Десять колен Израилевых עשרת השבטים — c окончательным разрушением в 719 г. до христианской эры Израильского царства и с уводом в плен значительной части его жителей в Ассирию и отчасти в Мидию, отдельные кланы, составлявшие это царство, как бы совершенно исчезают с исторической арены. Библейские летописцы, которые сообщают множество рассказов про колено Иегудово, а также сопровождавшее его в Вавилонию колено Веньяминово, совершенно умалчивают о дальнейшей судьбе остальных Д. К. Израилевых. Последнее сообщение о них летописца гласит: «И переселен был Израиль из своей земли в Ассирию до сего дня» (II кн. Цар., 17, 23). Это было написано в правление вавилонского царя Эвиль-Меродаха (ок. 560 г.); итак, в течение 160 лет после своего изгнания Израиль еще существовал; а затем всякие сведения о нем исчезают, как будто Д. К. исчезли с лица земли. — Уже очень рано сложилось убеждение, что рассеянные по всему лицу земли евреи — все потомки двух только колен Израилевых, Иегуды и Веньямина, которые 130 лет после изгнания Д. К. были переселены в Вавилонию. Одна часть этих двух колен, оставшаяся в Вавилонии, послужила материалом для образования восточного еврейства, другая же часть, вернувшаяся при Зерубабеле на родину, положила основание иудейскому государству хасмонеев и Иродов, а по разрушении Иерусалима — всей европейской диаспоре. Эти два колена являются, таким образом, единственными объектами еврейской истории спокон веков до настоящего времени. Однако и остальные Д. К. не были совершенно забыты, и то, что осталось вне сферы историографии, было широко использовано легендой. Народное сознание, конечно, не могло примириться с мыслью, чтобы значительное большинство народа исчезло бесследно, и оно создало цикл преданий о Д. К., окружив их ореолом земного благоденствия и политической независимости, о которых наличное еврейство в своем скитальчестве позволяло себе мечтать, как о чем-то таком, что может и должно наступить лишь «в конце дней». Легенды эти могли возникнуть, конечно, только в то время, когда география как наука стояла на весьма низкой ступени развития и за пределами небольшого клочка земного шара, который был известен древним, оставалось много простора для творческой фантазии.
I. Д. К. в легенде. — В эпоху таннаев (2 в. хр. эры) предание, по-видимому, еще не успело завладеть Д. К.; тогда еще полагали, что многочисленные еврейские общины Северной Месопотамии и бывшей Мидии состоят из прямых потомков Д. К. Рабби Акиба, который много путешествовал, как полагает Грец, для пропаганды идеи восстания Бар-Кохбы, не встретил, по-видимому, достаточного сочувствия среди этих общин, чем, может быть, объясняется его пессимистический взгляд на Д. К. вообще. В Мишне именно приводится спор между р. Акибой и р. Элиезером; первый, применяя к Д. К. стих (Второз., 29, 27) «И забросил их в чужую землю, как в сей день, ביום הזה», толкует его так: «как сей день» уходит и не вернется, так и Д. К. удалились и никогда не вернутся; р. Элиезер, напротив, говорил: как «сей день» заменится ночным мраком, а завтра опять засияет солнце, так и Д. К., поверженные теперь во мрак, вернутся когда-нибудь к свету" (М. Санг., X, 3). — Толчок к возникновению предания о Д.-К дала другая циркулировавшая как среди евреев, так и среди римлян легенда о реке «Самбатион» или Сабатионе, описанной у Иосифа Флавия под именем «Субботней реки» («Иуд. война», VII, 5, § 1): «Водообильная и быстротекущая река по субботам, она в будни представляет глазам зрителя совершенно сухое дно». Это именно предание в доказательство естественной святости субботнего дня приводит и р. Акиба (Санг., 65б; Beresch. rab., XI, 6); о ней говорит также Плиний (Hist nat., XXXI, 2), но оба в обратном Флавию смысле: 6 дней в неделю река шумна и бурлива, вздымая вверх песок и камни со дна своего, а в седьмой день она отдыхает. Несмотря, однако, на свидетельство Флавия, что император Тит собственными глазами видел эту удивительную реку, и несмотря на то, что Флавий точнейшим образом определяет ее местонахождение в горах Ливанских к северу от Палестины, никому не удалось отыскать ее, хотя речка этого имени, но без чудесных атрибутов, может быть, действительно там существовала. На это указывает многократно повторяемая традиция, гласящая: «В три места переселены были Д. К.: позади реки Самбатиона, в лавровой роще (Дафне; см.), что у Антиохии, и там, где на них спустилось облако и покрыло их» [по другой версии — позади темных гор] (Иер. Санг., X, 29с; ср. Bemidb. rab., XVI, 15). Очевидно, что Самбатион — наиболее близкое место изгнания, и сначала под этим именем понимали, вероятно, ту реку, о которой говорит Флавий; но так как впоследствии реки с указанными свойствами не оказалось, то ее перенесли на окраину Азии, благо на границе между Ассирией и Мидией нашлась река Zabatus, с которой можно было по некоторому созвучию отождествить реку Самбатион. Из Азии легенда перенесла реку Самбатион вместе с частью Д. К. в Африку. — В конце 9 века появился в Кайруане (в Северной Африке), а позже в Испании странный человек, назвавший себя Элдадом из колена Дана, אלרד הדני, и рассказал следующее: когда царь Иеробеам во главе Д. К. отпал от династии Давидовой, он предложил воинственным данитам вступить с ним в войну против иудейского царя. Даниты, не пожелавшие проливать братскую кровь, принуждены были удалиться из родной страны и отправились через Египет в страну Куш (Абиссинию); там нашли они