Прошла весна, за ней и лѣто удалилось,
Прошла осенняя дождливая пора;
Подъ снѣжной пеленой ужь мостовая скрылась,
И грохотъ не стоитъ надъ городомъ съ утра.
На чистомъ воздухѣ, такъ долго по неволѣ
Скрываясь отъ дождей осеннихъ въ заперти́,
Шумъ городской теперь не оглушитъ насъ болѣ
И не раздавятъ насъ колеса на пути.
О, чудная пора, привѣтъ тебѣ — здорово!..
Толпы людей себя надеждою бодрятъ,
Что возвратятся къ нимъ веселые дни снова,
Бѣжавшіе давно отъ Фавновъ и Дріадъ.
Все радуетъ, живитъ, — домашній кровъ бросая,
Вдыхаю-ли въ себя я воздухъ иногда,
Закинувъ голову смотрю-ль на небеса я,
Иль пристально слѣжу, какъ мчится тучъ гряда.
Одна изъ нихъ въ выси куда-то уплываетъ,
Другая надъ землей повисла и стоитъ,
Та снѣгомъ падая, равнины покрываетъ,
Иль зеркало рѣки Виліи серебритъ.
Но тотъ, кто въ эти дни въ деревнѣ видитъ нивы
Подъ саваномъ снѣговъ и сумракомъ небесъ
И обнаженныхъ горъ песчаные обрывы,
И голый, ледяной корой покрытый, лѣсъ,
Тотъ отъ картинъ такихъ соскучится не въ мѣру
И броситъ сельскій міръ для городскихъ забавъ,
Для Плутоса забывъ красавицу Цереру
И золота съ собой запасъ хорошій взявъ.
А въ городѣ за то онъ можетъ жить безпечно
Среди палатъ, гдѣ все глазъ только веселитъ,
И земледѣльца трудъ забудетъ онъ, конечно,
Въ чарующемъ кругу плѣнительныхъ харитъ.
Въ деревнѣ еще свѣтъ не золотилъ востока,
Церера будитъ насъ и поздравляетъ съ днемъ, —
А здѣсь хоть солнышко давно взошло высоко,
Въ тѣни алькова я еще сплю сладкимъ сномъ.
Накинувъ на себя халатъ, встаю съ постели,
Съ визитомъ молодежь является ко мнѣ,
И начиная день безъ дѣла и безъ цѣли,
Проводимъ утро мы въ веселой болтовнѣ.
Тотъ передъ зеркаломъ на кудри золотыя,
Умащивая ихъ, бальзамъ восточный льетъ;
Тотъ куритъ и надъ нимъ, какъ облака густыя,
Дымъ носится; а тотъ чай ароматный пьетъ.
Когда-жь настанетъ часъ полудня, беззаботно
Въ блестящій экипажъ я съ кѣмъ-нибудь сажусь;
Въ бобры иль соболя себя закутавъ плотно,
Зимы холодной я и вѣтра не боюсь.
Съ блестящимъ обществомъ встрѣчаюсь въ залѣ; вскорѣ
За трапезу насъ всѣхъ сажаютъ, намъ несутъ
Не мало всякихъ яствъ на дорогомъ фарфорѣ
И каждый пресыщенъ избыткомъ вкусныхъ блюдъ.
Мы пьемъ столѣтнее венгерское; въ стаканѣ
Играетъ крѣпкій пуншъ, коньякъ и старый медъ,
А дамы пьютъ мускатъ, который, не туманя
Головокъ слабыхъ ихъ, имъ бодрость придаетъ.
При помощи вина бесѣда оживится.
Посыплется остротъ неистощимый рядъ,
И не одно лицо отъ страсти разгорится,
И помутится умъ, поймавши нѣжный взглядъ.
Но солнце ужь зашло. Густѣютъ тѣни дружно,
Подъ сумракомъ зимы погасъ послѣдній свѣтъ.
Даютъ богини знакъ, что разъѣзжаться нужно
Шумъ, говоръ — и гостей веселыхъ уже нѣтъ.
Лишь тѣ, кто съ счастіемъ слѣпымъ за панибрата,
Играютъ въ фараонъ, волнуясь отъ игры,
Иль длинный кій схвативъ (оружье безъ булата)
Катаютъ по сукну точеные шары.
Когда-жь ночь темная сойдетъ на городъ сонный,
И въ окнахъ кое-гдѣ огонь еще блеститъ,
Кончаетъ молодежь день шумно проведенный,
И множество саней по улицамъ скользитъ.
