вашей любовью? Этимъ именемъ называйте сестру мою.
Антифолъ сиракузскій. Сестру твоей сестры.
Луціана. Мою сестру.
Антифолъ сиракузскій. Нѣтъ, тебя, — тебя, лучшую часть меня самого, моихъ очей свѣтлое око, любящее сердце моего любящаго сердца, мой насущный хлѣбъ, мое богатство, цѣль всѣхъ моихъ надеждъ, единственное небо моей земли, мое небесное стремленіе!
Луціана. Всѣмъ этимъ есть моя сестра, или должна
Антифолъ сиракузскій. Такъ будь-же этой сестрой, моя дорогая, потому что я говорю о тебѣ, я хочу любить только тебя, только съ тобою хочу жить. У тебя нѣтъ мужа, у меня нѣтъ жены, — отдай же мнѣ свою руку.
Луціана. О, успокойтесь, сударь, не слишкомъ спѣшите; я спрошу мою сестру, согласна-ли она на это (Уходитъ).
Антифолъ сиракузскій. Эй, Дроміо, куда это ты такъ спѣшишь?
Дроміо сиракузскій. А! Вы узнали меня? Вѣдь я Дроміо, не правда-ли? Дроміо — вашъ рабъ? Вѣдь я — я?
Антифолъ сиракузскій. Да, ты — Дроміо, ты --мой рабъ, ты — точно ты.
Дроміо сиракузскій. Нѣтъ, я — оселъ, я — рабъ женщины, я — не я.
Антифолъ сиракузскій. Какой женщины ты рабъ? И какимъ образомъ ты можешь быть не самимъ собой?
Дроміо сиракузскій. Вотъ видите-ли, гocпoдинъ, хотя я и самъ по себѣ, я, однако, принадлежу женщинѣ, женщинѣ, которая предъявляетъ на меня свои права, которая преслѣдуетъ меня, хочетъ овладѣть мною.
Антифолъ сиракузскій. А въ чемъ заключаются ея претензіи?
Дроміо сиракузскій. Ея претензіи совершенно такія-же, какія вы можете имѣть относительно вашей лошади; она хочетъ владѣть мною, какъ своей скотиной, то-есть не потому она заявляетъ свои права, что я въ самомъ дѣлѣ скотина, а потому что она сама — скотское созданіе и хочетъ овладѣть мною.
Антифолъ сиракузскій. Да, кто она такая?
Дроміо сиракузскій. Самый почтеный кусокъ мяса, такая особа, о которой нельзя заговорить, не прибавивъ: съ позволенія сказать. Въ этомъ дѣлѣ у меня очень тощая прибыль, хотя это страшно жирная женитьба.
Антифолъ сиракузскій. Что ты понимаешь подъ жирной женитьбой?
Дроміо сиракузскій. Да, видите-ли, она — кухарка и вся заплыла жиромъ; я право, не знаю, что мнѣ съ нею дѣлать, — развѣ сдѣлать изъ нея лампу и удрать отъ нея благодаря ея-же собственному свѣту. Могу поручиться, что одни ея лохмотья вмѣстѣ съ ихъ саломъ могутъ горѣть въ теченіе всей польской зимы. Если она проживетъ до самаго страшнаго суда, то прогоритъ, по крайней мѣрѣ, недѣлею больше, чѣмъ всѣ остальные люди.
Антифолъ сиракузскій. А какъ она изъ себя?
Дроміо сиракузскій. Она также черна, какъ мой башмакъ; но далеко не такъ чиста. А почему? Потому, что она такъ потѣетъ, что любому мужчинѣ грязи хватитъ по самую щикодку.
Антифолъ сиракузскій. Ну, этотъ недостатокъ легко исправимъ при помощи воды.
Дроміо сиракузскій. Нѣтъ, господинъ, это у ней въ натурѣ; даже Ноевъ потопъ, и тотъ ничего не подѣлаетъ.
Антифолъ сиракузскій. А какъ ее зовутъ?
Дроміо сиракузскій. Нелль, сударь; но ея именемъ, еслибы она была и трехъ четвертей, нельзя было-бы ее смѣрить отъ бедра до бедра.
Антифолъ сиракузскій. Должно быть она порядкомъ-таки объемиста?
Дроміо сиракузскій. У ней такое-же разстояніе отъ головы до ногъ, какъ и отъ бедра до бедра; она также кругла, какъ глобусъ. На ней можно отыскать всѣ страны.
Антифолъ сиракузскій. А въ какой части ея тѣла находится Ирландія?
Дроміо сиракузскій. На задней; это я узналъ по топямъ.
Антифолъ сиракузскій. А гдѣ у ней Шотландія?
Дроміо сиракузскій. Это я узналъ по безплодности; Шотландія у ней находится на ладони.
Антифолъ сиракузскій. А Франція?
Дроміо сиракузскій. На лбу, вооруженномъ, возставшемъ войной противъ волосъ.
Антифолъ сиракузскій. А Англія?
Дроміо сиракузскій. Я искалъ мѣловыхъ скалъ, но ничего бѣлаго не нашелъ. Впрочемъ, думаю, что на подбородкѣ, если принять во вниманіе соленую влагу, текущую между Франціей и подбородкомъ.
Антцфолъ сиракузскій. А Испанія?
Дроміо сиракузскій. Если сказать правду Испаніи я не видалъ, но чувствовалъ горячій пылъ ея дыханія.
Антифолъ сиракузскій. А гдѣ Америка и обѣ Индіи?
Дроміо сиракузскій. О, сударь, на ея носу, совершенно покрытомъ рубинами, карбункулами и сафирами, разсыпающими всѣ свои сокровища въ горячемъ дыханіи Испаніи, которая высылала цѣлыя армады галлеръ для нагрузки у носа.
Антифолъ сиракузскій. А гдѣ находятся Бельгія и Голландія?
Дроміо сиракузскій. О, сударь, такъ низко я не рѣшился заглядывать. Въ заключеніе, эта замараха, эта вѣдьма заявила свои права на меня, назвала меня Дроміо, поклялась мнѣ, что я помолвленъ съ нею, разсказала мнѣ, какіе у меня на тѣлѣ знаки, какое у меня пятно на плечѣ, какая родинка на шеѣ, какая большая бородавка на лѣвой рукѣ, — и все это съ такой точностью, что я въ ужасѣ убѣжалъ отъ нея, какъ отъ вѣдьмы. Я даже думаю, что, если бы моя грудь не была вооружена горячей вѣрой и стальнымъ сердцемъ, то она непремѣнно обратила бы меня въ безхвостую собаченку и заставила бы ворочать вертеломъ на кухнѣ.
Антифолъ сиракузскій. Бѣги скорѣе въ гавань, и если будетъ только хоть какой-нибудь вѣтеръ, я въ этомъ городѣ не хочу оставаться на ночь. Если найдется какой-нибудь корабль, готовый къ отплытію, приходи немедленно на площадь сказать мнѣ объ этомъ; я тамъ буду прохаживаться. Если здѣсь насъ всѣ знаютъ, между тѣмъ, какъ мы не знаемъ никого, то благоразумнѣе какъ можно скорѣе убраться отсюда по добру, по здорову.
Дроміо сиракузскій. Я удираю отъ той, которая хочетъ сдѣлаться моей женой, какъ удираютъ отъ медвѣдя (Уходитъ).
Антифолъ сиракузскій. Повидимому здѣсь только и есть, что вѣдьмы, а поэтому лучше поскорѣе убираться отсюда. Ту, которая меня называетъ своимъ мужемъ, я отъ всей души ненавижу. Но ея прекрасная сестра, одаренная такой всемогущей граціей, такимъ очаровательнымъ разговоромъ и такимъ пріятнымъ обращеніемъ, почти заставила меня измѣнить самому себѣ. Но, не желая быть соучастникомъ моей собственной погибели, я закрою уши для пѣсенъ этой сирены.
Анжело. Почтеннѣйшій Антифолъ!..
Антифолъ сиракузскій. Да, это мое имя.
Анжело. Я это знаю. Вотъ ваша цѣпь; я думалъ, что найду васъ въ домѣ Ежа; но цѣпь еще не была готова, и поэтому я нѣсколько запоздалъ.
Антифолъ сиракузскій. А что вы хотите, чтобы я съ нею сдѣлалъ?
Анжело. Что вамъ будетъ угодно, сударь; я вѣдь для васъ ее сдѣлалъ.
Антифолъ сиракузскій. Вы сдѣлали ее для меня, сударь? я ее не заказывалъ.
Анжело. Вы заказывали ее не разъ и не два, а, по крайней мѣрѣ, разъ двадцать; вернитесь съ нею домой и порадуйте вашу жену этимъ подаркомъ; вскорѣ, въ часъ ужина, я зайду къ вамъ и получу отъ васъ деньги за эту цѣпь.
Антифолъ сиракузскій. Прошу васъ, сударь, получите эти деньги теперь же, а то, въ противномъ случаѣ, я боюсь, что вы не увидите ни цѣпи, ни денегъ.
Анжело. Какой вы шутникъ, сударь! До свиданія (Уходитъ).
Антифолъ сиракузскій. Что все это значитъ? Никакъ не могу взять въ толкъ, но думаю, что не найдется такого глупаго человѣка, который бы отказался отъ такой прекрасной цѣпи. Повидимому, здѣсь людямъ незачѣмъ искать средствъ къ жизни, если они на улицахъ получаютъ такіе дорогіе подарки. Пойду на рыночную площадь и подожду тамъ Дроміо. Если найдется корабль, готовый къ отплытію, я сейчасъ-же и отправлюсь (Уходитъ).
ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ
правитьКупецъ. Вы знаете, что вы должны мнѣ эту сумму съ Троицы, и съ тѣхъ поръ я ни разу васъ не безпокоилъ. Я и теперь не безпокоилъ бы васъ объ уплатѣ мнѣ этого долга, еслибы не поѣздка въ Персію и еслибы на это путешествіе мнѣ не нужны были деньги. Поэтому прошу васъ теперь-же уплатить мнѣ долгъ, или же вотъ этотъ господинъ сейчасъ-же отведетъ васъ въ тюрьму.
Анжело. Такую-же точно сумму долженъ мнѣ Антифолъ. Въ ту самую минуту, когда я васъ встрѣтилъ, я отдалъ ему заказанную имъ цѣпь; въ пять часовъ я за нее получу деньги. Пойдемте со мной къ нему, и я съ благодарностью уплачу вамъ мой долгъ.
Приставъ. Вы можете себя избавить отъ этого труда: онъ и самъ идетъ сюда.
Антифолъ эфесскій. Пока я схожу къ ювелиру, купи мнѣ хорошую плеть; я ею угощу мою жену и прислугу, чтобы не запирали для меня дверей, какъ это они сдѣлали сегодня. Но, подожди, вотъ и ювелиръ. Ну, пойди, купи мнѣ плеть и жди меня дома.
Дроміо эфесскій. Я покупаю тысячу фунтовъ ежегоднаго дохода! Я покупаю плеть (Уходитъ).
Антифолъ эфесскій. Человѣкъ, который положится на васъ, останется доволенъ. Я обѣщалъ ваше присутствіе и цѣпь, на не увидѣлъ ни васъ, ни цѣпи. Конечно, вы подумали, что наша дружба сдѣлается слишкомъ прочна, если будетъ связана цѣпью, и поэтому-то вы и не пришли.
Анжело. Оставьте ваши шутки; вотъ счетъ, въ которомъ прописано, сколько вѣса имѣетъ ваша цѣпь, до послѣдняго карата, проба золота и стоимость работы. Вся сумма только на три дуката больше суммы, которую я долженъ этому господину. Поэтому прошу васъ немедленно ему заплатить, потому что онъ долженъ ѣхать и ждетъ только этой уплаты.
Антифолъ эфесскій. У меня съ собой нѣтъ такой суммы и, кромѣ того, у меня есть дѣло въ городѣ. Добрый Анжело, подите вмѣстѣ съ этимъ господиномъ ко мнѣ въ домъ, отдайте женѣ цѣпь, и она вамъ заплатитъ все, что слѣдуетъ. Можетъ быть, и я успѣю еще прійти, когда вы тамъ будете.
Анжело. Значитъ, вы сами отнесете ей цѣпь?
Антифолъ эфесскій. Нѣтъ, отнесите ее сами, потому что я могу опоздать.
Анжело. Хорошо. Она съ вами?
Антифолъ эфесскій. Если ея нѣтъ у меня, то надѣюсь, что она у васъ; въ противномъ случаѣ вы, пожалуй, вернетесь безъ денегъ.
Анжело. Полно вамъ шутить, отдайте мнѣ цѣпь. Приливъ и вѣтеръ торопятъ этого человѣка; я и такъ виноватъ, что задержалъ его здѣсь.
Антифолъ эфесскій. Господи! Вы, кажется, этой шуткой хотите загладить то, что не пришли въ домъ Ежа; а между тѣмъ не вамъ, а мнѣ слѣдовало бы упрекать васъ въ томъ, что вы не принесли ея, а вы, точно ворчливая женщина, сами принялись ворчать.
Купецъ. Время уходитъ; пожалуйста, поторопитесь.
Анжело. Вы слышите, какъ онъ надоѣдаетъ? Цѣпь…
Антифолъ эфесскій. Я вамъ сказалъ: отнесите ее моей женѣ и получите деньги.
Анжело. Полно, полно вамъ; вѣдь вы очень хорошо знаете, что я только что отдалъ вамъ цѣпь; или возвратите цѣпь, или пошлите меня съ какимъ-нибудь условнымъ знакомъ.
Антифолъ эфесскій. Фи, вы уже слишкомъ далеко заходите съ вашей шуткой. — Гдѣ цѣпь? Позвольте мнѣ посмотрѣть на нее.
Купецъ. Мои дѣла не позволяютъ мнѣ дальше выслушивать всѣ эти шутки. Добрый господинъ, скажите мнѣ, угодно вамъ заплатить или нѣтъ? Если не заплатите, то я сейчасъ-же передамъ его въ руки прцстава.
Антифолъ эфесскій. Заплатить вамъ? А развѣ я вамъ долженъ?
Анжело. Да, вы должны деньги за цѣпь!
Антифолъ эфесскій. Я ничего не долженъ вамъ до тѣхъ поръ, пока вы не вручите мнѣ цѣпи.
Анжело. Вы сами знаете, что я вручилъ ее вамъ не дольше, какъ полчаса тому назадъ.
Антифолъ эфесскій. Вы ничего мнѣ не вручали и сильно меня оскорбляете, говоря мнѣ это.
Анжело. А вы, сударь, еще больше оскорбляете меня, отвергая это; обратите вниманіе, что дѣло касается моего кредита.
Купецъ. Ну, въ такомъ случаѣ, приставъ, арестуйте его по моему приказанію.
Приставъ. Арестую васъ и именемъ нашего герцога приглашаю васъ повиноваться мнѣ.
Анжело. Это уже касается моей чести. Или согласитесь заплатить мнѣ эту сумму, или-же я сейчасъ-же арестую васъ черезъ этого пристава.
Антифолъ эфесскій. Заплатить тебѣ за то, чего я никогда не получалъ? Арестуй меня, болванъ, если смѣешь.
Анжело. Вотъ кормовыя деньги, приставъ, арестуйте его. Въ подобномъ случаѣ, я не пощадилъ бы и родного брата, еслибы онъ такъ нахально смѣялся надо мной.
Приставъ. Арестую васъ, вы слышали жалобу?
Антифолъ эфесскій. Повинуюсь тебѣ, покуда не представлю поручительства. Но ты, плутъ, ты мнѣ заплатишь за эту шутку такъ дорого, что у тебя не хватитъ всѣхъ металловъ твоей лавки.
Анжело. Сударь, сударь, я найду въ Эфессѣ правосудіе, къ вашему позору, не сомнѣваюсь.
Дроміо сиракузскій. Господинъ, я нашелъ корабль изъ Эпидамна, который только ожидаетъ своего хозяина, чтобы пуститься въ путь; я отправилъ уже туда всѣ ваши вещи и купилъ масла, бальзама и водки. Корабль совсѣмъ готовъ къ отплытію; попутный вѣтеръ весело дуетъ; ожидаетъ только хозяина корабля и васъ, господинъ.
Антифолъ эфесскій. Да что ты? Уже не спятилъ-ли ты съума? Какой корабль изъ Эпидамна ожидаетъ меня?
Дроміо сиракузскій. Да корабль, куда вы послали меня чтобы взять ваше мѣсто.
Антифолъ эфесскій. Пьяный рабъ, я отправилъ тебя за плетью и объяснилъ тебѣ, зачѣмъ она мнѣ нужна.
Дроміо сиракузскій. Никогда вы не посылали меня за плетью, а посылали меня въ гавань отыскать корабль.
Антифолъ эфесскій. Это дѣло я разберу на досугѣ и научу твои уши слушать меня повнимательнѣе. Бѣги, бездѣльникъ, къ Адріанѣ, дай ей этотъ ключъ и скажи ей, что въ моемъ столѣ, который покрытъ турецкимъ ковромъ, спрятанъ мѣшокъ съ дукатами; пускай она пришлетъ мнѣ его. Скажи ей, что меня взяли подъ стражу на улицѣ и что эти деньги замѣнятъ мнѣ поручительство. Живѣй, рабъ… Ну, идемъ, приставъ, въ тюрьму; мы тамъ подождемъ его возвращенія.
Дроміо сиракузскій. Къ Адріанѣ? Значитъ — туда, гдѣ мы обѣдали, туда, гдѣ жирная красотка потребовала, чтобы я былъ ея мужемъ. Однако, я надѣюсь, что она слишкомъ толста, чтобы я могъ обнять ее. Приходится возвратиться туда, хотя и не хочется, потому, что слуга долженъ повиноваться своему господину (Уходитъ)
СЦЕНА II.
правитьАдріана. Ахъ, Луціана! Неужели онъ такъ обольщалъ тебя? Могла-ли ты замѣтить ясно по глазамъ его, говорилъ-ли онъ серьезно, или нѣтъ? Было-ли въ это время лицо его краснымъ или блѣднымъ, серьезнымъ или веселымъ? Какими сердечными явленіями выражалось на его лицѣ волненіе?
Луціана. Во-первыхъ, онъ отрицалъ, чтобы ты имѣла на него какія-нибудь права.
Адріана. Онъ, конечно, хотѣлъ сказать, что не оставляетъ за мной никакихъ нравъ. Этимъ онъ еще больше оскорбилъ меня!
Луціана. Потомъ поклялся, что онъ тебѣ совсѣмъ чужой.
Адріана. Онъ справедливо поклялся, хотя онъ и клятвопреступникъ.
Луціана. Тогда я стала говорить за тебя.
Адріана И что-же онъ отвѣчалъ?
Луціана. Той любви, которую я молю для тебя, онъ молитъ меня для себя.
Адріана. А какъ убѣждалъ онъ тебя полюбить его?
Луціана. Словами, которыя, въ правомъ дѣлѣ, могли-бы всякаго тронуть. Сначала онъ хвалилъ мою красоту, потомъ мои рѣчи.
Адріана. А ты ласково отвѣчала ему?
Луціана. Потерпи немного, прошу тебя.
Адріана. Не могу и не хочу молчать. Если не мое сердце, то, по крайней мѣрѣ, мой языкъ получитъ удовлетвореніе. Онъ уродъ, сгорбленъ, старъ, истасканъ, безобразенъ въ лицѣ и еще болѣе безобразенъ въ душѣ, во всемъ уродливъ, пороченъ, гадокъ, глупъ, тупъ, неблагодаренъ, выродокъ и физически, и нравственно.