обширную и плодородную землю, где и поселились (ср. А. Гаркави, «Сказания евр. писателей о хазарах», СПб., 1874 стр. 23.; С. М. Лазарь, עשרת השבטים, Гашилоах, IX, 206 и дальше). К ним вскоре присоединилось еще три колена, Нафтали, Гад и Ашер, которые, отвоевав у кушитов значительную территорию, поселились рядом с данитами. Они живут богато и счастливо под скипетром общего царя из колена Ашера, ведут жизнь полукочевую, полуоседлую и часто воюют со своими соседями кушитами, которых заставляют платить себе дань. Рядом с этими четырьмя коленами живет особенное еврейское племя, потомки законодателя Моисея, так назыв. «Бене-Моше», каким-то чудом занесенные туда после разрушения первого храма от рек вавилонских. Это — счастливое племя отменных праведников, живущее совершенно изолированно от всего мира, так как их обширная и густонаселенная территория окружена со всех сторон Самбатионом, со страшным шумом выбрасывающим из недр своих песок и камни в продолжение всей недели и отдыхающим в субботу. Впрочем, и по субботам страна остается неприступной, ибо в эти дни над рекою висят густые туманы, совершенно непроходимые (в другом месте Эльдад говорил, что в эти дни вдоль всего берега реки горит страшный огонь и потому-то на береговой полосе и не видно ни травы, ни деревьев). Несмотря, однако, на постоянный шум реки, жители 4-коленного царства часто ведут мирные беседы с «Бене-Моше», иногда, впрочем, пользуясь для общения с ними голубиной почтой. — Эльдад в ярких красках описывает поистине блаженную жизнь Бене-Моше: они не знают ни болезней, ни преступлений, ни хищных зверей, ни надоедливых насекомых, все доживают до 120 лет и занимаются исключительно земледелием, получая два урожая в год; досуги свои, как истые праведники, они посвящают изучению Торы. Оторванный случайно от своей родины, рассказывает дальше Эльдад, он попал вместе с товарищем к эфиопскому племени людоедов, жертвой которых погиб его спутник; он же спасся благодаря тому, что был захвачен в плен какими-то огнепоклонниками; после разных приключений он попал к колену Иссахарову, «кочующему на горах, на берегу моря, в конце мидо-персидской земли». Это — кочующее, ни от кого не зависящее и ни с кем не воюющее племя, не знающее другого занятия, кроме изучения Торы. Посетил он также колена Реубеново и Зебулоново на горе «Париап» (по мнению Лазаря, это Курдистан; ср. Гаркави loc. cit., p. 28), а также колено Эфраимово и половину колена Менаше, обитающие в Южной Аравии недалеко от Мекки; все они племена воинственные, живущие войною и грабежом. — Несмотря на ряд несообразностей в рассказах Эльдада и на резкие противоречия их с тем, что нам известно из Библии и Талмуда, они встретили всюду полное доверие; даже в вопросах религиозной практики стали считаться с теми нормами, которые, по словам Эльдада, были распространены на его родине в 4-коленном царстве (ср. Graetz, Geschichte, V, Note 19; см. Химьярито-иудейское царство). Рассеянным и исстрадавшимся от всяких преследований евреям приятно было узнать, что где-то на земном шаре существуют независимые еврейские царства, от которых, быть может, и им когда-нибудь придет спасение. — О независимом государстве четырех колен: Дан, Нафтали, Ашер и Зебулон (вместо Гада у Эльдада Дани), сообщает также 2½ века спустя знаменитый еврейский путешественник Веньямин Тудельский, но он помещает это царство не в Восточной Африке, а в Нишапурских горах, הרי ניםבור, в северо-восточном Иране, на границе с нынешним Туркестаном [Ошибочно, по нашему мнению, С. М. Лазарь (op. cit., стр. 354) отождествляет ניםבור с Афганистаном, когда и поныне еще существует горная область Нишапур с главным городом того же названия (в Восточной Персии, к северу от Большой Солончаковой пустыни), что вполне подходит к рассказу Веньямина. Неверно также Лазарь отождествляет упоминаемую у Веньямина реку Гозан с Индом; вернее, что в данном случае речь идет о реке Кешеф или Атреке, впадающей в Каспийское море на востоке; хотя, с другой стороны, давно уже замечено, что Веньямин несколько различных рек, ничего общего между собою не имеющих, называет одним именем Гозан (ср. II. Марголин, «Три еврейских путешественника», С.-Петербург, 1881, стр. 174).]. Раcсказы Веньямина Тудельского хотя и не содержат ничего фантастического, не могут, однако, считаться вполне достоверными, так как автор повествует не о том, что видел собственными глазами [Если проследить по карте персидские города в том порядке, как о них рассказывает Веньямин, то видно, что во многих из них он не был лично, ибо в противном случае он совершил бы столь невероятные объезды, которые без всякой нужды удлинили бы его путешествие], а o том, что рассказывал ему некий рабби Моше, взятый оттуда же персами в плен. По словам последнего, четыре колена поселены были там еще Салманассаром. Они совершенно независимы, управляются своим собственным князем (в то время — левитом р. Иосифом Амаркелой), находятся в дружественном союзе с туркменами, но ведут войны со страною «Куш» (Гиндукуш). Занимаются они земледелием и имеют много укрепленных городов. Во время похода персидского царя против туркмен Моше, заблудившись со своим войском в пустыне, случайно попал в эту область. На его просьбу, чтобы евреи снабдили его провиантом, те сначала было отказались, ссылаясь на свой союз с турками, но, когда персидский царь стал угрожать им, что он за это отомстит их единоверцам, живущим в Персии, они вынуждены были уступить.
