История японской литературы (Астон; Мендрин)/От редактора



— VII —

От Редактора.

Предлагаемый перевод Истории японской литературы В. Г. Астона печатался в большей своей части при весьма неблагоприятных обстоятельствах. Благодаря начавшимся в конце января с. г. военным действиям на Дальнем Востоке переводчик был вынужден оставить Восточный Институт, в который он был командирован начальством для слушания лекций, будучи отозван, сперва в свой полк, а затем в распоряжение Военного Коммисара в Мукдени. Благодаря этому он не только не успел привести в надлежащий вид и окончить составлявшийся им, обещанный в его предисловии иероглифичеcкий указатель, но должен был бросить на произвол мобилизационного времени, в значительной меpе касавшегося и владивостокских наборщиков, целый ряд только-что набранных, но ещё не прокорректированных листов издания. Таким образом, когда владивостокская жизнь после первых тревожных дней опять пошла своим обычным течением, применившись, конечно, к требованиям военного времени и военного положения города, дальнейшее ведение издания и корректур осталось без заботливого попечения талантливого переводчика, умелая рука и зоркий глаз котораго неустанно работали над исправлением и усовершенствованием текста. Нижеподписавшемуся редактору подлежащаго отдела «Известий Восточнаго Института», с величайшим интересом всё время следившему за быстрой и неутомимой работой даровитейшего и лучшаго из своих слушателей, пришлось одному довести до конца всё издание. Конечно, редактировать работу, в роде предлагаемой, снабжать её примечаниями и объяснениями, заниматься сличением приводимых в ней цитат с японскими первоисточниками не представляет собою ничего, кроме высшего наслаждения, но вместе с тем пропорционально самим внутренним достоинствам издаваемой работы увеличиваются и требования, предъявляемые к редактору, да ещё к редактору, работающему в отсутствие самого автора. Неосторожно исправленное слово или выражение пере-


— VIII —

водчика, хотя и приведенное в более точное соответствие с японским первоисточником, иногда в разрезе с передачей, принятой автором английскаго издания, в состоянии создать резкий диссонанс, что, конечно, не может иметь места, когда caм автор-переводчик имеется на лицо и уже сам, по сделанным указаниямъ, исправляет или переделывает данное место или выражение.

Переводчик использовал в своём пространном предисловии почти все заслуживающие внимания мысли, изложенные в предисловии Астона. Осталось неиспользованным лишь одно место, в котором Астон распространяется о способах составления им своей истоpии японской литературы и объясняет, почему он держался такого, а не иного метода. «На нижеследующих страницах, — говорит Астон,— отведено лишь сравнительно мало места изложению личных впечатлений и мнений, результату грубой работы пионера, не могущему претендовать на признание за ним зрелого литературного суждения. Казалось болеe предпочтительным, в особенности в отношении литературы, так мало известной в Европе, как японская, отвести самое широкое место переводам и извлечениям и таким биографическим сведениям, которые необходимы с целью показать, к какому классу людей принадлежали авторы... Выдающимся авторам отведено сравнительно больше места, чем менее известным, и сделана попытка, насколько то позволяют, наши знания, следить за движением литературы и указать те причины, которыми обусловливался тот или иной характер её в различные периоды.

Составители историй европейских литератур в праве предположить, что их читатели обладают некоторым предварительным знакомством с выдающимися событиями политической и религиозной истории страны, о которой они пишут. В отношении Японии, однако, казалось не лишним прибавить некоторые данные указанного рода, без знания которых невозможно понять ход её литературного развития».

В конце своего предисловия Астон замечает, что «японские слова и имена собственные введены в текст в наивозможно меньшем количестве», благодаря чему, конечно, книга для непосвященных в произношениe и значение японских слов читателей, с непривыкшим к японской фонетике ухом, читается гораздо легче и приятнее, чем то было бы в противном случае. Астон избегает чрезмерного употребления японских слов и имён собственных путем замены их местоимениями. Если благодаря такому пpиeмy Астона,


— IX —

быть может, в русском переводе его книги замечается несколько чрезмерное употребление местоимений, то следует помнить, что это вызвано необходимостью, от которой, равно как и сам Астон, не мог и освободиться его переводчик. При всём том, однако, думается, что местоимения употреблены переводчиком достаточно умело, чтобы не идти в разрез с основными приёмами русской речи.