Луціана. Кто-же можетъ ревновать къ такому существу? Кто можетъ оплакивать потерянное зло?
Адріана. Ахъ, нѣтъ! Я думаю о немъ лучше, чѣмъ говорю; однако, я-бы хотѣла, чтобы для другихъ онъ былъ еще хуже. Птичка, вдали отъ гнѣзда своего, кричитъ: «прочь! Мое сердце молится о немъ, хотя языкъ и проклинаетъ его.
Дроміо сиракузскій. Ну, поскорѣй: столъ, мѣшокъ; спѣшите, сударыня.
Луціана. Отчего ты такъ запыхался?
Дроміо сиракузскій. Оттого, что бѣжалъ.
Адріана. А гдѣ твой господинъ, Дроміо? Здоровъ-ли онъ?
Дроміо сиракузскій. Нѣтъ, онъ находится теперь въ нѣдрахъ Тартара, хуже, чѣмъ въ аду. Діаволъ въ неизнашиваемомъ платье схватилъ его, дьяволъ, котораго каменное сердце застегнуто въ сталь, настоящій демонъ, фурія безжалостная, грубая, волъ, и даже хуже, парень весь въ буйволовой шкурѣ, вѣроломный другъ, накладывающій руку на плечи, бездѣльникъ, который преграждаетъ вамъ путь и на площади, и на улицѣ, и въ проулкѣ, собака, которая хотя по временамъ и бѣжитъ куда попало, — все-таки найдетъ вѣрный слѣдъ, — однимъ словомъ, дьяволъ, который еще до страшнаго суда повергаетъ въ адъ бѣдныя души!
Адріана. Да, говори, въ чемъ дѣло?
Дроміо сиракузскій. Я не знаю, въ чемъ дѣло, но, во всякомъ случаѣ, онъ арестованъ.
Адріана. Арестованъ? Скажи, по какому поводу?
Дроміо сиракузскій. Никакого повода я не знаю; но вѣрно только то, что его арестовало чудовище въ буйволовой шкурѣ. Не хотите-ли, сударыня, послать на его выкупъ деньги, которыя находятся въ столѣ?
Адріана. Сходи за ними, сестра (Луціана уходитъ). Странно, что онъ надѣлалъ долговъ потихоньку отъ меня… Скажи мнѣ, онъ арестованъ за неуплаченное обязательство?
Дроміо сиракузскій. Не за обязательство, а за нѣчто болѣе солидное, за цѣпь, за цѣпь. Слышите, какъ звенитъ?
Адріана. Что звенитъ? Цѣпь?
Дроміо сиракузскій. Нѣтъ, нѣтъ, колоколъ. Мнѣ пора уходить. Вотъ уже цѣлыхъ два часа, какъ я оставилъ его, и пробило уже часъ.
Адріана. Значитъ, часы пошли назадъ? Ничего подобнаго я никогда не слыхала.
Дроміо сиракузскій. Ну, да. Когда какой нибудь часъ встрѣчаетъ тюремщика, онъ убѣгаетъ вспять отъ страха.
Адріана. Да развѣ у времени могутъ быть долги? Какъ глупо ты разсуждаешь!
Дроміо сиракузскій. Время — настоящій банкротъ: оно задолжало гораздо болѣе, чѣмъ само стоитъ. Притомъ оно еще и воръ. Развѣ вы никогда не слыхали, что Время денно и нощно пробирается украдкой. А если оно должникъ и воръ, то, встрѣтившись съ тюремщикомъ, какъ же ему не отстать, хотя бы на одинъ часъ въ сутки?
Адріана. Вотъ, Дроміо, деньги; бѣги скорѣй и сейчасъ же приведи твоего господина. Пойдемъ сестра; я измучена моими мыслями, мыслями, которыя даютъ мнѣ и покой, я мученіе (Уходятъ).
СЦЕНА III.
правитьАнтифолъ сиракузскій. Не могу я встрѣтить ни одного человѣка, который бы со мной не раскланялся, какъ еслибы онъ былъ моимъ хорошимъ пріятелемъ, и каждый называетъ меня по имени. Одинъ предлагаетъ мнѣ деньги. Другой приглашаетъ къ себѣ; третій благодаритъ меня за какую-то оказанную ей услугу; четвертый предлагаетъ мнѣ купить товаръ… Вотъ, хотя бы сейчасъ: какой-то портной зазвалъ меня въ свою давку и стадъ показывать мнѣ шелковыя матеріи, купленныя имъ будто бы для меня, и, не смотря на мое сопротивленіе, снялъ съ меня мѣрку. Ужь навѣрное все это дьявольское навожденіе, и здѣсь живутъ лапландскіе колдуны.
Дроміо сиракузскій. Господинъ, вотъ вамъ золото, за которымъ вы меня послали. Какъ? Вы уже отдѣлались отъ изображенія стараго Адама въ новомъ нарядѣ?
Антифолъ сиракузскій. Какое это золото? О какомъ Адамѣ ты говоришь?
Дроміо сиракузскій. Я говорю не о томъ Адамѣ, который стережетъ рай, а о томъ, который стережетъ тюрьму, о томъ, который одѣтъ въ шкуру теленка, убитаго для блуднаго сына, о томъ, который шелъ за вами, господинъ, точно. злой духъ, и который лишилъ васъ свободы.
Антифолъ сиракузскій. Я не понимаю тебя.
Дроміо сиракузскій. Не понимаете? И однако, это ясно: я говорю о томъ молодцѣ, который, точно віолончель, ходитъ въ кожаномъ футлярѣ; о молодцѣ, сударь, который, увидѣвъ усталаго, хлопнетъ его по плечу и уведетъ отдыхать; о молодцѣ, сударь, который всегда сжалится надъ раззорившимся человѣкомъ и дастъ ему долговременное пристанище; о молодцѣ, который своей палочкой учиняетъ больше подвиговъ, чѣмъ мавръ своимъ копьемъ.
Антифолъ сиракузскій. Ты говоришь о приставѣ?
Дроміо сиракузскій. Да, сударь, о самомъ обязательномъ приставѣ, который требуетъ къ отвѣту всякаго, кто мы исполняетъ своихъ обязательствъ, о томъ, который всякому отправляющемуся въ постель говоритъ: „пожалуйте на покой!“
Антифолъ сиракузскій. Брось свои глупыя шутки. Ну, что? нашелъ ты отправляющійся корабль? Можемъ-ли мы сегодня уѣхать?
Дроміо сиракузскій. Я уже вамъ говорилъ, съ часъ, тому назадъ, что корабль „Быстрота“ уходитъ отсюда сегодня ночью, но приставъ задержалъ васъ и заставилъ васъ ждать барку „Отсрочку“. Вотъ ангелы, за которыми вы меня посылали, чтобы они избавили васъ отъ этого.
Антифолъ сиракузскій. Мальчикъ бреду, да и я также. Мы здѣсь блуждаемъ, точно въ сновидѣніи. Ахъ, еслибы нашлась какая нибудь волшебная сила, которая бы унесла насъ отсюда!
Куртизанка. Пріятная встрѣча, пріятная встрѣча, Антифолъ! Я вижу, что вы, наконецъ-то, отыскали ювелира. Гдѣ-же цѣпь, которую вы мнѣ сегодня обѣщали?
Антифолъ сиракузскій. Прочь, сатана, не искушай меня.
Дроміо сиракузскій. Господинъ, неужели это госпожа Сатана?
Антифолъ сиракузскій. Это дьяволъ.
Дроміо сиракузскій. Нѣтъ, гораздо хуже, это — жена сатаны; она явилась сюда въ видѣ потаскухи; вотъ почему, когда женщина скажетъ: „Прокляни меня, Господи!“ это все равно, какъ еслибы она сказала: „Сдѣлай, о Господи, изъ меня потаскуху!“ Сказано, что онѣ всегда являются мужчинамъ, какъ свѣтлые ангелы; но свѣтъ является изъ огня, а огонь, вѣдь, жжетъ и блудницы жгутся. Не подходите близко къ ней.
Куртизанка. И вашъ слуга, и вы въ самомъ веселомъ расположеніи духа. Хотите пойти ко мнѣ? Здѣсь мы можемъ купить все для ужина.
Дроміо сиракузскій. Сударь, если отправитесь съ нею, то ожидайте, что вамъ подадутъ кушанье, которое приходится ѣсть ложкой, а потому запаситесь длинной ложкой.
Антифолъ сиракузскій. Зачѣмъ, Дроміо?
Дроміо сиракузскій. Когда приходится ѣсть съ дьяволомъ, то надо имѣть длинную ложку.
Антифолъ сиракузскій. Убирайся прочь, дьяволъ! О какомъ ужинѣ ты мнѣ говоришь? Ты, какъ и всѣ вы, колдунья; заклинаю тебя: оставь меня въ покоѣ и удались.
Куртизанка. Ну, такъ отдайте мнѣ кольцо, которое вы взяли у меня за обѣдомъ, или цѣпь, которую обѣщали мнѣ за него, и я не стану васъ больше безпокоить.
Дроміо сиракузскій. Бываютъ дьяволы, которые требуютъ какой-нибудь обрѣзокъ ногтя, пустякъ какой-нибудь, каплю крови, булавочку, орѣшину, вишневую косточку; но этотъ дьяволъ гораздо жаднѣе: она требуетъ золотую цѣпь. Берегитесь, сударь; если дадите ей цѣпь, она загремитъ ею и перепугаетъ насъ.
Куртизанка. Прошу васъ, отдайте мнѣ или кольцо, или цѣпь. Вѣдь не хотите же вы меня ограбить?