Фантазии Эльдада нашли впоследствии отклик и среди христиан. Когда в начале 15 века католические миссионеры открыли христианскую Абиссинию, то для вящего прославления факта нахождения христианского государства среди окружающих мусульман был пущен в ход целый ряд псевдографов вроде посланий абиссинского царя, т. наз. «Попа Иоанна», к папе и императору Фридриху (?). Эти письма не только подтвердили все рассказы Эльдада о чудесной реке Самбатионе и о величии еврейского царства (состоящего уже не из четырех, а из девяти колен), но изображение его могущества доведено было до фантастических размеров с единственною целью подчеркнуть, что, несмотря на все свое могущество, еврейский царь платит дань еще более могущественному, чем он, царю христианскому. Письма были переведены на все европейские языки, а евреи, польщенные тем, что и христиане признают существование еврейского царства, перевели их на еврейский язык и распространили их во множестве экземпляров (ср. сборник Kobez al Jad, издание общ. Mekize Nirdamim, ІV, Берлин, 1888, стр. 11—24). Этим настроением воспользовались в 15 веке разные авантюристы, особенно после завоевания турками Константинополя в 1453 г., в каковом факте многие усматривали приближение мессианского времени. Среди европейских евреев стали циркулировать послания, полные фантастических бредней и даже сознательной лжи о том, будто река Самбатион совершенно высохла и что поэтому нет более препятствий к выступлению Д. К. на помощь своим угнетенным братьям; затем сообщалось, что они уже выступили из Халаха и Хабора н нанесли сильное поражение персидскому монарху, что они прибыли несметными полчищами в Иерусалим и что султан, испугавшись их, добровольно отдал евреям Святую Землю и т. д., и т. д. (С. М. Лазарь, op. cit. стр. 357—363, где приведены тексты всех упомянутых писем).
Совершенно иное место отвел части Д. К. знаменитый Давид Реубени в начале 16 в. Этот талантливый, а может быть, и самый искренний из всех авантюристов, перед которым гостеприимно раскрывались двери Ватикана и разных королевских дворцов, выдавал себя за посла того независимого еврейского царства в Хайборе (Аравии), в состав которого входят колена Реубен, Гад и 1/2 колена Менаше, над коими владычествует его брат, царь Иосиф бен-Соломон. Как умный политик, Реубени исключил из своих рассказов все, что носило характер фантастичности; о реке Самбатионе у него нет ни слова; его воинственные соплеменники задумали просто отвоевать Палестину у ненавистных христианам турок, но они понимают, что одним холодным оружием, которым они обладают, им невозможно покорить турок; вот почему он послан еврейским царем просить европейские державы о снабжении его огнестрельным оружием и мастерами для изготовления такового. И ему поверили не только измученные от преследований евреи, но и португальский король, и сам папа Климент VII, неоднократно спасавший Реубени из когтей инквизиции (см. Реубени и Молхо). — Легенды о Д. К. и реке Самбатионе нашли отражение и в научных сочинениях того времени. Врач Фарицоли в своем географическом труде Orchoth Olam («Пути мира», Феррара, 1587), цитируя христианских писателей о существовании нескольких могущественных еврейских государств в Индостане, наивно смешивает рассказы данита Эльдада, Веньямина Тудельского и других, относя их всех к Индии и отождествляя библейский Гозан с рекою Гангом, а заодно также с легендарным Самбатионом. Абрабанель в своем комментарии к Библии (именно к Иеремии, 3, 14) говорит: «Я видел подлинное письмо, привезенное португальскими купцами из Индии и написанное одним из тамошних еврейских ученых, где сообщается, что происходят они от тех евреев, которые еще до разрушения Иерусалима были переселены Санхерибом (?) в страну, что находится за Темными горами, הרי חושך, и которые не вернулись назад в эпоху второго храма». Фантастичность этого рассказа очевидна, хотя в основе его и могли лежать какие-нибудь смутные сведения о так назыв. «Beni-Israel» (см.).
II. Поиски Д. К. — По мере расширения области научной географии все более суживается область легенды, и последней приходится искать убежище в наиболее отдаленных и наименее обследованных закоулках земного шара. Американские миссионеры объявили в середине прошлого столетия, что они открыли остатки Д. К. в Бирме в лице племени карим, которое рассеяно по стране и в расовом отношении очень отличается от прочих бирманцев. В 11 столетии они составляли независимое государство и, согласно их преданию, имели свой особенный шрифт, теперь ими позабытый. Буддизм был мало распространен между ними. Бога они называют Juwah, но им запрещается произносить это священное для них имя. В их национальных песнях очень много рассказов, сходных с библейскими: о сотворении человека, о грехопадении его по наущению змея, о потопе, о падших ангелах и т. д. Религия их языческая, но к богам они обращаются, только когда их постигают нужда или горе. Они отличаются многими весьма ценными нравственными качествами: они весьма добродушны, миролюбивы и в высшей степени справедливы; платить долги они считают первой обязанностью, даже долги умерших родителей; кровопролитий у них не бывает, половой разврат считается ими величайшим позором; они ловки, очень способны и охотно усваивают всякие познания и искусства. К отрицательным качествам их относятся некоторая склонность к обману, пьянство и неопрятность. Почти все они обращены теперь в христианство. В силу исчисленных национальных качеств многие полагают, что если каримы не происходят от евреев, то несомненно приходили когда-то в соприкосновение с каким-нибудь еврейским племенем. — Следы еврейской религии французские миссионеры нашли затем также в Камбодже, открыв там племя тиамс, которое соблюдает субботу и обрезание (на 15-м году); существуют предания, что их законодатель, книги которого ныне затерялись, совершал при