Что касается транскрпции японских слов, то в предлагаемом труде принята и проведена транскрипция, употребляемая в Восточном Институте и представляющая собою переложение простых принципов всeмиpнo признанной английской транскрипции на обыкновенное русское письмо. В этой транскрипции «иo» представляет собою один слог и читается как «ё» в слове «ёж»; «ё» поизносится всегда твёрдо; «х» произносится менее густо, чем в русском языке, приближаясь к западно-европейскому «h»; «дз» (в т. н. научной транскрпции, не прививающейся, однако, среди нашей интеллигентной публики, принято писать «цз»), произносится несколько твёрже русскаго «з»; «дз», «ц» и «с» перед «и» или иотованной гласной несколько приближаются соответственно к «дж» (чж), «ч» и «ш», но никогда не совпадают с ними; «и» и «у» после «ф», «х», «к», «с» и «ц» часто почти не слышны; «у» перед «м» (встречается, впрочем, лишь в начале весьма немногих слов) не слышно и вызывает как-бы удвоение или просто усиление следующаго «м»; «й» принято только в китайских чтениях иероглифов; «и» произносится всегда отдельно от предшествующей ей гласной и, согласно требованиям русской орфографии, заменяется перед следующей за ней гласной, за исключением «о», буквой «и»; носовое «н», произносимое в японском языке, впрочем, лишь с очень незначительным носовым оттенком, передано через «ъ», а «ь» после «н» употреблено лишь в очень немногих (древних) названиях со следующим после него «о». Составныя части сложных слов, в тех случаях, когда эти составные части заметным образом сохраняют своё основное значение или, другими словами, в тех случаях, когда выражаемое сложным словом понятие с точки зрения русского языка не даёт одного цельного понятия, а понятие сложное, отделены при помощи тире; такое же тире применено и в заглавиях сочинений и названиях с целью объединения их для глаза непривычных читателей. Японские фамилии всегда предшествуют именам собственным; в древних фамилиях частица родительнаго падежа «но», соединяющая фамильное имя с именем собственным, поставлена между двумя тире. Ударение не указано, так, как оно в японском язы-


— X —

ке представляет собою весьма легкий, трудно уловимый тонический акцент, — лучше всего произносить отдельные слоги японских слов по возможности равномерно, oттеняя лишь слоги, предшествующий и следующий за указанными выше случаями «полунемых» гласных, и последние слоги первых частей сложных слов.

Делом первостепенной важности для правильнаго произношения японских слов является точное и аккуратное произношение коротких и долгих слогов, так как от них, в особенности в китайских словах, вошедших в японский язык или образованных в Японии из сочетания двух или нескольких иероглифов, с сохраненем китайского чтения их, зависит часто весь смысл слова. Долготу обыкновенно принято обозначать прямыми, горизонтальными черточками над соответствующими гласными. В письме это легко исполнимо, в печати, однако, требуется для этой цели особый комплект шрифта, не имеющагося, однако, в самых лучших типографиях. К сожалению, и в хорошо обставленной во всех прочих отношениях типографии газеты «Дальний Восток», в которой печаталась предлагаемая работа, не оказалось литер с указанными надстрочными знаками, благодаря чему пришлось отпечатать всю работу без этих, важных для точной транскрипции японских слов (конечно, только для лиц, малознакомых с японским языком и непривыкших к правильному чтению без таких диакритических знаков), отличительных знаков. В виду военного времени пришлось и отказаться от исполнения имевшегося по первоначалу намерения приложить к работе иероглифический указатель, с присоединением к нему и русского указателя, набранного собственным шрифтом Института, располагающим всеми необходимыми литерами с надстрочными знаками. В виду того же военнаго времени и бомбардировки Владивостока пришлось упаковать и спрятать собственные, pyccкий и восточные, шрифты Института. Иероглифический указатель, а равно и русский, отпечатанный с необходимыми надстрочными знаками, будут изданы особо, когда позволят обстоятельства, пока же необходимый указатель прилагается в наборе одним только обыкновенным шрифтом.

Е. Спальвин.

Г. Владивосток, 25-го февраля 1904 года.

Примечания

править
  1. В. Г. Астонъ. Исторiя японской литературы. Переводъ съ англiйскаго Слушателя Восточного Института, Подъесаула В. Мендрина. Подъ редакцiей и. д. Профессора Е. Спальвина ВЛАДИВОСТОКЪ. Паровая типо-лит. газ. «Дальнiй Востокъ». 1904. (Публикация Игоря Шевченко.)


 
 
 

Примечания

править