Антифолъ сиракузскій. Прочь, вѣдьма! Пойдемъ, Дроміо, пойдемъ!
Дроміо сиракузскій. „Бѣги отъ гордости!“ говорятъ павлины. Вы вѣдь это знаете, сударыня (Антифолъ и Дроміо сиракузскіе уходятъ).
Куртизанка. Ну, нѣтъ ни малѣйшаго сомнѣнія, что Антифолъ сошелъ съ ума; въ противномъ случаѣ, онъ бы не могъ такъ поступить. Онъ взялъ у меня кольцо, которое стоитъ сорокъ дукатовъ; за него онъ обѣщалъ подарить мнѣ цѣпь, а теперь не хочетъ дать ни того, ни другого. Причина, изъ которой я заключаю, что онъ сошелъ съ ума (кромѣ бѣшенаго поступка, только что имъ сдѣланнаго), это — нелѣпая сказка, которою онъ меня угостилъ сегодня за обѣдомъ, сказка о томъ, будто-бы его не пустили въ его собственный домъ. Очень вѣроятно, что его жена, узнавъ о припадкахъ его бѣшенства, и не впустила его къ себѣ. Теперь мнѣ остается только отправиться въ его домъ и разсказать его женѣ, что въ безуміи онъ силой отнялъ у меня кольцо. Это самое лучшее, что я могу сдѣлать; вѣдь сорокъ дукатовъ — большая потеря.
СЦЕНА IV.
правитьАнтифолъ эфесскій. Не бойся, пріятель, я не сбѣгу; прежде чѣмъ я оставлю тебя, я вручу тебѣ такую сумму, за какую ты меня арестовалъ. Сегодня моя жена въ скверномъ расположеніи духа и, должно быть, не повѣрила легко моему слугѣ, что въ Эфесѣ меня арестовали. Увѣряю тебя, что это извѣстіе должно было показаться ей очень страннымъ.
А вотъ и мой слуга; думаю, что онъ и деньги принесъ. Ну что, принесъ ты, что я велѣлъ принести тебѣ?
Дроміо эфесскій. Вотъ… ручаюсь вамъ, что этимъ вы со всѣми ими расплатитесь.
Антифолъ эфесскій. Но гдѣ-же деньги?
Дроміо эфесскій. Какъ гдѣ? Вѣдь нужно-же было отдать ихъ за плеть.
Антифолъ эфесскій. Какъ, пятьсотъ дукатовъ, бездѣльникъ, за простую плеть?
Дроміо эфесскій. Ну, нѣтъ, за такую сумму я готовъ купить вамъ еще пятьсотъ такихъ-же плетей.
Антифолъ эфесскій. А я зачѣмъ посылалъ тебя домой?
Дроміо эфесскій. Извѣстно за чѣмъ, — за плетью; я вамъ и принесъ ее.
Антифолъ эфесскій. А за это я привѣтствую тебя вотъ этимъ (Бьетъ его).
Приставъ. Добрый господинъ, пожалуйста, успокойтесь, будьте терпѣливы.
Дроміо эфесскій. Не ему, а мнѣ приходится быть терпѣливымъ; на меня обрушилась бѣда.
Приставъ. Попридержи-ка, любезный, свой языкъ.
Дроміо эфесскій. Вы бы лучше уговорили его попридержать свою руку.
Антифолъ эфесскій. Потаскухинъ сынъ, безчувственный мерзавецъ!
Дроміо эфесскій. Конечно, я хотѣлъ бы быть безчувственнымъ, сударь, чтобы не чувствовать вашихъ ударовъ.
Антифолъ эфесскій. Да ты только къ ударамъ и чувствителенъ, какъ настоящій оселъ.
Дроміо эфесскій. Вотъ что правда, то правда: я настоящій оселъ; это вы можете доказать моими вытянувшимися ушами. Со дня моего рожденія и до настоящей минуты я служу ему, а между тѣмъ за всю мою службу я, кромѣ ударовъ, ничего другого не получалъ. Когда мнѣ холодно, онъ грѣетъ меня побоями, когда мнѣ жарко, онъ прохлаждаетъ меня побоями; онъ меня пробуждаетъ побоями, когда мнѣ случится заснуть; побоями подымаетъ меня, когда я сижу; побоями выталкиваетъ меня за дверь, когда я выхожу; побоями встрѣчаетъ меня, когда я возвращаюсь домой. Я ихъ постоянно ношу на своихъ плечахъ, какъ нищая носитъ своего сынишку; я даже думаю, что когда онъ, наконецъ, изуродуетъ меня совсѣмъ, то мнѣ и въ самомъ дѣдѣ придется съ ними ходить но міру, отъ двери до двери.
Антифолъ эфесскій. Ну, пойдемъ… А, вотъ и моя жена Дроміо эфесскій. Сударыня. Respice finem, помните конецъ; или, какъ говорятъ попугаи: берегитесь конца плети.
Антифолъ эфесскій. Да замолчишь-ли ты, наконецъ? (Бьетъ его),
Куртизанка. А что вы теперь скажете на это? Развѣ вашъ мужъ не помѣшался?
Адріана. Своею грубостью онъ это ясно доказываетъ. Добрый докторъ Пинчъ, вы — заклинатель; возвратите ему разсудокъ, и я вамъ за это заплачу, сколько вы пожелаете.
Луціана. Увы! Какъ глаза его свирѣпы и страшны!
Куртизанка. Замѣтьте, какъ онъ дрожитъ отъ бѣшенства.
Пинчъ. Дайте мнѣ вашу руку и позвольте мнѣ пощупать вашъ пульсъ.
Антифолъ эфесскій. Вотъ вамъ моя рука; но прежде она пощупаетъ ваше ухо.
Пинчъ. Заклинаю тебя, Сатана, поселившійся въ этомъ человѣкѣ, уступить моимъ святымъ молитвамъ и немедленно возвратиться въ твое темное царство. Заклинаю тебя всѣми святыми неба.
Антифолъ эфесскій. Молчи, болванъ, молчи! Я вовсе не сумасшедшій.
Адріана. О еслибы ты былъ правъ, несчастная душа!
Антифолъ эфесскій. А, милочка, такъ это, значитъ, твои пріятели? Ужь не эта-ли шафранная рожа пировала и веселилась сегодня въ коемъ домѣ, между тѣмъ, какъ моя преступная дверь оставалась закрытой для меня и входъ въ мой домъ былъ для меня недоступенъ.
Адріана. О, мой мужъ! Видитъ Богъ, что ты обѣдалъ дома; и почему ты не остался дома до теперешней минуты? Ты бы избѣжалъ и этой клеветы, и этого публичнаго позора.
Антифолъ ефесскій. Я обѣдалъ дома? я? Ну, а ты, бездѣльникъ, что на это скажешь?
Дроміо эфесскій. Ну, ужь если говоритъ правду, дома вы не обѣдали.
Антифолъ эфесскій. Ну, а двери не были заперты и меня не прогоняли?
Дроміо эфесскій. Двери, конечно, были заперты и васъ, точно, не впускали.
Антифолъ эфесскій. А сама она не ругала меня?
Дроміо эфесскій. Sans fable, онѣ обругали васъ.
Антифолъ эфесскій. А кухарка не поносила меня, не оскорбляла, не насмѣхалась надо мной?
Дроміо эфесскій. Да, разумѣется, и кухонная бестия издѣвалась надъ вами.
Антифолъ эфесскій. И не ушелъ я въ бѣшенствѣ?
Дроміо эфесскій. Да, говоря правду. Объ этомъ могутъ свидѣтельствовать мои кости: имъ пришлось познакомится съ этимъ бѣшенствомъ.
Адріана. Ну, хорошо-ли потакать этому безумству?
Пинчъ. Ничего дурного нѣтъ. Этотъ малый отлично видитъ его состояніе и, соглашаясь съ нимъ, укрощаетъ его бѣшенство.
Антифолъ эфесскій. Ты заставила ювелира усадить меня въ тюрьму.
Адріана. О, Боже! Да вѣдь сама же я и послала тебѣ денегъ на выкупъ черезъ Дроміо, вотъ этого самаго, который прибѣжалъ за ними.
Дроміо эфесскій. Денегъ, черезъ меня? Можетъ быть и въ самомъ дѣлѣ вы сердечно желали послать ихъ, но я навѣрное могу сказать, что ни гроша не получалъ отъ васъ.
Антифолъ эфесскій. А развѣ ты не приходилъ къ ней за мѣшкомъ дукатовъ?
Адріана. Да, приходилъ и я дала ихъ ему.
Лудіана. Я была свидѣтельницей этого.
Дроміо эфесскій. Богъ и канатный мастеръ свидѣтель, что меня посылали только за плетью.
Пинчъ. Сударыня, нѣтъ никакого сомнѣнія, что и господинъ, и слуга одержимы бѣшенствомъ; это видно по ихъ страшной блѣдности. Ихъ необходимо посадить въ какую-нибудь темную комнату.
Антифолъ эфесскій. Говори, зачѣмъ ты заперлась сегодня отъ меня? А ты, мерзавецъ, почему отнѣкиваешься, что получилъ мѣшокъ золота?
Адріана. Милый мужъ, я не запиралась отъ тебя.
Дроміо эфесскій. А я, добрый господинъ, никакого мѣшка съ золотомъ не получалъ; но сознаюсь, что двери дома были заперты.
Адріана. Негодный плутъ, ты дважды лжешь!
Антифолъ эфесскій. Распутная негодяйка, ты лжешь во всемъ; ты снюхалась съ этой шайкой, чтобы сдѣлать изъ меня предметъ самыхъ гнусныхъ и постыднымъ насмѣшекъ; но я вотъ этими самыми ногтями выцарапаю эти лживые глаза, захотѣвшіе видѣть меня игрушкой всего этого позора.