помощи своего посоха великие чудеса. — Разумеется, все эти сообщения не могли удовлетворить евреев, все еще ждавших подтверждения слов Эльдада и Веньямина Тудельского. Не лучшим успехом увенчались и попытки иерусалимских евреев открыть местопребывание Д. К. через своих «шадаров» (שד״ר, посланец), рассылаемых по всему свету для собирания пожертвований в пользу палестинских богомольцев. Некоторые из этих шадаров с опасностью жизни отправлялись на поиски в неведомые страны; казалось, что они уже напали на верный след Д. К., но каждый раз это кончалось ничем. Так, в 30-х годах прошлого века один шадар, посланный Сафедской общиной, будучи в Сане, столице Йемена, встретил там некоего набожного и почтенного человека, о котором говорили, что он родом из колена Данова. Это был красивый мужчина с мужественной осанкой, окладистой бородой и длинными, ниспадающими до плеч кудрями; одет он был по-восточному и имел широкий меч, привешенный к поясу, на котором был вышит еврейскими буквами стих יהי דך נחש עלי דרך שפיפון עלי אורח (Дан будет змеем на дороге, аспидом на пути; Быт., 49, 17). Говорил он на чистом еврейском языке, но говорил очень мало, очевидно, взвешивая каждое слово; кроме хлеба и воды, никакой другой пищи он не принимал, часто совершал омовение и вообще во всем напоминал собою древних ессеев. Когда он узнал о бедственном положении евреев в Палестине и диаспоре, он горько зарыдал и долго не мог прийти в себя. Когда же шадар спросил его о положении данитов, он кратко ответил, что они образуют независимое государство (на расстоянии нескольких месяцев пути к востоку от Саны) под управлением собственного князя (наси) и пользуются глубоким миром и что сам он был послан князем с целью узнать о положении рассеянных братьев. На предложение шадара взять его с собою тот охотно согласился и даже обещал через несколько месяцев проводить его обратно; но так как шадар долго колебался, то он рассердился и ушел; когда шадар отправился к даниту с окончательным решением сопровождать его, тот уже исчез (Joseph Schwarz, Das heilige Land, Frankfurt a. M., 1852, 415). — Окοлο того же времени в Сафед прибыл некий р. Борух-Моше из Пинска, человек бывалый, энергичный и сведущий в медицине. Он охотно принял на себя возложенную на него сафедскими раввинами миссию во что бы то ни стало отыскать Д. К. Из Саны он вместе с одним местным раввином, Мари Яхьею, отправился в глубь Аравийской пустыни, где они на 7-й день путешествия натолкнулись на молодого пастуха со стадом овец. Когда они объявили юноше, что они евреи, и в доказательство этого произнесли известную формулу «Шема, Израиль», пастух сообщил им, что он также еврей из колена Дана. Проводить их к своим сородичам он, однако, отказался, говоря, что он должен на это получить разрешение, и, взяв от них письмо, посоветовал вернуться в город Хайдан и тут ждать ответа. Прождав там несколько дней без результата, они вернулись в Сану, где р. Борух-Моше, забыв про свою миссию, занял должность лейб-медика местного султана, который, впрочем, вскоре собственноручно умертвил своего врача (ibid., 417). Уже после его смерти прибывшие из Хайдана евреи сообщили, что несколько конных арабов расспрашивали про иерусалимского еврея и, узнав, что он возвратился в Сану, вернулись восвояси.
Эти отрицательные результаты не обескуражили целого ряда дальнейших еврейских путешественников, которые с явною опасностью для жизни отправлялись в глубь Азии, в неведомые страны на поиски Д. К. начиная с 1848 г. (известный румынский путешественник Израиль б.-Иосиф, назвавший себя «Веньямином II») вплоть до 1898 г., когда группа теманских евреев выступила из Иерусалима на поиски реки Самбатиона. Очень много содействовал этому в свое время иерусалимский ученый Иосиф Шварц, наивно веривший в существование где-то Десятиколенного царства и жадно ловивший всякий слух, подтверждавший его веру. Некоторые из этих искателей были, несомненно, образованные и серьезные люди, напр. служивший в турецкой армии прусский врач д-р Аше (1849) и ученый Амирам Маграби, который, как глубокий знаток мусульманской литургии, переоделся муллой и в этом виде изъездил всю Аравию (1854); затем р. Яков Сапир, автор книги אבן םפיר; но результаты всех их поисков были столь же плачевны, как и предыдущие, хотя за этими лицами остается несомненная заслуга, что они значительно расширили сведения о евреях Абиссинии, Аравии, Индии и Китая и содействовали сближению их с европейским еврейством (см. Абиссиния, Beni-Israel и Китайские евреи). К сожалению, некоторые из этих людей не умели освободиться от тяготеющей над всем вопросом о Д. К. легенды, иначе реальные результаты их поисков были бы более ценны. Вот, напр., что пишет упомянутому Шварцу хебронский шадар р. Моисей Яффа из Калькутты (май 1848 г.): «Я получил точные и достоверные сведения в Китае о реке Самбатионе. Известный коммерсант Сасон послал по торговым делам в Кантон своего сына Абдаллу вместе со служителем, которого я лично знаю как честного человека. Последний вследствие болезни должен был вернуться назад и сообщил мне, что лично слышал, как китаец, меняла его принципала, рассказал последнему, что во время своих путешествий в глубь Китая он собственными глазами видел реку, которая шесть дней кряду брызжет песком и камнями, а на седьмой отдыхает и становится проходимой. Купцы, однако, и тогда не осмеливаются вступать в обтекаемую рекою область, а, переходя реку, оставляют свои товары на берегу; в следующую субботу они находят там или деньги, или свой же товар». Дальше служитель рассказал, что перед его отъездом из Кантона пришло туда известие, что в Северном Китае только что где-то открыли свыше 200.000 бородатых и кудрявых мужчин, которые, несомненно, евреи, так как китайцы бреют бороды и носят косы. Служитель этот, очевидно, или читал книжку про Эльдада, или слышал о его рассказах.