Адріана. Вяжите ихъ, вяжите ихъ; я не хочу, чтобы они подходили ко мнѣ.
Пинчъ. Бѣгите за людьми! Дьяволъ силенъ въ нихъ!
Луціана. Ахъ, бѣдный, какъ онъ блѣденъ и какъ ужасно смотритъ!
Антифолъ эфесскій. Ужь не убить-ли вы меня собираетесь? Приставъ, я твой плѣнникъ; неужели же ты потерпишь, чтобы меня отняли у тебя?
Приставъ. Эй, вы, не горланьте; онъ мой плѣнникъ, и вы его не захватите.
Пинчъ. Вяжите-ка и этого, и онъ тоже въ бѣшенствѣ.
Адріана. Да чего ты хочешь, нелѣпый приставъ? Можетъ быть, тебѣ нравится видѣть, какъ этотъ несчастный позоритъ и насилуетъ себя?
Приставъ. Онъ мой плѣнникъ; если я его отпущу, мнѣ же придется заплатить весь его долгъ.
Адріана. Я сейчасъ же уплачу весь долгъ. Веди меня къ заимодавцу, и когда я узнаю, какъ великъ его долгъ, я сейчасъ же уплачу его. Добрый господинъ докторъ, посмотрите хорошенько, чтобы его свели домой въ полной безопасности… О, злополучный день!
Антифолъ эфесскій. О, злополучная потаскушка!
Дроміо эфесскій. Господинъ! видно и мнѣ приходится платить по вашимъ обязательствамъ!
Антифолъ эфесскій. Убирайся къ чорту! Зачѣмъ ты меня приводишь въ бѣшенство?
Дроміо эфесскій. Да ужь не хотите-ли вы, чтобъ васъ связали ни за что? Бѣснуйтесь, добрый господинъ, кричите какъ дьяволы.
Луціана. Да спасетъ ихъ Господь! Бѣдные, какъ они бредятъ!
Адріана, Уведите ихъ! Сестра, пойдемъ со мной (Пинчъ и его слуга уводятъ Антифола и Дроміо). Скажите мнѣ, кто потребовалъ ихъ ареста?
Приставъ. Нѣкто Анжело, ювелиръ; вы знаете его?
Адріана. Да, я знаю этого человѣка. Сколько онъ долженъ?
Приставъ. Двѣсти дукатовъ.
Адріана. За что онъ задолжалъ эти деньги?
Приставъ. За цѣпь, которую вашъ мужъ взялъ у него.
Адріана. Онъ дѣйствительно заказалъ цѣпь для меня, но онъ ея не получилъ.
Куртизанка. Когда вашъ мужъ пришелъ сегодня ко мнѣ, точно бѣшеный, онъ взялъ у меня кольцо (я только что видѣла на его пальцѣ это кольцо), — а затѣмъ я встрѣтила его на улицѣ съ цѣпью.
Адріана. Все это можетъ быть, но цѣпи я никогда не видала. Ну, приставъ, ведите меня къ этому ювелиру, мнѣ поскорѣе хочется все узнать.
Луціана. Господи, спаси насъ! Они вырвались!
Адріана. И идутъ сюда съ обнаженнымъ мечемъ! Позовемъ людей, чтобы они снова связали ихъ.
Приставъ. Бѣжимъ; они убьютъ насъ! (Приставъ, Адріана и Луціана уходятъ).
Антифолъ сиракузскій. Я вижу, что эти вѣдьмы испугались мечей.
Дроміо сиракузскій. Та, которая навязывалась вамъ въ жены теперь убѣгаетъ отъ васъ.
Антифолъ сиракузскій. Пойдемъ въ Центавръ за нашими вещами; одного только и желаю, чтобы сѣсть скорѣе на корабль.
Дроміо сиракузскій. Повѣрьте мнѣ, переночуемъ здѣсь; они навѣрное не сдѣлаютъ намъ вреда. Вы вѣдь и сами видали какъ ласково съ нами говорили и даютъ деньги. Я думаю, что здѣшній народъ такой добрый, что еслибы не эта гора разъяреннаго мяса, которая требуетъ, чтобы я на ней женился, я бы не прочь былъ остаться здѣсь и даже сдѣлаться колдуномъ.
Антифолъ сиракузскій. И за цѣлый городъ я не останусь здѣсь на ночь. Пойдемъ скорѣе за вещами и на корабль (Уходятъ).
ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.
правитьСЦЕНА I.
правитьАнжело. Мнѣ очень жаль, что я такъ долго задержалъ васъ; но я утверждаю вамъ, что цѣпь онъ получилъ отъ меня, хотя онъ и имѣлъ великое безстыдство отрицать это.
Купецъ. Какимъ образомъ этотъ человѣкъ можетъ быть уважаемъ въ этомъ городѣ?
Анжело. Онъ здѣсь въ большой чести; у него здѣсь безграничный кредитъ и его здѣсь весьма любятъ. Въ этомъ городѣ нѣтъ другого гражданина ему равнаго; я на слово готовъ ему повѣрить все мое состояніе.
Купецъ. Говорите тише; онъ, кажется, идетъ сюда.
Анжело. Да, это онъ; у него на шеѣ та самая цѣпь, которую онъ такъ нагло утверждалъ, что не получилъ отъ меня. Добрый господинъ, подойдите поближе ко мнѣ, я хочу поговорить съ ними. Синьоръ Антифолъ, очень удивляюсь, что вы нанесли мнѣ такой позоръ, — и притомъ не безъ скандала для васъ самихъ, — съ такой настойчивостью увѣряя и даже клянясь въ томъ, что не получали отъ меня этой цѣпи, которую теперь такъ открыто носите. Кромѣ хлопотъ, позора и ареста, вы сдѣлали большой вредъ и этому моему другу, который, еслибы не былъ задержанъ недоразумѣніемъ нашимъ, давно бы уже надулъ паруса и теперь былъ бы уже въ открытомъ морѣ. Вы вѣдь получили эту цѣпь отъ меня? Не можете-же вы отрицать это?
Антифолъ сиракузскій. Кажется, я ее получилъ отъ васъ; я никогда и не отрицалъ этого.
Купецъ. Нѣтъ, вы отрицали это; вы даже поклялись въ противномъ.
Антифолъ сиракузскій. А кто слышалъ, что я клятвенно отрицалъ это?
Кулецъ. Вотъ этими самыми моими ушами я слышалъ, это и ты самъ знаешь. Какъ тебѣ не совѣстно, несчастный! Не позоръ-ли, что ты позволяешь себѣ ходить по мѣстамъ, гдѣ ходятъ честные люди!
Антифолъ сиракузскій. Ты и самъ негодяй, если позволяешь себѣ такъ оскорблять меня; я докажу тебѣ немедленно и мою честь, и мою честность, если ты осмѣлишься принять мой вызовъ.
Купецъ. Да, я осмѣливаюсь, бездѣльникъ! (Они обнажаютъ мечи).
Адріана. Стойте, не обижайте его, ради самого Бога! Онъ — помѣшанъ!.. Эй, вы, хватайте его; отнимите у него мечъ; свяжите также и Дроміо и ведите ихъ ко мнѣ въ домъ.
Дроміо сиракузскій. Бѣжимъ, сударь, бѣжимъ; ради самого Бога, спрячемся въ какой-нибудь домъ… Это — аббатство… Войдемъ туда, — или мы пропали!
Игуменья. Успокойтесь, добрые люди! Зачѣмъ вы такъ тѣснитесь сюда?
Адріана. Чтобъ взять моего бѣднаго мужа, который сошелъ съума; позвольте намъ войти; мы его должны связать и отнести домой и лечить его.
Анжело. Я знаю, что онъ не въ своемъ умѣ.
Купецъ. Я сожалѣю, что обнажилъ свой мечъ противъ него.
Игуменья. А какъ давно онъ обезумѣлъ?
Адріана. Всю эту недѣлю онъ былъ грустенъ, мраченъ, угрюмъ, печаленъ и совсѣмъ не тотъ, какимъ былъ прежде; но до обѣденнаго времени его помѣшательство еще не приходило въ такое бѣшенство.
Игуменья. Можетъ быть онъ понесъ какой-нибудь большой убытокъ вслѣдствіе кораблекрушенія на морѣ? Можетъ быть онъ потерялъ какого-нибудь дорогого друга? Его глаза не вовлекли-ли его сердца въ какую-нибудь незаконную любовь? Это очень обыкновенный грѣхъ среди молодыхъ людей, дающихъ глазамъ своимъ слишкомъ большую волю. Какое изъ этихъ несчастій случилось съ нимъ?
Адріана. Никакое, если только не послѣднее: можетъ быть, какая-нибудь любовь отвлекала его такъ часто отъ дома.
Игуменья. Вамъ-бы слѣдовало побранить его за это.
Адріана. Я и то бранила его.
Игуменья. Да, но можетъ быть слишкомъ мало.
Адріана. Я его бранила, на сколько позволяла мнѣ скромность.
Игуменья. Конечно, съ глазу на глазъ?
Адріана. Да и при людяхъ также.
Игуменья. Да, но, можетъ быть, не достаточно часто?
Андріана. Это было предметомъ всѣхъ нашихъ разговоровъ; въ постели я такъ къ нему приставала, что онъ не могъ спать; за обѣдомъ я такъ приставала, что онъ не могъ ѣсть. Наединѣ съ нимъ я только объ этомъ и говорила съ нимъ; при людяхъ я постоянно дѣлала намеки на это. Я всегда ему говорила, что онъ не хорошо и скверно поступаетъ.