III. Ассимиляционная теория Д. К. — Иные, не веря в существование Десятиколенного царства, впали в другую крайность. «Их искали, — говорит Грец, — на отдаленном Востоке и на далеком Западе; обманщики и фантазеры выдавали себя за их потомков. Д. К., нет сомнения, рассеялись среди народов и исчезли. …Таким образом, гнилой член, который заражал народное тело и парализовал его, был отрезан и обезврежен» (Geschichte, II, ч. 2, 271). То же говорят и многие другие (I. Sack, Die altjüdische Religion, Berlin, 1889, 17; Wellhausen, Israelitische und jüdische Geschichte, Berlin, 1901, 121). Это воззрение на Д. К., в сущности, не ново. В Сифре к стиху «И погибнете между народами и пожрет вас земля врагов ваших» (Лев., 26, 38) приводится мнение р. Акибы, что это относится к Д. К. Другие, впрочем, с ним не соглашаются и толкуют слово ואבדתם не в смысле скитания (ср. глагол אבד во Второзак., 26, 5). Но и эта теория была использована легендой для самых фантастических измышлений. Если Д. К. ассимилировались, то с каким именно народом? Прежде всего, конечно, надо было искать их следов среди соседних с Ассирией народов, в Курдистанских горах и даже на Кавказе (см. Грузинский язык). Некоторые ученые армяне утверждают, что именно их народ происходит от Д. К. израилевых, причем указывают на некоторые обычаи, соблюдаемые армянами при резке скота и относительно видов животных, употребляемых ими в пищу. Царские роды Багратионов и князей Имеретинских выдают себя за потомков царя Давида. Курдистанские христиане-несториане признаются также потомками Д. К. ввиду того, что, подобно абиссинцам, соблюдают очень много еврейских обычаев, хотя, как известно, несториане пришли в страну с Запада. Афганцы также с гордостью признают себя потомками Д. К. и любят называться библейскими именами. По существующему у них преданию, их предки поселены были в Афганистане ассирийскими правителями, хотя последние вряд ли могли это сделать: так далеко на восток не распространялась власть ассирийских царей. Впрочем, с этим соображением никогда не считались. — Выше было уже упомянуто, что американские миссионеры признали бирманских каримов потомками Д. К.; но еще гораздо раньше их известный р. Менаше бен-Израиль в своем сочинении «Mikwah Israel» coвершенно серьезно утверждал, будто первобытные американские народы — потомки Д. К. Этот ученый и политик верил в подлинность каменного памятника, будто бы найденного испанцами на острове Св. Михаила; на камне еврейским квадратным шрифтом была начертана надпись מאטאמעל שה לבן מאטדול, и он приложил много остроумия для объяснения смысла этих слов, не догадываясь, что, если бы надпись была подлинна, она должна бы быть начертана не современным квадратным, а древнееврейским, так наз. самарянским, шрифтом. Правда, для этой гипотезы были еще и другие основания: обитатели Америки не употребляли свинины, многие туземные народы, в том числе мексиканцы, соблюдали обрезание и некоторые сходные с еврейскими законы ритуальной чистоты. Но это доказывает только, что все эти религиозные законы имели у первобытных народов не символическое значение, а рациональное, гигиеническое предохранительное от ряда болезней, и что одинаковые причины вызывают одинаковые следствия на самых отдаленных местах земного шара (см. Ритуальная чистота). Во всяком случае, действительно поразительно, что мексиканцы соблюдали субботний отдых и с большой торжественностью праздновали юбилейный год раз в 50 лет. Менаше бен-Израиль убежден, что Д. К. перешли на американский материк из Азии через Берингов пролив, покорили первобытных жителей и сообщили им многое из своих нравов и обычаев, но, будучи впоследствии вытеснены индейцами, искали убежища где-то в горах; впрочем, настанет день, когда они объявят себя на радость всему Израилю. В этой вере подкрепил Менаше американский маран Антонио де Монтезинос, который, вернувшись в Голландии к еврейству, принял имя Аарона га-Леви Сефарди. Этот несомненно искренний фантазер был сыном богатых родителей, много терпел от американской инквизиции и по освобождении от нее задался целью отыскать царство Д. К. в Америке, на что растратил все свое богатство; после долгих скитаний прибыл в 1644 г. в Голландию. Несмотря на крайнюю бедность, он отказался от всякой помощи и таким своим бескорыстием подкупал решительно всех. Он клятвенно утверждал (и эту клятву он повторил на смертном одре), что один краснокожий индеец, которому Монтезинос открыл свое еврейское происхождение, привел его к какой-то реке в Кордильерских горах, в местность, где находится независимое еврейское царство; по знаку, данному индейцем, на реке появилась лодка с тремя белыми бородатыми мужчинами и белокожей женщиной, которые после некоторого объяснения индейца на непонятном Монтезиносу языке стали его обнимать и целовать. Затем они будто бы произнесли формулу «Шема Израиль», говорили о трех патриархах Аврааме, Исааке и Якове и т. д. Переправиться, однако, через реку они Монтезиносу не позволили и, снабдив его разными съестными припасами, вернулись назад. Совершенно верно, замечает по этому поводу С. М. Лазарь, что решительно нет надобности подозревать Монтезиноса в умышленном обмане. Выходцы того таинственного племени произносили на непонятном ему языке какие-то фразы, а ему в его восторженном настроении послышалось здесь «Шема Израиль» (op. cit.; Haschiloach, X, стр. 53—55). Когда попытки отыскать Д. К. в отдаленных Кордильерах не увенчались успехом, возникла новая теория, по которой потомки Д. К. оказались близкими нашими соседями, занимая среди народов Европы одно из почетнейших мест. По этой теории Д. К. — англичане. Для подтверждения и популяризации этой теории была создана самими же англичанами обширная литература. Инициатором ее является некий Ричард Бретерс, написавший «Nephew of thе Almighty» и «Revealed Knowledge» (1794) и рьяно отстаивавший свою мысль в «Correct account of the invasion of England etc.» (1822). С особенной горячностью защищал эту теорию и Гловер в сочинении «England thе Remnant of Judah». Подробно об этом вопросе ср. Jew. Enc., I, 600—601, где приведена обширная библиография проблемы, и там же XII, 249—253, где разбирается также вопрос о происхождении японцев от Д. К. Израилевых, ср. также Allgemeine Zeit. des Judenthums, 1842, № 6.