Игуменья. Вотъ потому-то онъ и сошелъ-съ ума. Ядовитыя рѣчи ревнивой жены гораздо смертоноснѣе, чѣмъ зубъ взбѣсившейся собаки. Совершенно понятно, что твои упреки не давали ему спать, — вотъ голова его и омрачилась. Ты говоришь, что кушанья его ты приправляла своими упреками; непріятности всегда разстраиваютъ пищевареніе, а затѣмъ слѣдуетъ горячее пламя горячки, а что такое горячка, если не припадокъ бѣшенства? Ты говоришь, что всѣ его развлеченія ты омрачала своимъ брюжжаніемъ, но недостатокъ развлеченія ведетъ за собой мрачную меланхолію, родственницу зловѣщаго и неутѣшнаго отчаянія, а вслѣдъ за нею и цѣлую толпу зачумленныхъ недуговъ, блѣдныхъ безпорядковъ и враговъ жизни! Лишить веселья, ѣды и сна, — отъ этого не только человѣкъ, но и звѣрь съума сойдетъ. Необходимо, поэтому заключить, что ты сама и свела съ ума своего мужа.
Луціана. Но она съ кротостью всегда упрекала его, а онъ всегда бывалъ грубъ, жестокъ и вспыльчивъ. Но почему же ты, сестра, не отвѣчаешь, когда тебя такъ несправедливо укоряютъ?
Адріана. Она отдала меня во власть угрызеній моей собственной совѣсти. Добрые люди, войдите и возьмите его.
Игуменья. Нѣтъ, никто не входитъ въ мой домъ.
Адріана. Ну, такъ пусть выведутъ моего мужа ваши слуги.
Игуменья. И этого я не дозволю; онъ выбралъ мой домъ своимъ убѣжищемъ, и это убѣжище охранитъ его отъ васъ, пока я не возвращу ему разсудка, или, по крайней мѣрѣ, не попробую сдѣлать этого.
Адріана. Я сама хочу ухаживать за моимъ мужемъ, сама хочу быть его нянькой, врачевать его болѣзнь; это вѣдь моя обязанность; мнѣ не нужны никакіе помощники, а потому позвольте мнѣ отвести его домой.
Игуменья. Повторяю, я не позволю ему выйти, пока не испытаю всѣхъ извѣстныхъ мнѣ средствъ, сироповъ и иныхъ цѣлебныхъ снадобій, святыхъ молитвъ, чтобы возстановить въ немъ разсудокъ; это требованіе и часть моего обѣта, человѣколюбивая обязанность моего ордена. А поэтому оставь его со мной и уходи.
Адріана. Я не уйду отсюда, не оставлю здѣсь моего мужа; вамъ съ вашимъ священнымъ самомъ не пристало такъ разлучить мужа и жену.
Игуменья. Успокойся и удались, я не отдамъ тебѣ его (Она уходитъ).
Луціана. Пожалуйся герцогу на такую несправедливость.
Адріана. Да, пойдемъ, я упаду къ его ногамъ и не встану до тѣхъ поръ, пока мои слезы и мольбы не заставятъ его прійти сюда, чтобы силой взять моего мужа отъ игуменьи.
Купецъ. Стрѣлка, кажется, показываетъ уже пять часовъ и должно быть скоро герцогъ пройдетъ по этому мѣсту, чтобы направиться въ печальную долину, мѣсто смерти и казней, которое находится за рвомъ аббатства
Анжело. А по какой причинѣ онъ пойдетъ здѣсь?
Купецъ. Чтобы присутствовать при всенародной казни сиракузскаго купца, который имѣлъ несчастіе заѣхать въ этотъ заливъ, вопреки закону и статутамъ этого города.
Анжело. Смотрите, вотъ онъ идетъ, и мы будемъ присутствовать при казни.
Луціана. Пади къ ногамъ герцога, пока онъ еще не прошелъ аббатства.
Герцогъ. Пускай снова провозгласятъ всенародно, что если какой-нибудь другъ внесетъ за него назначенную сумну, то этотъ человѣкъ не умретъ, ибо мы желали-бы ему помочь.
Адріана. Правосудіе, великій герцогъ, правосудіе противъ игуменьи!
Герцогъ. Игуменья — женщина добродѣтельная и почтенная; не можетъ быть, чтобы она сдѣлала тебѣ какое-нибудь зло.
Адріана. Выслушайте меня, ваша свѣтлость. Антифолъ мой супругъ, котораго я сдѣлала владыкой самой себя и всего моего богатства, по вашему совѣту, въ сегодняшній несчастный день подвергся жестокому припадку сумасшествія; въ сопровожденіи своего раба, который тоже помѣшался, онъ бросился какъ бѣшенный на улицу, оскорбляя честныхъ гражданъ, врываясь въ ихъ дома, похищая кольца, всякія драгоцѣнности и все, что нравилось его безумству. Наконецъ, моимъ людямъ удалось связать его и отвести домой, между тѣмъ, какъ я ходила по городу, чтобы исправить вредъ, причиненный его безуміемъ. Вдругъ, не знаю, какимъ образомъ, онъ убѣжалъ отъ тѣхъ, которые за нимъ присматривали, также какъ и его помѣшанный рабъ; и оба, въ неистовствѣ, съ обнаженными мечами встрѣтились намъ и, накинувшись безумно на насъ, стали гнаться за нами. Я возвратилась снова сюда съ позванными нами людьми, чтобы связать ихъ; тогда они скрылись въ это аббатство. Мы побѣжали за ними вслѣдъ, но игуменья заперла передъ нами двери, не захотѣвъ ни впустить насъ, ни выдать мнѣ моего мужа, чтобы мы увели его домой. Вели-же, благородный герцогъ, отдать его мнѣ, чтобъ я могла оказать ему необходимую помощь.
Герцогъ. Въ прежнее время, твой мужъ служилъ въ моихъ войскахъ и оказалъ мнѣ много услугъ; и когда ты отдала ему свое супружеское ложе, я далъ тебѣ мое герцогское слово, что сдѣлаю для него все, что только могу сдѣлать… Пусть кто-нибудь постучитъ въ двери аббатства и повелитъ игуменьѣ явиться сюда; я долженъ рѣшить это дѣло, прежде чѣмъ удалюсь отсюда.
Слуга. Ахъ, сударыня, сударыня, бѣгите, спасайтесь! Мой господинъ и его рабъ освободились; они исколотили всѣхъ служанокъ и связали доктора, которому подпалили бороду горящими головнями, и всякій разъ, когда она загоралась, они лили на него цѣлый ушатъ помоевъ, чтобы загасить огонь. Мой господинъ теперь учитъ его терпѣнію, а его слуга стрижетъ его голову, какъ сумасшедшему. Они навѣрное убьютъ заклинателя, если только вы не пошлете людей къ нему на помощь.
Адріана. Молчи, болванъ; твой господинъ и его слуга здѣсь и все это ложь, что ты намъ разсказываешь.
Слуга. Сударыня, клянусь жизнію, что говорю правду; какъ только я увидѣлъ это, я духу не успѣлъ перевести, такъ скоро я бѣжалъ. Онъ призываетъ васъ къ себѣ, и клянется, что если только ему удастся схватитъ васъ, то онъ обожжетъ вамъ лицо и обезобразитъ васъ (За сценой шумъ). Слышите, слышите? Это навѣрно его голосъ; бѣгите скорѣе, спасайтесь.
Герцогъ. Не бойся ничего; стань рядомъ со мной. Стражи, приготовьте ваши аллебарды!
Адріана. Господи! Это мой мужъ! Будьте свидѣтелями; что онъ всюду является невидимкой. Только-что онъ вошелъ сюда, въ аббатство, на нашихъ глазахъ, а теперь онъ тамъ; все это превосходитъ всякое человѣческое пониманіе.
Антифолъ эфесскій. Правосудіе, благородный герцогъ, правосудіе! Именемъ заслугъ, оказанныхъ мною въ былыя времена, когда на войнѣ я заслонилъ тебя собственнымъ тѣломъ и получилъ тяжелыя раны, спасая тебѣ жизнь; кровью, которую я проливалъ тогда, — заклинаю тебя, даруй мнѣ правосудіе!
Эгеонъ. Если только страхъ смерти не свелъ меня съ ума, то я вижу моего сына Антифола и Дроміо.
Антифолъ эфесскій. Правосудіе, благородный герцогъ, правосудіе! Эта женщина, которую ты далъ мнѣ въ супруги, надругалась надо мной, обезчестила меня, оскорбила меня самымъ жестокимъ и ужаснымъ образомъ. Оскорбленіе, которое она сегодня нанесла мнѣ, превышаетъ все, что только можно себѣ вообразить.
Герцогъ. Скажи, что она тебѣ сдѣлала, и ты меня найдешь справедливымъ.
Антифолъ эфесскій. Сегодня благородный герцогъ, она заперла передо мною двери моего дома, а сама въ это время пировала тамъ съ мерзавцами.
Герцогъ. Да, это тяжкая вина. Скажи, женщина, ты это сдѣлала?
Адріана. Нѣтъ, благородный герцогъ. Я, онъ и моя сестра мы всѣ трое обѣдали вмѣстѣ. Клянусь спасеніемъ души моей, что все, въ чемъ онъ винитъ меня, ложно.
Луціана. Пусть никогда больше я не увижу дня, пусть никогда не буду спать ночью, если все, что она говоритъ вашей свѣтлости, не есть истинная правда!
Анжело. О, лживая женщина! Онѣ обѣ лгутъ. Въ этомъ по крайней мѣрѣ, сумасшедшій вполнѣ правильно ихъ обвиняетъ.