IV. Слияние Д. К. с иудеями. — В статье «Вавилонское пленение» (см.) вскользь указано на то, что одною из заслуг пророка Иезекиила было примирение иудейских изгнанников с их братьями, потомками Д.-К, за 130 лет раньше их переселенными в Ассирию и отчасти в Мидию. Легенда об исчезновении Д. К. возникла из чисто географического недоразумения. Библия точно определяет места, куда были переселены Д. К., и они хорошо известны из других источников. «И поселил израильтян в Ассирии, и поселил в Халахе, в Хаборе, на реке Гозан и в городах мидийских» (II Цар., 17, 6). Ассирийское государство с главным городом Ниневией занимало северную часть бассейнов рек Тигра и Ефрата; следовательно, в этой же области следует искать и местности Халах, Хабор и Гозан. Древний географ и астроном Птолемей (V, 18, 3, 4), описывая Месопотамию, отмечает реку Хабор (Chaboros) и орошаемые ею земли Гозан и Халах (Gausanitis и Chalkitis). В клинописных памятниках эта местность также называется Guzanu (см. Гозан). Затруднение лишь в том, что Библия, по-видимому, говорит о стране Хаборе и реке Гозане, а в других источниках упоминаются река Хабор и страна Гозан. Для устранения противоречия Шрадер (Keilinschrif. u. Altes Testam., IV, 161) толкует библейский текст: נהר גוזן וערי מדי זיושב אותם בהלו וחבור — «и он поселил их в Халахе и на Хаборе, реке в Гозане». Грамматически это толкование вполне допустимо, но оно противоречит параллельному месту в I Хрон., 5, 26, где между словами נהר и גוזן вставлено слово והרא. Впрочем, решительно нет надобности допускать искажение в последнем тексте, если вспомнить, как часто области заимствовали свои названия от рек, их орошающих, и обратно. Это толкование подтверждается, между прочим, и тем, что именно в Северной Месопотамии долго существовали большие и благоустроенные еврейские общины (Низибис, Эдесса и др.), которые впоследствии, в римскую эпоху, служили центром еврейской учености (школа Иегуды бен-Батира) и даже очагом национально-политических движений. Эта же область, густо населенная евреями, служила резервом эмиграционных движений евреев по всем направлениям и главным образом в Галилею. Казалось бы, что еврейское население верхней части Месопотамии состояло из потомков переселенных туда Д. К., так как иудеи были переселены не в Ассирию, а в соседнюю Вавилонию, занимавшую Южную Месопотамию. — Но впоследствии в еврейской литературе название Вавилонии перенесено было и на Верхнюю Месопотамию, т. е. на бывшую Ассирию; отсюда и возникло недоразумение. Сами евреи считали евр. население бывшей Ассирии потомками иудеев, а всех выходцев Десятиколенного царства стали представлять себе поселившимися где-то далеко, в каких-то неведомых странах за мифическим Самбатионом. И вот некоторые историки, в том числе и Грец, подпав влиянию легенды, искали вышеуказанные места за рекою Иабахаем, в окрестностях Каспийского моря, для которых они с большой натяжкой как будто нашли в истории географии подходящие названия. Нет сомнения, что некоторые переселенцы действительно поселились в древней Мидии — об этом говорится в библейском тексте и это подтверждается апокрифической книгой «Тобит», но Мидия далеко южнее Каспийского моря (ср. Jeremias, Das Alte Testament im Lichte des alten Orients, 545). И если мы позже встречаем евреев на Кавказе и даже в Крыму (А. Я. Гаркави, Die altjüdischen Denkmäler aus der Krim, 1876), то здесь имеем дело уже со спорадическим переселением отдельных лиц, а не с массовою эмиграцией.
В продолжение 130 лет, предшествовавших Вавилонскому пленению, Д. К. не успели раствориться и исчезнуть, а после этого, когда исконные враги, Иуда и Израиль, встретились и признали друг в друге братьев — это стало уже невозможным. И то, и другое положение доказывается следующими соображениями:
1) «Книга Видений» пророка Нахума из Элкоша посвящена городу Ниневии; в ней отчасти предсказывается, отчасти описывается ее падение; она, следовательно, написана около 115 лет после покорения Израильского царства и лет за 20 до покорения Иудеи. Приведенные у пророка картины из жизни и нравов ассирийского двора, вполне согласные с тем, что об этом известно из других источников, свидетельствуют о близком знакомстве пророка с Ассирией. Затем в заголовке книги Нахума дано название его родины — Элкош. В Иудее местности под этим или сходным названием никогда не существовало. Между тем недалеко от Моссула, города на развалинах древней Ниневии, и поныне еще находится большая деревня Авкуш, где есть мавзолей, почитаемый окрестными евреями и мусульманами за могилу пророка Нахума (Riehm, Handwb. des bibl. Alter., s. v. Elkos). Итак, с лишком сто лет спустя после переселения Д. К. в Ассирию еврейский язык и пророческое слово сохранили среди них свою полную силу и глубокое значение.
2) Автор «Книг Царей», иудей по происхождению, закончил свой труд в Вавилонии не ранее 25 лет после покорения Иудеи (последнее его сообщение — об экс-царе Иехонии). Для этого труда он пользовался летописями царей иудейских и израильских, на которые он то и дело ссылается. Но каким образом попали летописи разрушенного 160 лет ранее царства в руки иудейского историографа? Каким образом очутилась книга ассирийского пророка Нахума в руках вавилонского пророка Исаии II, который несомненно внимательно читал ее и даже заимствовал из нее некоторые описания и обороты (ср. Нахум, 2, 1 и Ис., 52, 7)? Это доказывает только, что Д. К. и в изгнании не порвали со своим прошлым и тщательно оберегали свои национальные святыни и что впоследствии, когда бывшие враги встретились на чужбине и помирились, они стали обмениваться накопленными у каждого духовными богатствами.
3) Что ко времени покорения Иудеи Израиль еще сохранился как отдельное племя, ясно видно из тех полных душевной теплоты речей, с которыми пророк Иеремия обращался к рассеянным эфраимитам, предвещая им возвращение на родину (гл. 30 и 31). То же самое видно из многочисленных речей Иезекиила, обращенных к старейшинам израильским, которые наравне со старейшинами иудейскими посещали его на дому (Иезекиил, 8, 1; І4, 1; 20, 1). Есть даже основание думать, что в промежуток времени между первым разгромом Иерусалима при Иехонии и окончательным его разрушением при Седекии некоторые израильские изгнанники из религиозных или национальных побуждений переселились в Иудею, но встретили там недружелюбный прием, конечно, из-за старой вражды. Об этом, по-видимому, говорит загадочное место у Иезекиила: «О сын человеческий, — сказано там от имени Бога, — это братьям, да, братьям твоим, людям родственным тебе и всему дому Израиля, жители Иерусалима говорят: удалитесь от Господа Бога, ибо нам, нам одним, дана сия земля в наследие. Ответ им на это: так говорит Господь Бог: хотя Я удалил их к другим народам, хотя Я и рассеял их по разным странам, Я все же был для них святилищем, хотя и меньшего размера, в тех землях, куда они пошли. Затем скажи: так говорит Господь Бог: я соберу вас из среды народов и т. д.» (Иезек., 11, 14—20). Возможно, что именно этот факт и послужил основою для талмудической традиции, согласно которой пророк Иеремия вернул часть Д. К. (Арах.; 33а; ср. Санг., 110б). Далее пророк Иезекиил, предвещая восстановление общеизраильской теократии, набрасывает проект ее будущей конституции; по его плану вся страна разделяется на 13 полос: 12 полос для 12 колен Израилевых с полной перетасовкой их прежних владений, а 13-ю же, среднюю полосу он отводит для священников и левитов, причем в центре помещает священный град с храмом, совершенно игнорируя древний Иерусалим и Сион; а для того, чтобы поддержать в народе сознание его единства, Иезекиил проектирует в священном граде 12 ворот, которым присваиваются имена 12 колен Израилевых (Иезек., главы 47 и 48). План этот не был осуществлен, но во всяком случае доказывает, что во время его составления (14 лет после окончательного покорения Иудеи) 12 колен Израилевых продолжали существовать как отдельные племена, сохраняя свою генеалогию. И гораздо позже, при освящении вновь сооруженного Зерубабелем иерусалимского храма, принесено было 12 искупительных жертв «по числу 12 колен Израилевых». То же самое и по тому же мотиву сделали позже евреи, вернувшиеся из Вавилонии вместе с Эзрой. Между тем, древний еврейский культ никаких заупокойных жертвоприношений не знал; впервые ввел таковые Иуда Маккавей (II кн. Макк., 12, 58).
4) Со времени разделения царств название Израиль присвоено было исключительно Д. К., и никогда иудеи не назывались этим именем, ни в исторических книгах, ни в речах пророков. Иуда и Израиль постоянно сопоставляются, если не всегда как враждебное, то всегда как нечто противоположное друг другу. Если пророки в обращениях к иудеям упоминают название «Израиль», то лишь в виде эпитета к имени Бога, напр. אלהי ישראל, קדוש ישראל и т. д. Как бы для того, чтобы напомнить о единстве религии у обеих частей народа, эта противоположность между יהודה и ישראל замечается не только у пророков, живших во время существования обоих царств, но также у живших после падения Израильского царства, напр. у Иеремии. Не то замечается у пророков изгнания. У Иезекиила в первых его пророчествах еще видна указанная противоположность, но после окончательного падения Иерусалима имя יהודה у него мало-помалу исчезает, заменяясь названием Израиль даже в тех случаях, когда речь идет только об иудеях. У Исаии II же, у этого великого друга Сиона, указанная противоположность не встречается вовсе: Исаия знает один только народ израильский или его синоним — «дом Якова». Во всех его многочисленных пророчествах даже название יהודה, и то не как этнографическое обозначение, а как термин географический, встречается всего лишь три раза, и одно из этих мест весьма характерно, так как прямо намекает на только что указанный факт. Исаия говорит: «Слушай сие, дом Якова, названный именем Израиля, хотя и вышедший из недр (ממי вместо ממעי) Иудеи» (Ис., 48, 1). С тех пор имя «Израиль» утвердилось за вернувшимися в Палестину как позднейшими пророками, так и летописцами. Исключение составляют книги Эсфирь и Нехемии, и это объясняется тем, что авторы этих книг жили в Сузах, столице персидской провинции Сузианы, смежной с древней Вавилонией, куда были переселены выходцы из Иудеи. Название иудеев употребляется также в книге Эзры, а именно в приводимых там подлинных документах персидских царей. Сами же евреи в лице своих пророков, псалмопевцев и летописцев присвоили себе название Израиль, которое раньше принадлежало исключительно Д. К. царству. Если бы Д. К., как утверждает легенда, растворились бесследно в других народах, то оставалось бы непонятным, почему оставшееся в живых иудейское племя не нашло для себя лучшего почета, как присвоить имя своего исчезнувшего врага. Между тем Д. К.-й Израиль вовсе не исчез, а слился с пришедшими после него в Месопотамию иудеями, даровав ему свое имя и получив взамен того имя последних, т. е. оба имени; с тех пор ישראל и יהודה стали синонимами. И если в книге Эсфирь тогдашние иудеи определяются как «единый народ, рассеянный и разбросанный между народами» (Эсф., 3, 8), то в числе этих иудеев следует считать и бывших израильтян.
5) Вернувшиеся из Вавилонии вместе с Зерубабелем, равно как и те, которые возвратились позже с Эзрой, поселились в Иудее и в южной части бывшего Д. К. царства. Средняя часть Иудеи была занята враждебным Иерусалиму самарянским населением. О населении же северной части бывшего Израильского царства библейские источники ничего не говорят. Между тем, в эпоху римских войн встречается там громадное (по Грецу, трехмиллионное) земледельческое население, малообразованное, но до фанатизма преданное Иерусалиму.