Антифолъ эфесскій. Мой повелитель, я знаю, что говорю. Я не отуманенъ винными нарами, я не въ бѣшенствѣ, вызванномъ бредомъ безумія, хотя подобныя оскорбленія могли бы и мудреца свести съ ума. Эта женщина заперла мнѣ дверь моего дома сегодня, когда я вернулся къ обѣду; вотъ этотъ ювелиръ, еслибы онъ не былъ теперь за одно съ нею, могъ бы засвидѣтельствовать это, потому что онъ былъ тогда со мною. Онъ оставилъ меня, потому что пошелъ за цѣпью, обѣщая принести мнѣ ее въ домъ госпожи, куда я и Балтазаръ отправились вмѣстѣ обѣдать. Когда мы пообѣдали я, видя, что онъ не идетъ, пошелъ искать его. Я его встрѣтилъ на улицѣ въ обществѣ вотъ этого господина. Тамъ этотъ коварный ювелиръ началъ мнѣ клясться, что сегодня я получилъ отъ него цѣпь, которую, — могу въ этомъ поклясться — совсѣмъ и не видалъ. И за это онъ приказалъ арестовать меня приставу. Я покорился и послалъ моего слугу ко мнѣ въ домъ за мѣшкомъ дукатовъ. Онъ возвратился безъ денегъ. Тогда я вѣжливо попросилъ пристава пойти вмѣстѣ со мной ко мнѣ въ домъ. По пути мы встрѣтили мою жену, ея сестру и всю ея разбойническую шайку подлыхъ сообщниковъ. Съ ними былъ нѣкій Пинчъ, голодный бездѣльникъ, мерзавецъ, блѣднолицый, ходячій скелетъ, шарлатанъ, оборвышъ-заклинатель, уродъ съ ввалившимися глазами, съ лицомъ плута, живой трупъ. И этотъ гнусный плутъ вздумалъ разыгрывать заклинателя; онъ поглядѣлъ мнѣ пристально въ глаза, пощупалъ мнѣ пульсъ и, уставивъ мнѣ прямо въ лицо свою гнусную рожу, заоралъ во все горло, что я одержимъ злымъ духомъ. Тогда всѣ разомъ бросились на меня, связали меня, потащили домой и тамъ заперли меня въ темный и сырой подвалъ, вмѣстѣ съ моимъ слугой, точно также связаннымъ, какъ и я. Однако, я перегрызъ веревки своими зубами, возвратилъ себѣ такимъ образомъ свободу и сейчасъ же побѣжалъ къ вашей свѣтлости умолять оказать мнѣ полное удовлетвореніе за весь этотъ позоръ и всѣ эти гнусности.
Анжело. Благородный герцогъ, съ своей стороны я могу только засвидѣтельствовать, что онъ не обѣдалъ дома и что его не впустили въ домъ.
Герцогъ. Но получилъ-ли онъ отъ тебя, — да или нѣтъ, — Цѣпь?
Анжело. Да, получилъ, благородный герцогъ, и, когда недавно онъ бѣжалъ въ этотъ домъ, всѣ видали эту цѣпь на его шеѣ.
Купецъ. Кромѣ того, я готовъ показать подъ присягой, что я моими собственными ушами слышалъ, какъ онъ признавался, что получилъ отъ него цѣпь, поклявшись передъ тѣмъ на торговой площади, что и въ глаза ея не видалъ. Тутъ я обнажилъ свой мечъ, а онъ бросился вотъ въ это аббатство, откуда вышелъ, должно быть, какимъ-то чудомъ.
Антифолъ эфесскій. Я никогда не входилъ въ стѣны этого аббатства, и ты никогда не обнажалъ своего меча; я никогда не видалъ цѣпи, клянусь небомъ, и все, въ чемъ онъ меня обвиняетъ, есть ложь.
Герцогъ. Какъ все это удивительно странно и запутано! Мнѣ кажется, что всѣ вы пили изъ кубка Цирцеи. Если вы видѣли, какъ онъ вошелъ въ аббатство, то онъ и теперь былъ бы тамъ; еслибы онъ былъ сумасшедшій, то не защищался бы такъ здраво. Вы говорите, что онъ обѣдалъ дома, а этотъ ювелиръ отрицаетъ это. А ты, рабъ, что скажешь на это?
Дроміо эфесскій. Благородный герцогъ, онъ обѣдалъ вотъ съ нею, въ домѣ Ежа.
Куртизанка. Это дѣйствительно такъ, и взялъ у меня съ пальца это кольцо.
Антифолъ эфесскій. Это правда, благородный герцогъ; это кольцо я получилъ отъ нея.
Герцогъ. А видѣла ты, какъ онъ вошелъ въ это аббатство?
Куртизанка. Такъ же несомнѣнно, какъ вижу теперь ваше высочество.
Герцогъ. Все это очень странно… Ступайте, позовите ко мнѣ игуменью. Мнѣ кажется, что всѣ вы или бредите, или же совсѣмъ помѣшались.
Эгеонъ. Великій государь, позволь сказать мнѣ одно слово. Я вижу друга, который можетъ быть спасетъ мнѣ жизнь, заплативъ сумму, необходимую за мой выкупъ.
Герцогъ. Говори свободно, сиракузецъ.
Эгеонъ. Неправда-ли, что васъ зовутъ Антифолъ, а вашего раба — Дроміо.
Дроміо эфесскій. Не болѣе часа тому назадъ, я былъ его рабомъ невольнымъ, но теперь, слава Богу, онъ перегрызъ своими собственными зубами веревки, которыми я былъ связанъ, и я, Дроміо, — его рабъ свободный.
Эгеонъ. Я увѣренъ, что оба вы вспоминаете обо мнѣ.
Дроміо эфесскій. Себя вспоминаемъ, сударь, глядя на васъ ибо, еще очень недавно, мы были такъ же связаны, какъ вы теперь. Ужь не изъ паціентовъ-ли вы Пинча?
Эгеонъ. Почему вы смотрите на меня такъ странно, какъ будто-бы на совсѣмъ чужого человѣка? Вы вѣдь хорошо меня знаете.
Антифолъ эфесскій. До этихъ поръ я никогда въ жизни не видѣлъ васъ.
Эгеонъ. О, должно быть печали сильно измѣнили меня съ тѣхъ поръ, какъ я васъ видѣлъ; должно быть, часы страданія въ сокрушительной рукѣ времени начертали на моемъ лицѣ странные знаки. Однако, скажи мнѣ, не узнаешь-ли по крайней мѣрѣ, моего голоса?
Антифолъ эфесскій. Нѣтъ.
Эгеонъ. И ты тоже, не узнаешь, Дроміо?
Дроміо эфесскій. И я тоже совсѣмъ не узнаю.
Эгеонъ. А я такъ увѣренъ. что ты узнаешь мой голосъ.
Дроміо эфесскій. Такъ вы увѣрены, сударь? А я такъ, наоборотъ, увѣренъ, что не узнаю; и когда человѣкъ, что-нибудь отрицаетъ, то вы обязаны ему вѣрить.
Эгеонъ. Не узнаете даже моего голоса! О, суровое время! Неужели-же ты такъ подорвало и разбило мой бѣдный голосъ въ эти послѣдніе семь короткихъ годовъ, что даже и родной мой сынъ не узнаетъ больного звука, скорбью разстроеннаго? Хотя зима, убивающая всѣ соки жизни, и покрыла мое увядшее лицо холодными снѣгами и сковала льдомъ мою кровъ, — однако ночь моихъ дней еще сохранила немного памяти, моя умирающая лампа еще бросаетъ слабый свѣтъ, мои полуоглохшія уши могутъ еще немного слышать, и всѣ эти старые свидѣтели, — и я не ошибаюсь, — говорятъ мнѣ что ты — мой сынъ Антифолъ.
Антифолъ эфесскій. Я ни разу въ жизни не видѣлъ моего отца.
Эгеонъ. Но всего семь лѣтъ, дитя мое, какъ мы въ Сиракузахъ разстались съ тобой, — вѣдь ты-же это хорошо знаешь; но, можетъ быть, ты стыдишься признать меня въ моемъ несчастіи?
Антифолъ эфесскій. Герцогъ и всѣ тѣ, которые меня знаютъ въ этомъ городѣ, могутъ засвидѣтельствовать, что въ Сиракузахъ я не былъ ни разу въ жизни.
Герцогъ. Увѣряю тебя, сиракузецъ, что вотъ уже двадцать лѣть, какъ онъ живетъ въ Эфесѣ и никогда не видѣлъ Сиракузъ. Я вижу, что старость и несчастіе помрачили твой умъ.
Игуменья. Великій герцогъ, вы видите человѣка, очень несправедливо гонимаго (Всѣ; смотрятъ на Антифола сиракузскаго).
Адріана. Я вижу двухъ мужей, или же глаза мои совершенно обманываютъ меня.
Герцогъ. Должно быть одинъ изъ нихъ духъ другого, но то же самое вижу и въ этихъ двухъ. Который-же изъ нихъ — дѣйствительный человѣкъ? Который — духъ? Что ихъ отличаетъ другъ отъ друга?
Дроміо сиракузскій. Дроміо — я, государь; а вотъ этотъ пусть убирается.
Дроміо эфесскій. Государь, онъ вретъ, Дроміо — я; позвольте мнѣ остаться.
Антифолъ сиракузскій. Эгеонъ! неужели это ты, или, можетъ быть, я вижу твой призракъ?
Дроміо сиракузскій. Ахъ, мой старый господинъ! Кто кто его такъ связалъ?
Игуменья. Кто бы ни связалъ его, я его развяжу и пріобрѣту мужа его освобожденіемъ. Говори, старый Эгеонъ, тотъ-ли ты, у котораго была жена Эмилія, родившая тебѣ разомъ двухъ прекрасныхъ сыновей? О если ты тотъ самый Эгеонъ, — говори и говори той-же самой Эмиліи!
Эгеонъ. Если это не сонъ, то ты — Эмилія; но если ты дѣйствительно Эмилія, то скажи и мнѣ, гдѣ тотъ нашъ сынъ, который плылъ на роковомъ обломкѣ мачты?