Несомненно, что известная часть этого населения состояла из потомков оставшихся в стране израильтян, так как трудно представить себе, чтобы весь народ переселен был в Ассирию. Однако, если бы все население Галилеи развилось исключительно из остатков Израильского царства, было бы непонятно, почему галилеяне тяготели к чересполосной Иудее, вместо того чтобы слиться с соседними самарянами, судьбу которых они долгое время разделяли. Этот факт становится понятным лишь при предположении, что рядом с эмиграционным движением иудеев из отдаленной Вавилонии в Иудею шло другое подобное же движение израильтян из близкой Ассирии в соседнюю Галилею. A так как в изгнании Д. К. успели сойтись и примириться с иудеями, то этим объяснилось бы их тяготение к Иерусалиму. Согласно преданию об исчезновении Д. К. пришлось бы допустить, что галилейское население образовалось все на счет тех же иудейских переселенцев из Вавилонии; но, не говоря уже о том, что галилеяне в этнографическом отношении резко отличались от иудеев, оказалось бы, что переселенные в Вавилонию иудеи размножились там по какому-то небывалому коэффициенту приращения (см. Вавилонское пленение, примеч.).
6) Апокрифическая кн. Тобит представляет нечто вроде семейной хроники или романа из жизни первых изгнанников Д. К. царства. Место действия рассказа — Ниневия, хотя герою приходится побывать также у своих соплеменников в Мидии. Весь рассказ проникнут глубоким религиозным чувством и высшими началами этики. Целомудрие, семейная привязанность и милосердие к страждущим — таковы основные мотивы этого древнееврейского романа, делающего, несмотря на примесь значительной дозы специально персидского суеверия, честь древнееврейскому творчеству почти не меньше, чем речи пророков. — По вопросу о том, когда и где был написан этот рассказ, мнения исследователей сильно расходятся (см. Тобит). Здесь достаточно будет указать на то, что доказательство, приводимое Грецом (Gesch., 4 Auflage, IV, 163 sqq.) в пользу позднего написания этой книги, не выдерживает критики. Герой воздерживается от употребления языческой пищи, а так как, рассуждает Грец, запрещения языческого хлеба принадлежат к так наз. 18 декретам, которые были обнародованы лишь незадолго до разрушения Иерусалима римлянами, то, следовательно, книга раньше этого времени не могла быть написана. Однако и до обнародования 18 декретов еврей, живший по предписаниям Моисеева закона и соблюдавший ритуальную чистоту, не должен был есть языческий хлеб, приготовление которого невозможно без воды (Лев., 11, 34). Автор книги Даниила приписывает своему герою и его товарищам воздержание от царского хлеба и вина, а книга Даниила написана во всяком случае ранее эпохи Маккавеев (см. Синедрион, 18 декретов). — В статье «Вавилонское пленение» (кн. «Восхода», 1901) Л. Каценельсон старался доказать, что книга Тобит первоначально появилась именно в Ассирии, притом в домакедонский период, т. е. под владычеством персов. Весь сюжет рассказа вращается вокруг вопроса о погребении мертвых. Тобит-отец предавался этому богоугодному делу с опасностью для жизни; он совершал это дело тайно под покровом ночной темноты; однажды ему действительно угрожала смертная казнь, и он должен был со всем семейством спастись бегством, а по возвращении он опять предался своему делу, несмотря на предостережения и даже насмешки друзей (Тоб., I, 20, 23; II, 3, 4, 7, 8, 16). В своем завещании сыну он прежде всего требует от него, чтобы именно он похоронил его, а также, чтобы он же похоронил и мать свою (ibidem, IV, 4, 6). Все это получает реальное значение, если вспомнить, что маздаизм предписывал своим последователям выставлять трупы покойников за городом на съедение хищным зверям и птицам; погребение же мертвых в земле воспрещалось под страхом смертной казни, как акт осквернения земли, которая, подобно огню и воде, не должна была приходить в соприкосновение с нечистыми предметами (см. Авеста, а также Авеста и Библия). Весьма вероятно, что древним израильтянам под владычеством Ахэменидов приходилось немало страдать из-за запрещения хоронить мертвых, и эти-то страдания послужили основой для фабулы рассказа. — Другое доказательство восточного происхождения книги заключается не только в ряде суеверий, явно заимствованных от древних персов, но и в той роли, которая отводится в рассказе злому духу Асмодею (см.), который есть не кто иной, как часто упоминаемый в Авесте Ашмадеви и которого палестинская демонология не знала вовсе. Затем собака никогда не пользовалась любовью еврейского населения в Палестине. В Библии собака — синоним всего низкого и презренного. Между тем в книге Тобит автор с особенной любовью выставляет на вид смышленость собаки героя, что напоминает отношение к собаке древних персов, у которых это животное пользовалось особым почетом, так что убийство собаки влекло за собою такое же наказание, как убийство человека. — Мы видим, таким образом, что изгнанники Д. К. царства поселились, главным образом, в столице Ассирии, в Ниневии, и ее окрестностях и что они в большинстве оставались верными обычаям и заветам отцов. Это подтверждается также многочисленными документами о купле и продаже рабов в городе Кане, כנה (Иезек., 27, 53), открытыми в 1907 г. Иднадом и опубликованными Schiffer’oм в Beihefte z. Orient. Liter.-Zeit., I. — Итак, Д. К. вовсе не погибли, а объединились с иудеями и вместе с ними рассеялись по всему свету. — Ср., кроме приведенных в статье сочинений: Л. Каценельсон, «Вавилонское пленение», «Восход», 1901; Steinschneider, Hebräische Literatur, в Энцик. Эрша и Грубера, II, 26.