Игуменья. Онъ и я, вмѣстѣ съ близнецомъ Дроміо, мы оба были спасены рыбаками изъ Эпидамна, но вскорѣ жестокосердные рыбаки изъ Коринѳа отняли у нихъ насильно Дроміо и моего сына, а меня оставили съ рыбаками изъ Эпидамна. Что сталось съ ними съ тѣхъ поръ — я не знаю. А что сталось со мной — вы видите.
Герцогъ. Исторія, слышанная нами утромъ, начинаетъ подтверждаться. Эти два, столь похожіе другъ на друга Антифола, и эти два Дроміо, столь же похожіе другъ на друга.. Потомъ это кораблекрушеніе, о которомъ они говорятъ… Должно быть, дѣйствительно, это родитель этихъ дѣтей, которыхъ случай сводитъ теперь вмѣстѣ. Антифолъ, ты пріѣхалъ сюда изъ Коринѳа?
Антифолъ сиракузскій. Нѣтъ, герцогъ! Я пріѣхалъ изъ Сиракузъ.
Герцогъ. Постой, васъ надо отдалить другъ отъ друга, а то я не могу различить васъ.
Антифолъ эфесскій. Изъ Коринѳа пріѣхалъ я, мой благородный герцогъ.
Дроміо эфесскій. Со мной.
Антифолъ эфесскій. Привезъ меня въ этотъ городъ герцогъ Менафонъ, славный полководецъ и доблестный вашъ дядя.
Адріана. А который изъ васъ двухъ обѣдалъ сегодня со мною?
Антифолъ сиракузскій. Я, прекрасная дама.
Адріана. И вы мнѣ не мужъ?
Антифолъ эфесскій. Ну, ужь на это я несогласенъ.
Антифолъ сиракузскій. Да и я говорю, что не мужъ ей, хотя она и называла меня своимъ мужемъ и хотя эта прекрасная дѣвица, ея сестра, называла меня своимъ братомъ. — То, что тогда я говорилъ вамъ, прекрасная, я надѣюсь доказать вамъ на дѣлѣ, если только все, что я вижу и слышу, не есть сонъ.
Анжело. Вотъ цѣпь, которую вы получили отъ меня.
Антифолъ сиракузскій. Кажется, да, — я этого не отрицаю.
Антіифолъ эфесскій. А вы за эту цѣпь приказали арестовать меня?
Анжело. Кажется, да, — я этого не отрицаю.
Адріана. Я послала вамъ деньги на выкупъ черезъ Дроміо, но онъ, кажется, не передалъ ихъ вамъ.
Дроміо эфесскій. Черезъ меня? Только не черезъ меня.
Антифолъ сиріакузскій. Мѣшокъ съ вашими деньгами получилъ я; его принесъ мнѣ Дроміо, мой слуга, Должно быть каждый изъ насъ встрѣтилъ слугу другого; меня принимали за него, а его — за меня. Отсюда и возникли всѣ ошибки.
Антифолъ эфесскій. Эти дукаты я отдаю на выкупъ моего отца.
Герцогъ. Въ этомъ нѣтъ надобности; я дарую жизнь твоему отцу.
Куртизанка. Но вы мнѣ должны отдать мое кольцо.
Антифолъ эфесскій. Вотъ оно, и очень вамъ благодаренъ за обѣдъ.
Игуменья. Славный герцогъ, не угодно-ли пожаловать въ аббатство, гдѣ мы со всѣми подробностями разскажемъ вамъ всѣ наши приключенія. И всѣхъ васъ, что здѣсь сошлись, пострадавшихъ отъ всѣхъ этихъ многочисленныхъ ошибокъ сегодняшняго дня; мы вамъ дадимъ полное удовлетвореніе. Цѣлыхъ двадцать три года я мучилась вами, мои сыновья, и только теперь я разрѣшилась отъ этого тяжелаго бремени. Вы, герцогъ, мой мужъ и дѣти, и вы — точные календари ихъ рожденія, пойдемте отпраздновать крестины; послѣ такихъ долгихъ страданій — такая радость!
Герцогъ. Отъ всего сердца я приму участіе въ этомъ празднествѣ крестинъ (Уходятъ: Герцогъ со свитой, игуменья, Эгеонъ, куртизанка, купецъ и Анжело).
Дроміо сиракузскій. Господинъ, сходить мнѣ на корабль за вашими вещами?
Антифолъ эфесскій. Какіе же ты мои пожитки снесъ на корабль, Дроміо?
Дроміо сиракузскій. Вещи, которыя находились въ Центаврѣ.
Антифолъ сиракузскій. Онъ это мнѣ говоритъ; я твой господинъ, Дроміо. Ну, пойдемъ съ нами; о вещахъ мы подумаемъ потомъ. Обойми своего брата и порадуйся вмѣстѣ съ нимъ.
Дроміо сиракузскій. Въ домѣ твоего господина проживаетъ жирная красавица, которая чуть-чуть не окухонила меня сегодня во время обѣда: теперь она будетъ моей сестрой, а не женой.
Дроміо эфесскій. Мнѣ все сдается, что ты не братъ мой, а мое зеркало. Глядя на тебя, я нахожу тебя красивымъ малымъ. Дойдемъ, что-ли, на праздникъ?
Дроміо сиракузскій. Извольте идти впередъ: вы мой старшій братъ.
Дроміо эфесскій. Ну, это еще вопросъ; какъ мы его разрѣшимъ?
Дроміо сиракузскій. Мы бросимъ жребій соломенкой, а до тѣхъ поръ, — ты старшій, и потому отправляйся впередъ.
Дроміо эфесскій. Нѣтъ, лучше такъ: мы родились на свѣтъ близнецами, а потому пойдемъ рука объ руку, рядушкомъ, а не одинъ послѣ другого (Уходятъ).
Намъ неизвѣстно ни одного изданія этой шуточной пьесы раньше in-folio 1623 г. Еще англійскій писатель и критикъ Теобальдъ (въ 1733) нашелъ въ самой пьесѣ любопытное указаніе на время, когда, какъ онъ думаетъ, она была показана. Во второй сценѣ третьяго дѣйствія одинъ изъ Дроміо описываетъ женщину, которая приняла его за своего мужа, неособенно привлекательно; онъ говоритъ, что она кругла, какъ шаръ земной и что на ней можно указать разныя страны. Указавъ, гдѣ находится Шотландія и Ирландія, на вопросъ Антифола: „гдѣ нужно искать Францію?“ Дроміо отвѣчаетъ: „На лбу, вооруженномъ, возставшимъ войной противъ волосъ“ — „against her hair“. Здѣсь непереводимая игра словъ hair (волосъ) и hair (наслѣдникъ). Въ первомъ in-folio стояло: heir, которое въ позднѣйшихъ изданіяхъ замѣнено словомъ hair. Но Теобальдъ выяснилъ дѣйствительный смыслъ этого непонятнаго съ перваго раза выраженія, указавъ на то, что во Франціи въ 1689 г. шла междуусобная война Лиги съ Генрихомъ Наварскимъ, что, слѣдовательно, Франція велъ войну противъ своего наслѣдника, — against the hair»: А такъ какъ Елисавета приняла сторону протестантскаго государя и въ 1591 году послала на помощь ему графа Эссекса, то проницательный изслѣдователь основательно заключилъ, что пьеса была написана около этого времени,
Къ числу признаковъ юношескихъ трудовъ Шекспира, особенно его комедій, принадлежатъ риѳмованные стихи и такъ называемыя «догрелли», соотвѣтствующіе нѣмецкимъ стихамъ — нѣчто въ родѣ виршей. Этихъ доггрелей очень много въ Комедіи ошибокъ": довольно длинныя сцены сплошь со стоятъ изъ нихъ.
Стр. 115. «И по моей башкѣ отмѣтятъ вашу вину». Тутъ непереводимая игра значеніемъ словъ post — гонецъ и столбъ.
Стр. 150. «Но все это не составитъ тысячи». Тутъ непереводимая игра значеніемъ слова mark — марка, монета и боевой знакъ.
Стр. 151. «И разныхъ другихъ приверженцевъ грѣха». Таково было мнѣніе древнихъ о городѣ Эфесѣ.
Стр. 154. «Вы бы облекіи меня, покрайней мѣрѣ, кожей» — намекъ на мячикъ, который обыкновенно обшивается кожей.
Стр. 155. «За что вы меня такъ угощаете?» Тутъ непереводимая игра значеніемъ словъ earnest — серьозное и задатокъ.
Стр. 156. «То мнѣ и въ самомъ дѣлѣ придется подумать объ окопахъ». Тутъ непереводимая игра значеніемъ словъ sconce-- голова, башка и окопы.
Стр. 156. «Подливка». Basting — подливки и побои.
Стр. 156. «Жаркое будетъ суховато». Полагали, что сухое мясо развивало желчь, дѣлало сердитымъ.
Стр. 158. «Твое заключеніе будетъ плѣшивымъ». Слово bald означаетъ: глупый и плѣшивый.
Стр. 164. «То есть за вороной безъ перьевъ». Тутъ непереводимая игра значеніемъ словъ crow — ломъ и ворона.
Стр. 168. «Нелль, сударь; но ея именемъ, если бы она была и трехъ четвертей, нельзя было бы ее смѣрить отъ бедра до бедра». Тутъ непереводимая игра значеніемъ словъ Nell-- имя Нелль и ell-- аршинъ.
Стр. 174. «Весь въ буйволовой шкурѣ». Полицейскіе во времена Шекспира были одѣты въ форму изъ буйволовой кожи, которая могла бы ихъ защитить во время драки съ буйволами.
Стр. 176. «Ангелъ» — монета того времени.
Стр. 177. «И блудницы жгутся». Тутъ непереводимая игра значеніемъ словъ light wench — блудница и light — свѣтлый, свѣтлая.
Стр. 179. «Берегитесь конца плети». Попугаевъ учили различнымъ предостерегательнымъ выраженіямъ, которыя они и кричали проходящимъ.